Детективное агентство Джулай

Лина вздохнула – во взрослой и самостоятельной жизни были свои плюсы. Один из них она как раз держала в руке. Поболтав мартини в бокале, девушка сделала небольшой глоток. Чуть сморщила нос. Она любила сладкий алкоголь, но мартини – это уже чересчур сладко.

– Катюх, у нас сок есть? – крикнула она, не оборачиваясь, и обращаясь, скорее, к стакану.

 В ответ ей что-то пробурчали.

– Что? – не расслышав, все же обернулась на голос.

Кэт, как всегда, занималась любимым делом – наводила чистоту, а, если конкретно, то мыла полы, согнувшись в живописной позе. Ее небольшой аккуратный зад колыхался в такт движениям.

– Собирайся давай, хватит драить полы, они и до того, как ты напала на них с тряпкой, были вполне чистыми, – обратилась девушка к заду, который тут же недовольно напрягся.

Понятия о чистоте у двух подружек существенно отличались.

– Всего два раза на этой неделе влажную уборку делала, – недовольно ответил ей зад. – Налей мне лучше тоже мартини. А сок есть. Яблочный. Возьми в холодильнике. Он за кастрюлей с рисом.

Не застегивая юбку, Лина поднялась и пошла на кухню, аккуратно обойдя подругу, стараясь не шлепать босыми ногами по помытому, чтобы не попасть под обстрел гневных взглядов. И не только их.

Смешав один к одному мартини и сок, она сделала большой глоток и задумчиво плеснула еще сока. Теперь в самый раз. Намешала аналогичный коктейль и для подруги. Катюха не отрывалась от своего занятия. Пока не закончит, все равно пить не будет. Педантичной она себя, разумеется, не считала. Есть и более тяжелые случаи – утверждала она.

Вездесущие духи, которые старались не показываться при посторонних, умчались куда-то на верхние этажи дома по своим делам и лекций о вреде алкоголя не читали, чтобы не выставлять Ангелину, беседующую с самой собой, умалишенной.

Вообще она и сама знала. О вреде. Иногда, напившись в лоскуты, она, забывшись, начинала беседовать с Сэмом и Тэмом, пугая тем самым соседку или гостей. Поэтому духи в дни попоек старались скрыться с глаз. То есть дома их не было довольно часто. Где они пропадали, Лина обычно не интересовалась.

Для тех, кто охотится по ночам, идеально было бы жить в одиночестве. Но финансировать ее единоличное владение квартирой никто не собирался, что казалось безумно несправедливым. За регулярное спасение человечишек могли бы и квартиру выдать. Дают же военным и ветеранам… Ангелина, внезапно прервав нить размышлений, тут же задумалась, пошли бы ей шортики в стиле милитари. Определенно!

Наличие второй «секретной» жизни не сделало ее более ответственной и серьезной. Кэт утверждала, что необходимо всегда быть чистенькой, гладковыбритой и в свежем белье, поскольку вдруг несчастный случай – машина там собьет или еще что. Ангелина на это неизменно закатывала глаза и говорила, что у кого-то «совершенно не педантичного» уже крыша протекает на почве наведения порядка. Говорила она так по большей части потому, что на фоне подруги чувствовала себя неряхой. Кстати, в каких-то моментах это ощущение было вполне справедливым.

И хотя поводов для наведения марафета у Лины было раз так в миллион больше (поскольку помимо набора опасностей, подстерегающего обычного человека, у нее был и свой – еще более жуткий) девушка легкомысленно успокаивала себя, что санитары в больнице ее рваные трусы как-нибудь стерпят – и не такое видали.

В конце концов, красивого и целого белья у нее предостаточно. Вроде бы… Может, стоит пройтись по магазинам? Сегодня намечался мирный вечер. Хочется верить, что обойдется без санитаров.

– Подвинься, я тут сейчас мыть буду, – угрожающе донеслось с пола.

Пока Ангелина делала коктейли, маленькая домашняя фея уже добралась до кухни.

– Угощайся! – девушка щедро сунула полный стакан под стол.

Фея чистоты и порядка на провокацию не поддалась, пропыхтев что-то неодобрительное.

Вздохнув, Ангелина решила убраться в комнату от греха подальше. Поскольку суровые современные феи легко трансформировались в боевых демонов. Не то чтобы она их боялась, но не бить же подругу в самом деле. А иных способов усмирения она не знала. С дипломатией у идеалистичной, местами немного наивной и в целом довольно неконфликтной Ангелины всегда было туговато.

И все-таки собственная квартира – это здорово. Подруг туда можно приглашать в гости когда угодно. Можно даже помыть полы пригласить, хотя миссии отмыть весь мир от грязи у Кэт пока не было. К счастью.

Одиночество всегда было для Ангелины чем-то непонятным. Вечно ускользающим. То, чего она, кажется, так и не испытала. Не плохое депрессивное одиночество, конечно, когда некому даже вытряхнуть тебя из одеяльного кокона и выгрести пустые бутылки из-под кровати. А такое – спокойное. Когда можно книгу почитать, кино посмотреть, чтоб никто не дергал. Вроде было и такое в ее жизни, но как-то мало и сумбурно. Хотелось свой дом и свои правила. Не родителей и прочих родственников, не владельцев съемной хаты, не подруг или любовника. А другое существо все равно устанавливает какие-то правила. И с ним надо считаться, идти на компромиссы. Даже если это домашние духи или кошка, то дом уже не совсем твой, а как бы ваш общий. И если эта самая кошка нассыт в тапки, то придется убирать тебе… Хотя так можно дорассуждаться до домика в глухом лесу, но со всеми удобствами, огороженного суровым таким железным забором. И все равно там может случиться что-то, что нарушит установленный тобой ход вещей и вырвет из нирваны.

Нет, все-таки каждодневные вызовы, бросаемые жизнью, невыразимо интереснее. А так пожить можно какое-то время. В отпуске, например. Правда, у охотников на злые силы вроде бы отпусков не бывает.

«Надо уточнить у Георгича» – хихикнула про себя Ангелина, представив лицо наставника, когда она это выдаст. Он и так ее во многом не одобрял. В его понимании идеальный охотник должен быть подобен солдату, для которого приказ – это святое. Ангелина же кривилась от одного слова «приказ». Постепенно они с Георгичем нашли компромисс в работе, однако продолжали периодически грызться по поводу и без. Кажется, на данный момент обоих такой расклад устраивал.

Ангелина взглянула на часы, скоро десять, значит, в клубе они будут часам к двенадцати. Главное – не напиться. Но спать все равно будет хотеться весь следующий день. В детстве она, вставая в школу, безумно завидовала своей кошке, которая лениво мурча, провожала ее до двери, и заваливалась спать на освободившуюся, еще теплую кровать. И продолжала дрыхнуть, пока хозяйка брела по темноте и холоду до ненавистного учебного заведения. Но потом кошка серьезно заболела и умерла. Вывод: не стоит завидовать кошкам. У них свои проблемы. Это простая истина явно не тянула на сенсационное открытие, да Ангелина и не собиралась ни с кем этим делиться. Обычно ее откровения прорывались в периоды наибольшей уязвимости – когда перебирала коктейлей. Или когда на душе вдруг становилось невыносимо тяжело. Что впрочем, опять же успешно топилось в алкоголе, поскольку, плескавшаяся в бокале жидкость разговорчивостью не отличалась и комментировать сказанное девушкой не стала бы. В отличие от окружающих, которые, наверняка, подняли бы ее на смех. Впрочем, старые подруги давно привыкли к «причудам» девушки,  и, как правило, терпеливо выслушивали и кивали, стараясь не высмеивать.

Город вспыхивал огоньками. Они решили поехать на такси, хоть было недалеко, ведь жили почти в центре, но идти по ночному городу, даже пару километров, двум девушкам все-таки небезопасно. Стычки с людьми, оканчивающиеся дракой, у Ангелины были всего пару раз, но приятного в этом мало – пьяных приставучих козлов почему-то не разрешалось относить к подлежащему уничтожению злу, о чем она иногда жалела.

А необходимость бродить по улицам по ночам в качестве побочки влечет за собой неизменный интерес маргинальных слоев населения. К своему стыду хваленая реакция охотников однажды ее подвела – и пришлось позорно драпать, держась рукой за разбитую коварной пивной бутылкой голову и прикрыв залитый кровью глаз. Злодейская ручонка, совершившая сие непотребство, конечно, была немедленно сломана, но вой и забористый мат того гопника все равно были слабым утешением после пережитого позора.

Иногда Ангелина размышляла, почему и женщинам тоже выпадала сомнительная честь оберегать вверенные им квадраты территории от всякой нечисти. Мужчина ведь справился бы с этой задачей гораздо лучше, имея силу и скорость охотника. Даже при одинаковом весе, у парня всегда больше преимуществ в физической силе и рефлексах, чем у девушки, соответственно и в бою тоже. А с магически улучшенными возможностями они стали бы еще сильнее. В обычной жизни особенности анатомии и нейрофизиологии мужчин играют им на руку в драке с женщиной. Поэтому детенышам человека мужского пола с детства и внушают, что бить девочек – не комильфо. Что некоторое время вызывает у несчастных мальчишек когнитивный диссонанс, когда девица, весом в два раза его больше, нагло отжимает у несчастной жертвы пирожок в школьной столовке. Лучше было бы уточнять, что бить девочек нельзя лет так с 12-13, когда силы начинают уравниваться, а затем и превосходить. А до этого времени оборзевшим кобылам можно и наподдать как следует, чтобы не зарывались.

Многие знакомые Ангелине девушки, которые занимались какими-то боевыми искусствами – популярным боксом, тайским боксом, кикбоксингом, карате или чем-то подобным, считали, что в полевых условиях, то бишь в темной подворотне, они не факт, что справятся с обычным мужчиной, равным им по весу или тем более превосходящим. Для этого он должен быть рыхлым диванодавом и желательно в состоянии сильного подпития.

В любом случае вредить людям вроде как запрещено. Какими бы подонками они не были, она их судить не в праве. Но иногда очень хочется. Вершить свой суд. Все-таки физическая сила– это какая-никакая, но власть, а власть разъедает душу, заставляет смотреть на тех, кто ею не обладает сверху вниз. Или на крайний случай – снисходительно. И бороться с этим почти невозможно. Никто из людей, наделенных властью и долго ее из рук не выпускающих, еще не смог справиться с ее тлетворным влиянием.

– Будешь курить? – Кэтти подкралась, прервав размышления.

Она держала в руках пачку тонких сигарет. Они решили не заходить пока в клуб, а подышать не шибко свежим городским воздухом с примесью автомобильных газов и табачного дыма. Осенний вечер был достаточно теплым.

Ангелина замялась. Курить она не любила. Почему-то делала это чаще всего или дома или где-то рядом с домом, и всегда  думала, что будет, если она спалится перед родителями. И это чувство почему-то так нравилось ей. Такой маленький адреналиновый импульс. Хотя учитывая специфику ее второй жизни, было странно получать адреналин от такой откровенной фигни, но, тем не менее…

«К двадцати трем годам вроде подростковый возраст должен уже прекратиться, а у меня, кажется, только входит в полную силу», – тоскливо подумала она.

Пропикала смска. Ангелина, не показывая заинтересованности, глянула на дисплей. Розовый кнопочный телефон – наследие прошлого, когда она теряла или разбивала телефоны каждую неделю. Сейчас был ее протестом против андроидов. И против своего наставника, у которого появилось бы возможность доставать ее видеозвонками. Телефончик призывно светил монитором.

«Я скучаю… Не хочешь встретиться?».

Бывший. Несколько раз уже бывший, кстати. Сходиться-расходиться – это так банально, но даже девушки с суперспособностями не могут избежать этих досадных неприятностей с рыданиями на плече у подруг, вином и ночными философски-созерцательными шатаниями под луной и размышлениями о превратностях любви. Он опять хотел сойтись. На этот вечер, скорее всего. Как удачно, что он в другом городе.

Парни всегда так делают, если хотят вернуть (обычно ненадолго) никому особо не нужные уже отношения. Начинают бомбить сообщениями изо всех месседжеров и названивать. Кстати, понимание того, что отношения никому не нужные, почему-то приходит к людям не одновременно. Отсюда и периодически стреляющее в зад желание сойтись то у той, то у другой стороны. Причем, если парни вели себя прямо и незамысловато, то девушки всегда боялись заявить о своем желании снова стать парочкой. И делали попытки сойтись такие… затейливые. Например, постоянно попадались на глаза в максимально выгодном ракурсе, очевидно веря, что мужчина любит именно органом зрения. Так, одна из подруг Ангелины в тридцатиградусный мороз сидела на лавочке возле дома нравившегося ей парня, делая вид, что просто дышит свежим воздухом и вообще случайно тут присела, потому что вид вооон на тот дом-спичечный коробок (как две капли похожий на рядом стоящий) ее очень увлекает. А то, что колготки уже примерзли к скамейке – так это все мелочи жизни.

– Опять пишет? – Кэтти, будучи ниже на полголовы, с любопытством вытягивала шею. – Пошли его уже!

Лина закусила губу. Первая любовь. С шестнадцати лет вместе. С перерывами, конечно. Так часто бывает. Первая любовь, гормоны. Мало кому посчастливится найти любовь на всю жизнь в детском саду. У ее родителей, кстати, так и случилось. Тоже с перерывами, конечно. Великая любовь ведь может быть и такой?

Она не стала отвечать. Ей совершенно не любопытно. Сегодня она сдержится. Если не напьется, разумеется. Но пора бы уже и поумнеть немного.

Зеркало в коридоре отразило настоящую красотку. С этими зеркалами в клубах всегда так. Льстят посетителям. Так, волшебное сочетание полумрака и алкоголя делает отражение невыносимо прекрасным. Совершенно иначе дело обстоит с зеркалами в примерочной – это маркетинговый ход что ли?

– Бронепоезд мне срочно! – объявила Кэт бармену, бросая кошелек на стойку.

Шампанскому, которое уже плескалось у нее где-то на уровне бровей, явно было неуютно в одиночестве.

– Два бронепоезда! – подумав, решила расщедриться подруга.

У Ангелины с деньгами пока было не очень. Но зарплата близко. Правда, не настолько, чтобы пить в клубе, а не до клуба, как все нормальные люди.

Обычно Кэт так не делает. Что-то новенькое. Да что там – обычно она вообще не пьет практически. На самом деле причина в том, что она, напиваясь в сопли, ведет себя отвратительно. И опасно. Общественно опасно, и персонально опасно. Все как у всех людей, не переносящих алкоголь. Попытки нанесения себе увечий разной степени тяжести, нападение на попавших под руку и подобные деструктивные действия.

У Ангелины были особые отношения с алкоголем. Она не умела пить. Этот недостаток иногда мог бы стоит ей жизни. Без преувеличения. А еще – чести, достоинства и самоуважения.

– Достал он меня, ну прикинь, не работает толком, так от случая к случаю, вообще без будущего. Ему на все пофиг. Я же его просила не бухать в эти выходные, провести вечер со мной, – лихо опрокинув стопку, начала Кэт без предисловий.

Подруга как обычно была на грани расставания со своим бойфрендом. Встречались четыре года. Поразительно нетемпераментный парень. В отличие от нее, Кэтти, то есть.

Казалось бы, такие пары должны долго уживаться вместе. Противоположности притягиваются, да? Так-то оно так, если бы его не темпераментность не касалась секса. Правда, пока Кэт этого не понимала. Ну что именно в сексе причина. Хотя парень безинициативный, и в жизни вряд ли хватает звезды с неба. Или как там говорят?..

– Ну столько мужиков вокруг, почему у меня урод?.. – причитала подруга. – Хей, девчонки, пошли с нами пить! – она очень быстро переключалась с проблемы на что-то другое. В пьяном виде.

И в этом был ее плюс и минус одновременно. Потому что переключение с одной проблемы обычно заканчивалось созданием новой.

Ангелина принюхивалась к своей стопке текилы. Настроения пить, как впрочем, и танцевать почему-то не было, расслабиться не получилось. И подругу слушала в пол уха.

А та уже обнималась с какими-то незнакомыми девицами и, кажется, делилась с ними чем-то сакраментальным типа «все мужики…» – прилагательное обычно добавлялось по настроению. Но чаще всего многострадальным мужикам не везло с лестными эпитетами. То ли в них проблема, то ли… Впрочем, девочки и мальчики – это две вечно противостоящие великие силы, которые и друг без друга не могут и договориться не могут тоже. Ну разве что на время…

Лина тоскливо оглядела зал. Красотка, почти метр восемьдесят ростом, сексуально крутила попой, и терлась своей восхитительно накачанной пятой точкой о несчастную жертву. Сама жертва, разумеется, не осознавала, что она несчастная и вообще жертва. Пока не осознавала. Чего бояться, когда ты двухметровый парень-качок, а перед тобой сексапильная красоточка?

Некоторое время понаблюдав за ними и дождавшись, когда они решат уединиться, Ангелина аккуратно соскользнула со стула и танцующей походкой растворилась в толпе, шепнув Кэт, что она ненадолго в уборную.

Они вышли из клуба, темная улица в центре города, рядом самый крупный в городе университет, и около него обычно полно народу, но только не тут, темный переулок пустынен. Идеальное место преступления. Вроде бы жизнь кипит вокруг. А рядом могут убить. Незаметно. И убивали, кстати.

Парень уже хрипел. Но не особенно громко. Суккуб выпивал из него жизнь. Что ж. Ангелина устало вздохнула и выдала неуверенно:

– Уйди, чудище проклятое!

Над боевым настроем надо поработать.

Она всегда смущалась в такие моменты, особенно первое время. Казалась себе ужасно нелепой. Всегда лучше было без слов нападать, но тут такая спешка не требовалась, да и настроение что-то было вяленькое.

Враг человеческого рода только фыркнула. Суккубы вообще привыкли к пафосности и ярким эмоциям. Многие из них даже писали сценарии для турецких сериалов. Поэтому вялый выпад в ее сторону нечисть восприняла скептически.

– А ну, падла, пшла… пшло… отсюда! – прикрикнула девушка, добавив в голос грозности.

Такое обращение подействовало лучше. Тварь недовольно поморщилась. Обернулась. Жертва уже блаженно лыбилась. Кажется, желание, острое влечение, осталось единственным чувством, занимавшим его. Это что-то вроде наркоза. Смерть, о которой мечтали разные торчки-тусовщики. Помереть под красоткой после бурной ночи. Хотя как о смерти можно мечтать? Но, если вариантов все равно нет, но можно хотя бы нарисовать наиболее благоприятный сценарий…

– Иди, сюда, крошка, – тихо позвала Ангелина.

Парень медленно осел на асфальт. Отпустила. Жить будет. Но суеверный страх перед девушками этого типа останется. От стройных высоких красавиц он будет держаться подальше. Наверное, странные пары, где парень накачан как греческий бог, а девушка – гордая полновесная дама с бодипозитивной надписью на майке, берутся неспроста. Все эти парни – не неуверенные в себе бывшие задроты, а недобитые жертвы суккубов.

«Недобитая жертва» вдруг болезненно скривилась и закашлялась. Откат после действия суккубьих чар имеет весьма неприятные последствия, которые можно примерно сравнить с состоянием сильного стресса и отравлением одновременно. На лбу у красавчика выступила испарина. Лицо пошло красными пятнами. Он тяжело задышал. Внезапно парень закашлялся и изо рта у него потекли слюни, тягучие, густые. Похоже, этого еще и тошнило. Он закашлялся. Подавился, и из носа у него вылетела зеленая склизкая сопля.

В такси ведь еще потом его садить. За что ей все это!

Хотя за годы охоты Ангелина перестала испытывать отвращение. Это чувство было аккуратно ампутировано. Не без помощи Георгича, кстати, обожавшего в красах описывать последствия встреч монстров и людей. Так что сопли и слюни – не то, что могло бы вызвать ответный рвотный позыв.

Но момент зарождения чувства отвращения она помнила. В детский сад с ней ходила девочка, у которой, кажется, вечно был насморк. Она постоянно терла нос, под которым образовывалась корка из-за постоянно раздражения кожи, кроме того, над верхней губой у нее собирались сопли. И засыхали там. Казалось бы, четырехлетние дети еще не вполне понимают, что такое отвращение, но они почему-то держались от той сопливой девчушки подальше. Что заставляет людей брезгливо морщить нос при виде сморкающихся, блюющих или писающих? Инстинкт самосохранения?

Кстати, в некоторых случаях это распространяется и на кровь, но почему-то в меньших, хотя она-то как раз и может оказаться опаснее всего. Наверное, дело в запахе. Металлический запах крови почему-то немногим внушает желание блевать. Пока кровь свежая во всяким случае.

Природа отвращения, наверняка, кроется где-то глубоко, и люди наделены им не случайно. Они стараются держаться подальше от тех, кто воняет или не может контролировать выделение собственных жидкостей, потому что резкие запахи и нездоровый вид – признак опасности, значит там зараза. Чтобы не заразиться, надо уносить ноги, отгородиться. Хотя у многих чувство отвращения распространяется и на безобидные вещи – например, на чей-то новый роман. Хотя может, плохая литература тоже заразна и опасна для здоровья?

В любом случае люди часто загоняют свое отвращение, если оно имеется, поглубже, когда речь идет о ком-то дорогом им. Например, когда ухаживают за новорожденными детьми или пожилыми родственниками, которые не могут о себе позаботиться. Даже если испытывают при этом желание плеваться и бежать, они не всегда смогут себе в этом признаться. Это неблагородно что ли. Как сказать кому-то, что от вида своего младенца тебе иногда блевануть хочется? В лучшем случае посоветуют обратиться к мозгоправу. Но как объяснить, что некоторые чистенькие и приятные люди все равно могут вызвать у тебя буээээ?..

Вообще-то произошедшие с парнем метаморфозы и мысли Ангелины на этот счет длились всего пару секунд, но за это время суккуб успел коварно забежать девушке за спину и предпринять попытку задушить охотницу.

Бесконечные потоки мыслей, которые приходили к ней во время боя, странным образом не мешали сосредоточиться. Они отвлекали от мысли, что вот сейчас, в этот самый момент, ее могут убить.

Ангелина перехватила державшую ее руку и легко перебросила тварь через голову – нечеловеческая сила и реакция, безусловно, были приятным бонусом, поэтому вещи, которые она могла вытворять, нередко выходили за рамки того, что принято видеть во время человеческих поединков. Да и соперники у нее были отнюдь не люди.

Своими навыками она все-таки гордилась – они позволяли не дать себя в обиду и компенсировали потраченные на изнурительные тренировки детские и подростковые годы.

Суккуб быстро оказался на ногах – все же его реакция тоже была лучше человеческой. Первый легкий примеривающийся прямой удар в голову она отразила, словно отмахнувшись. Как кошка.

Суккуб вдруг решил, что, приняв более устрашающее обличье, напугает ее. Они это умеют. Форму менять. Иначе как бы им удавалось работать на столь широкую аудиторию. Даже ученые мужи в учебниках по демонологии описывали суккубов и инкубов, скорее, как воплощение своих реализованных или нереализованных сексуальных фантазий. А истинной формы у них, возможно, и не было.

Гигантский паук, жутко чавкая жвалами, пошел на нее. Она их боялась с детства. Но взяла себя в руки в последний момент.

«Иди сюда, детка», – прошептала она в чавкающую пасть.

И, протянув руку, схватила паучиху прямо за жвала. Крепко…

Почему именно пауки? Ну то есть гигантская крыса (как впрочем и обычная), змея, скорпион… да кто угодно, не внушил бы ей такого суеверного ужаса. Хитрые твари эти суккубы. Чувствуют все, гады, и хоть это и пустышка, такое деморализует. Удар ниже пояса. Чего еще ожидать от нечисти?!

Ей нужно было дать волю этому страху. И она пронзительно завизжала прямо в лицо пауку… ну или что там у него?.. От души так. Все-таки проораться хорошенько – неплохой способ выпустить пар. Как на самых страшных аттракционах в парке. Но там она там никогда не кричала – вжималась в кресло и зажмуривала глаза, потому что когда по-настоящему страшно кричать не получается – у всех реакции разные, она вот немела от ужаса.

Но это не тот случай – неметь и впадать в ступор сейчас нельзя. Охота священна. Ради этого она живет. У нее есть Цель.

От дикого неблагозвучного визга паук попятился, запутался с непривычки в конечностях и плюхнулся на пузо. Время атаковать. Не мудрствуя, Ангелина схватила его за ближайшую лапу, и, раскрутив вокруг себя, швырнула об стену. Суккуб шмякнулся с чавкающим звуком, частично трансформируясь. Удар, который бы человеку переломал немало костей, для него был безвреден, но все же надо было с ним кончать.

Существо, по виду уже напоминавшее питомца доктора Моро из книги Герберта Уэллса – гибрид человека, паука и кого-то еще, медленно сползал по стеночке. Нужно было отнять у него оболочку – без материи злобный дух вряд ли сможет завлекать людей так легко – разве что во снах являться, но во сне душу не выпьешь.

Ангелина эффектным жестом извлекла из кармана зажигалку – изысканную вещицу, черная с серебристым драконом, который оплетал металлический коробок. Он поднесла огонек к бесформенной массе и… Гореть суккуб упорно отказывался. Он только протестующее зашипел и попытался отползти подальше от пламени. Надо было быстро придумать что-нибудь более действенное, оставлять его так было нельзя. Иначе через пару часов эта гадость восстановит форму и скроется. Бензина тут взять было негде. Или все-таки…