Трехликая сторона. Последний Листопад

– О чем ты?

– Ты прекрасно знаешь сама.

– Отойди.

Наместник Аганды еще не приблизился настолько, чтобы можно было официально обвинить его в нарушении личного пространства, однако первые два шага явно метили в этом направлении. В голове словно бы запищал датчик, отвечающий за неприкосновенность невидимой границы, в рамках которой я ощущала себя в комфортной безопасности; и сразу подобралось тело, и сразу напряглись мышцы, как на тренировке, точно ожидая удара.

– Ты надеешься до самой смерти единолично править нашим Листом? Уверяю тебя, смерть в таком случае не заставит себя долго ждать.

– Ты мне угрожаешь? – сквозь зубы процедила я.

– Нет, королева, это ты угрожаешь мне. Мне и всему клану своей игрой в недотрогу. Как только рыцари подкопят силы и вернутся к захвату наших крепостей… – Ангел тревожно забарабанила в дверь, и Акроп с неудовольствием покосился через плечо, после чего вновь обжег меня колким взором светло-карих, практически желтых глаз. – Я одержу победу в этой войне, если все будут беспрекословно слушаться. Позволь мне сделать это – дай согласие на наш брак.

– Раз ты так сильно переживаешь, я скажу тебе: король уже выбран.

На этих словах Акроп опешил – растерянный вид ему не шел, придавал нотку слабости и даже глупости, хотя здесь, скорее всего, виноваты были широко оттопыренные уши. Губы у него разъехались, точно он хотел воскликнуть: «как же так!». Или попросту выругаться.

Ангел бросила стучаться в безответную дверь и куда-то спешно побежала, судя по частым, отдаляющимся шагам. В помещении на мгновение стало тихо: я равнодушно смотрела в ошарашенное лицо наместника. Нет, с ним бы мне точно не удалось договориться. Значит, я поступила правильно.

– Кто?

– Объявлю завтра на собрании. Ты свободен, Акроп.

Он выпрямился, скрывая свое разочарование за опущенными к полу глазами и смиренным голосом.

– Простите, если я позволил себе лишнее.

Ангел привела к моим покоям стражников – двух бугаев, охранявших вход в замок; но надобности в них не оказалось. Ассасин ушел сам.

– Зачем людей с постов сорвала?

– Вдруг он бы вам сделал что! – отдышавшись, девочка добавила намного тише. – Мне не понравился его взгляд.

Я только головой покачала. Сняла плащ, отложила ножны и пошла умываться, а когда вернулась, застала ее возящейся с моим расчехленным кинжалом. Вид этой будничной возни прошиб меня электрическим разрядом паники, несмотря на то что Ангел была предельно аккуратна. Я подскочила к ней, закапав ковер мелкими брызгами мокрых волос, и отняла оружие, едва не порезав собственную ладонь.

– Не смей! Не смей трогать!

– Простите, я не…

– Он же отравленный, черт возьми!

– Но я бы не поранилась, королева. Я не касалась лезвия.

Она была права. Мои резкие манипуляции, направленные на то, чтобы разъединить ее с кинжалом, несли в себе гораздо большую опасность, чем ее робкое любопытство, однако мне все равно никак не удавалось отдышаться после той секунды ужаса, когда я увидела Ангел и смерть вместе, совсем рядом друг к другу. Пусть у второй практически не было шансов, пусть такая гибель вообще навряд ли считалась бы насильственной – страх не интересовали подобные мелочи. Он оказался настолько нестерпимым, что после него в горле сохранилась тошнотворная терпкость.

– Бабушка всегда очень боялась за мою жизнь. Она не позволяла мне выходить за пределы нашей крепости, не позволяла задерживаться после заката… – Ангел пристально посмотрела мне в глаза. – Почему вы так отреагировали?

– Ты могла случайно поцарапаться.

– И что? – чуть ли не с вызовом кивнула девочка. – Разве Она не возродилась бы тогда в другом теле?

– Я не знаю.

– И бабушка, и вы заботитесь не обо мне, правда? Все, кто узнают про Нее, перестают замечать меня, – столько тоски и разочарования хлынуло из ее слов, что мне очень захотелось их опровергнуть, но я не смогла. Слишком беспардонной получилась бы ложь. – Вы спрашивали, что бы я решила в первую очередь, будь у меня возможность? Я бы попыталась избавиться от Нее. Существовать в собственном теле второй – невыносимо… – Ангел отвернулась и вдруг добавила еле слышно. – Лись тоже знает?

Вопрос повис в воздухе, чересчур прямолинейный, неудобный и для ответа, и для молчания. И почему мне стало так неловко? Мне, а не ей, печально глядящей вниз, но по-прежнему спокойной и рассудительной.

С волос неумолимо продолжало капать. Вода насквозь промочила мои вещи, а на ковре в том месте, где я стояла, образовалось рябое влажное пятно. В комнате не было шкафа: одежда хранилась в украшенном затейливой резьбой сундуке из черно-красного дерева. Я нагнулась над ним, чтобы нарочито медленно заняться подбором вечернего туалета.

– Королева?

– У меня еще есть дела на сегодня, не отвлекай, пожалуйста, – руки мои бесцельно зарылись в пестрые ткани, перекладывая и комкая их, не задерживаясь толком ни на одной. – Когда закончится война, Ангел, я отпущу тебя на все четыре стороны. Хочешь быть обыкновенной? Первой и единственной? Тогда отправляйся в новое место к новым людям и никому никогда не говори про Нее.

Ассасины еще не знали о моем решении. Даже будущий король еще не догадывался о том, что вскоре им станет. Я добралась до нужной двери и учтиво постучалась, хотя имела полное право этого не делать.

– Кто?

– Это я.

– Подожди минуту.

Я стояла под дверью и в сотый раз обдумывала, что скажу. В точности воображала собственный голос и выражение лица собеседника, а потом выражение лица Лися, когда на следующем собрании он услышит имя нового короля. В руках у меня был исписанный лист бумаги с пустым местом в конце, предназначенным для подтверждающего автографа.

– Сейчас… извини, что долго.

Я сразу поняла, чем был занят ассасин. Повязка чуть съехала вбок, поблескивали мокрым волосы – он промывал страшный рубец, оставшийся на левом глазу.

– Что случилось, Кира?

Зонб впустил меня в комнату и подозрительно прищурился: обычно я не вваливалась в гости на ночь глядя. Да и вид мой наверняка выдавал нетривиальность ситуации. Окно было открыто нараспашку, и по полу бегали воздушные струйки сквозняка. Тем лучше, ведь разговор предстоял пламенный. Я заперла дверь – без этого ритуала меня отныне преследовало чувство незащищенности. Затем некоторое время молчала: предисловие, заранее заготовленное и вызубренное наизусть, в кульминационный момент отказалось вдруг срываться с языка. Испустив длинный выдох, я произнесла сразу самое главное:

– Я пришла обсудить некоторые условия… и попросить тебя стать королем.

Ассасин воспринял это сообщение спокойнее, чем я ожидала. Деловито расставив друг напротив друга стулья, он предложил мне один, а сам устроился на втором. Безукоризненная осанка, кропотливая подготовка плацдарма для беседы – в таких мелочах был весь Зонб. Ему не требовалось спрашивать и удивляться, чем, к примеру, обязательно занялся бы Лись. Он был готов принимать новую информацию сразу.

– Давай начнем с условий.

Я кивнула. И протянула ему лист бумаги, чуть влажный у края, за который его держали, – криво составленное соглашение об отказе от престола. Предполагающее дату, которая пока что отсутствовала и которую я могла вписать в любой момент самостоятельно. Зонб принялся читать, и по мере того как с прочтением менялся его взгляд, во мне росла непоколебимая уверенность, что он согласится. Его не слишком беспокоило, что он пробудет королем лишь некоторое время, ведь я готова была предоставить ему шанс вернуть Танатр, чего он так долго ждал. Одно лишь это было залогом, что мы сумеем договориться.

Последователи чародеев как сквозь землю провалились с самого начала ожесточенных боевых действий между двумя кланами. Энас распустила их, своих рьяных добровольцев, не сумевших достигнуть цели и вынужденных теперь затаиться в Южном лесу, пережидая глобальную смуту Трехлистного мира. Только один представитель ее героического полка остался в Аганде – мужчина в выцветшей рубахе и с отстраненными, мечтательными глазами, никак не сочетающимися с его суровой внешностью: широкими плечами, короткой жесткой бородой и сильными, привыкшими к физическому труду, руками. Он сидел в темнице, и про него давно уже забыли. Никому не было дела до плененного несколько месяцев назад недоколдуна, и было удивительно, что он до сих пор не распрощался с жизнью, ведь еду ему не носили уже много дней. Узнав о нем, я начала изредка наведываться в подвал, чтобы не забыть, как звучит проклятье. По моей просьбе он прилежно повторял стихотворение и умолкал, уводя меланхоличный взгляд в сторону. Спокойный, послушный и кроткий, этот заключенный сильно выделялся среди других последователей чародеев, с которыми мне доводилось сталкиваться. Они бешено и даже радостно вопили о грозящем соперничающим кланам вымирании, не беря в расчет, что их священный идол, Колдунья Первого Листопада, поделилась с ними знанием только ради предотвращения этого самого вымирания. Они ненавидели ассасинов, ненавидели рыцарей, но с фанатизмом выполняли Ее указания – мужчина же передо мной оставался равнодушным. Таким же равнодушным, как утопленницы с озера.

– Я не маг, – сказал он в ответ на мой нескромный вопрос насчет его принадлежности к третьему Листу. – Их больше не существует.

Дальнейшие попытки разговорить его ни к чему не привели, и вскоре я перестала ходить в темницу. Потом подписала указ об освобождении странного пленника и благополучно о нем позабыла. Это был последний указ, который я сделала сидя на троне. Со следующего же дня первое право отдавать различного рода распоряжения перешло к Зонбу. Его, молодого и не имеющего за плечами высокого статуса, не слишком охотно признали королем, но все же признали, хотя официальная церемония бракосочетания так и не состоялась. На нее мы оба попросту не захотели тратить время, заваленные множеством организационных вопросов. Зонб покинул Аганду уже через неделю после того, как мы официально объявили себя парой: отбыл в Верч, командовать ассасинами на главном фронте. Почти сразу к нему должен был присоединиться и Лись, однако каждый день я задерживала его в крепости под самыми разными предлогами.

– Только не завтра. Мне понадобится твоя помощь.

– Кира, я уже третий месяц торчу без дела. Так не может продолжаться, – твердо отозвался Лись. – Лучше объясни, почему ты в итоге выбрала его?

Мы забрались на крепостную стену и расселись между зубцами так, что не видели лиц друг друга. Я свесила ноги в двадцатиметровую пропасть, оканчивающуюся бурной рекой, обвивающей Аганду подобно сытой толстой змее, и на удивление не почувствовала ни малейшего намека на боязливый трепет, который испытывала ранее перед большой высотой.

– Почему, а? Ведь была масса вариантов: Акроп, Холес, Цолбер, Нихич – уж Нихич-то тебе вообще нравился.

– Да, он милый.

– Тогда почему именно Зонб, Кира?

– Потому что он не питает особенной ненависти к рыцарям и не стремится всеми управлять. Ему не нужен трон – ему нужна женщина, которая находится в Танатре.

– Которая умерла в Танатре.

– Необязательно. Ты сам говорил, что некоторых мещан могли пощадить, а она явно из их числа.

– Как ты догадалась?

– Чувствую. Зонб ни разу не называл ее имени, увиливал… она либо замужем, либо мещанка.

– Полагаешь, король, воюющий за женщину, перспективнее честолюбивого короля?

– В данной ситуации, да. Честолюбивый человек гораздо вероятнее нарушит наш уговор.

Я ощупала внутренний карман своей мантии, хранящий заветное соглашение. Лись только усмехнулся в ответ.

– Какие условия бы вы ни обсуждали, ты понятия не имеешь, как получится в результате.

– Из всех я была готова договариваться только с вами двумя. Своим отказом ты не оставил мне выбора.

– И что ты собираешься делать? Будешь следить за Зонбом, а когда тебе покажется, что в его решения начало вносить корректировки проклятье, попросишь его освободить престол? Вот так просто?

– Да, пока план приблизительно такой.

Вдалеке, на фоне расстилающейся на горизонте зеленой рощи, мерцала крохотная черная точка, как тонкая клякса посреди небесного холста. Она приближалась, преобразовываясь из черной – в серую, а из крохотной – в просто маленькую. Почтовый сокол, разрезающий могучими крыльями строптивый ветер, поддувающий ему наперерез.

– У меня плохое предчувствие.

– Насчет письма? – вскоре его заметил и Лись. – Сейчас посмотрим, что там.

С назначением короля у меня прибавилось свободного времени, однако легче от этого не стало. Даже наоборот, помимо собственных решений я теперь переживала и за решения Зонба, за их точность и своевременность, и, если что-то шло не по плану, или оказывались разбитыми очередные отряды ассасинов, я принимала это так близко к сердцу, что ходила к здешнему лекарю, Каруту, и выпрашивала успокоительные отвары, которые в свое время постоянно пил Юну.

– Как ты считаешь, нашего лекаря в Танатре могли пощадить?

– Могли. Достойный лекарь ценится в любом клане.

Удовлетворенная ответом Лися, я закинула ногу на ногу, и с правой стопы вдруг соскользнула атласная туфля. Исполнив в полете жалобный кувырок и несколько раз ударившись о крепостную стену, она скатилась по крутому земляному склону и беззвучно плюхнулась в зеленоватые воды реки.

– Сама сигать со стены не собираешься, надеюсь?

– Лись, а ты точно не можешь остаться в Аганде? – серьезно спросила я, проигнорировав его попытку пошутить.

– Ты же не хочешь, чтобы меня прозвали трусом.

– Я хочу, чтобы ты жил, и мне безразлично под каким прозвищем.

– Все будет в порядке. Я вернусь.

– Помни, что твое благополучие отныне беспокоит не только меня.

– Не вижу в этом ничего забавного, – отрезал Лись, разобрав веселые нотки в моем голосе. – Объясни ей, пока меня не будет.

– Что объяснить? – мрачно усмехнулась я. – Что ты рядом с ней лишь по моей просьбе? Что мы с тобой периодически обсуждаем, как лучше использовать находящуюся в ней Колдунью, ни капли не волнуясь о ней самой?

– Вообще-то я надеялся ограничиться словами о разнице в возрасте.

– Слабо ты представляешь себе девчачьи мысли в пятнадцать лет. Она меня не послушает.

Сбросив в обрыв вторую туфлю, я подтянула коленки к груди и скрючилась между зубцами, точно горбатый гриф в гнезде. Высота была нестрашна, потому что ощущение, что в любую секунду я могу разбиться в лепешку, преследовало меня каждый день с тех пор, как мы покинули Танатр.

Лись отозвался лишь спустя несколько секунд.

– Ангел привязана к тебе, Кира, и намного сильнее, чем тебе кажется. Да и ты к ней.

Письмо, проникшее в крепость на лапке верного сокола, оказалось любопытнейшего содержания. Короткое, написанное мелким, практически нечитаемым почерком и адресованное лично королеве от наместника крепости Фуби Холеса. Я прочла его несколько раз, потом передала Лисю. В зале помимо нас находились Акроп, курносый Дун, назначенный его заместителем, и златовласый Нихич, представляющий Цирцизу. Все трое смиренно ожидали своей очереди, а Нихич вдобавок с любопытством поглядывал на мои босые ноги.

– Что за ерунда?

Таков был вердикт Лися. Далее письмо перекочевало в руки к Акропу, и он уже прочел его вслух:

– «Эзикий просит встречи с королевой. В знак добрых намерений он отпустил ученика ассасина. Приезжайте скорее».

– Отпустил?!

– Почему с королевой? Ему ведь наверняка уже донесли, что Зонб…

– Отпустил ученика?! Нет, вы слышали?

– А какого ученика?..

Шум, гам, риторические вопросы и пересуды – я и подумать не могла, что четыре человека способны сформировать подобный беспрерывный гул. Акроп размышлял, чем вызвано желание Эзикия увидеться именно со мной, в нем проснулся тактик, гроссмейстер в сфере всевозможных уловок. Дун и Нихич уточняли друг у друга, не подводят ли их глаза: рыцарский король отпустил врага. Не просто милосердно убил, не просто швырнул в темницу – отпустил!

Лись вслух перебирал имена, но, заметив мои светящиеся глаза, бросил это неблагородное занятие.

– Чему ты радуешься?

– Кто-то выжил. И ты не уедешь на фронт – я приказываю тебе сопровождать меня в Фуби.