Счастье из другого мира

Глава 3

Эл Патрик спал, сидя за столом и громко храпел. Увидев отца в таком состоянии, глаза сами собой наполнились горькими слезами, к горлу подступило чувство обиды и жалости. Эмоции Глории опередили мои собственные ощущения… Красивого ухоженного мужчину будто подменили, и передо мной, посвистывая, лежал какой-то неряха с неопрятной, заросшей, в крошках от еды, бородой, в замызганной мятой рубахе навыпуск и в прохудившихся на правом колене штанах в выцветшую полоску. Сальные тёмно-каштановые волосы с лёгким налётом седины уже давно не мешало бы подстричь, а клочковатые бакенбарды – подровнять. В целом эл Патрик может стать весьма симпатичным мужчиной, если отобрать у него бутылку и привести в порядок. А сделать это нужно как можно скорее – что-то мне подсказывало, отец даже не догадывается, в каком отчаянном и бедственном положении находится то, на что этот трудолюбивый часовщик зарабатывал всю жизнь.

Обрывистый храп отца довольно быстро вернул меня в реальность.

– Паааап, – аккуратно прикоснувшись к его плечу, постаралась разбудить. Слова легко сорвались с языка, и теперь уже я почувствовала тоску по родителю, которого давно не было в живых там… на Земле… А теперь он у меня снова есть, и я постараюсь, чтобы эл Патрик жил как можно дольше. Я должна Глории, крепко должна.

Но ни на мой голос, ни уж тем более на попытки разбудить мужчина попросту не реагировал. Мертвецки пьяный хозяин дома на каждый вопрос бормотал что-то нечленораздельное и лишь размахивал во сне руками, лишая меня последней надежды на разговор с ним.

– Бесполезно, – словно издалека услышала я голос экономки и повернулась.

– Нужно переместить его в кровать, не дело спать вот так, – обратилась я к Катерине. – И кто носит ему спиртное? – хмурилась я, – у нас ведь нет на это средств…

– Так госпожа Валерия и носит, – осуждающе припечатала няня, помогая мне приподнять тяжёлого мужчину.

Перетащить отца Глории оказалось непростым делом. Эл Патрик обмяк и казался просто неподъемным. Каким-то чудом его всё-таки удалось взять под руки и поднять с кресла. Его ноги, хоть и с трудом, но каким-то чудом всё же доковыляли до кровати и его тело буквально упало на матрац. Сняв со спящего отца туфли, заботливо накрыла его одеялом. По всему кабинету валялись десятки пустых бутылок от дешёвого вина или самодельной настойки – неужели Валерию нисколько не волновало состояние мужа? Ответ напрашивался сам собой.

Разговор с отцом решила оставить до лучших времён. Вместо этого сделала ревизию его комнаты на наличие какого-либо алкогольного питья и, убедившись, что никаких запасов больше нет, направилась на кухню – с каждой минутой голодный желудок с нарастающим возмущением требовал еды.

Кухня, ровно, как и остальные комнаты в доме, выглядела весьма печально. Некогда светлая, с полными полками и кладовыми продуктов – на данный момент она полностью отражала весьма бедственное положение своих хозяев. В кладовых оставались весьма скудные запасы провизии, и вовсе не на сытный ужин, а только на жалкую похлёбку.

Именно такое блюдо и готовилось на плите. Аккуратно подняла горячую крышку, заглянула внутрь: какая-то крупа, отдалённо напоминающая пшенную, варилась вместе с мелкопорезанными кубиками овощей и маленькой куриной ножкой. Прям каша из топора для солдата.

Выглядело варево неаппетитно, но другого выхода у меня не было – наложив небольшое количество слипшейся каши в тарелку, поднесла ложку с неароматным содержимом ко рту и недовольно сморщилась от такого невкусного обеда.

Быстро, не жуя, проглотила еду и отправилась в библиотеку. Мысль о сожжённых магканалах не давала мне покоя: возможно, всё ещё можно восстановить, и я смогу поступить в Академию. Статус калеки на всю жизнь меня не устраивал, как и вариант недомагички с ограниченными возможностями. Я чувствовала огромный груз ответственности: кто, если не я, сможет восстановить дом и помочь отцу справиться с пристрастием к алкоголю? Моя новоиспеченная «матушка» и ее горе-сынок? Вот уж точно не они.

Стоило мне только подумать о Валерии, как в коридоре раздался чей-то чересчур бодрый голос. Какой-то неестественный, слегка жеманный и деловитый – от такого неприятного сочетания хотелось закрыть уши руками.

Я слишком долго не видела мачеху. Даже так: зная её, я ещё не видела женщину, которая уже была мне так противна.

Библиотеку с холлом разделяла одна лишь дверь, поэтому со своей «родительницей» я столкнулась прямо в коридоре. Валерия обладала не только неприятным голосом – весь вид этой сорокапятилетней женщины производил весьма отталкивающее впечатление. Несмотря на тонкие черты лица до аристократки ей было очень далеко, а попытки казаться тем, кем не являешься по рождению, с её стороны были провальными: никакие вычурные наряды не могли добавить изыска женщине с отсутствующими манерами и элементарным воспитанием. Как ни крути, она была простолюдинкой, и все прекрасно об этом знали. И она об этом знала, сей факт бесил Валерию даже больше бедности. Кровь не водица, и в ней не чувствовалось того лоска, что был присущ Глории от рождения.

При виде меня Валерия сощурила глаза и оглядела так презрительно, что стало не по себе.

– Глория, рада, что тебе лучше, – в её сухом голосе не было ни капли радости, – выглядишь ты, конечно, весьма плохо. Ты видела себя в зеркале? А хотя да, – с усмешкой добавила она, – в доме же нет зеркал. Но тебе повезло, – с этими словами она достала маленькое складное зеркальце и протянула мне, – посмотри.

Как ещё может выглядеть человек, которой неделю провел в постели на волосок от смерти? Ничего не подозревая, я раскрыла зеркало и приглушённо вскрикнула от увиденного.

Я помню, как Глория должна выглядеть. Но сейчас от той красоты, что досталась мне от родовитых одарённых родителей не осталось и следа. Некогда алебастровая аристократическая кожа покрылась уродливыми крупными пятнами – веснушками, взгляд прежде ярко-синих глаз подёрнулся пеленой и приглушил их блеск, как если бы сапфиры заменили не самым лучшим стеклом. А уж кривые зубы вовсе испортили настроение, опустив его ниже плинтуса: захотелось разреветься от отчаяния… Добил меня вид некогда густой золотой косы, от неё остался лишь худенький хвостик. И как я не заметила всего этого?! Явно была занята вопросами новой жизни и дальнейшего выживания в новом мире.

– Что со мной стало? – в ужасе прошептала я, голос сел, став сиплым.

– Няня не сказала тебе? – ехидно улыбнулась Валерия, – прожженные магканалы сильно влияют на внешность. Такая вот своеобразная плата за то, что ты осталась жива.

Всем своим видом эта мерзкая женщина показывала, как же сильно она рада видеть перед собой уродливую падчерицу. Зависть – плохое чувство, особенно по отношению к дочери своего мужа.

– Не расстраивайся, всё не так плохо, – прощебетала мачеха и в знак поддержки приобняла меня за плечи. Мне стоило титанических усилий, чтобы сдержаться и не влепить ей пощёчину, – к тому же, у меня для тебя прекрасная новость. В твоём нынешнем положении она просто великолепная!

– Что вы имеете в виду?

– У Кассия больше проблемы, – начала мачеха издалека, – за карточные долги он может попасть в темницу.

«Там ему самое место», – ядовито вертелось на языке.

– А чтобы этого не случилось, – продолжала она, – мне пришлось пойти на крайние меры. В общем, – чересчур радостно воскликнула Валерия, – совсем скоро ты выйдешь замуж!

Замуж?! От столь шокирующей новости в ушах зазвенело.

– Но я не хочу! – отрицательно замотала головой, что за день такой гадкий?! – в конце концов, отец не позволит мне связать судьбу с кем попало!

– Милочка, твой будущий муж – далеко не последний человек в городе. Думаю, Патрик только обрадуется столь выгодной для тебя партии: я договорилась с эл Родри Вардисом о помолвке с тобой.

Каждая фраза этой женщины ранила сильнее предыдущей. Под маской святой добродетели скрывалось самое настоящее зло, которое решило окончательно избавиться от ненавистной ей падчерицы.

Признаться, частично ей это удалось: услышав, за кого мне предстоит выйти замуж, ноги подкосились от ужаса, я удержалась от падения лишь усилием воли. Да и не хотелось показывать Валерии, как её новость меня шокировала. Не дам ей повода для радости более полученного.

Воспоминания Глории услужливо показали картинку: вот она на своём первом балу, ей всего пятнадцать, жизнь прекрасна! И тут она чувствует чьё-то липкое пристальное внимание, оборачивается и встречается взглядом с мерзким, толстым и вечно потеющим стариканом лет шестидесяти.

Эл Родри годился малышке Глории в деды.

Однако у Валерии были свои планы, и ради светлого будущего Кассия она готова идти по головам.

В комнате стало невыносимо жарко. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, и я еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Или не кинуться на мачеху с намерением выдрать той каждый волосок на аккуратной причёске.

– Глория, – словно издалека до меня донёсся её противный голос, – я поговорила с доктором эл Прустом, он сказал, что твои каналы покорёжены слишком сильно и ты можешь забыть о поступлении в Академию, – мачеха нервно сжала перчатки, белые длинные, ухоженные пальцы на мгновение стали словно ещё бледнее, женщина явно нервничала, но старалась не подать вида, – потому выйти замуж для тебя сейчас самый лучший из вариантов. Эл Родри богат. И пусть он пережил уже трёх своих жён, я уверена, ты не станешь четвертой!

Я молча на нее смотрела, паника чуть улеглась, мысли прояснились, и я принялась перебирать варианты, ища выход из неприятной для меня ситуации.

– Ты по рождению эль Глория Мэнэс, твои дети будут одарёнными в любом случае…

Она еще что-то говорила, а во мне созревал план, нужно только добудиться до отца. А еще нужны деньги, иначе на бульоне из воды я долго не протяну.

Глава 4

Странная штука – время. Чем дольше ждешь, тем медленнее оно тянется. А иногда кажется, что в такие моменты оно и вовсе остановилось.

Что и случилось после новостей, которые, спасибо моей «любимой» и «обожаемой» мачехе, обрушились на мою и без того побаливающую голову. Спасибо тебе, судьба, что не просто закинула меня в другую реальность и в тело юной Глории (ну, хотя за этот шанс прожить жизнь снова я ей действительно благодарна), но и за таких «потрясающих» родственников, готовых на всё, чтобы как можно скорее отдать тебя в лапы старого богача взамен на его деньги.

Часы давно пробили полночь, но в одной из комнат старого особняка до сих пор было светло.

Спать не хотелось. В который раз, словно маятник, прошлась по комнате, пытаясь собраться с мыслями. Неделя, вот тот срок, как я очнулась в новом мире. А уже столько произошло… А сколько может произойти, если не вмешаться, если продолжать плыть по течению!

– Надеюсь, у меня получится достучаться до отца, пока не слишком поздно, – с отчаянием высказалась вслух я, схватившись за голову. Пальцы коснулись весьма поредевших волос, и перед глазами снова всплыло моё новое отражение в зеркале. К горлу подступил тугой ком слёз обиды.

Теперь, когда рядом не было Валерии, я могла позволить себе сполна выплакаться. Полегчало. А ещё, раскрыв окно, высунулась в него как можно дальше и крикнула, что есть мочи:

– Не бывать такому! – ветер подхватил моё отчаяние и унёс к чужой, с сиреневым оттенком луне.

И отпустило. Туго натянутая струна лопнула, я сползла вниз и, сидя на пыльном полу, задумалась. План был, получится ли у меня что-то из задуманного покажет только время. Крайний вариант – свалить в закат.

А ещё не клеилось. Вот не сходились те факты, что я почерпнула из воспоминаний Глории. Дедушка девушки жил в другом конце королевства, перед глазами стояла картинка: как он ласково улыбается маленькой Глории и что-то ей говорит. После смерти матери только любовь её дедушки эл Марика помогла девушке прийти в себя и не утонуть в пучине отчаяния и тоски. Эл Марик жил в роскошном поместье, богатом, со всеми мыслимыми удобствами и штатом слуг.

Как эл Марик мог допустить, чтобы такое произошло с его собственным сыном?

Этого я пока не понимала, но собиралась разобраться. Кажется, что ответ был на поверхности, но он ускользал, прячась в тёмных уголках памяти Глории.

Я нахмурилась, силясь вызвать образ эл Марика в голове чётче, но тот отчего-то расплывался, возможно, сказывалась общая усталость и пора было лечь и поспать. Завтра сложный день.

Поднялась, отряхнула ночное платье, прошла в уборную, провернула ручку крана и из носика через пару секунд с тихим шипением побежала чуть желтоватая холодная вода. Наклонившись над треснувшим фаянсовым умывальником с когда-то красивыми светло-голубыми цветочными узорами, которые сейчас едва угадывались, умылась.

Проснулась ранним утром, лишь забрезжил рассвет. Внутренние часы никогда не сбоили и в этот раз не подвели.

В этот час все ещё спали крепким сном.

Тихо, чтобы не разбудить домочадцев, направилась в спальню отца. Сегодня я рассчитывала поговорить с ним, чего бы мне это ни стоило.

Нажав на литую тяжёлую медную ручку (как её ещё не отвинтили и не продали?), навалилась всем худым тельцем на дверь, и та с едва слышным скрипом, медленно отворилась, сдавшись моему натиску. Протиснувшись внутрь, огляделась: портьеры плотно закрыты, в воздухе переплетены запахи спиртного, и какой-то горько-пряной травы. Полынь, что ли? Чихнула, потёрла нос, стараясь унять зуд и широкими шагами подошла к окну. Дышать этими запахами не было более никакого желания. Зажав одной рукой нос, другой раскрыла портьеры, сначала в одну сторону, потом в другую, а после, поддев задвижку, распахнула и окна.

Тут же холодный утренний ветер ворвался в комнату, сделал круг и вынес прочь часть того зловония, царившего здесь неизвестно сколько месяцев, а то и лет.

Метнулась ко второму окну и поступила точно также.

Закончив с этим делом, обернулась, бросая взгляд на кровать.

Отец спал, как ни в чём ни бывало и храпел на всю комнату. Вид его был куда более жалким, чем в прошлый раз: капелька слюны стекала из полуоткрытого уголка рта, волосы казались куда спутаннее, а борода сбилась в колтуны настолько сильно, что походила на потрёпанную временем мочалку, чем на гордость ухаживающего за собой мужчины.

Мужчины, который остался наедине со своим горем. Хозяина дома, которого хотели лишить этого статуса. Мужа, которого пыталась сжить со свету собственная жена. Человека, которому явно нужна была помощь. Отца, который как никогда нуждался в помощи самого близкого человека на свете – меня.

Чего же пыталась добиться Валерия? Ответ хоть и был на поверхности, но мне нужно собственными глазами увидеть и понять, что же всё-таки она задумала.

Растерянно огляделась вокруг. Взгляд упал на старый платяной шкаф, стоявший прямо напротив отцовского ложа.

– Пожалуй, здесь и спрячусь, – пробормотала я и аккуратно открыла одну из дверец. Та жалобно пискнула-скрипнула, поддаваясь моей настойчивости. Нутро шкафа было почти пустым.

Задержав дыхание, аккуратно залезла внутрь. Уже привычная картина толстого слоя пыли дополнилась узорчатой паутиной по углам и парочкой старых и крайне несвежих рубах и штанов на вешалках. Слишком огромный шкаф для столь скудного содержимого.

Неужели мачеха вынесла из дома и вещи отца?

Дверцу шкафа решила оставить приоткрытой и замерла в ожидании. Валерия должна прийти утром, до пробуждения отца. Это разумнее всего, ведь именно она его методично спаивала, снабжая мужчину пойлом.

И она действительно пришла, когда у меня почти лопнуло терпение и затекло тело. Мне пришлось ждать чуть более получаса. Я уже собралась было выбраться наружу, как по коридору раздались звуки цокающих каблучков, быстро сориентировавшись, прикрыла дверцу плотнее и прижалась к образовавшейся щели лицом, чтобы иметь возможность видеть всё, что будет происходить в комнате. От напряжения и вспрыснувшегося в кровь адреналина казалось, что сердце колотится где-то на уровне моих ушей.

Сквозь тонкую щёлку было видно, как Валерия уверенно зашла в комнату, через руку у неё была перекинута плетёная корзина. Убедившись, что вокруг ни души, она быстро захлопнула за собой дверь.

Всё те же собранные волосы, надменный взгляд и крайне неприятное выражение лица…

– Кто же распахнул все окна? Старуха не стала бы нарушать прямого приказа, – услышала я её недовольное бормотание, – скорее всего это сделала Глория, не первый раз ведь так поступает, – фыркнула она, и, вынув одну за другой из корзины три увесистые бутылки из тёмно-зелёного стекла, выставила их в ряд на стол отца.

В очередной раз задавшись вопросом, что же мой бедный родитель нашел в этой женщине, практически не дыша, наблюдала за происходящим.

Проведя указательным пальцем с острым ногтем по крайней бутылке, повернулась к отцу и, о чём-то на секунду задумавшись, всё же подошла к спящему мужчине.

Весь её вид выражал глубочайшее презрение и отвращение к пьяному и громко сопящему эл Патрику.

Отец, ты не просто пригрел змею на груди – эта гадюка уже позволяет себе без зазрения совести скалить над тобой свои ядовитые клыки.

Тем временем Валерия склонилась над Патриком:

– Глория скоро выйдет замуж за вполне приличного кандидата, – злорадно хохотнула она. В этот самый момент эл Патрик издал весьма громкий храп, и та, брезгливо фыркнув, отошла от кровати и заходила по комнате, – прости, милый, что не спросила твоего мнения, но мне это и не нужно. Совсем скоро, когда Глория станет женой этого мерзкого старикашки, я получу от него приличную сумму! Так бы удавить твою дочь по-тихому, но деньги лишними не бывают! Твой калека отец вот-вот неудачно упадёт с лестницы, и ты останешься единственным наследником поместья Ла Кроуа, десяток коней отойдёт Глории, но то не беда, этим можно пожертвовать. Ты же скончаешься вскоре после. И хозяином всего твоего имущества станет мой Кассий. Как же вовремя я подсуетилась, и ты вписал его, как своего сына!

По моей спине пробежал ледяной холодок, чтобы не издать ни звука, прикусила тыльную сторону ладони.

– Каждый день молюсь, чтобы этот день наступил как можно скорее, – мечтательно бормотала она, – а пока трезвым и в своём уме ты мне не нужен, – небрежно похлопав Патрика по щеке, тут же брезгливо отёрла руку о плед и выпрямилась. – Ладненько, у меня дела в городе, а ты веди себя хорошо, муженёк, и пей побольше, – неприятно посмеиваясь, мерзавка вышла из помещения.

В коридоре послышался удаляющийся стук её каблучков.

Я не торопилась покидать своё укрытие – вдруг Валерия решит вернуться? Подождав ещё пару минут, вылезла из шкафа.

Затекшие ноги сразу неприятно закололо, но это было ничто по сравнению с теми эмоциями, которые кипели во мне.

У Глории были все причины ненавидеть свою мачеху, а у меня – помешать испортить этой мегере мою жизнь и отправить отца и дедушку на тот свет.

Глава 5

«Ничего у тебя не выйдет», – с этими мыслями схватила принесенную мачехой бутылку и вылила ее содержимое в камин. В воздух, вместе с отвратительным запахом дешёвого спиртного, поднялась и черная копоть. Нужно нанять работников, чтобы почистили и отмыли весь дом. Но это пока не так важно. Куда глобальнее были проблемы с бабушкой и отцом.

Первое, что хотелось сделать – растормошить отца и открыть ему глаза на происходящее. Вот только импульсивное желание было продиктовано взбушевавшимися эмоциями, а не здравым смыслом. И поэтому решила дождаться пробуждения Патрика естественным путём, а до этого момента – постараться обмозговать услышанное.

– Несложно было догадаться, что Валерия давно решила присвоить наш дом себе. Но захватить поместье дедушки Марика? – злилась я, вытряхивая последние капли из третьей бутылки. И тут вспомнились слова Валерии: «калека…».

Эл Марик был инвалидом. Он перемещалась на коляске и оттого никак не мог приехать сюда, в столицу королевства. Дальние поездки ему были строго запрещены.

Вот же ж!

Но наверняка были письма!

Подхватившись, резко вскочила, кинулась к столу отца, в глубине души уже понимая, что никаких посланий здесь не обнаружу, они могут быть только у Валерии.

Так и оказалось: полки и выдвижные ящики стола оказались пусты. Единственный шкаф, в котором я пряталась, тоже (я обыскала его ещё раз, вдруг упустила что-то). Как и комод с носками и парой старых штанов отца.

Поместье действительно вызывало зависть у многих – именно там разводили чудесных анорийских скаковых, самую лучшую породу лошадей для скачек. Один такой жеребёнок стоил целое состояние!

Действительно золотая жила! Но жадная Валерия никак не могла завладеть дедушкиным поместьем, а вот её сыночек Кассий теперь вполне может.

– Условия завещания мне, точнее Глории, были известны, так, – напрягла я память, стараясь найти ответы на эти вопросы, – после смерти деда Марика, поместье переходило в собственность Патрику. По закону королевства землю наследовать может только мужчина. Если бы Глория осталась единственным ребёнком, то её второй сын стал бы хозяином земель, и взял фамилию Мэнэс, а если бы у Глории были только девочки, ей пришлось бы усыновить кого-нибудь, иначе поместье ушло бы в казну короля. Вот так. Но теперь неведомым образом Кассий вписан, как сын Патрика и это катастрофа!

Мои размышления прервал протяжный вздох, и я резко повернулась к кровати.

Отец постепенно просыпался. Невооруженным глазом было видно, как паршиво себя чувствовал напившийся до чёртиков эл Патрик. С трудом продрав затуманенные глаза, с громким стоном он схватился за голову – неудивительное состояние после беспробудной пьянки.

– Пить… – остановив на мне свой блуждающий взор, хрипло каркнул он.

Налив воду из графина, подала стакан отцу. Похмелье – штука коварная, но как я была рада, что совсем скоро смогу поговорить с ним!

Вот только у эл Патрика были совсем другие планы. Трясущимися руками мужчина поднёс стакан с живительной влагой к пересохшим губам, но как только сделал первый глоток, возмущенно швырнул стакан на пол.

– Зачем мне твоя вода?! – простонал он мучительно, – вы вообще кто?! Принесите мне вина, да покрепче!

С этими словами он обессиленно откинулся на подушку. Его пальцы сжимали спутавшиеся на голове волосы, а непрекращающийся протяжный стон сразу дал понять, насколько плохо ему в этот момент.

Я абсолютно не обиделась на него – отец явно не узнал меня. Но это пока.

– Сейчас принесу, подождите немного, – с этими словами оставила изнемогающего от жажды и головной боли отца и направилась в уборную.

Вода из крана была не просто холодной – ледяной. Именно то, что мне нужно.

– Где вы там?! – нетерпеливо ворчал отец.

– Уже иду, – с улыбкой ответила ему: таз был практически полным. Утренняя порция горячительного отцу точно ни к чему, а вот отрезвляющий душ мигом приведет его в чувство. Жестоко? Возможно. Действенно? Ещё как.

Когда освежающий «подарок» был готов, аккуратно, чтобы не разбрызгать воду, потащила таз в комнату. Эл Патрик постанывал, лёжа с закрытыми глазами и, видимо, ожидал меня с очередной порцией пойла.

Подошла к изголовью кровати, подняла таз повыше и, с мыслями «прости, папа, но так надо», вылила ледяную воду на голову родителя. Явно не ожидавший такой подставы, он заорал от неожиданности.

Фыркая и протирая глаза, мужчина вскочил с кровати и навис надо мной:

– Ох, не поздоровится вам за такую выходку… – не закончив фразу, отец глянул на меня пристальнее и застыл в недоумении, чуть приоткрыв рот. – Глория?! – дошло до него. – Да как же? А где твои прекрасные длинные косы?.. Глаза только и остались…

Его затуманенное сознание наконец начало проясняться. Медленно, слегка неуверенной походкой, он подошел ко мне. В его взоре читалось недоумение, и я прекрасно знала, почему.

– Девочка моя, – воскликнул он, – что стало с твоим лицом?

К этому вопросу я тоже была готова. Не успев ответить, в комнату неуверенно постучались, и спустя мгновение в спальню зашла Катерина.