– Он назвал Гестелонию, Сэтчем, Зиггорет и Северный Дамиано.
– Наводящих вопросов ты не задавала? Про какой-то конкретный сектор не спрашивала?
– Нет. Я просто спросила его, как он думает, откуда бы мог прилететь вертолет.
– Ну а ты, – спросил Челвик у Селдона, – никаких опознавательных знаков на вертолете не заметил?
Селдон приготовился к бурному объяснению. Он хотел заявить, что вертолет большую часть времени прятался за облаками, что ему самому было не до того, чтобы разглядывать опознавательные знаки, что он думал только о Демерзеле и о том, как получше и побыстрее спрятаться. Но ничего этого он говорить не стал – решил, что Челвик об этом и так знает.
– Нет, не заметил, – ответил он.
– Но если вертолет действительно за ним охотился, опознавательные знаки могли быть закрашены, правда?
– Резонное предположение, – согласился Челвик. – Рациональное. Однако рациональность в нашей Галактике не всегда приводит к успеху. Пока же, раз Селдон никаких опознавательных знаков не видел, нам остается только гадать. Моя точка зрения такова: Сэтчем.
– Не понял? – нахмурился Селдон. – Зачем?
– Что – «зачем»? С-э-т-ч-е-м, – по буквам проговорил Челвик. – Это такой сектор. Очень специфический, между прочим. Уже три тысячелетия им правит династия мэров. Лет этак пятьсот назад на Императорском троне посидели двое Императоров и Императрица из Дома Сэтчема. Но, увы, недолго. Ничего выдающегося за ними не числится. А вот мэры Сэтчема своего монаршего прошлого не позабыли. Нет, они не выказывали открытого неповиновения Императорам, которые правили позднее, но и особым повиновением не блистали. Во время гражданских войн они хранили нейтралитет и предпринимали такие шаги, чтобы эти войны всячески затянуть и заставить противников обратиться за помощью к Сэтчему. Ничего они этим не добились, но пытаться не перестали. Нынешний мэр Сэтчема пользуется необычайным влиянием. Он, правда, человек старый, но амбиции его не остыли, и, если что-то стрясется с Клеоном – пусть даже самая что ни на есть естественная смерть, – мэр не преминет потягаться за Императорский трон с сыном Клеона. Мальчик еще мал, и мэр может рассчитывать на поддержку Галактики. Следовательно, если мэр Сэтчема слышал о тебе, вполне возможно, что он возмечтал заполучить тебя в качестве придворного предсказателя. Все укладывается: они отправляют Клеона на тот свет, ты предсказываешь неизбежное воцарение Сэтчемской династии и мир с процветанием в придачу на ближайшую тысячу лет. Ну а когда Сэтчем заберется на трон, ты станешь не нужен. Тебя похоронят рядом с Клеоном.
Селдон нахмурился, помолчал.
– Но ведь мы же не знаем наверняка, что этот вертолет прилетел из Сэтчема, правда?
– Нет, не знаем. Мы ничего не знаем наверняка. В конце концов, вертолет и правда мог быть самым обычным безобидным летательным аппаратом метеорологов, как сказал Легген. И все же, поскольку сплетни о психоистории и ее возможностях распространяются – а уж это я точно знаю, – все больше и больше властителей на Тренторе мечтают заполучить тебя и использовать в своих интересах.
– И что же, – спросила Дорс, – нам теперь делать?
– Вот это, я понимаю, вопрос, – кивнул Челвик. – Видимо, – сказал он, немного поразмыслив, – не стоило сюда приезжать. Слишком уж легко догадаться, что в первую очередь профессор спрячется в Университете. Конечно, кроме Стрилинга, Университетов хватает, но Стрилингский – один из самых независимых, и догадаться можно. Я думаю, что как можно скорее – желательно сегодня же – Селдона следует перебросить в другое, более безопасное место. Вот только…
– Только – что? – нахмурился Селдон.
– Только я не знаю куда.
– Можно запросить у компьютера каталог и ткнуть пальцем в любое место.
– Тоже мне, придумал! – фыркнул Челвик. – Так мы рискуем угодить в место, где окажется менее безопасно, чем везде. Нет, так нельзя. Нужно что-то придумать.
31
Прошло время ленча, а троица никуда не выходила из комнаты Селдона. Дорс и Селдон болтали о том о сем, а Челвик в основном помалкивал. Сидел прямо, ел мало, смотрел еще угрюмее, чем обычно, и как-то сразу постарел на несколько лет.
«Наверное, вспоминает географию Трентора, – решил Селдон, – и ищет местечко побезопаснее. Нелегко ему небось».
На самом деле родной Геликон Селдона был не такой уж маленькой планетой – он был чуть побольше Трентора. На Геликоне имелся даже собственный океан – поменьше, чем на Тренторе. А площадь поверхности суши была намного больше – приблизительно процентов на десять. Но если на Тренторе люди жили везде как в одном громадном городе, на Геликоне городов было раз-два и обчелся. Административных округов на Геликоне насчитывалось всего двадцать, а на Тренторе – свыше восьмисот, и вдобавок каждый из них делился на более мелкие единицы.
Наконец Селдон не выдержал и сказал:
– Послушай, Челвик, у меня есть предложение. Давай выберем из тех, кто мечтает меня заграбастать, самого доброго и отдадим меня ему, а он пусть меня от других защищает.
Челвик взглянул на него и ответил совершенно серьезно:
– В этом нет нужды. Я знаю такого человека. Можно сказать, почти доброго. И ты у него уже есть.
Селдон усмехнулся:
– Хочешь потягаться с мэром Сэтчема и Императором всей Галактики?
– Зачем? Пустая трата времени. Но, с точки зрения желания владеть тобой, я с ними вполне могу поспорить. Им ты нужен только для того, чтобы возвыситься еще сильнее, а у меня нет никаких амбиций, кроме желания сделать доброе дело для Галактики.
– У меня такое подозрение, – буркнул Селдон, – что всякий из твоих соперников, спроси его кто-нибудь, точно так же клялся бы, что печется о Галактике, и только о Галактике.
– Как пить дать, – кивнул Челвик, – но пока ты имел удовольствие лично познакомиться только с одним из моих соперников – то бишь с Императором. Вспомни, чего он от тебя хотел? Я же от тебя ничего подобного не требую. Я прошу тебя только о том, чтобы ты доработал методические аспекты психоистории и обрел возможность делать математически верные прогнозы, пускай всего лишь статистического порядка.
– Ага. Всего-навсего, – печально усмехнулся Селдон.
– Позволь, кстати, поинтересоваться, как идут дела в этом направлении? Есть достижения?
Селдон был готов и расхохотаться, и разразиться проклятиями. Однако ни того, ни другого он не сделал. Немного помолчав, он тихо переспросил:
– Достижения? Ты шутишь? За такое время? Ведь прошло меньше двух месяцев! Челвик, на это не хватит моей жизни, и не только моей. Еще дюжина математиков будут биться после меня и ничего не добьются.
– Я не имею в виду ничего законченного, даже ничего обнадеживающего. Ты все время твердил, что применение психоистории возможно, но неосуществимо. Вот я и спрашиваю: не блеснул ли лучик надежды? Не кажется ли тебе теперь твоя задача более осуществимой?
– Увы, не кажется.
– Прошу прощения, – вмешалась Дорс. – Я, конечно, не математик, поэтому не сочтите мой вопрос дурацким. Как это что-либо может быть одновременно и возможным и неосуществимым? Ты, Гэри, как-то говорил, что теоретически для тебя возможно лично познакомиться и пожать руку всем жителям Галактики, однако это неосуществимо, поскольку на это тебе не хватит жизни. Но позволь спросить, почему ты приравниваешь психоисторию к такому занятию?
Селдон удивленно уставился на Дорс:
– Ты действительно хочешь, чтобы я это объяснил?
– Да! – И она так тряхнула головой, что кудряшки рассыпались.
– Я тоже не прочь послушать, – сказал Челвик.
– Без математических подробностей? – хитро усмехнулся Селдон.
– Если можно, – попросил Челвик.
– Так… – Селдон немного подумал, решая, с чего начать. – Ну, хорошо. Если, допустим, вы решили изучить какой-то из аспектов Вселенной, полезно до предела упростить задачу и взять для анализа только те его свойства и качества, которые важны для понимания. Если вы, допустим, собрались выяснить, как падает предмет, вам нет нужды выяснять, старый он или новый, красный или зеленый и как он пахнет. Такие характеристики вы попросту отбрасываете, чтобы не усложнять себе задачу. Подобное упрощение можно назвать моделью и пользоваться ею либо обычным путем, на экране компьютера, либо вывести в виде математической формулы. Возьмем для примера простейшую теорию нерелятивистской гравитации…
– Гэри, ты обещал! – прервала его Дорс. – Ты обещал, что никакой математики не будет. И не прячься за словечками типа «простейшая».
– Нет, нет! Когда я назвал эту теорию простейшей, я лишь хотел сказать, что она жутко древняя и родилась в туманном прошлом вместе с огнем и колесом. Однако формулы гравитационной теории содержат в себе описание принципов движения планетарных систем, двойных звезд, раскрывают причины приливов и так далее. С помощью этих уравнений можно даже добиться разработки визуальной модели вращения планеты вокруг звезды, взаимного движения пары звезд – на двухмерном экране. Более сложные взаимосвязи можно проследить с помощью трехмерной голограммы. Такие вот упрощенные модели порой помогают лучше уяснить суть явления, чем если бы мы принялись старательно изучать явление само по себе, в его истинном виде. И на самом деле без гравитационных формул наши знания о движении планет и о небесной механике вообще были бы крайне ограниченными.
Итак, затем у вас возникает желание узнать о каком-то явлении больше, потом – еще больше, а может быть, само явление усложняется, и тогда вам потребуются все более и более сложные уравнения, все более и более изощренное программирование, и получаемая в итоге компьютерная модель становится все сложнее и сложнее для понимания.
– А модель модели разработать нельзя? – поинтересовался Челвик. – Может, так было бы проще?
