Добрые книжки. Книжка странствий. Книжка умелых рук. Книжка чудесных дел

– А вот, кажется, и виновник торжества – наш дорогой жених! – почему-то сообразил Алексей Николаевич, уловив взглядом некоторого человечка в замызганном праздничном пиджаке, выглядывающего из-за перил балкона. – Вы чего-то боитесь, друг мой?..

Жених, приложив палец к губам, спросил у Алексея Николаевича, не видит ли тот поблизости чертовку-суккубу пленительной красоты, от ласковых утех которой он страдал предыдущий год, а неделю назад чуть было не связался с ней узами брака?..

Алексей Николаевич сказал, что не видит.

– Если речь идёт о вашей невесте – а стало быть жене – то вам лучше знать, куда она подевалась. – резонно заметил Алексей Николаевич. – Меня же интересует совсем другой персонаж, и зовут его Кондратий Степаныч.

– Кондратий Степаныч?? – подпрыгнул на балконе жених.

– Ну да. Надо полагать, что вы успели с ним познакомиться?..

– Вот именно, что успели познакомиться, а этот ваш Кондратий Степаныч во всём и виноват! – закричал жених. – Подождите, я сейчас спущусь во двор, мне надо с вами о многом переговорить.

Алексей Николаевич поднял с земли единственный недоломанный стул и уселся в ожидании. Из самого крайнего разбитого окна на мгновенье показалось багровое, неправдоподобно распухшее ухо, но неизвестные два пальца ловко утащили его обратно. Жених спустился во двор и принялся нервно вышагивать перед Алексеем Николаевичем.

– Я раньше никогда не влюблялся и не женился, и подумать не мог, что всё это обернётся столь фантастическим образом. – жених говорил громко, отчаянно похихикивая, и со странной откровенностью обращаясь к Алексею Николаевичу, которого видел первый раз в жизни. – Несколько лет назад случилась одна нечаянная встреча, и она вынудила меня каждое утро, в один и тот же час, выскакивать на балкон, чтоб увидеть, как мимо дома проходит необыкновенно очаровательная девушка и посылает мне воздушный поцелуй. Лишь сравнительно недавно я решился догнать эту девушку, чтоб занырнуть в её объятия, а она ответила мне взаимностью. Подметив конфиденциальным тоном, что я единственный мужчина, к которому она имеет непреоборимое влечение. Вы должны понимать всю глубину и чистоту мужского чувства по отношению к женщине, и я поддался этому чувству сполна.

– Попрошу без подробностей. – смутился Алексей Николаевич.

– Буду сдержан. – пообещал жених. – И вот, в один прекрасный момент, я не просто овладел этой прелестной девушкой, но пообещал на ней жениться, и помчался за покупкой свадебных колец. Разумеется, всем моим родственникам и знакомым были разосланы приглашения на свадьбу, и я настолько оказался счастлив и увлечён организацией праздника, что не успел подумать, почему невеста не приглашает никого со своей стороны – даже свидетельницей она предложила взять любую из моих соседок по дому. Я находился, словно в охмурении фееричными картинами светлого будущего, был беззастенчиво опьянён и снисходителен к отсутствию кармической справедливости, которая доселе довлела над моим образом жизни.

– То есть, вы хотите сказать, что практически ничего не знали о той девушке, на которой собрались жениться? – удивился Алексей Николаевич. – Как же вы могли так безрассудно поступить?..

– Вот! – воскликнул незадачливый жених. – Вот это именно те самые слова, которые произнёс Кондратий Степаныч, когда вошёл к нам во двор, бесцеремонно уселся за праздничный стол и, уплетая на скорую руку, свадебные угощения, разузнал всю суть происходящего. «Как же ты мог так безрассудно поступить? – спросил он, приобнимая меня за плечи и заглядывая в глаза. – Ты же добрый человек – я этот пунктик сразу приметил – а поступаешь безрассудно, женишься чёрт знает на ком!» Не скрою, его слова польстили мне, хотя смысл и насторожил. Но они же произвели чрезвычайный эффект на невесту, буквально вывели её из себя. Она с испепеляющей яростью уставилась на незваного гостя и пообещала выцарапать ему глаза и повыдёргивать все вихры, если тот незамедлительно не выйдет вон!.. «Это мне очень нравится!» – сказал Кондратий Степаныч, а затем принялся переворачивать свадебный стол и закидывать непродуктивный дискурс продуктами со стола. Началась самая настоящая вакханалия.

Алексей Николаевич грустно покачал головой, имея себе хорошее представление подобных вакханалий и поразительных художеств.

– Кем только мы не привыкли называть себя и своих партнёров в интеллигентно-эротических фантазиях, но то, что тогда полилось во всеуслышание, презрело любые законы порядочности и свадебного торжества. – сказал жених и дополнил свои слова демонстрацией выспренних рук. – Очень скоро наши перепалки перевалили в кулачные бои, доски из забора палисадника трещали от ударов по спинам, а неизвестный тип с покаянно-окровавленным лицом бегал по двору с горящим факелом и обещал спалить тут всё до тла. Вот тогда Кондратий Степаныч ударил в гонг и провозгласил, что у нашей свадьбы не будет хэппи-энда. «Хочешь стать верной женой моего племянника, а не этого молокососа? – спросил Кондратий Степаныч у совершенно взъярённой невесты, разрывающей зубами на куски свадебную фату. – Хочешь для моего племянника истинной царицей стать, которую он на руках будет носить и ноги целовать?»

– Так и спросил? – поразился Алексей Николаевич.

– Ну да. Конечно, вся драчливая суматоха прекратилась, и гости затаились в ожидании ответа невесты. «А вот и хочу! – воскликнула она. – Спеши, Кондратий Степаныч, приведи меня к своему племяннику, а эти псы пускай тут друг на друге переженятся, мне на них плевать с высокой ели!..»

– Так и воскликнула? – поразился Алексей Николаевич.

– Я вам передал её слова дословно. А Кондратий Степаныч, усадил мою невесту в такси, крикнул нам на прощание непонятное «абра-швабра-кадабра» и уехал в Телищево, поскольку таксист знал там одно местечко, где можно купить канистру коньяка по приемлемой цене.

– В Телищево? – напрягся Алексей Николаевич, мысленно прокладывая путь от посёлка Прибрежного до села Телищево. – Разве на этот случай пригодны дары села Телищево?

– И Кондратий Степаныч переспросил у таксиста: разве может быть в Телищево достойный коньяк?.. Тот отвечал, что, разумеется, всё хорошее может быть только в Телищево и нигде более, и увёз мою невесту (а практически уже жену) с Кондратием Степанычем. Лишь на следующий день, когда я едва отошёл от горя и принялся помаленьку соображать, одна из моих соседок навела справки в областном архиве, и совершенно убедительно заявила, что невеста, с которой меня чуть было не связала судьба, существо вовсе не человеческого происхождения, а чертовка-суккуба. Этим, дескать, всё и сказано.

Жених издал что-то вроде тоскливого воя и стиснул зубы.

– Теперь-то я вряд ли опять на ком женюсь, но вот с удовольствием бы узнал, что сталось с тем племянником, и сумел ли он распознать нечистую силу в подарке от Кондратия Степаныча!..

– Земля слухами полнится, может что и узнаете. – пробормотал Алексей Николаевич, присматриваясь к дороге, уводящей в Телищево. – От вас я узнал всё, что мне требуется, и задерживаться далее не намерен. Прощайте, любезный друг, и становитесь наконец настоящим мужчиной – соберитесь духом! порядок во дворе наведите!..

– Куда же вы сейчас устремлены, позвольте поинтересоваться?

– Всё туда же: по следам Кондратия Степаныча! В незабвенное село Телищево!..

– А если так, – презрев ипохондрию, заявил жених. – то извольте потерпеть меня ещё некоторое время, поскольку я тоже отправлюсь в дорогу!

– Это зачем же?

– Это затем же, что любовная история не разъяснилась для меня окончательно, я словно бы болтаюсь говном в проруби, и жить с этим фактом мне крайне тяжело. Мне необходимо разнюхать, насколько оказался успешен побег невесты из-под венца, и станет ли он примером благоволения судьбы для всех прочих невест, раскидывающих девичью честь направо и налево.

Алексей Николаевич совсем не любил путешествовать с кем-то вдвоём, особенно если товарищ обладал характером нервическим и умом чрезмерно увлекающимся, но жених ему представился полезным попутчиком. Ибо он воочию видел таксиста, увозящего Кондратия Степаныча с чертовкой-суккубой, и смог бы распознать предприимчивого наглеца среди сонма телищевских обитателей.

– Вам не придётся меня долго ждать. – пообещал жених. – Я лишь на секунду заскочу домой, чтоб забрать документы, удостоверяющие сам факт свадьбы, поскольку эти документы могут понадобиться для племянника Кондратия Степаныча. Племянника не трудно чувственно обработать, учитывая, с какой лёгкостью в своё время был обработан я, и поэтому наличие документов с печатью должно оказать на него эффект холодного душа.

– Хорошо, я подожду. – занервничал от нетерпения Алексей Николаевич.

С невероятной быстротой, жених, едва скрывшись в подъезде, возник на балконе и крикнул, что вот он и дома, а поскольку документы лежат на самом видном месте, он не заставит себя долго собираться, а сию секунду спустится во двор.

– Абра-швабра-кадабра! – Алексей Николаевич повторил заветные слова Кондратия Степаныча.

Жених тотчас выскочил из подъезда, переодетый несколько вызывающе и фиглярно, очевидно намереваясь ошеломить беглянку-невесту. В руках он держал небольшой пакет.

– Здесь у меня документы, удостоверяющие свадебный обряд, и ещё я захватил бараний окорок, который надо бы доесть. – сказал жених. – Возможно, нас ожидает не близкий путь, а в дороге не помешает подкрепиться.

Алексей Николаевич одобрил окорок.

– Кажется, тот переулок выведет нас на шоссе, которое приведёт в Телищево? – спросил он, разглядывая окрестности.

– Зачем нам шоссе? – удивился жених. – Если мы пойдём по шоссе, то совершим огромный крюк. Я предлагаю не тратить силы, а пуститься напрямик по тропинкам, обычно используемые дачниками.

– Знаю-знаю я эти болотистые тропки, полюбившиеся дачникам и грибникам. – вздохнул Алексей Николаевич. – Весь извазюкаешься, пока дойдёшь. Но сегодняшний день достаточно сух и погож, нам не грех воспользоваться хорошей погодой, чтоб пойти напрямик. Я надеюсь, что мы нигде не застрянем.

– Не должны застрять. Пойдёмте же.

*****

Алексей Николаевич двигался привычным шагом бывалого путешественника, всматриваясь в засохшие лужи и рытвины внимательней, чем иные следственные органы разглядывают результаты кровавых оргий. Оживлённый жених старался не отставать и, кажется, терпеть не мог долгого молчания.

– Вы очень мудрый человек, вы должны много чего знать. – обратился он к Алексею Николаевичу. – Скажите, откуда взялись на земле инкубы и суккубы? Это телесные существа или что-то вроде астральных тел?

– Почём знать, почём знать… – грустно улыбнулся Алексей Николаевич. – В одном из древних заонежских монастырей бытует легенда, которую мне сообщил раскаявшийся главарь известной ярославской бандитской группировки. А ему рассказал её сам настоятель монастыря, испытывая воспитательный пиетет к исключительности русского духа.

– Мне бы хотелось услышать легенду и проверить, много ли в ней общего с моей историей.

– Немного. – Алексей Николаевич посмотрел на жениха с подчёркнутой иронией. – Ваш случай настолько дурацкий, что безоговорочно уникален. Но историю я вам расскажу. Один средневековый монах вёл отшельнический образ жизни, забравшись глубоко в тундру, но иногда не чуждался принимать гостей. Особенно если это были глубоко порядочные люди и щедрые собеседники. Однажды сам русский царь захотел повидать отшельника, чтоб решить для себя нечто важное. После нескольких дней пути он встретил стойбище самоедов, где спросил у самого главного шамана, как отыскать прибежище отшельника. Тот пробормотал несколько скудных слов о путях, ведущих к адским мукам, и указал царю дорогу. А сам в мгновение ока собрал всех соплеменников и скрылся в стороне, противоположной указанной. «Нет ли тут злого умысла против моей особы?» – подумал царь, но решил достичь цели и прошёл ещё несколько километров вперёд, по тундре. Вдруг он столкнулся с очень маленьким необыкновенным человечком, практически карликом. Глаза у человечка были велики, широко открыты и идеально круглы, словно свежие серебряные червонцы. Вид он имел самодостаточного получеловека и полукозла, на лбу его торчали длинные заострённые рога, а сам он столь шустро приплясывал на козлиных копытцах, что женские, дрябло отвисающие груди тряслись с непростительной обольстительностью. Но особенно бросился в глаза достопочтенному царю гигантский искривлённый фаллос, похожий на виляющий собачий хвост. Опасаясь козней дьявола, царь осенил себя крестным знамением и потребовал грома и молний на носителя срамного уда. Но человечек сложил руки на груди молитвенным жестом и почтительно приблизился к царю, чтоб земно поклониться. «Кто же ты такой есть у меня в подданных?» – спросил царь, вглядываясь в небывалого человечка, бесхитростность которого, и незлобивая чувственность слишком напоминали детскую беззащитность. «Я простой смертный. – отвечал человечек. – Я один из случайных обитателей планеты, в иных местах именуемый фавном и сатиром, а в иных – инкубом и суккубой (в зависимости от половой принадлежности, как не трудно догадаться Вашему царскому величеству). Но я не случайно оказался сегодня перед Вашими очами, ибо имею поручение от своего народа, который с давних пор водит дружбу с монахом-отшельником и племенем самоедов. Когда они, ни на йоту не изменяя верноподданническим чувствам и всего лишь на минутку обращаясь к духам мёртвых, проведали о том, что русский царь направляется в нашу скорбную юдоль, то не замедлили поставить в известие и наше племя, а мы не могли не воспользоваться случаем, выпадающим раз в тысячу лет.» После всего сказанного человечек распростёрся у ног царя. «О чём же вы хотите меня попросить?» – едва сдерживаясь от наплыва слёз умиления, вопросил царь. «А просим мы вот о чём! – воскликнул человечек. – Мы просим Ваше царское величество немедленно создать департамент, чтоб сосчитать и переписать всех инкубов и суккубов, дабы выдать паспорта или иные какие подобающие справки, чтоб взымать ежегодные налоги и пошлины. Также мы желаем, чтоб деток наших отправляли служить в армию для защиты благословенного Отечества, а коли будет на то Божья воля, то пускай они и погибнут на полях сражений!» Услышав такое патриотическое взывание, царь возликовал, повернулся по направлению к разорённому язычниками Иерусалиму и ударил посохом об землю. «Вот вам, непочтительные племена и народы, пример истинного праведного служения на земле! – возгласил царь. – Горе тебе, развратный город, который обожает животных, как богов, но не видит людей, подобных животным, но пасущихся под десницей Божьей. Вечная погибель тебе – прескверный и пребеззаконный город, вечная погибель жителям твоим – пагубным людишкам, слугам дьявола и непотребным сосудам сатанинским, сродникам бесов и мерзких свиней, наследникам геенны и отчуждённым от благ небесных, злобою потемнённым и помрачённым, змеем опутанным и левиафаном обглоданным; горе вам – псам бесчестным и нечестивцам окаянным, коварным богоборцам и наследникам тартара!..»

– Думается, что, незадолго до путешествия к монаху-отшельнику, кто-то крепко обидел нашего царя. – перепугавшись, чуть ли не больше средневековых жителей Иерусалима, неловко перекрестился жених. – Такого наговорил, что меня дрожь пробрала до самых пяток.

– И вовсе не удивительно. – как бы вглядываясь в смутные страсти прошлых лет, Алексей Николаевич поспешил закончить рассказ. – Царь повелел слугам повязать человечка и отвезти в Санкт-Петербург, чтоб выставить на всеобщее обозрение. А тот по дороге помер, заразившись тифом от ключницы Агафьи. Многих видных путешественников и боевых генералов откомандировывал царь на исследование заонежских земель, дабы обнаружили они племя инкубов и суккубов. Но никаких результатов это не принесло.

– Весьма печальная легенда, и даже нравоучительная. – вздохнул жених. – К сожалению, любая власть не способна просчитать эффект своих шагов. И что же из всего этого следует?

– А из всего этого следует, что инкубы и суккубы обладают натуральными человеческими чувствами и подвержены обычным болезням и страданиям. Они зарождаются на свет при помощи чувств, предельно совпадающими с человеческими чувствами, и умирают, разлагаясь на физиологические составные. Они могут быть благородней человека, а могут и не понимать совершенно ничего в благородстве, а просто следовать каким-то своим эмоциональным потугам. Если они совершают случайное плотское сношение с человеком, то совершают такой же грех, какой человек совершает, вступая в плотское сношение с первым встречным. Нередко эти суккубы, после плотских утех, убивают своего партнёра, воображая себе, что таким образом они раскаиваются в грехе. И в этих своих преступлениях они мало отличимы от людей.

– Из всего этого следует, что моя невеста могла и не быть суккубой, поскольку оставила меня в живых? – спросил жених.

– Конечно, она никакая не суккуба. – одобрительно рассмеялся Алексей Николаевич. – Она лишь чрезмерно увлеклась безрассудным предложением Кондратия Степаныча, который слишком не любил жителей посёлка Прибрежный, и решил отыграться на вас.

– Хуже любого скота, этот ваш Кондратий Степаныч! Он же судьбами людскими играет – разве так можно?

– Я Кондратию Степанычу не судья. – посмурнел Алексей Николаевич.

Собеседники шли своей дорогой, внимательно прислушиваясь друг к другу и с тихой нежностью разглядывая скупые окрестности, усеянные стыдливыми берёзками и полусонными ивовыми кустами. Между расцветших бутонов и луговых лопоухих подорожников порхали беззаботные бабочки и гудели тяжёлые шмели, с выражением лиц хлопотливым, но пасквильным, а запыхавшиеся стрекозы непрерывно искали какие-то полезные сочные стебельки, чуть ли не вступая за них в драку с кузнечиками.

– Могу рассказать ещё одну историю (за достоверность которой не ручаюсь), поведанную мне всё тем же раскаявшимся бандитом. – Алексей Николаевич попытался ухватить стрекозу за игриво трещащие крылья, но та резко рванула вверх, откуда произнесла что-то неучтиво-пессимистическое. – Бандит уверял меня, что лично сталкивался с суккубой, будучи ещё добропорядочным советским гражданином и сотрудником охраны бойлерно-насосной станции. Его родной дядя работал начальником станции, и крутил своим племянником в личных выгодах как хотел. Но, правду сказать, и тот был не дурак.

– Имею огромное любопытство до этой истории! – обрадовался жених.

– По сути, её можно воспринимать, как анекдот. Однажды дядюшка-начальник познакомился в ресторане с немолодой, но вполне привлекательной девушкой, и сразу решил на ней жениться. Однако, девушка оказалась озадаченной, и не собиралась спешить со столь важным жизненным поступком. Даже намекала, что частенько задумывается о распущенности мужского нрава, о тех психологических проблемах, способных возникнуть в результате несоответствия личностей. «Что-то с ней не так. – сказал дядюшка племяннику, раскрыв свои любовные переживания. – Возможно, она просто женщина-загадка, а, возможно, ищет каких-то оригинальных интимных отношений. Вовсе не таких, к которым с детства привыкли ты и я.» Тогда племянник спросил, не подозревает ли дядюшка, что его возлюбленная принадлежит не к роду человеческому, а является приблудной чертовкой-суккубой?.. «Как раз это я и подозреваю. – скрипя сердцем, признался дядюшка. – Взвесив в уме все за и против, я решил, что тебе – моему любимому племяннику, которому с недавних пор доверяю – необходимо насильственным образом возлечь с этой суккубой, дабы отворить двери в чары блаженства и отведать всё, на что она способна. Если акт соития пройдёт без больших проблем, то я отброшу все сомнения прочь и сразу на ней женюсь. Поскольку мне пофик – суккуба она там какая-то или не суккуба – девка-то хорошая, девка ядрёная!»

– Вот что бывает у мужчин, когда похоть заменяет здравые рассуждения. – покачал головой жених.

– Непременно по причине излишков похоти нам, мужикам, и не обрести должного блаженства в мире. – спокойно отметил фатальность жизни Алексей Николаевич и продолжил рассказ: – И вот, одним промозглым зимним вечером, наш племянник заманивает красавицу на бойлерную станцию, подливает в стакан с вином снотворного и дожидается, когда она уснёт. Затем раздевает её донага и укладывает на диван. Сам, естественно, заваливается рядом, настроившись на решительные действия. И вот только он раздвинул ножки спящей красавицы, как с ужасающим свистом пронеслось что-то невидимое по бойлерной станции, а в насосном отделении отчаянно загремели кувалды и гаечные ключи. Разная механическая мелочёвка – в виде гаек и болтов – посыпалась из коробок на бетонный пол. Дядюшка, находившийся в служебном шкафу, едва не помер со страха, но приказал племяннику не тушеваться. Племянник и не думал тушеваться, поскольку обнажил чресла и подчинился маховику непотребства. Но тут сама девица, пребывая в спящем безмолвии и не открывая глаз, вдруг лихо соскочила с дивана и запрыгнула верхом на срамной уд племянника. Дальше она с таким неистовством принялась скакать и вертеться, что довела и себя и племянника до полного изнеможения. После чего попыталась вылететь в распахнутое окно, развернув за спиной – к полной неожиданности племянника и дядюшки – огромные крылья, сравнимые с описаниями фантастической птицы-сирин. Племянник схватил первое, что ему попалось в руку, и швырнул им в девицу, намереваясь помешать ей улететь. Этим предметом оказался наточенный топор, который мгновенно перерубил девицу надвое. Обе части тела грохнулись на диван, испуская бездну крови и кишок, а ещё сонм каких-то неведомых гадов, очень угрожающе шипящих и клацающих скособоченными зубами. Но племянник всегда славился обострённой сметливостью, и тут не замедлил собрать всю кровь и кишки в кадку, а всех гадов выловил, укомплектовал и рассовал по клеткам.

– И много было этих гадов? – растерянно спросил жених.

– Да разве было время их сосчитать? – усмехнулся Алексей Николаевич. – Приблизительно с сотню, а этого вполне достаточно, чтоб подивиться способностям нечистой силы.

– А что же сказал дядюшка?.. Или так и остался сидеть в шкафу?

– Нет, конечно, дядюшка вылез из шкафа и даже попробовал поворчать на племянника. «Что же ты наделал, любимый мой родственник? – сказал он. – Зачем перерубил мою возможную жену напополам и лишил внутренностей?.. До сих пор я был неженатый, а теперь останусь неженатым до конца дней своих, поскольку на двух половинках жениться никто не позволит, а жениться на какой-нибудь одной половинке тоже бессмысленно.» – «Дорогой дядя. – сказал ему племянник. – Разлюбезный мой дядя, уж лучше бы тебе помышлять не о молодых девках, а о качественной работе по обслуживанию населения. Но я своё дело знаю и доведу его до конца.» И он побежал домой, где вытащил из бабушкиного сундука колдовскую целебную мазь, которой затем тщательно обработал обе половинки девичьего тела. Заполнил их кровью и кишками, сложил вместе, обмыл тёплой водой из шланга. И очень скоро обе половинки срослись. Девушка вскочила на ноги, как ни в чём не бывало, и даже расправила крылья за спиной, которыми владела, кажется, исключительно благодаря силе магии. Но не бросилась наутёк, а спросила про гадов, населяющих её внутренности. «Вот они – твои любимые гады, все до одного здесь, я их по бойлерной собирал битый час, чтоб в клетки посадить. – сказал племянник. – А зачем тебе, милая девушка, столь мерзопакостные гады? Разве не приятней содержать тело в чистоте, и не подпускать к нему всяческую дрянь?» – «Да вот не нами суть наша заведена. – с нескрываемой печалью произнесла девица, уже нисколько не выдавая себя за человека, а признаваясь чертовкой-суккубой. – Не нам и менять нашу суть по малейшей прихоти.» После чего одним махом проглотила всех гадов и вылетела в окно. Больше её никто не видел.

– Изумительно! – схватился за голову жених. – Вся эта история невероятно потрясающая, но наличие колдовской мази из бабушкиного сундука мне кажется самым невозможным. Не знаете ли вы, Алексей Николаевич, некоторых подробностей про эту мазь?

– Всё бы вам знать подробности. – добродушно пожурил попутчика Алексей Николаевич. – Состав подобных мазей давно не секрет, особенно для людей, которые специально интересуется рецептами всяческих снадобий. Практически во всех присутствуют зёрна мака, корни цикория, кровь летучих мышей и маслянистые выжимки из ядовитого латука и волчьих ягод. Иногда добавляются слёзы девственниц и семя повешенных. Последние ингредиенты могут играть решающую роль в рецептуре, но в наши времена их днём с огнём не достать.