Пятая группа
– К чему ты клонишь?
– К тому, что ты – дурак, каких поискать.
– Заткнись! – Том терял терпение. Кроме того, что ему приходилось повсюду за собой таскать этого противного парня, так он ещё и говорить начинал всегда не тогда, когда его просили, и не о том, о чём нужно.
– Ты знаешь, как сделать так, чтобы я замолчал, – хохотнул Майки, и припустил вперёд.
Том бросился за ним. Вот идиот! Если пульс превысит отметку в 120 ударов в секунду, чип сработает, и Майки потеряет сознание, будет парализован как минимум в течение нескольких минут. В лучшем случае. А в худшем – заработает остановку сердца. Чёрт!
– А ну стой! – крикнул Том в темноту, фонарик уже не доставал до Майки.
– Догони, чёрный воротничок, – продолжал веселиться Антон.
Том выключил фонарик, на бегу сунул его в рюкзак и со всех ног бросился вперёд. Нельзя упустить Майки, нельзя допустить, чтобы жучок сработал. Он постоянно спотыкался о камни и выбоины на дороге, иногда проваливался в глубокие грязные лужи. Вот уже виднелась спина в тёмно-зеленой куртке, в темноте кажущаяся чёрным пятном. Ещё немного. Майки выдохся, сразу видно. Он боялся, что пульс подскочит, весь этот марафон – исключительно для развлечения.
– Скучно тебе? – накинулся на Антона Том, повалив его на дорогу.
– Очень, – прохрипел Майки, придавленный к земле.
– Сейчас будет весело! – шепнул ему на ухо Том и со всей дури всадил кулак в бок. Майки застонал, потом хрипло рассмеялся, пытаясь вырваться.
Том заломил руки ему за спину, и рывком поднял на колени. Отчаянная злость, неприкрытая ненависть и неприязнь искажали его лицо. Захватив шею Антона, он с силой давил на неё, упиваясь своим превосходством, своей властью.
– Не убьёшь, – хрипел Антон, слабо сопротивляясь.
– И не собираюсь.
– Тварь.
Майки резко дёрнулся сбив Тома с ног. Оба кубарем полетели в придорожный овраг на лету размахивая кулаками. Сухая трава колола лицо и руки, то и дело они натыкались на старые ветки, которые хрустели под спинами, ноги скользили по влажной земле, комья грязи разлетались по сторонам. Том поймал себя на мысли, что избивает боксерскую грушу – Майки перестал сопротивляться, только тихонько постанывал от ударов, да посмеивался сквозь сжатые зубы. Запал потихоньку проходил, как приливная волна покидает берег. Том отпустил соперника, сел на него сверху и схватился руками за голову. Пожалуй, он слишком устал. С неприязнью подняв руку Майки он прощупал пульс, отбросил ладонь в сторону и шумно выдохнул.
– Неплохо дерёшься, – просипел Антон, с трудом поворачивая голову. Он смачно сплюнул. – Надеюсь, зубы целы, полон рот кровищи.
– Лучше б ты и дальше молчал.
– Теперь буду молчать пуще прежнего, на разговор и не надейся. Тупица.
Том закусил губу. Вот же пройдоха! Вывел его на эмоции, а сам так и остался при своём. Ни силой, ни угрозами из него ничего не выманишь. Слишком крепкий орешек. Что же такого знает этот Майки, что так тщательно скрывает? Упрямо не хочет даже легонько намекнуть, чуть-чуть помочь Тому. Вдруг его осенила вполне очевидная и реальная мысль – возможно, Антон прикрывает Го, тянет время. Тогда получалось, что он знает, где она. А, может, и нет. Нужно быть дураком, чтобы не догадаться, что Управление рано или поздно придёт за тобой, если ты последний, кто видел пропавшую. Но Майки даже не пытался скрываться. Нет. Все предположения ложные – он не знал местоположение Го. И, скорее всего, даже не знал, что она исчезла, пока за ним не пришли.
Майки сел, вытирая разбитое лицо рукавом куртки, брезгливо и придирчиво осматривая запачканную одежду. Его взгляд застыл на запястье, глаза прищурились, а губы почти свело судорогой злости. Он приблизил руку к лицу, казалось, был готов вцепиться в неё зубами, чтобы выгрызти то, что увидел внутри, под тонким слоем кожи, стремительно убегающее по венам блуждать по организму.
– Сволочь.
– Догадался? – хмыкнул Том, поднимаясь и нашаривая в кармане фонарик.
– Когда?
– Конечно же, пока ты пытался выбить мне зубы, может, и позже. Просто так пульс не проверяют. Надо использовать любую возможность для атаки противника, – Том отряхнулся и стал выбираться из оврага. – Теперь ты точно от меня никуда не денешься, если только на тот свет.
– Простая ищейка, да? – прошипел Майки. – Потерянные вещички хозяевам возвращал… Как же!
Антон последовал примеру Тома и вылез на дорогу. Свет от фонарика скакал по неровностям в такт шагам, выхватывая из темноты плотную стену из деревьев. Шли молча. Майки периодически шумно сплёвывал – во рту кровило. Том с лёгкой полуулыбкой, как победитель, вышагивал впереди, изредка спотыкаясь о камни. Спустя час пути они свернули с дороги на небольшую полянку, раскинувшуюся перед опушкой.
– Переночуем здесь, – бросил Том спутнику.
– Пожрать дай, – Майки шумно опустился на траву под деревом, облокотившись на него спиной.
– Ещё чего. Сначала костёр. Или ты решил всё же меня покинуть? – Том издевался. Почувствовав своё неоспоримое превосходство по всем фронтам, он испытывал странное чувство удовольствия, унижая спутника и подтрунивая над ним.
– Слушай, не понимаю тебя. Чего ты добиваешься?
– Рассказа. О том, как всё было.
В ответ Антон только снова сплюнул, скорее уже по привычке, да и чтобы лишний раз показать Тому своё отношение – брезгливое и однозначно раздражительное.
Том собрал сухие ветки, накидал их горкой, подсунул вниз мох и листья, сухостой, чиркнул зажигалкой – пламя занялось сначала неохотно, а потом разыгралось, затрещало сухой корой, вспыхнуло мхом, плюнулось, зашипело и встрепенулось, как положено, – весело и жарко. Он достал из рюкзака сухие печенья и батончик мюсли. Печенья оставил себе, а мюсли бросил Майки вместе с бутылкой воды.
– Последняя. До города терпи, – отрывисто сказал он.
Майки ничего не ответил, молча раскрывая упаковку и медленно жуя. Нормальной еды они уже несколько дней не видели, Том упорно избегал людных мест и не собирался заходить даже в самые дрянные забегаловки. Каждый думал о своём, но в одном их мысли сходились – когда сидишь вдали от больших дорог под старыми корявыми деревьями, кажется, что в мире больше не осталось людей. Они просто исчезли, испарились, города стоят пустые, брошенные поезда смотрят слепыми окнами с тоской, машины рассыпаются у обочин, по улицам гуляют одинокие ветра, а здесь, на этой тёмной, по-весеннему сырой полянке, сидят два человека. Они ненавидят друг друга, не понимают, но пытаются добраться до цели, каждый до своей.
Том бросил Майки фольгированное одеяло спасателей, и он, укрывшись им, моментально уснул. Во всяком случае, в течение пятнадцати минут никаких движений Антон не совершал, только дышал едва заметно. Том расслабился, достал фонарь, закрепил его на ветке, выудил из рюкзака тетрадь и принялся писать.
Том
Я смотрю на мир и повсюду вижу абсурд. Люди непрестанно делают странные вещи, до такой степени странные, что мы умудряемся их не замечать.
(Дэвид Линч)
После разговора с Ангелиной, Андрей проводил меня до выхода, молча пожал руку многозначительно кивнув, и растворился в толпе офисных работников, неожиданно оказавшихся в фойе. Я не стал брать такси, решив прогуляться пешком. Этот район Москвы мне не знаком, но посмотреть на него интересно – кроме аэропортов и исторического центра, я мало что здесь видел.
Все рабочие районы в разных городах и даже странах – одинаково унылые, серые. Днём тут кипит жизнь, а вечером становится тоскливо и крайне неуютно. Москва со своей противоречивой репутацией не оказалась исключением. Конечно, я подмечал некоторые интересные отличия – камер в три или даже в четыре раза больше, многие из них спрятаны так незаметно, что невольно восхищаешься догадкой специалистов. Пожалуй, Пятая группа сильно изменила жизнь москвичей, гораздо больше, чем жителей любого другого города. Интересно, все ли камеры рабочие, или большая часть из них спектральные, нацеленные именно на Пятую?
– Том? – моего плеча легко коснулась чья-то рука. Но я прекрасно помнил голос, поэтому даже не стал оборачиваться.
– Ангелина?
– Простите, что тревожу вас в нерабочее время, – пропела она, поравнявшись со мной. – Решила составить вам компанию.
– С какой целью?
– Хочу пообщаться в неформальной обстановке.
– Под сотнями камер? – мне вдруг стало смешно и я еле удержался, чтобы не фыркнуть.
– Вы слишком большое значение придаёте этому факту. Думаете, ваша жизнь настолько интересна Правительству или Управлению?
– В контексте моей нынешней работы – думаю, что да, интересна. Собственно, как и ваша, – мне очень хотелось злобно улыбнуться или сделать ещё что-нибудь такое же неприятное, чтобы эта девушка с неизвестными целями отстала от меня.
– А я вам всё равно ничего рассказать не смогу, потому что всё уже озвучила, – она передернула плечами. – Но мы могли бы поболтать и в более интимной обстановке на совершенно любые, отвлечённые от работы темы…
– Вы на что намекаете?
– Обижаете… Я прямым текстом говорю, а не намекаю, – Ангелина рассмеялась и легко подхватила меня под руку. От неё сладко пахло, а волосы раздувал прохладный весенний ветер. В другое время и в другой обстановке, я бы непременно согласился провести с ней пару-тройку часов где-нибудь в уютном месте. Но не сегодня.
– Не завожу близких знакомств на работе, тем более со свидетелями.
– Ах да, я и забыла откуда вы. Пуританские взгляды, да-да… Том, давайте хотя бы просто выпьем кофе? Угощаю.
Мне подумалось, что поговорить в неформальной обстановке с этой вертихвосткой всё же стоило, вдруг у неё была какая-то нужная мне информация, иногда достаточно беглой фразы или случайного воспоминания. Я кивнул возразив, что не позволю даме угощать себя кофе, и мы тут же свернули в ближайшее кафе. В переполненном зале стоял равномерный гул голосов, я огляделся – свободных столиков не оказалось. Ангелина отпустила мою руку и упорхнула к барной стойке, на ходу мило улыбаясь официантам. Через мгновение к нам подошёл управляющий и проводил к единственному свободному столику с пометкой VIP. Понятно, эта Ангелина имела более чем широкий круг знакомств, либо обладала даром убеждения. Она вальяжно уселась за столик, я же скромно присел на своё место. Мы молчали. Принесли кофе.
– О чём же вы хотели поговорить? – нарушил я тишину.
– Да так… – она неопределённо повела головой в сторону, от чего прядь волос упала на лицо. Ангелина томно вздохнула и медленно, наслаждаясь плавностью своих движений, убрала прядь за ухо. От меня не укрылся её внимательный взгляд – она ждала моей реакции. Глупо.
– Вы тратите моё время.
– Ох, простите, – ехидно улыбнулась Ангелина и, отставив чашку с кофе на середину стола, облокотилась на него, тем самым приблизившись ко мне. – Давайте говорить напрямую, раз уж вы такой скучный и не поддаётесь никаким чарам.
– Вы выглядите смешно и слишком прямолинейно себя ведёте, чтобы я мог поддаться чарам, – мне откровенно забавно было наблюдать своеобразный цирк и я больше не скрывал это от неё. – Что вы хотели мне сказать?
– Хамите, Том? – похоже, что мои слова нисколько её не обидели, скорее, наоборот, раззадорили. – Я хотела спросить у вас, насколько Управление серьёзно относится к пропаже Го?
– Откуда мне знать? Я только делаю свою работу. Управление не посвящает меня в их тревоги. Ангелина, вы же не глупая девушка, представьте себе, что может повлечь за собой такого рода прецедент, как исчезновение Пятой группы?
– Я прекрасно всё понимаю, поэтому и спрашиваю. Знаете, то место, в котором мы всегда встречались и свободно отдыхали с друзьями теперь очень сильно рискует не только своей репутацией, но и будущим. Люди приходили туда не только за отличным сервисом, они приходили за спокойствием – минимум камер, полное их отсутствие в некоторых укромных местах. Чувствуете, что мы все теряем?
– Это ведь ваши хорошие друзья держат заведение, да? Даже не так. Они ваши очень близкие друзья? – кажется, я понял, к чему она клонила.
– Скажем так, – вы почти попали в яблочко, Том. Я знаю, что сейчас Управление будет стараться максимально долго скрывать случившееся. А что, если этого сделать не удастся?
– Будет резонанс. И так понятно. Вы могли бы и без меня догадаться. Поэтому в ваших интересах помогать следствию и мне, а не пытаться навязаться, чтобы вытащить какую-то информацию. Тем более, что у меня её нет, – я залпом выпил половину кружки остывшего кофе.
– Ох, Том… Какой вы наивный, – протянула Ангелина, откинувшись на спинку стула. – Вы никогда не думали, что можете быть интересны такой женщине как я просто так?
– Я против случайных связей. Если вы спросили всё, что хотели, то будем прощаться. Меня ждут дела, – я встал, протянув ей руку для пожатия.
– И очень зря против.
Ангелина отвернулась к окну, так и не подав мне руки. Я хмыкнул, развернулся и вышел из кафе. Небо хмурилось, обещая дождливый вечер. Нужно обдумать всё, что я узнал, а после – наведаться в «номера».
Единственное, что мне крайне нравилось в этом городе – количество такси. Стоило только подойти к краю тротуара и легко приподнять руку, как затормозили сразу три машины. Я выбрал самую неприметную из них и продиктовал адрес. Садовническая улица. Надо своими глазами взглянуть на эту территорию свободы. Понятно, что каждый уголок там уже изучила полиция и агенты Управления, но мне важно другое – хотелось понять, что за люди туда ходили, почувствовать атмосферу и, возможно, начать думать чуточку иначе.
Такси пересекло большой мост через Москва-реку, свернуло на Садовническую улицу и остановилось после переулка. Я расплатился и вышел на улицу. Небольшой старинный особняк в три этажа, выкрашенный серо-жёлтой краской. Вполне привычно и даже очевидно – таких построек в городе уйма. Внешне это заведение не отличить от обычного музея, гостиницы или жилого дома: никаких вывесок или других опознавательных знаков, кроме таблички с адресом. Я дошел до угла, где располагалась большая стальная дверь, потянул её на себя и оказался внутри.
Меня встретила приветливая девушка в чёрном брючном костюме, снова дежавю – везде я встречаю работников, похожих друг на друга, как клоны. Неприятное ощущение. Девушка вежливо предложила мне раздеться в гардеробе, на что я ответил отказом. Тогда она провела меня к одиночному столику, положила на стол меню и уже собиралась отойти, как я успел остановить её вопросом:
– Простите, а у вас только одно меню? Слышал, в этом чудесном месте есть нечто поинтереснее еды.
– Могу ли узнать, по чьей рекомендации вы к нам пришли? – она всё так же спокойно улыбалась, но я заметил едва уловимое напряжение в лице.
– Я большой друг Ангелины, если вы понимаете…
– Минуту, – девушка снова одарила меня лучезарной улыбкой и скрылась за дверью подсобного помещения.
Прекрасно. Теперь я знал, что особые услуги здесь оказывают только особым людям. Либо после происшествия что-то поменялось. Я обвёл взглядом зал: довольно многолюдно, каждый третий столик занят, приглушённые серо-коричневые цвета, мягкий свет. Уютно. В поле зрения всего четыре камеры – слишком мало для такого большого помещения, да и слепых зон полным-полно. Понятно. Ради этого сюда и приходят.
Лениво пролистав меню, я ждал. Девушка в чёрном вернулась скоро и всё с той же улыбкой пролепетала:
– Сейчас второе меню доступно только после личной встречи с владельцами. Если вы готовы поговорить или предоставить доказательства вашего знакомства с Ангелиной, я могу вас проводить.
– Тогда идём.
Я поднялся и пошёл за девушкой. К моему удивлению, владелец сидел через четыре столика от меня – широкоплечий черноглазый мужчина лет сорока. Он безучастно смотрел по сторонам, иногда отстукивая по столешнице пальцами какой-то невнятный ритм.
– Добрый день, – проговорил я усаживаясь напротив.
– Добрый, – мужчина мельком глянул на меня, и снова будто бы потерял интерес. – От Ангелины?
– Можно сказать и так. Мы знакомы. Я знаю, что без рекомендаций в некоторые места попасть невозможно.
– Управление здесь уже каждый сантиметр проверило. Что вам ещё может быть нужно? Вы же не просто так сюда пришли, не за отдыхом точно.
Я невольно вздрогнул, легко, едва ли так заметно, чтобы мужчина заметил. Но это было так – по его лицу пробежала злая, ехидная улыбка.
– Просто хотел взглянуть на то, как у вас тут всё устроено. Не более того.
– Взглянули? – он повернулся ко мне и впился взглядом в шею, прикрытую воротом водолазки.
– Не совсем.
– Ненавижу ищеек, – процедил мужчина.
– Я не ищейка. И пришёл сюда не по заданию Управления, а по собственному наитию. Логично искать следы человека в том месте, где его видели в последний раз, – неприятно почувствовал, как начал покрываться потом. Настроен владелец этого заведения крайне негативно, кто знает, что у него на уме.
– Тут и без вас уже всё нашли, говорю ещё раз. Записи с камер наблюдения изъяты, генетические образцы собраны. Мы и так пострадали. В Москве не настолько много мест, которые могут похвастаться духом свободы, высшей степенью камерности и приватности. Теперь же мы можем быть исключены из этого важного списка.
– От меня мало что зависит. Все решения принимает Управление и только оно, а я, как и вы – просто делаю свою работу. Заставлять вас показывать мне номера я не собираюсь. Ровно, как и доказывать вам необходимость этого. Позвольте откланяться, – я поднялся, намереваясь уйти. Если не удаётся осмотреть помещение изнутри, попробую сделать это снаружи.
– Идите за мной, – буркнул мужчина, и направился к незаметной серой двери в стороне от барной стойки.
За дверью обнаружился коридор, по левую руку располагались туалетные комнаты, а по правую – ещё одна небольшая дверь, ведущая к «комнатам отдыха», как назвал их владелец. Я проверил туалеты – никаких окон, попасть сюда можно только через дверь, как и выйти. Комнаты отдыха совершенно одинаковые: небольшое пространство с окном, заполненное минимальным набором мебели, просто, уютно и удобно.
– После известного события нам пришлось установить здесь дополнительные камеры. Раньше их было две – у туалетов и на втором выходе. Теперь же через каждые два метра, да ещё и спектральные. Так что пройти незамеченным сюда почти невозможно. Клиенты, само собой, недовольны. Теряем прибыль и авторитет. Столько лет удавалось отстаивать наше право работать так, как мы считаем нужным, а из-за какой-то пигалицы… – владелец сжал кулаки, пытаясь справиться с чувствами.
– Именно поэтому я здесь. Если её удастся найти, то мы сможем понять, почему камеры ничего не засекли. Возможно, полученные факты станут доказательством того, что наблюдение бесполезно, – я судорожно пытался придумать удобоваримое объяснение. Перспектива остаться один на один с таким громилой, да ещё и разозлённым, в узком коридоре, меня совсем не радовала.
– Уверен, Том, что тебе это дело по зубам? – он развернулся ко мне и снова хищно глянул на шею, я невольно схватился за неё рукой и судорожно сглотнул. И имя ему моё известно. Понятно, предупредили.
– Уверен.
– Я бы на твоем месте сделал вид, что сильно приболел и первым же рейсом вернулся домой, – мужчина приближался ко мне, а я пятился от него в сторону второго выхода, который маячил где-то в конце коридора.
– Вы не на моём месте.
– Это очень сильно радует, Том.
– Не пытайтесь меня запугать, – прохрипел я, будто меня душили.
– Это дружеский совет. Специально для хорошего знакомого нашей милой Ангелины. Этой маленькой злобной тварьки, способной продать кого угодно и продаться самой, – он бешено сверкнул глазами, напирая всё сильнее. – Вали отсюда!
Уговаривать меня не надо было. Я стремглав бросился к двери, выскочил на улицу, перебежал через дорогу, чуть не попав под такси, и долго шёл вперед, минуя разноцветные старые дома, отмечая лишь их смену. Я проходил мимо небольших ворот и подъездов, наскакивал на прохожих и боялся оглянуться. После того, как слева увидел церковь, свернул направо в переулок даже не задумываясь. Призрачным видением передо мной возникла набережная, а за ней – Кремль, храм Василия Блаженного – я хорошо помнил эти образы ещё с прошлой поездки в Москву. Красиво. Величественно. Но сейчас всё это казалось мне издевательской насмешкой. Красивый фасад, за которым стоит полуразрушенный, заброшенный дом, населённый крысами.
Я долго шёл по набережной, преследуемый красными стенами на противоположном берегу реки, пока не решился свернуть снова на улицы. Время неумолимо приближалось к вечеру. Мне пора было вернуться в гостиницу, плотно поужинать и лечь спать. Дело неприятное и, как теперь я понимал, крайне опасное. К такому я не готов, да и никогда не был. У меня не имелось никаких средств защиты и навыков, кроме рукопашного боя.
Над входами в различные заведения стали зажигаться вывески. Рановато. Но этот город жил по своим законам. Людей всё так же немного, мало кто перемещался пешком, в основном использовался личный транспорт. Издержки жизни под тысячами камер наблюдения. С неба упали первые капли дождя, который собирался весь день. Я остановился и всмотрелся в тучи: весна выдалась на редкость промозглая по всему земному шару. Самое лучшее время для поисков пропавшего человека.
Внезапно кто-то налетел на меня сбоку, старательно отталкивая в небольшую тёмную арку внутреннего двора. Я попытался сопротивляться, но заметно уступал в силе. Лицо человека скрывала чёрная маска, он прижал меня к стене, навалившись всем телом, и чуть придавил шею. Дышалось с трудом, и я решил не сопротивляться, выждать момент, а потом попробовать вырваться. Сердце бешено колотилось, подстёгиваемое разумом: мне просто было страшно. Человек отступил на пару шагов, оставляя меня полностью свободным, брызнул чем-то из баллончика и исчез в темноте двора.
Запах дурманил, был приторно-сладким, до тошноты. Мне хватило крошечного вдоха в момент распыления, чтобы тело превратилось в податливую глину, но моим командам оно не подчинялось. Я стоял, прислонившись к стене, и ничего не мог сделать.
В проёме арки появилась женская изящная фигура – и я снова без труда узнал её владелицу. Ангелина. Она приближалась, осторожно вышагивая своими невероятно длинными ногами по старому асфальту.
– Мог бы сразу согласиться, – прошептала она, оказавшись в опасной близости. Я собирался было возразить, но вдруг поймал себя на невероятно приятном ощущении.
От Ангелины пахло моими старыми, слишком личными воспоминаниями. Да-да, именно так. Цветущая вишня, скромный сигаретный дым… Я взглянул на её губы и пропал. Не было больше в моей голове следователя Тома, остался молодой юнец, безумно влюблённый в бывшую одноклассницу. Тёплый весенний вечер, тёмно-синий плед. Я помотал головой.
– Уйди, – прошептал я, скорее для того, чтобы убедиться в своей собственной реальности, услышать взрослый голос.
– Нет уж… Я привыкла добиваться своего.
Она резко и сильно прижалась ко мне, со всей силы впиваясь в губы, я чувствовал её руки под одеждой и ничего не мог сделать. Но самое страшное – не хотел. Связь между разумом и телом разорвалась, отдавая моё физическое воплощение в руки этой странной девушки. Последнее, что удалось запомнить – всё тот же дурманящий запах цветущий вишни, до тошноты реальный, и губы Ангелины.
Том отложил ручку, перечитал последние строки и убрал тетрадь в рюкзак. Самое время немного отдохнуть. Перемещаться пешком долго и тяжело, но он не хотел лишний раз светиться на камерах. Гораздо приятнее жить и делать свою работу, когда есть место небольшой доле свободы. Он погасил фонарь, подложил под голову рюкзак, укрылся фольгированным одеялом и уснул.
***
Человек, мечтающий покинуть место, где он живёт, явно несчастлив.
(Милан Кундера)
Экран погас, но тут же включился снова, показывая узкую улочку с частными домами, похожими один на другой, как две капли воды. Аккуратные заборчики, подстриженные весенние газоны, – идеальный городок из рекламного проспекта.
По тротуару шли двое мужчин: один чуть выше ростом и худощавый, другой покрепче. Оба грязные, помятые. На том, что двигался позади, надета чёрная водолазка и лёгкая куртка, на плече висел рюкзак. Впереди плёлся парень в зелёной куртке с крашенными в ярко-жёлтый цвет волосами и отросшими, почти чёрными корнями. Они остановились напротив дома с самым неаккуратным газоном, заваленным остатками прошлогодней травы и листвы. Дом тоже выглядел неухоженно – краска облупилась и отваливалась кусками, одна из ступенек крыльца провалилась.
– Давайте поговорим об этом месте? – раздался всё тот же голос со всех сторон.
– Говорите, – усмехнулась девушка в ответ. Сейчас она сидела в большом чёрном кресле, прикованная к нему широкими ремнями и опутанная проводами.