Песня любви Хрустального Паука. Часть II. Книги Юга

– Гнилое дерево не дает плодов, – поправил Сардан.

– Может быть и так. Природа умнее людей.

Наконец карета свернула в сад, проехала по заросшей кустами аллее и остановилась у громадного особняка с островерхой башней на углу.

– Моя скромная развалюшка, – прокомментировала Шантари.

В «развалюшке» было четыре этажа с огромной лоджией наверху и витиеватыми узорами на карнизах. Отдельно располагались флигель для прислуги и окруженный цветами погреб для вина, большой фонтан со статуями и прогулочная площадка в саду.

– Скромность ваша добродетель, госпожа, – произнес пораженный роскошью Сардан.

– Скажи честно, где ты заработала такое богатство? – сказала Ашаяти.

– Богатство не зарабатывают, моя милая, его отбирают. Тебе ли не знать? – печально улыбнулась Шантари

Меланхоличный кучер вяло сполз на землю, поднял руки кверху, чтоб покрутить уставшие кости, а тем временем из дворца посыпались скелеты. Они окружили свою госпожу и, не проявляя особого почтения, потащили всех в дом. Один Джэйгэ, насупленный и мрачный, остался стоять на ступеньках крыльца.

– Прошу вас, – улыбнулась ему Шантари и показала на вход.

– Я должен найти Сююрин, – сказал Джэйгэ.

– И куда вы пойдете, молодой человек? Мои милые слуги, – она кивнула на орду мельтешащих кругом скелетов, – перевернут весь Чауянати от вшивых темниц до будуаров принцессы скорее, чем вы научитесь говорить хотя бы слово на ланхри, а это один из трех местных языков. Мои пустоголовые красавцы куда смышленее и полезнее, чем вы воображаете. В этой стране еще не родился человек, что посмел бы не ответить на их вежливые вопросы, и нет такой двери, которую они не сумели бы растворить. Ни у кого не хватит сил солгать, глядя в их честные, пустые глаза. А пока они ищут, проходите в дом, пусть ваша подруга увидит вас свежим и отдохнувшим. Женщины не любят вонючек. И еще, у меня создалось впечатление, что вы до сих пор не придумали, как пережить с ней встречу…

Джэйгэ набычился, обернулся, бросил взгляд на улицу со странными домами, на людей в странных одеждах, которые говорили на странном, совершенно непонятном языке – и вошел в дом. Шантари осталась в дверях – раздавать указания слугам.

В противоположность внешнему великолепию дворца, внутри был полный кавардак. Разобранная мебель горой была навалена в углу гостиной, а лавки и столы у окна затянуло жестким покрывалом паутины. Прислоненные кое-как к стене стояли картины современных художников Ланхрааса – неумелые портреты придворных и их любовниц, пустые, формальные пейзажи с дворцами и замками, сценки на религиозные сюжеты, персонажей в которых играли нынешние чиновники и дворяне. По полу могилками древнего кладбища разбросаны были груды печатных и рукописных книг. Сардан заинтересовался и стал разглядывать названия. Научные монографии, популярные романы, кулинарные книги и сборники туалетных анекдотов, альбомы кровавых гравюр с подписями на незнакомых языках и вымазанные чем-то гадким демонические фолианты, загадочные списки с вычеркнутыми именами и романы эротических приключений! Сардан расковырял пальцами ног стопку книг.

– «Воздействие хода небесных тел на океанические штормы и занимательные особенности жестоких кораблекрушений в пресных водах», – прочитал он название вслух.

Ашаяти удивленно взглянула на Шантари.

– Не смотрите на меня с таким восхищением, – сказала демоница, – я ни слова не поняла этой чуши.

– Автор Номто Цзинфей, – прочитал Сардан.

– Святые падишахи! – воскликнула Ашаяти. – Значит, этот тупой ученый и правда умеет писать!

– Буквы точно, – сказала Шантари, – а вот насчет слов я не знаю.

– У вас тут целая библиотека, – произнес Сардан.

– Слуги тащат в дом что ни попадя.

– Так это они всё читают?!

– После меня.

– И чем же вы увлекаетесь?

– Стыдно признаться, романами ужасов. О демонах и привидениях.

– Но в таких книгах демонов рисуют кровожадными чудовищами! – удивился Сардан.

Шантари хищно улыбнулась.

– Да, финалы этих романов всегда весьма печальные, – пожаловалась демоница. – Почему писатели так не любят счастливые концовки? Почему бедные демоны всегда гибнут от рук гадких людишек? Поэтому я никогда не дочитываю эти глупые книги до конца. Ну да не нужно о грустном. Слуги сейчас приготовят вам комнаты, и пока вы будете мыться и вырывать себе бороды, я подберу какую-нибудь одежду. Жаль, что прибранная ванная в таком большом доме всего одна – вы же видите какой тут до сих пор беспорядок, – поэтому мыться придется по очереди.

– Знаете, госпожа, я человек простой, – развел руками Сардан, – и не побрезгую разделить единственную ванну с дамами.

– Какая изысканная смерть! – Шантари улыбнулась и отчего-то покраснела, отвела взгляд.

– Ох, вы ставите вопрос ребром…

– Дамы идут первыми, – отрезала Ашаяти. – Я не хочу мыться в заразном болоте, которое останется после мужиков.

– Ашаяти, – взмолился Сардан, – возьми мой кинжал, ударь меня в сердце, но не мучь такими оскорбительными речами!

– Давай кинжал, где он?

– Потерялся…

– Ищи, я подожду.

– Иди скорее, у тебя вода остывает. Не хочу потом кувыркаться в холодной.

– Мы нагреем новую, – пообещала Шантари.

– Ну что вы, госпожа, нужно быть экономнее! Да и я-то не брезгливый и вовсе не возражаю искупаться в оставшейся после дам воде. Я даже настаиваю на этом!

– Я туда специально написаю, – предупредила Ашаяти.

– Спасибо, – Сардан серьезно кивнул.

Ашаяти скривилась и отодвинулась.

– Да ты – бе!.. – воскликнула она. – Я всё думала, должно же и в тебе быть что-нибудь хорошее! Но ты конченый целиком! Начисто!

– Я родился конченым.

– Не подходи ко мне больше. Я тебя не знаю.

Джэйгэ долго стоял у порога, как будто порывался рвануть обратно, в город, на поиски Сююрин. Он нехотя огляделся и надолго задержался у оставшихся на стенах картин, потом нашел на столике большой зеленоватый веер – такими же обмахивались высокомерные богачи на главной улице Чауянати. Джэйгэ вдруг разозлился схватил веер, сдавил кулаками и разломил пополам, но сразу же оробел, попытался соединить разломанное, аккуратно положил веер обратно и подпихнул его пальцем в тень. А после этого сдвинул брови и отошел подальше в темный угол.

Пока женщины мылись, Сардан мучился с ящиком для инструментов: кое-как подлатал крышку, закрепил разбившиеся углы, перебрал инструменты. Некоторые пришлось выбросить. Порванную струну еще можно заменить, но что поделаешь с расколотой напополам флейтой? Музыкант так увлекся, что пропустил в ванную Джэйгэ. Сердитого ооюта пришлось тащить туда едва ли не силой – он никогда в жизни не мылся в теплой воде и панически боялся свариться заживо. Решительные скелеты обступили его со всех сторон – они всегда выполняли наказы хозяйки. Правда, приличия ради, считали своей обязанностью, прежде чем браться за дело, хорошенько поворочать и посквернословить. Растерявшийся Джэйгэ полез за мечом. Из ванной загрохотало, кто-то вскрикнул, загрохотало опять, заплескалась вода, что-то грохнулось на пол раз, второй – и стихло. Сардан закончил с ящиком и стал ждать своей очереди. Прошел почти час – а он всё ждал, и дверь в ванную оставалась закрытой.

По ступенькам спустилась задумчивая Шантари. Она размышляла о будущем ужине и о несовпадении вкусов людей и демонов.

– Кажется один из ваших гостей никак не может отмыться, – сообщил Сардан.

– Да, боюсь, как бы мои слуги его до дырок не протерли, – сказала Шантари и заговорщически улыбнулась. – Пойду поподглядываю.

– Госпожа, что вы, это же неприлично! Поподглядывайте лучше за мной!

Шантари нерешительно дернулась и мигом покраснела, но быстро справилась с собой и махнула на музыканта рукой.

– От столь волнительного зрелища я обязательно разнервничаюсь и откушу от вас какой-нибудь кусочек, – сказала она.

– Если только не самый большой.

– Не самый большой не сильно интересно.

– Но я, видите ли, не вкусный пирожок.

– О, так ведь люди и свиней едят.

– Как вы меня размешали… Кстати говоря, не найдется ли в Чауянати магазина музыкальных инструментов? Целых у меня почти не осталось, может быть, здесь продают что-нибудь экзотическое. Ведь артельных контор, насколько мне известно, в Ланхраасе нет.

– Я прикажу кому-нибудь из моих милашек отвести вас, здесь есть неподалеку лавка. Хозяин, кстати говоря, билу, мой очень дальний родственник.

– Людоед? – вздрогнул Сардан.

– Как и все торгаши.

Джэйгэ наконец вынесли из ванны и утащили куда-то наверх. Пока Сардану меняли воду, он разочарованно разглядывал в зеркале свою заросшую физиономию и вздыхал.

– Ну и образина, – пожаловался музыкант возившемуся с полотенцами скелету. – Теперь хоть понятно, почему надо мной женщины издеваются.

– Да я тоже не красавчик, – успокоил скелет.

– А мне говорили, дамы любят бледных мужчин. Это признак достатка и благородных кровей.

– Подлое вранье.

– Кстати говоря, а вам не кажется, что эта ванна похожа на котел?

– Весь мир похож.

– Еще и пламя внизу…

– Чтоб вода была горячей.

– Как бульон.

– Может быть.

После ванной и бритья, вырядившись в длинную рубаху с кружевами и традиционную мужскую юбку ниже колен, Сардан поспешил по мокрым улицам Чауянати в музыкальную лавку. Хозяин ее, здоровенный билу, был похож на скатившийся с горы валун из мышц и волос. Он ковырял в зубах смычком от скрипки и очень обрадовался скелетам, которые притащили к нему музыканта. Пока билу обменивался черными шутками со слугами Шантари, Сардан выбрал несколько инструментов и поспешил обратно в особняк, где шумно готовились к ужину.

Слуги в неудобных широких одеждах носились по дому с тарелками, вилками, искали по всем комнатам уцелевшие стулья и небрежно смахивали отовсюду пыль, та весело взмывала в воздух и потихоньку оседала обратно. За полчаса скелеты расколотили дюжину тарелок, а один оступился на лестнице и просыпался на пол горкой костей. Когда стали его собирать, нашли в углу чей-то череп и еще добрых полчаса пытались понять – чей.

Когда Сардан в прихожей упаковывал новые инструменты в ящик, по лестнице в столовую спустились Ашаяти и Кюимеи. Они одеты были в изящные бирюзово-лазурные платья с кружевами в просвечивающих подвесных рукавах.

– Что это там такое? – прищурился Сардан. – Две луны спускаются с небес мне навстречу?

– И проходят мимо, не удостоив взглядом, – сказала Ашаяти.

Следом за женщинами на лестнице появился Джэйгэ, но вместо того, чтобы сбежать по ступенькам, он сиганул через перила и чуть не проломил пол.

– Видели? – кивнул Сардан. – От вашей красоты мужики валятся метеоритами.

– Господин Джэйгэ, вы же весь пол перебьете, – отругала ооюта Шантари.

– Слуги вернулись? – резко спросил Джэйгэ.

– Чауянати большой город, потерпите немного, не ломайте мне дом, – она повернулась к дамам, смерила взглядом. – О, какие сладкие персики!

Сардан облизнулся, а Ашаяти остановилась у треснувшего зеркала, небрежно прислоненного к стеклу. Застенчиво крутанулась и опустила взгляд.

– Меч некуда повесить, – после неловкой паузы сказала она.

– Женская красота опаснее меча, – сказала мудрость Шантари.

Наконец уселись за стол. Суматошливые скелеты забегали вокруг с блюдами и, сбивая друг друга с ног, заставили стол пирожными, печеньями, пудингами, тортами и пирогами, принесли пальмового вина. Джэйгэ и Кюимеи удивленно уставились на незнакомые блюда. Вместо супа в тарелке плавала сладкая ягодная масса.

– У меня от одного вида зубы сводит, – сказал Сардан и принялся наполнять вином самый большой из бокалов.

– Господин музыкант, гостю невежливо осуждать хозяев, – обиделась Шантари, – иначе у вас может так свести зубы, что ни одного не останется.

– У тебя всегда такая еда? – спросила Ашаяти.

– А зачем есть что-то другое? – удивилась Шантари.

– Затем, например, что нищета.

– Я не в восторге от нищеты.

Сардан жадно глотнул вина, вздохнул и облизнулся.

– Сто лет не пил хорошего вина, – сообщил он. – Теперь меня не остановить.

– Кому ты нужен, – отмахнулся Ашаяти.

– И правда, – согласился Сардан и лизнул между делом пирожное. – Однако обстановка во дворце не самая уютная. Стены облезлые, картины то не повешены, то криво, мебель в угол забилась, как будто вы ей пытками угрожали. Еще и паутина везде…

– Я мимолетная гостья в этой стране, – сказала Шантари. – Доделаю свою дела и помчусь дальше. Туда, где комары поменьше кулака и где зрители в театре бросают на сцену гнилые овощи, а не наоборот. Картины, кстати, не мои. Остались от бывшего хозяина, в моей семье таких противных физиономий не было.

– Ваш дядюшка, будем честны, тоже не из красавцев, – Сардан уже наполнял второй бокал. – Хорошо, что вы на него не похожи. Спорить могу, что ваша мать была хризантемой, а отец – тигром!

– Скажите сначала – на что спорите, – улыбнулась Шантари. – Впрочем, мне недостает фантазии представить, как эти двое умудрились бы сделать детей.

Два бокала вина растормошили Кюимеи. Она с блаженной улыбкой разглядывала руины дворца, благосклонно кивала цыкающим от недовольства скелетам и даже придвинула свой стул к стулу музыканта. Тот сразу повеселел. Джэйгэ же, наоборот, всё мрачнел, гневно ковырял свое варенье и нетерпеливо тарабанил – то пальцем по столу, то ногой по полу.

– Долго они еще? – сказал он, когда все замолчали.

– Скоро вернутся, – пообещала Шантари.

– Если вам нужны деньги, я найду сколько нужно…

– Вы думаете глупости, господин Джэйгэ.

– Я заработаю где-нибудь, сколько вы скажете.

– Если бы ваша беда могла решиться такой суммой, которую можно заработать – она не была бы бедой.

Джэйгэ исподлобья глянул на демоницу, но увидел только скелетов за ее спиной.

Кюимеи выпила еще бокал и еще придвинулась к Сардану. Музыкант покраснел от внимания.

– Мне кажется, эта женщина к вам неравнодушна, – сказала Шантари.

– Она любит своего песика, – съязвила Ашаяти. – Видела бы ты, как он за ней ухаживал, когда она валялась без сознания….

Кюимеи пьяно улыбнулась. Ашаяти заглянула в кувшин с вином.

– У тебя одно вино? – огорчилась она. – Есть что-нибудь горячее? В Ооюте был хороший грибной чай.

– О, я читала про него, – оживилась демоница. – Говорят, кружки три или четыре – и всё вокруг цветет, и всё вокруг танцует, и зайчики поют серенады, и петухи ведут кадриль, всё сияет самоцветами добра, и вдруг просыпаешься без штанов в каком-то непонятном месте…

– Это ты какую-то свою порнографию читала.

– Ты просто, кажется, не пила трех кружек.

– В Ооюте и на одной разориться можно. Там горячая еда стоит как золотой меч.

– Зато мои горячие объятия бесплатны.

– Потому что никто не станет платить за то, что никому не нужно.

Шантари улыбнулась, а Джэйгэ выпил бокал вина и вонзился ногтями в стол. Потом одернул себя, но ненадолго. Взвинченный весь, он схватил со стола нож, покрутил между пальцами, потом сжал в кулаке и согнул лезвие. Демоница и остальные молча уставились на почтальона. В комнате вздрогнуло и заволновалось пламя свечей. Потемнел воздух, а под потолком зашевелилось дымное покрывало. Шантари покосилась на музыканта, а тот напряженно вслушивался в тишину.

Отворилась дверь, и в комнату протиснулся мокрый от дождя скелет.

– Нашли ее, – сказал он.