За активное прохождение игры добавлен бонус – 2 часа 13 минут к следующей игровой сессии.
Пока номер 32/08 пролистывал статистику, саркофаг наполнился наполовину водой, горячими струями омыл тело, прополоскал волосы и почистил манипулятором со специальной насадкой зубы. Напоследок окатил холодной водой для бодрости.
Мир игры «Время ведьм» понравился 32/08. Не приходилось ждать неделями каких-то интересных событий, увязая хоть и в приятном, но всё же рутинном виртуальном существовании. Карьерный рост по сценарию, похоже, тоже не заставит себя ждать. Интересно, какую награду получит его аватар за инкассаторские услуги?
Следующую сессию он заказал в этой же игре.
Тем временем саркофаг тёплым воздухом высушил тело и обернул в серую рабочую униформу. Пора было выбираться наружу.
Шестигранные индивидуальные устройства сна, ИУС, или попросту «саркофаги», имели объём в два кубометра и были уложены вплотную друг к другу, как пчелиные соты. Они занимали всё пространство от пола до потолка в три ряда. Обладатели верхних саркофагов спускались по металлическим скобам, и их любимой дурацкой шуткой было как будто случайно наступить на выползающего снизу соседа.
Когда номер 32/08 вылез из своего ИУС, расположенного в среднем ряду, все соседи уже находились в общем помещении.
В секции улья жили двенадцать номеров. Выбравшись из стены с саркофагами, они попадали в узкое помещение площадью метров двадцать, выполнявшее функции столовой, в котором находись холодильник, аппарат для выдачи напитков и длинный стол с привинченными скамейками. В одном из торцов столовой имелась дверь в общий санузел на три толчка и три раковины, которыми пользовались в основном перед сном. В другом торце находился выход в общий коридор улья.
Интерьер был скуп и технологичен. Иллюминаторы саркофагов, кокетливо подсвеченные голубым, смотрелись скорее нелепо; от этой попытки приукрасить действительность становилось только тоскливее.
В холодильной ячейке 32/08 лежали два пакета с этикетками «завтрак» и «ужин». Их полужидкое, аморфное содержимое отличалось только цветом – различными оттенками зелёного. На пакете значилось: «Перед употреблением питательную массу разогреть!». Он никогда не разогревал. Глотал так; холодная масса вызывала меньше неприятных ассоциаций, чем тёплая, и почти не имела ни запаха, ни вкуса. Зато была питательна и полезна: для каждого жильца калории в ней были рассчитаны индивидуально в зависимости от телосложения и рода деятельности.
Только что он уплетал фуа-гра под совершеннолетний сотерн на королевской кухне, а теперь запихивал в себя нечто гадкое и склизкое. Этот контраст был ему давно привычен. Там были весёлые, предупредительные люди, здесь – угрюмые номера, поглощающие скотскую жвачку и изрыгающие скотские же шутки. И самое странное, что это были одни и те же люди. А одной из купавших его горничных вполне мог оказаться вон тот прыщавый юнец с испачканным зелёной слизью подбородком. 32/08 даже замотал головой, чтобы отогнать эту мысль.
Он всей душой ненавидел реальный мир, но при этом понимал, что именно этого и хочет от него Система. Реальность должна быть адом, чтобы виртуальный рай казался в сто раз прекрасней…
Противно завыла сирена, створки двери секции разъехались, и проход загорелся по периметру зелёным – пора было отправляться на работу.
Номера серыми ручейками вылились из секций и рекой потекли по коридорам. Часть потока всасывалась воронками ли?фтов, другая обрушивалась водопадами на эскалаторы. Наконец людское течение выливалось в бурлящую запруду вестибюля и выплёскивалось под напором на улицу, где снова распадалось на ручейки, утекающие в шаттлы заводских развозок.
Медеплавильный цех был самым настоящим филиалом ада на земле. 32/08 работал оператором печи. Основной его обязанностью было мешать плавящийся металлолом. Он одевал специальную противожаровую куртку, сталеварские краги и шлем с поцарапанным пластиковым забралом и шевелил двухметровым стальным прутом оранжевое варево, разогретое до температуры тысячи трёхсот градусов. Прут постепенно становился всё короче – плавился.
Важно было не допустить застывания слоя, контактирующего с атмосферой. Как-то раз, в самом начале своей работы, 32/08 отвлёкся. Засмотрелся, как из соседнего тигельного жерла, разбрызгивая во все стороны огонь, льётся раскалённая медная лава. Вернувшись к печи, обнаружил, что поверхность расплава затянула твёрдая корка из мелких, слипшихся опилок, которые высыпал за пять минут до этого и, видимо, как следует не перемешал. Он пробовал расшевелить потемневший шлак, но уже ничего не получалось. В панике горе-металлургу показалось, что печь необратимо испорчена. Тут прискакал хромой старик, обслуживающий соседнюю печь, выхватил прут и, беспрерывно извергая грязные ругательства, какими-то особыми приёмами разбил корку. Потом оказалось, что «старику» всего тридцать восемь…
У тех, кто работал на заводе по нескольку лет, были суровые землистого цвета лица. Они терпеть не могли разговоров, и, казалось, вместо того, чтобы ответить, могут ударить болтуна за то, что тот отнимает у них время, которое можно было бы потратить гораздо полезнее – перемешивая металл.
На обед в заводской столовой подавали жижу с повышенным содержанием легкоусвоя?емых углеводов и напитки с ударной дозой энергетиков.
До подвозки 32/08 еле доплёлся, преодолевая привычную, но не ставшую от этого легче усталость.
Ужин был богат белками для восстановления мышечной массы. Прикончив его, 32/08 поспешил укрыться в своём саркофаге. Ровно в десять часов он почувствовал приятный запах снотворного газа и поспешил навстречу к волшебному сну.
3. Сон II.
На обед Закари был зван к королевскому столу. И хотя усадили его в конце, у са?мого входа в трапезную, он был счастлив и горд.
Король А?льфред II Хлебосол всячески оправдывал свой прозвище. Столы ломились от яств, каждый мог выбрать угощение себе по вкусу.
Закари заинтересовали странные продолговатые тельца похожие на червей с шипами, выложенные лучами на круглом блюде. Сосед, краснолицый и тучный, заметил его интерес и пояснил:
– Это запечённые трепанги. Моллюски. И не вздумайте употреблять их без этой приправы, – он указал толстым пальцем на соусницу с чем-то тёмным и жидким посреди блюда.
Закари поблагодарил за совет и наколол на вилку один трепанг на пробу. Отрезал тонкий ломтик и обмакнул его в соус. Это было нечто явно морского происхождения, нежирное и в высшей степени пикантное. Закари даже зажмурился от удовольствия. Как оказалось, не только он оценил вкус моллюсков; блюдо пустело довольно быстро. Закари еле успел подцепить ещё две тушки.
Король поднял руку, призывая к тишине. Все мгновенно замолкли, но кто-то из придворных, очевидно изрядно подвыпивший, продолжал болтать с сидящей рядом дамой. Король метко запустил в невежу яблоком. Придворный смешно испугался, изрядно повеселив присутствующих.
– Хочу рассказать вам, дамы и господа, о подвиге одного из приглашённых на эту скромную трапезу. Сей муж продемонстрировал верноподданнические чувства в самом крайнем их проявлении. Рискуя жизнью, спас он драгоценный груз, предназначенный его господином для королевской сокровищницы.
Встав из-за стола, монарх подошёл к камину.
– Приблизься и приклони колени, – приказал он Закари. – Ты покинул замок своего господина простым ратником, а вернёшься рыцарем.
Закари затрепетал от счастья. Почти побежал к королю, упал на колени и склонил голову.
Король вынул меч и опустил его плашмя на правое плечо молодого человека. Затем перенёс через голову и прикоснулся к левому плечу.
– Будь храбр и верен, – торжественно произнёс Альфред. – Встань, рыцарь!
Его Величество отвязал от пояса увесистую мошну и кинул её Закари.
– Отличный конь у тебя уже есть, это на доспехи и прочую экипировку. Герцогу передай, чтоб выделил тебе деревеньку дворов не менее двадцати.
Королевский шут, который отирался в конце стола, закричал, нарушая торжественность момента:
– Ты так наивен, дядюшка. Юношам плевать на верность суверену. Все их устремления направлены на то, чтобы попробовать как можно больше устриц. А в рыцарском меню выбор этих моллюсков гораздо обширнее, чем у ратника. Хотя, как я погляжу, господин Вентер предпочитает трепанги, которые ещё называют морскими огурцами, – шут схватил тарелку Закари, на которой оставался один трепанг, установил его торчмя и поднял над головой. – Так что, возможно, нашему рыцарю интереснее то, что скрывают не юбки, а гульфики.
За столом прокатился смех. Король с интересом смотрел на Закари, ожидая его реакции. Молодой человек покраснел от злости. Однако он знал, что лучше метко ответить шуту, чем попытаться прибить. Закари улыбнулся и произнёс:
– Судить о постельных предпочтениях по тому, что человек ест за обедом, это всё равно что по дерьму пытаться определить, что его хозяин предпочитает – петь или танцевать. Так что не обольщайся, дурачок, в вашей гильдии любителей исследовать содержимое гульфиков членов не прибавилось.
Тут расхохотались все пирующие, и громче всех король.
Посрамлённый шут укрылся под столом.
Налюбовавшись столичными красотами и нагуляв аппетит, Закари решил отужинать в лучшем трактира города «Приют эпикурейца». Он слышал, что кроме роскошных яств, в заведении всегда можно было найти прекрасную незнакомку, которая могла стать дамой сердца как минимум на ночь…
За пару кварталов от заветной цели он услышал крики толпы, на фоне которых выделялись чьи-то истошные вопли вперемешку с проклятиями. Закари пришпорил коня, предвкушая недоброе.
На площади перед «Приютом», разыгрывалось действо, чрезвычайно его огорчившее. Закари понял, что планам на вечер сбыться не суждено.
В середине композиции красовался треножник из огромных жердей, связанных наверху. На треножнике был подвешен котёл циклопических размеров полный воды. Чёрт знает, где горожане раздобыли такой котёл, возможно, одолжили в само?й адской кухне. Под котлом полыхал огонь. В воде багровело лицо. В выпученных глазах – мольба и безумный ужас. Кругом бесновались бюргеры, явно одобряющие происходящее.
– В чём провинился сей муж? Почему решено придать его столь жестокой смерти? – вскричал всадник.
Из толпы выступил пухлый и очень важный коротышка в ярко синем берете с богатым плюма?жем их экзотических перьев. Он важно произнёс:
– Горожане решили заживо сварить Гвидо, хозяина трактира, потому как полагают, что этот злодей добавляет в свою стряпню колдовские зелья.
– Что за чепуха?! – ратник ухмыльнулся. – И каково же их действие?
– Богомерзкие зелья лишают праведных жён воли и делают беззащитными перед похотью.
