Семейные дела Мороза Иваныча

Оплошность

– Ась, ты письмо написала?

– Какое?

– Какое-какое… Деду Морозу!

– Маам, ну сколько можно? Какой Дед Мороз? Я, чай, не девочка. Что ты все издеваешься?

– Ты мне не выкобенивайся. Села и написала. Быстро.

Ася пожамкала губами, поворчала. Покорно села за стол. Маленький, дубовый, с секретером.

– Что писать-то?

– Пиши, что хочешь.

– Это как? Прям все, что хочу?

– Все.

– Ладно, это быстро.

Ася решила ограничиться списком. Вот фома неверующая! Хоть бы "Здравствуй" вывела. Заглянула дочери за плечо. Спицы, пряжа, новое кресло…

– Ась, а кресло куда?

– На кудыкину гору, отстань.

Кроссовки, палки…

– Что за палки, Ась?

– Ну, эти, для ходьбы.

– Лыжные что ли? На балконе давно была?

– Ладно, палки вычеркиваю. Ты чего лезешь?

– Переживаю за невежду престарелую!

Ася выпрямилась, отложила ручку.

– Все, мам, хватит. Борщ выкипит, я пошла. А ты шкафом займись.

Вот же упрямая! Я села за стол. Не хочет сама – помогу. Я приписала щенка. Чего она все одна? Сколько лет меня теребила. Я уеду – собака согреет. Все какое-никакое развлечение. Однако лучше спросить.

– Аськ!

Я вбежала на кухню. Дочь деловита помешивала суп.

– М?

– А чего ты дуешься? Зачем Гаврика выбросила?

– Это ты про собаку?

– Ну да, симпатичный же!

– Нет, вы поглядите! Ты продолжаешь издеваться? Накой мне плюшевый пес?

– Ты же собаку хотела?

– Хотеела. – Ася смешно сморщилась. – Живую, мам! Лабрадора!

– Ладно-ладно. Поняла. А игрушки не любишь?

– А то не знаешь.

– Допустим такую мою оплошность.

– Терпеть не могу. И цветы. И духи. И золото-серебро всякое. И тарелки. И чайник. И все остальное! Не клади ерунду! Елка не для этого!

– Так не я, Ась… А вообще обидно. Ты мне тоже, знаешь… Открытки не рисуй!

– Лет пятьдесят не рисую. – Дочь смотрела язвительно, улыбалась.

Трудно парировать такой ответ. Я прикусила язык, ушла. В письме добавила: "лабрадор". Затем приписала: "живой". А потом: "Дедушка, спасибо!" И наконец: "Навещай". Все, шкаф заждался.

В гости

– Привет! Давай сюда. Уф, тяжелый какой. Как добралась? – Ася с трудом поставила мой чемодан в угол прихожей.

– Нормально. Успеть бы! Сколько там еще?

– Полтора часа. Уложимся. Проходи.

Старая захламленная квартирка сияла чистотой. Целый год я моталась по стране, и теперь так здорово было окунуться в этот мир, где все живет прошлым. Только в тепле среди родных вещей я поняла, насколько устала и как одинока.

На полу ровными рядами лежали коробки, перетянутые бумажными лентами с датами. У дочки всегда был небрежный почерк, но к старости она стала внимательнее к каждой новой цифре.

На любимом месте у балкона – белая пластиковая елка с диодами, его самая трогательная покупка. Он так даже первой машине не радовался. На миг, когда он распаковывал свое сокровище дома, я увидела в нем того самого мальчишку с черно-белых фотографий.

Этот самый первый серебристый шар с воспоминанием я всегда вешаю сама на одну и ту же ветку. В полночь его свет будет самым ярким.

А дальше… А дальше пошла кипеть работа со слезами умиления на глазах. Из ватных колыбелей коробок мы шустро доставали все любимые моменты, связанные с ним одним.

Первое сообщение от испуганной девчонки к суровому с вида мужику, первая написанная и исполненная вместе песня, первая неловкая встреча, при которой так страшно смотреть в глаза.

А вот и первая проведенная вместе ночь: звезды были, конечно, красивые, но в некошеном поле рядом с рекой без костра мы замерзли и промокли в росе, как мыши.

Маленькие разноцветные шарики и фигурки мы с дочерью развесили вразброс. Главное в этом процессе – истории, от которых морщинки вокруг глаз становятся еще глубже, а улыбка больше не теряется в задумчивости.

С крупными шарами нежных и чистых оттенков мы были уже гораздо осторожнее. Я до сих пор чувствую трепет перед таинством рождения, обожаю каждого своего ребенка и внука… Где-то они все сейчас?

Гирлянды дней рождения мы смастерили с дочкой не так давно, когда на елке не осталось места для новых игрушек. Получилось неуклюже и мило.

– Ась, а что есть новенького? Я привезла только колокольчик – Юльку встретила.

– Ну, у меня кусочек мишуры только. Как-то не заладилось, мам.

Я с тревогой посмотрела ей в глаза. Моя бледная старушка все слабее, остальных разбросало по миру, а я все тяжелее нахожу поводы для радости. Похоже, время пришло.

– Давай скорее, мам! Десять минут!

– Не ворчи.

Мы развесили последние детские поделки, убрали коробки и встали перед нарядной красавицей, обняв друг друга за плечи. Сердце переполнилось одновременно грустью и счастьем, предвкушая волшебство.

Внезапно в животе у мена заурчало, и я шепнула:

– Покушать есть чего?

– Да зачем? Пора мне уже. Да и тебе, наверное.

Значит, и она готова. Двенадцать, одиннадцать, десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один…

Елка засияла невозможным светом и теплом, послышались голоса.

– Стой! В этот раз мы к тебе!

Игорь остановился в растерянности:

– Как? Уже?

– А ты что думал? Это у тебя там год за минуту, а мы тут живем вообще-то.

Весело переглянувшись, мы с Аськой смело шагнули в сияние, и по снежной поляне, на которой то и дело мелькали всполохи, поглощавшие легко одетых людей, к любимому отцу и мужу со всех ног побежали две счастливые девчонки.

Опять проиграла

– Пап, а где Сенька? Он давно тут должен был появиться. Три месяца прошло.

Игорь непонимающе посмотрел на меня, сощурился, почесал затылок.

– Сенька? Что, и он тоже? Ась, животные в заповедном лесу живут, мы туда не ходим.

– Как? А домашние? Им же без людей нельзя! Ты же приносил разок Стешку.

– Ну, Стеша сама как-то выбежала, я и взял ее. Попрощаться, может, не успели, вот она и примчала. Потом-то все равно в лес удрала. Сеньки не видел, Ась.

Дочка загрустила и поуютнее укуталась в плед на печке.

Я собрала его из кучи квадратиков, когда изредка навещала Игоря среди года. Сначала мы не могли наговориться, потом наобниматься, а после я не могла уснуть и тихонько вязала на лавке у окна, куда ставила свечку.

Пряжу бессовестно таскала у Аськи из закромов. Мне и нужны-то были только остатки – пятиметровые хвостики разноцветных клубков, из которых дочка вязала умопомрачительные теплые шали. Крючок Игорь вырезал мне из сосны, украсив его фигуркой Змея-горыныча, обвившего рукоятку.

– Ась, а помнишь, как ты меня вязать учила?

Моя малышка хитро улыбнулась:

– Мам, а давай опять наперегонки? Новый год же, традиции живут даже здесь.

– Особенно здесь! – я подмигнула. – Душа моя, где сундучок?

– Ну девчата, вы меня так удивили, что я и про подарок забыл! И от Макошки привет большой. Се-кун-до-чку…

Игорь принес из сеней большой красный мешок:

– Налетай!

Аська взвизгнула и спрыгнула к отцу, шустро развязывая бечевку. Молниеносно дочь вытащила все содержимое на стол.

– Мама дорогая! – я совсем не ожидала таких богатств. Спицы и крючки от самых тонких, как зубочистки, до инструментов с палец толщиной, пухлые пасмы пряжи, пахнущие травами и хвоей (Макошь явно экспериментировала с природными красителями, хотя американские надежнее), яхонтовые, хрустальные и янтарные маркеры, резные клубочницы, пяльцы, шкатулки.

Аська прыгала то вокруг стола, то около папы, обнимала его, целовала, что-то весело и восторженно щебетала, а я не могла оторваться от его добрых и чуточку грустных глаз. Он счастливо улыбался, довольный произведенным эффектом, но отчего же так тревожно стало…

– Мам! Мам, давай скорее! Сегодня на пряники! – Аська дергала меня за рукав. – Пап, засекай! Так, запевай!

Игорь быстро достал старые песочные часы с мутным стеклом, поставил их на стол и завел какую-то неизвестную песню. Мы с дочкой схватили спицы и пряжу и азартно принялись за работу, перекидываясь шуточками и подпевая нашему судье, когда он вспоминал что-то из детского или народного репертуара.

Через пару часов Игорь убрал со стола сосуд с песком и со смехом дал сигнал "стоп". Ася закрыла макушку, а я еще вяло ковыряла середину шапки. Всегда удивлялась, как ей это удается?

– Урааа! Мама, только с корицей и шоколадной глазурью, ну пожаааалуйста!

– Ладно-ладно, только ты, чур, домучаешь мой недовяз. – Я потрепала дочку по макушке и пошла готовить тесто. Игорь, как всегда, остался с ней, расспрашивая обо всем на свете и рассказывая истории о жителях поселка.

Ночь закончилась тихо, на заре далекая поляна снова была окутана северным сиянием – боги возвращались в свою обитель.

В добрый путь

– Уснула. – шепнул Игорь в самое ухо, когда обнял меня и положил подбородок на плечо. Ася сладко посапывала на печке. Тусклый рассвет еще мерцал всполохами.

– Ты все еще считаешь льдинки в сердце плохой идеей? – я с самодовольной улыбкой чуть повернулась в надежде увидеть радость и одобрение в его глазах.

– Да, Снежа, ты сильно рисковала…

– Я мать им, Игорь, а не Лоухи какая-нибудь. – перебила я его. – Неужели ты думаешь, что я бы сделала это, будь они действительно опасны?

– Снеж, ты давно Иваныча видела?

– Да вот, буквально в ноябре созванивались с ним. А что?

– Он еще с того Перехода здесь не появлялся. У нас оттепели, Снежа. Лес ожил, лед трещит.

Я резко повернулась к Игорю, не веря своим ушам.

– Так что ж ты раньше…

– А когда, милая? Мы только в прошлый Переход и виделись.

Ноги подкашивались. Как же так? Почему дед мне ничего не сказал, почему не вернулся? Где он сейчас вообще?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.