Холодная, хрупкая, нежная
– Злат, придержи, – скомандовал оборотень в сторону, и мои плечи крепко, но аккуратно сжали чужие ладони. А Миродар бесцеремонно задрал подол до колена и схватил меня за щиколотку.
Пришлось, сцепив зубы, проглотить и это оскорбление. Не драться же с ними!
– Проклятье! – что-то рыкнув на родном, добавил Подпалый на космо. – И ты в этих носочках всю дорогу?.. Вот же малахольная! Без ног остаться хочешь?! – отчитывая меня, он резко выпрямился и без разговоров подхватил на руки, я даже пикнуть не успела. – Оберни ей ноги подолом плотнее. Гор, глянь, вторая такая же?
Я видела, как здоровяк, хмурясь, точно так же присел перед Витой. Подруга слегка смутилась и потупилась, но возражать не стала.
– Тапочки такие же, но ноги тёплые, – доложил тот. Но почему-то тоже поднял Веритэль на руки.
– Тогда какого же… почему ты мёрзла?!
Я упрямо молчала, глядя в стену, а не на раздражённого оборотня, но за меня ответила Вита.
– Не ругайтесь, это просто магия. Её высочество не может себя греть, а я способна держать чары на ком-то, только касаясь его, на расстоянии не получается.
– Точно, малахольная, – проворчал Подпалый. – На кой вообще князь затеял эту историю?!
– Он, подозреваю, задаётся тем же вопросом, – со смешком предположил тот, кого назвали Златом. У этого голова была целиком серебристо-серой – кажется, попросту седой.
Дальше оборотень понёс меня на руках. А я лишь молча стискивала зубы и – терзалась противоречивыми чувствами.
Грубость и беспардонность оборотня, тон и сказанные слова были откровенно оскорбительны и добавляли злости и обиды. И сами обстоятельства, и то, как он сейчас тащил меня – пленница же, чего церемониться! А с другой стороны, так на самом деле было гораздо теплее. И я не спорила с мужчиной не только из понимания бессмысленности всех пререканий, но и отчасти – благодарности. Потому что ушибленная нога всё ещё болела, и это при том, что пальцев я по-прежнему не чувствовала от холода.
Идти в этот раз пришлось дольше, чем мы добирались до княжеского кабинета, и, кажется, в другую сторону, но поручиться за последнее я не могла: коридоры были совершенно одинаковыми. Оборотни вообще, кажется, не испытывали потребности украшать своё жильё, везде темнел один и тот же грубый камень, не за что зацепиться взглядом. В результате эти одинаковые пещеры производили гнетущее впечатление, несмотря на то, что мне нередко приходилось жить и в более стеснённых условиях.
Встречные глазели на нас безо всякого стеснения. Обычно с любопытством и недоумением, реже с лёгкой неприязнью, но откровенно враждебных взглядов не встречалось. Некоторые, в основном мужчины, насмешливо скалились и громко высказывали замечания – к счастью, на родном языке, которого я не понимала. Однако несложно было догадаться, какого рода шутки отпускают оборотни.
Миродар чаще просто игнорировал высказывания, кого-то приветствовал, пару раз, кажется, пошутил в ответ, встретив знакомых, – в таких случаях нас провожал смех.
Чтобы отвлечься от этих взглядов и не задумываться, в насколько нелепом положении нахожусь, я сосредоточилась на самом нейтральном, что смогла придумать: разглядывала оборотней и их наряды.
Не считая тех, кто носил откровенно форменную одежду, вроде моих конвоиров, звери явно ценили свободу в одежде. Мужчины предпочитали широкие штаны, стянутые у щиколоток, и свободные рубашки. У некоторых имелась и верхняя одежда в том же духе – большой отрез плотной ткани с дырой для головы и рукавами, намеченными лишь защипами на «манжетах». Однотонные или с геометрическим орнаментом, порой довольно ярким; попадались и вязанные, причём я бы не удивилась, что – вручную. В этом оборотни, кажется, походили на нас больше, чем на людей, которые давно уже отказались от самодельной одежды. Женщины носили почти то же, разве что расцветки были посветлее и некоторые предпочитали штанам длинные юбки с запáхом.
Обувь тоже отличалась мягкостью и свободой, больше напоминала толстые человеческие носки – я видела такие в книгах. Как, впрочем, и подобие остальной местной одежды…
Главное принципиальное отличие заключалось в умении оборотней принимать промежуточный облик, которым они активно пользовались. Ни одного жителя полностью в звериной шкуре мы так и не встретили, зато шерстью обрастали многие, а некоторые и вовсе шагали на звериных ногах, балансируя длинными лохматыми хвостами – уж не знаю, какое им в том было удобство.
А вот крылатых крошек вроде того, что сидел на столе князя, не попалось ни одного.
Что до причёсок, виски брили, кажется, все мужчины, и все носили татуировки, и я окончательно убедилась, что это не просто украшение. А вот женщины, к моему облегчению, подобным образом себя не метили.
За всю дорогу оборотень не выказал ни малейшего признака усталости, словно моего веса не ощущал вовсе. Это впечатляло. Я, конечно, слышала о невероятной силе и выносливости этих существ, но такая наглядная демонстрация вызывала оторопь. Хорошо, что у них вдобавок к этому нет ещё и магии, иначе вряд ли в этой галактике осталось бы место кому-то ещё…
Дорога наша закончилась в пещере колоссальных размеров, буквально кишащей летательными аппаратами уже знакомого вида. На полу были нарисованы белые линии, делившие всё пространство на зоны. Мы двинулись вдоль одной из них, помеченной какими-то символами – я узнала местную письменность, но прочитать, конечно, ничего не могла.
Из кабинета князя оборотни вышли втроём, только «свои», члены команды. Наверное, именно поэтому машинка, в которую мы погрузились, была заметно меньше прошлой. Два ряда по три сиденья сзади, лицом друг к другу и боком по ходу движения, и место пилота, которое занял Злат.
Миродар усадил меня с одной стороны, сразу на два места, а сам сел рядом, в ногах. Стащил с меня туфли, заставив вздрогнуть – руки его показались обжигающе горячими, – плотно спеленал стопы полой шубы и только после этого заговорил.
– В следующий раз просто говори, если что-то не так.
Привалившись плечом к спинке сиденья, я обняла колени.
– Не так – вы и весь этот мир. Но это ведь не изменится, так какой смысл?
Должно было прозвучать резко и даже зло, а получилось – устало и почти равнодушно. Начал восстанавливаться ток крови в ногах, а это для меня, неспособной облегчить собственное состояние магией, весьма неприятно и болезненно. Да и сил злиться или обижаться не осталось, я даже не попыталась попытаться принять более пристойный вид, не говоря уже о том, чтобы держать лицо.
– То есть ты предпочтёшь лечь и умереть, вместо того чтобы спокойно и без мучений дожить до собственного возвращения домой? – Жёлтые глаза оборотня насмешливо поблёскивали. Про вежливость он окончательно забыл, и я не стала на это указывать. Какой смысл обижаться теперь, после всего? Зато хотя бы оставил это странное обращение «луноликая».
– Никакого возвращения домой не будет, – отмахнулась я, прикрыв глаза. Смотреть в лицо зверю было неприятно, сил на это тоже не осталось, поэтому я просто сделала вид, что устала и решила подремать.
– Напрасно ты так думаешь, – возразил Миродар. – Если твой отец решит не начинать войну, никто не станет тебя здесь держать, зачем?
Спорить с ним и доказывать что-то не стала. Не слепые же они и не идиоты! За время, которое осталось до встречи двух лун, мой дар успеет проявить себя в полной мере, я уже сейчас чувствую, что Жемчужина охотно на него отзывается – она не так уж крепко спит. А когда растает снег и на совсем недавно голых скалах распустятся цветы, связать всё это с моим присутствием будет несложно. Удивительно, что они до сих пор не выяснили, кого именно похитили! Кажется, оборотни знают о нас даже меньше, чем мы о них.
Впрочем, вдруг они просто не поверят, что такое возможно? С людьми мы общаемся гораздо ближе и дольше, а они по-прежнему ищут сложные рецепты, которыми мы пользуемся при изменении планет под себя, и считают первородный дар жизни просто красивой сказкой.
Интересно, верят ли оборотни в сказки?
Глава 3. Родина
Миродар Подпалый
Разговор Мечислава с ушастым правителем оставил странное впечатление. Эльфы хорошо держат лицо, поэтому о том, насколько император расстроен или разгневан пропажей – или даже смертью! – принцессы, судить было сложно. Но даже с учётом этой особенности он принял известие со впечатляющим равнодушием или уж как минимум – фатализмом.
Это ведь дочь, не безделица! Неужели она на самом деле и не нужна ему вовсе? Но почему тогда не избавился раньше? Ведь от чего-то важного и нужного не отказываются так легко, важные решения не отдают на откуп каким-то жрицам из замшелого храма!
Я уже почти разделял вскользь высказанное Мечиславом опасение: такое ощущение, что мы все совершенно потеряли нюх. Мы – это голоса, то есть представители всех княжеств при верховном правителе, которых он призывал для решения каких-то важных вопросов. В случае с эльфийской принцессой пятнадцать опытных носов единогласно подтвердили, что мера оправдана и нужна. Ошиблись? Или просто упустили какую-то деталь?
Последнее было вероятней. Всё же, несмотря на поведение императора, не столь уж чужды нам ушастые. Я предполагал это раньше, нашёл подтверждение этому и совсем недавно, когда в перелётке без зазрения совести подслушивал болтовню эльфиек, явно недооценивающих наш слух, и с трудом давил улыбку.
Взгляд на жизнь княжеской подруги-служанки оказался на удивление близким и понятным: лёгкая, весёлая, любознательная, но при этом достаточно разумная, она удивительно походила на наших женщин. Да и княжна показала себя гораздо более живой, чем это виделось в первый момент, и тоже – понятной. Этакая «книжная девочка», тихая и скромная, но, главное, совершенно понятная.
В том разговоре меня ещё всерьёз зацепила вскользь брошенная фраза о каком-то особом даре княжны, которому Веритэль совсем не завидовала, даже наоборот. Чутьё сразу подтвердило, что это важно, но никаких внятных объяснений я не придумал. Что поделать, магия, тем более эльфийская, это совсем не то, в чём я хорошо разбираюсь.
– Мир, а теперь-то что? – окликнул меня Горислав на родном языке.
– Домой едем, – я пожал плечами.
– Да не, я про девицу. Выходит, Мечислав ошибся? Слухи пойдут.
– Он найдёт способ их пресечь, – отмахнулся я: это меня действительно сейчас не беспокоило. – Ты понимаешь, какая штука… Решение похитить княжну поддержали все. И мой нос по-прежнему говорит, что поступили мы верно. Если великий князь потерял чутьё, то и я, выходит, вместе с ним. Так, что ли?
– И что тебе чутьё говорит? Война-то будет?
– Иди вон у Предков спроси. Или у этой, как её… эльфийской матери, вместе с ушастым императором, – проворчал я.
– Ну… ладно. Может, и впрямь пригодится, – он с сомнением окинул взглядом прикорнувшую на креслах княжну, которая, завёрнутая в шубу, казалась сейчас особенно маленькой, слабой и… бесполезной.
На этом разговор о будущем закончился; Гор упрям, но только в том, что касается его лично. В общих делах он, как и все остальные, доверяет старшим. Не в смысле возраста, конечно.
Всё же мы отчасти волки, и это сказывается: общество строится по принципу волчьих стай. Есть вожаки, которые зовутся «носами», – осторожные и дальновидные оборотни, обладающие отличной интуицией и обычно довольно высоким интеллектом. Именно такие решают за всю «стаю» – маленькую команду вроде моей или весь народ в случае Мечислава.
А Гор – типичный «клык». Он силён, очень силён, отличный воин – они все такие. Идут вперёд, прокладывая кулаками путь для всех остальных. Когда надо, он может проявить инициативу, но в общем-то не рвётся командовать и предпочитает всем планам и рассуждениям хорошую драку. Горислав отличный друг, всегда поддержит и поможет, но обсуждать с ним политику – гиблое дело. С этими вопросами лучше подождать до дома и до отца, который и сам захочет подробностей.
Болтать попусту не хотелось, оставалось только дремать или внимательно, на этот раз без спешки, разглядывать эльфиек, что пока было гораздо интереснее. Шутка ли, рядом сидит почти сказочное существо! На корабле я к ним не совался лишний раз – не хотел мешать приручению Гором княжеской подруги, да и вид их… раздражал.
То есть, конечно, нервировали меня не сами эльфийки, просто не очень-то приятно смотреть на испуганных девушек, особенно если причина их страха – ты. Меня слишком энергично и старательно грызла совесть, так что сбегал я в первую очередь от неё, а не от общества девушек. Понятно, что ради блага всего народа можно пойти на подлость, но до того, чтобы делать подобные вещи спокойно, я пока не докатился. А теперь, наверное, всё же придётся переступить через собственные эмоции и потихоньку привыкать к их облику.
Это будет сложно: слишком сказочные. Тонкие, изящные, хрупкие, им только прозрачных радужных крылышек не хватало для полного сходства с феями из детских историй. Чуждые лица – большеглазые, узкие, с мягкими чертами. Чуждые, но красивые такой… непрактичной, уязвимой красотой. Особенно княжна.
Веритель даже внешне ближе к нам и не вызывает столько эмоций. Красивая, конечно, но гораздо более «тёплая» и понятная. Она вызывала невольную симпатию и улыбку, словно маленький любопытный волчонок. Даже сейчас, например, она не просто сидела в кресле, а с интересом разглядывала перелётку и проплывающие под ней пейзажи. Наверное, если бы мы не вызывали у неё столько опасений, уже засыпала бы всех вопросами. А Амирэль опять сидела с безучастным видом, как будто спала с открытыми глазами. Если бы не моргала порой, впору посчитать… нет, уже не ледяной статуей, а произведением искусства. Красивое, холодное, отстранённое лицо с тенью улыбки в уголках губ – наверное, у них просто такой разрез.
А перед тем, как любоваться, лучше подумать вот о чём: кому из женщин поручить эльфийек, чтобы дурного не вышло. Молодым-незамужним точно нельзя, у них кровь играет, приревнуют ещё – просто так, потому что красивые, и плевать что пленницы. Старшим тоже лучше не стоит: женщины, что вырастили много сыновей, часто с возрастом приобретают характер властный и резкий, ещё заносить начнёт, а это всё-таки дочь императора, взрослая эльфийка, нечего её воспитывать.
И не стоит забывать, что девицы эти – пленницы. Вряд ли соберутся сбегать, не настолько глупы, но нужен кто-то, кто сможет присмотреть и пресечь безобразия, то есть оборотница достаточно умная и рассудительная. И, главное, не слишком занятая, чтобы было время послужить нянькой.
Я долго перебирал в голове женщин, живших сейчас в княжеских пещерах, и в конце концов пришёл к выводу, что на эту роль лучше всего подойдёт моя родная тётка. Потому что допускать к заложницам кого-то совсем постороннего тоже не очень-то хотелось.
Дело оставалось за малым: уговорить Дарёну.
Прикинув план действий хотя бы на ближайшее будущее, я последовал примеру княжны, то есть придремал вполглаза. Сквозь лёгкое забытьё слышал, как заскучавший – он терпеть не может бездействие – Горислав завёл с Веритэль негромкий разговор. Та поначалу дичилась и отвечала односложно, но потом всё же справилась со страхом и втянулась. Разговор, кажется, шёл о чём-то общеизвестном для оборотней. О том, как вообще живут на Жемчужине, о городах под землёй и океанах под слоем льда.
А княжна не то что не спрашивала – кажется, даже не слушала.
Всё же до чего странная особа. Мне сообщили только, что охрана невелика и от самой Амирэль сюрпризов в бою ждать не стоит, дали её описание и этим ограничились. Знает ли Мечислав что-то ещё? Сомнительно, он бы не стал утаивать важную информацию.
Что особенно не стерегли – это понятно, по мнению ушастых корабль посреди прыжка от звезды к звезде перехватить нельзя. Куда больше вопросов вызывала цель путешествия княжны. По полученной информации, она летела на планету, которую эльфы называли Ламира. Мёртвый, неприятный, непригодный для жизни мир, и я даже примерно не мог представить, что там делать императорской дочери.
Конечно, люди рассказывали сказки, что ушастые умели как-то с помощью магии изменять климат планет. Но пронаблюдать за процессом до сих пор ни у кого не получилось, посторонних кораблей в своих системах эльфы не терпели, и люди видели только картинки «до» и «после». А на вопросы об этом отвечали только о благословении своей Великой Матери. Не знаю, прибегали ли люди к каким-то более жёстким методам допроса, но с нами результатами никто не делился.
Я мог поверить, пусть и с натяжкой, что у них настолько сильные и талантливые маги, которые способны объединёнными усилиями пары сотен перекроить целый мир. Но какое отношение к этому имела малахольная девица, которая и сама о себе позаботиться не может? Они с Веритэль, конечно, обсуждали какой-то её особый дар, но вряд ли он имел ко всему этому отношение. Мало ли что могут называть «особым даром» эльфы!
И самое досадное, пока было неясно, как можно прояснить ситуацию. Ответить на вопросы могли только сами девушки, добровольно, если вдруг начнут достаточно доверять. Нет, есть оставался вариант выбить информацию силой, из них или их сородичей, но о нём даже думать было противно. Да и чутьё возражало против подобных мер.
А вот попробовать подружиться с княжной – неплохая идея. Тем более её поручили моим заботам, и попробовать найти с ней общий язык вполне разумно. Да и интересно, что скрывать, познакомиться с эльфийской культурой вблизи, через её представителей в неформальной обстановке. Вряд ли это то же самое, что насквозь официальные встречи. Не говоря уже о том, что с ней точно спокойнее, чем с роднёй. Особенно в преддверии большого праздника – свадьбы моей сестры.
Впрочем, как бы я ни любил тишину и как бы ни уставал от домашней суеты, возвращаться на родину – особенное удовольствие. Семья – это всё-таки семья. Приятно, что есть место, где тебя любят и искренне тебе рады. Хотя я и не устаю благодарить Предков, что у отца есть старший сын и наследник, а меня эта участь миновала и я могу позволить себе вести тот образ жизни, который хочу.
К тому же это мне по душе одиночество и дальние перелёты, но есть ведь команда, которая состоит из нормальных оборотней. Они летают, пока молодые, пока хочется приключений и – накопить побольше, чтобы потом уверенно обосноваться с избранницей в собственной берлоге. Для них каждое возвращение, особенно достаточно продолжительное, это большой праздник. Правда, после таких «каникул» команда часто обновляется, кто-то принимает решение остаться и ему приходится искать замену, но это нормальная ситуация.
Я лишь с содроганием жду момента, когда осесть решит Горислав, потому что именно его заменить невозможно. Клыков немногим больше, чем носов, и вряд ли кто-то из них вдруг решит отправиться в космос. Они обычно рано выбирают себе вожака и почти никогда его не меняют. Как, например, получилось у нас с Гором: мы вместе выросли.
Из всей команды один Злат предпочтёт умереть в космосе, но у него случай особый и печальный: его ничто не держит на Жемчужине, родные стены напоминают только о плохом. Златослав довольно поздно женился, по очень большой любви, но семейное счастье оказалось не его судьбой: жена умерла первыми же родами, и ребёнка спасти не удалось. Вот он и пользовался каждой возможностью сбежать подальше, чтобы не рехнуться от горя. Сейчас, наверное, уже не так мучился, успокоился, всё же это случилось довольно давно, и просто привык кочевать. Но точно я не знал, старался не лезть в душу.
В отличие от обители великого князя, к которому мы прилетали исключительно по делу и потому воспользовались входом, стоянкой и даже кабинетом для посторонних просителей, расположенными ближе к поверхности, здесь мы свои. Это приятно, но осложняет путь: жилые пещеры располагаются глубже, поэтому лететь в толще скалы приходится дольше, а садиться – в небольшой пещере, где гораздо сложнее маневрировать. Но Злат мастер своего дела, и об этом можно было не волноваться.
Когда выгружались, я снял с высокого борта княжну и собирался донести её до жилых пещер, но та неожиданно воспротивилась.
– Поставьте меня, пожалуйста, – холодно попросила – почти приказала – Амирэль. – Я благодарна за помощь, но не стоит, я прекрасно могу передвигаться самостоятельно.
– Решили уморить себя хоть так? – с иронией спросил её, но спорить не стал, не хочет – не надо.
Заодно опять напомнил себе о том, как правильно обращаться к княжне. У нас-то всё проще, в речице, нашем языке, даже форма обращения всего одна, которая делится только по родам, а вот в космо разница есть. Людям чаще всего плевать, они спокойно встречают нашу манеру общения, а эльфы… Это эльфы.
Сложно привыкнуть.
– Не беспокойтесь, я не собираюсь осложнять вашу службу, – резко возразила княжна. – Да, я пленница здесь, но не нужно унижать меня ещё больше!
– Унижать? – переспросил я с искренним недоумением. – Чем, позвольте уточнить?
– Вот этим, – она неопределённо повела рукой. – Таская меня как… как вещь!
Кажется, у княжны здорово накипело, если она вдруг начала ругаться. Причём вот так, стоя передо мной, глядя в глаза. Даже как будто бояться забыла. А ведь страх преследовал её всё это время, с первого момента, пусть и прятался за ледяной отстранённостью. Да, может, поначалу ей бы удалось меня обмануть и спрятать эмоции, но я слишком пристально наблюдал за ней в последние часы, особенно когда маска слетала. Совершенно естественная реакция, на её месте и опытному воину было бы не по себе, и держалась княжна более чем достойно, это нельзя было не признать. Но сейчас…
Тонкая, хрупкая, дунь на неё – пополам переломится. Стоит близко, смотрит снизу вверх, обняла себя поверх шубы, и из-за пышного меха кажется ещё меньше. А губы дрожат – мелко-мелко, только вблизи и заметишь. Не то от страха, не то от обиды – попробуй пойми. И глаза от расширившихся зрачков кажутся тёмно-синими. Наверное, если пугнуть её сейчас как следует, в обморок грохнется или ударится в слёзы. Но всё равно – стоит, спорит.
Занятная девица.
– Вещь? – повторил я недоверчиво. – Унизить вас – это вообще последнее, что пришло бы мне в голову! Хотя… погодите, у вас что, вообще не принято носить девушек на руках? – обратился уже к Веритэль, которая в нерешительности мялась рядом с княжной.
– Не принято, – тихо, себе под нос призналась та, не решаясь поднять глаза. – Только совсем маленьких детей.
– Ну да, эти задохлики худосочные никого тяжелее и не поднимут! – фыркнул рядом Гор.
– Вряд ли дело в этом, эльфы хоть и тонкие, но не такие уж слабые. А в сравнении с тобой я тоже худосочный задохлик, – возразил я со смешком, пытаясь разрядить обстановку. – Но князь очень метко про это всё высказался…
– Ты о чём? – озадачился Гор.
– И они ещё нас дикарями считают! Я не хотел вас оскорбить этим действием, луноликая, – примирительно обратился уже к княжне. Ну не запугивать же её дальше, в самом деле! – Считайте это просто развитием вежливого жеста, когда для помощи предлагают руку.
– И поэтому все, кого мы встречали, так злорадствовали? – эльфийка вопросительно вскинула брови. Показалось или в её голосе действительно прозвучала злая ирония? – Там, во дворце князя. Я не знаю вашего языка, но интонации вполне понятны.
– Интонации вы поняли правильно, объект приложения не угадали, – не удержался я от улыбки.
– Что?.. – нахмурилась она.
– Смеялись надо мной, вам они в основном сочувствовали.
– Почему? – совсем опешила девушка.
– Все, кто позволил себе шутить, неплохо знакомы со мной, и это… нечто вроде ритуала.
– Да какой ритуал! – фыркнул Горислав. – Просто Мир, когда был…
– Гор! – оборвал я этого болтуна.
– Ой ладно, неужели ты думаешь, ей эту историю никто не расскажет?
– И тем не менее, – я слегка качнул головой. – Ты – последний, в чьём пересказе это стоит слушать.
– Стесняется, – громогласно хохотнул друг, ничуть не обидевшись, и подмигнул эльфийкам.
Да ладно, пусть дурачится! Главное, они обе немного успокоились. Амирэль опять превратилась в ледяную статую, но это обстоятельство уже не сбивало: начинаю понимать, что в её случае это признак спокойствия и полного контроля над собой.
Подруга осторожно взяла княжну за руку, получив в ответ благодарный кивок, и мы двинулись ко входу во внутренние помещения. А там нас уже встречали.
Амирэль эва Каль-Нави
Это место разительно отличалось от резиденции великого князя. Небольшая пещера, куда мы прилетели, выглядела гораздо аккуратней, чем даже рабочий кабинет главного волка: здесь не просто выровняли пол, но постарались украсить. От природного облика остались лишь отдельные фрагменты скалы, которые смотрелись на фоне полированной гладкости и богатой резьбы декоративными элементами.
А когда мы миновали очередную массивную каменную дверь, то словно вовсе попали в другой мир.
Здесь было гораздо теплее, чем во всех остальных виденных нами местах на Жемчужине, Вита даже сняла защитный полог. Пол выложен серовато-розовым пористым камнем с красивым естественным узором, стены закрыты панелями из срезов другого камня, бледно-фиолетового с прожилками, в обрамлении резных бордюров из обычного тут тёмно-серого камня. Порой встречались большие и роскошные мозаичные панно удивительно тонкой работы.