Кого ты видишь? Я ошибка. Книга пятая

– Неправильные?! Он. Был. Голый! – Я не собиралась оправдываться, но нетипичное поведение Киры настораживало. – А как же Филя? Твой Филипп! Или ты использовала фрика и весь свой генофонд, чтобы заставить ревновать папика?!

Я пришла в себя и осадила:

– Филипп не фрик! Не смей называть его тем, кем он не является!

– Уже нет? – зло усмехнулась. – Больные бальные, вдвоем что ли лечились? Это твоя терапия танцующей вагины возымела такой невероятный резонанс?

– Кира, остановись.

– Да что ж они все готовы служить тебе? Волшебные золотые глазки? Или твой наивный альтруизм? Стараешься возвысить, видишь в каждом рыцаря. Рядом с тобой даже самый отстойный хмырь чувствует себя героем и стремится соответствовать высокому стандарту. Или… – Кира играла нефритовыми шариками18. – Ты стимулируешь их через секс? – Вопрос конфиденциально решить не удалось. Разговор был доступен ушам заинтересованных ревнивых очевидцев. Пульс зачастил. Я зашипела на девицу с длинным языком:

– Кира, замолчи!

– Думаешь, я не знаю про твое искусство владения интимными мышцами? – Кира паясничала с веерами. – Наша уникальная леди Бриг в совершенстве владеет секретами науки соблазнения. Да за одну ночь с такой искусницей… – Барышню несло. Я не выдержала. Стыдливо отключила звук и, преодолевая страшную крепчающую неловкость и головокружение, опустилась на пол:

– Чтобы стать моим партнером, надо обладать не меньшей уникальностью. – я решилась озвучить свои пуританские взгляды, однажды высмеянные известной личностью. – Меня даже обвиняли в старомодности. Но я ищу моногамных отношений. – Кира саркастично хмыкнула: «Это ты про своего папика что ли?» Я сосчитала до пяти, выдохнула. – Если мой мужчина, то только безраздельно мой. И убереги меня, Боже, от случайного выбора! – Брезгливую судорогу сдержать не удалось: «Он – ошибка. Переживу». Сосредоточилась на Кире. – Что происходит?

Кира очнулась, рассеянно опустила глаза на учиненный беспорядок за столом:

– Я пересмотрела свои взгляды. – Подруга уже размазывала по лицу косметику. – Твой папик прав. Они потенциально опасны. Я не хочу притянуть к себе маньяков. – «Занавес! Он и с ее мозгами поработал», – притупляя потрясение, я проглатывала залпом вторую бутылку воды, а в голове выстраивалась чудовищная логическая цепочка: «Я был везде, где ты могла теоретически появиться…».

– Студия? Филипп?! – Рванула к экрану, захлебываясь водой. – Кира, кто о нас с Филиппом спрашивал? Свои? Чужие?

– Да все! Вы же так отожгли! После бенефиса все думают, вы пара.

– Пара?! Нет! Мы друзья. Между нами платонические чувства.

– Не платонические. Тоник всем кричит, ты его мама.

– Ребенок называет меня феей. Это не значит… – «Фея?!» – грудь прострелило. «Я устранял их засады…». Голова раскалывалась. «Он не угрожал! Предупредил открыто. Береги сына?! Боже, они в опасности!»

– Кирочка, берите Тоника и уезжайте. Пожалуйста! Возьмите отпуск.

– Уже два дня. В студии опять ремонт.

Я схватилась за виски, срываясь на крик:

– Уезжайте! Куда угодно…

Видя мои панику и слезы, покрасневшая Кира не стала задавать вопросов:

– Я за Тоником, – собираясь на ходу, отрапортовала. – Вот и звоню. Сам Филипп не может достучаться. Уезжаем. Срочные съемки для рекламы. Далеко. В замке Гарибальди. Клиент «Риэлтерская палата», организует тур. Филипп без тебя. Как хореограф. – кивнула на мою дверь, виновато прошептала. – Прости, душенька.

Я обернулась. Проем загородил Максим и удивил безапелляционным тоном:

– Уважаемая Кира, Камилла устала. Спасибо за звонок. – подошел, отключил связь. Взгляд на меня, и тон поменялся. Спокойно, доверительно. – Люк в курсе. Он был у Покровских. Первым. – Даже не намек. Я стиснула зубы, проглатывая стон:

– Спасибо. Ты передай ему. – Загнулась на кровати, решила дать волю слезам, скрываясь от реалий в тайной комнате19…

Максим опустил жалюзи, включил теплую золотистую подсветку, укрыл ноги меховым пледом. Выйти не успел. Снова звонок. Судорожно вздохнула, впитывая домашний островок уюта, и ответила под недовольное покашливание:

– Ками-и-лла… – Костя изрядно запинался. Несистематическое употребление наркотиков чудом спасало впечатлительного эксцентрика от зависимости. Подобный стресс грозил оказаться роковым. Я не ошиблась. – Все на кладбище. Вчера Ленку. Сегодня парней. А я не смог. Сбежал…

– Костя! Приезжай! Давай, я вызову тебе такси. Останешься у меня. Ты где?

Скептично скрещенные руки на груди, хмурый взгляд – Максим врос в проем.

Нетрезвый Костя неразборчиво лепетал:

– Извини, все лезу со своей херней. А у тебя, как это… психическая травма. Приезжал ко мне. Твой. Ну, тот, с которым ты зависала. Зверь. Почернел с горя. А сам седой. – На заднем фоне какой-то шаркающий звук жутко раздражал. Бросила:

– Я быстро восстановилась. Так где ты?

– В мастерской. Один. Я совсем один. По-о-оговори со мной. – Я подорвалась к нише купе под завывание скорбящего друга. – Я не должен был их отпускать.

Страж тактично вышел за дверь. Я впопыхах переодевалась, уговаривая:

– Костя. Послушай меня. Ты не виноват. – Покачнулась. В глазах потемнело. Невнятное траурное блеяние забивалось непрестанным шмыганьем. Я стояла с ослепшими глазами, просчитывая методы вывода его из депрессии. Известный психонавт отличался крайней эмоциональной неустойчивостью. Еще одно потрясение я не могла себе позволить.

– Не смогу жить с таким грузом. Всех подвел. Звоню попроща-а…

Связь оборвалась. Балансируя на трясущихся ногах, ухватилась за перила, съехала с лестницы, выскочила в гостиную. Невозмутимость Максиму изменила:

– Да ты бессмертная?! Тебе нельзя вставать! – он тщательно контролировал слова, сдерживая негатив. Не стала спорить. Развернулась и по стене в гараж:

– Папа? Мама? – Хватая ключи от машины, объяснялась в пустоту. – Я должна ехать. Мой друг погибает. В страшной депрессии. Может наделать бед… – оглянулась. Мрачный Максим поднимал рольставни гаража:

– Родители в университете. Ребята уехали на похороны. Не доступны. Я с тобой. – Голос названого брата звучал ровно, питая утраченную рациональность.

– Не заступайте полномочия, Максим. Вы мне не брат.

– Забота о тебе, о Бригах – моя личная инициатива, считай это бескорыстным служением. Моя благодарность за новую судьбу. – Запрыгнул на место штурмана.

– Рада за вас и ваш обретенный новый смысл. Но не надо причинять добро.

– Я не крот. И я не буду разрываться между Гордоном и тобой. Я выберу тебя. – Брюнет пристегнулся с железной решимостью и предупредил. – Я поступаю так, потому что он этого хотел. Надеюсь, ты уже выросла из кризиса подросткового бунта и противоречий. – Не давая опомниться, протянул свой телефон. – Хочу, чтобы ты знала, кому я присягнул на верность. – Включил видео. – Всего несколько минут.

Сдержанные, серьезные мужчины закрыли за собой парадную дверь, твердыми, уверенными шагами спустились с крыльца. Мигнул фонарь. Погасли остальные. Изображение зарябило. «Помехи? – угадала характерное смазанное движение и убедилась. – Не помехи. Это сцепились два фантома».

Дом пропал за щитом. Первый разряд рикошетом ударил в коммуникационный кабель. Камера фиксировала дриблинг двух аномальных субстанций. Энергетическое противостояние…

Я открыла рот, не отрываясь от экрана под тревожный бас над ухом:

– Это видео с моего Nissan Patrol. Тестировал новый регистратор. Смотри.

Бывший немец обнажил узнаваемый оскал альбиноса Boa constrictor20 и приложил за грудки Анаконду, шипя в такую же оскаленную морду:

– Что. Ты. Несешь? – Серия ударов, размытые следы неуловимых перемещений, треск, шипение, множественные разряды. – Ты хоть понимаешь, что больше ни слова не сможешь стереть из ее памяти? Из-за тебя все оказались под опалой. Девочка не стала спорить, закатывать истерики. Она просто закрылась от всех щитом. Исчезла… На хрен! А если она что-то запретит… – Анаконда поймала хук под гневное шипение. – Мы ее чуть не потеряли!

Примечания