Умереть под солнцем: Догорающая вечность

Deus Misericors est

***

Он не смог. Не смог уберечь её.

Горло вновь обожгло дымом.

Это ведь не граничило с блаженством. Никогда. Лишь отбирало память, замутняло восприятие. Хотя едва ли избавляло от проедающих душу мыслей.

Нарушение очередной Нормы ради нескольких минут, не отягощённых навязчивой реальностью происходящего вокруг. Может быть, это было единственным выходом? Всё равно он уже не чувствовал.

Она не заслужила этого. Ни один из многих не заслужил.

Раскалённый пепел, единственная и сомнительная искорка света в абсолютной темноте, осыпался на пол, так и не принеся большего огня.

Он не смог уберечь её от того, с чем боролся сам.

К чёрту эту систему?

Он смеялся. И весь Купол услышал бы этот смех, смешавший истерику и слишком долго накапливавшийся стон отчаяния, не будь он и сейчас так слаб. Был слишком слаб, чтобы не вовлекать её в это. Слишком слаб, чтобы понять. Слишком слаб сейчас и всегда.

Но больше такого не повторится. Правда не повторится…

1 глава

Заместитель командира специального отряда и по совместительству наставник Эндрю шёл впереди ровной и статной, подчеркивающей рост походкой. Сейчас, на задании, Эндрю даже не пытался догнать его и идти наравне. Не смог бы в любом случае.

Годы обучения и ежедневное повторение инструкций перед сном не помогли избавиться от тяготящего чувства волнения, принуждающего сердце биться чаще обычного. Может, нужно было нечто большее, чтобы быть спокойным? Ни о каком спокойствии Эндрю даже не мог думать, когда речь шла о работе. Он сделал глубокий вдох. Ещё один. И ещё.

Наставник уверял, что всё пройдет как надо. Эндрю не сомневался в его способностях, в отличие от своих. Учитель был профессионалом. На его лице вообще редко было написано что-то, отличное от спокойствия. Равнодушия. Так интерпретировал ученик эмоции учителя.

А вдруг Эндрю не сможет? Не сможет…сделать это.

Конечно, до этого может и не дойти, если следовать установленному порядку, уверял себя он, но кто знает, что в голове у того нарушителя.

Задумавшись, Эндрю едва успел уступить дорогу идущему навстречу прохожему. Тот, очевидно, приметил форму и лишь буркнул что-то себе под нос. Наставник обернулся. Из-под капюшона, который он носил практически не снимая, на Эндрю устремился взгляд, который он смог бы узнать, даже если бы перед ним собралась толпа из всех жителей Купола. По крайней мере, не спутал бы ни с чьим другим. Может, наставник хотел что-то сказать насчёт внимательности Эндрю, но отбросил эту бесполезную затею и вновь зашагал вперёд своим невозмутимым шагом.

Стук колёс не дал Эндрю вновь вернуться к мыслям. Мимо проехал трамвай. Единственный на Главной улице и во всём Куполе. В рабочее время он почти всегда ездил пустым.

Наставник ходил на задания только пешком. Эндрю оставалось просто бегать за ним. Он в очередной раз ускорил шаги, чтобы не отстать.

Наставник сказал, что Эндрю поймёт важность ходьбы, когда будет работать в одиночку. Пока что ему не представлялось такой возможности, чему парень был искренне рад. Но когда-то же всё-таки придётся… Думать об этом не хотелось.

Тем не менее, несмотря на все внутренние переживания, он, кажется, был убеждён в своей ценности. Они сохраняли в Куполе порядок… Желанный и необходимый.

Сегодня поступил доклад о нарушителе. Что-то связанное с наркотиками. Эндрю не углублялся в подробности – зачем? Всё равно от них требовалось только арестовать…

Зная, что его подопечному нужна практика, наставник взял на вверенное ему задание Эндрю. Парню было просто необходимо набирать опыт, столь ценный в любой работе. Наставник понимал это как нельзя хорошо. Эндрю ему верил.

Они приближались к жилому сектору. Юноша в очередной раз глубоко вдохнул и решил сосредоточиться на происходящем. Нужно просто найти квартиру и…

–Здесь, – охрипшим, сухим голосом наставник выпалил единственное слово и кивнул на ближайший к ним пятиэтажный дом, после чего поспешил откашляться.

В таких домах жили почти все в Куполе. Похожая на соты серая вместительная коробочка как нельзя хорошо подходила для своих обитателей. Расположенные в непосредственной близости к Фабрикам, основному месту работы большинства населения, они не отличались каким-то особенным комфортом или благоустройством. Были не более, чем ночлегом.

–Не отвлекайся и держись ближе ко мне, – голос наставника прозвучал чётко. Каждый приказ, произносимый им на заданиях, был понятен без дополнительных объяснений и беспрекословно выполнялся.

–Кто на него доложил? – поинтересовался Эндрю, поднимаясь по лестнице и желая показать стремление к профессионализму.

–Кажется сосед. Я не уточнял, – учитель, сосредоточенный на своём, явно хотел отмахнуться от ненужного вопроса. Впрочем, было и не до разговоров.

Они медленно поднялись на последний этаж. Наставник остановил Эндрю у лестницы на крышу и постучал в квартиру без номера. Никто не ответил. Логичный исход.

Он постучал ещё раз. Настойчивее.

–Откройте, мистер Мэтьюз, – нужды говорить что-то ещё не было. Все вопросы у людей всё равно быстро исчезали при взгляде на форму.

Эндрю взглянул в мутное окно, которое едва пропускало сквозь себя холодный свет ламп, освещавших Купол в течение всего рабочего дня. Рабочего дня.

–Постойте, а с чего ему вообще быть дома? – негромко проговорил Эндрю, чувствуя прилив самолюбивой уверенности и довольствуясь собственной внимательностью.

Фигура в капюшоне обернулась:

–У него двое детей. Присматривают с женой по очереди.

Эндрю сглотнул слюну и понимающе кивнул.

Из-за двери послышались глухие слова. И шаги. Щёлкнули замком. Дверь тихо приоткрылась. На пороге стояла женщина. «Значит муж на работе», – почему-то с досадой подумал Эндрю.

Наставник заговорил первым:

–Миссис Мэтьюз, нас прислали на осмотр вашей квартиры.

В его голосе прозвучало что-то…необычное? Показалось. Эндрю списал это на собственное волнение. Всё было в порядке.

–Да…– она запнулась, бегло осматривая двух молодых людей. – Да, конечно, прошу.

Голос женщины заметно дрожал, а лицо выражало некоторую долю страха. Эндрю сомневался, что люди могли вести себя по-другому, увидев смотрителей.

Наставник знаком приказал ему оставаться на месте и медленно вошёл в квартиру.

В воздухе повисла тишина. Эндрю слышал, как слегка поскрипывают половицы под шагами учителя. Как молча играют в квартире дети. Как бьётся сердце этой не по годам морщинистой женщины. Как течёт по проводам электричество.

–Я вам не дамся, – неслышно никому прошептала Скарлет Мэтьюз. – Не дамся…

–Миссис, вы что-то…– реплику Эндрю оборвало лезвие ножа, который она воткнула ему в живот. Рванула по лестнице на крышу. Его сил хватило только чтобы облокотиться на стену и сползти на пол.

Наставник обернулся и выругался. Подбежал к Эндрю, что-то невнятно шепнул и побежал за ней. Эндрю показалось, будто даже сейчас на его лице не было ничего. Будто он был готов ко всему и не размышлял ни секунды. Слишком уж естественными казались тогда движения и поведение наставника. Слишком отработанными. Будто он уже привык.

Меньше чем через минуту Эндрю услышал единственный громкий хлопок. Лёгкий звон в ушах. Всё-таки пришлось… Ещё через несколько секунд он увидел силуэт наставника.

От резких движений с его головы соскочил капюшон, и теперь длинные рыжие волосы щекотали лицо Эндрю, когда, наклонившись над ним, наставник рассматривал рану, из которой торчал кухонный нож.

Парень на мгновение понял, зачем учитель постоянно носил капюшон. Раньше он не обращал на это внимания.

Заместитель командира специального отряда позволил одной единственной слезе покатиться из тёмно-зелёных глаз только когда Эндрю перестал терпеть и потерял сознание.

***

Каждое утро мама подходила к ней, брала руку дочери в свою и вела через темноту.

Обычно они молились дома. В тишине. Ещё до того, как загорались лампы. Мама поджигала странную баночку, которую ласково называла лампадкой. От неё всегда веяло теплом и приятно пахло. Тогда она была единственным лучиком в кромешной темноте.

И всё же девочка не боялась.

Они садились на колени, складывали руки на груди, и мама начинала шептать. Девочке не был понятен этот шёпот. Но почему-то он вызывал мурашки. Приятные, волнующие мурашки. Так продолжалось до того момента, как в окна дома врывались яркие лучи ламп.

Мама тушила и прятала лампадку. Папа собирался на работу.

***

2 глава

-За последний месяц работы Главного Отделения по Надзору смотрителями было выявлено 467 нарушителей. Пятеро из них оказали сопротивление при задержании, за чем последовало применение высшей меры пресечения на месте. Нарушители были арестованы и изолированы от общества. Судебные церемонии в процессе проведения.

–Как обстоят дела с распространением наркотиков?

–Вчера мы с напарником обнаружили крупного дилера. Наркотические вещества изъяты, нарушитель задержан. Его жена являлась соучастницей и оказала сопротивление.

–Крайне важно прекратить распространение наркотиков в Куполе. Это тормозит работы на Фабриках, что однажды оставит нас без освещения. Вы должны бросить на это основные силы.

–Наше Отделение осознаёт масштабы возможной катастрофы. Её предотвращение является нашим главным приоритетом. На Энергофабриках установлен дополнительный контроль.

–Благодарим вас, мистер Райан. Можете быть свободны, – наконец сухо произнёс Председатель Правительства.

Конлей Райан кивнул, развернулся и быстро зашагал к выходу из здания.

Слегка вздохнув и накинув капюшон тёмно-синей формы смотрителя, он быстро подметил в голове то, что ещё сегодня нужно было сделать.

Эндрю. Нужно зайти к Эндрю. Бедный парнишка, ещё совсем юный…

Забрать досье из Отделения. Подождёт. Да и до медцентра ближе.

Эндрю… Способный, но рассеянный парень. Голова у него конечно есть, но, к сожалению, в их деле нужно и ещё кое-что. Конлей слегка покачал головой.

Сколько же ему? На вид не больше 20. Эндрю годился Конлею в братья, но не в ученики. Он думал об этом уже миллион раз. И не находил в себе черт, которые были свойственны настоящим наставникам. Конлей не видел в себе того, кого видел когда-то в своём учителе. Мысли навевали воспоминания из Школы…

На этот раз Конлей покачал головой более резко, отгоняя постепенно окружавших его демонов. Сейчас не время погружаться в мысли, совсем не время.

Тщетно.

Если бы он вчера был более бдительным, пареньку не пришлось бы лежать в больнице со вспоротым животом. Он ведь знал, на что была способна та женщина. Эндрю действительно способный, выкарабкается, конечно…

А что до него самого? Он знал, что всё не может пройти гладко. Знал с самого начала, ещё когда увидел доклад на фамилию Мэтьюз. Знал, что выход был только один.

Но изо всех сил хотел не делать этого. Не убивать мать двоих детей. Жену своего друга.

Пистолет в кобуре, висящей на поясе, обрёл осязаемый вес только после того, как Конлей вспомнил про него.

Неужели единственный выход всегда должен быть сокрыт за нажатием спускового крючка?..

***

Когда Конлей вошёл в палату, Эндрю мирно спал. На столике возле кровати стоял стакан с водой и лежала карточка удостоверения личности. Конлей поднял её больше из чистого любопытства, чем желания узнать что-то новое о своём ученике.

Эндрю Тейлор. 18 года рождения от основания Купола. Он не ошибся. Пареньку всего 20. Слегка меньше, чем самому Конлею…

Государственный идентификатор 33917. Сколько ни пытался Конлей разгадать тайну этих чисел, присваиваемых каждому гражданину Купола, он заходил в тупик. Просто хаотичный набор цифр. Не более.

Сзади послышался скрип двери. Обернувшись, Конлей увидел слишком знакомое лицо главного врача.

–Мне сказали, что ты здесь, – слегка седой мужчина улыбнулся и протянул Конлею руку. Последний не ответил на улыбку, но руку пожал. Всё-таки Гарри залатал Эндрю.

–Зайдёшь ко мне в кабинет? – с надеждой во взгляде спросил главврач. -Нужно поговорить.

–С удовольствием. Пусть спит. – Конлей положил удостоверение Эндрю обратно на столик и вышел вслед за врачом.

Через минуту они уже сидели друг напротив друга в кабинете Гарри Коулмана – главного врача медицинского центра Купола.

–Для начала, – вздохнул Гарри, – я хотел передать тебе это.

Он вынул что-то тяжёлое из ящичка стола и положил напротив Конлея. Кухонный нож.

–Зачем он мне? – Конлей не обрадовался такому трофею.

–На память, – взгляд главврача пронзал Конлея насквозь. – Память о твоей ошибке.

–Всё ещё продолжаешь меня воспитывать? – нахмурившись, Конлей взял нож и положил его во внутренний карман куртки.

Главный врач пожал плечами и вновь потянулся в ящик. Теперь перед Конлеем лежал белый конверт. Он поднял глаза на Гарри. Тот в ответ только кивнул.

–Рецепт, который я выписал, ещё действует?

–Да, – Конлей положил конверт туда же, где лежал нож. Почему Гарри продолжает это делать? Пытается откупиться?

–Придёшь завтра в храм? – после недолгого молчания главврач поднялся и подошёл к окну.

–Я по уши в работе… – Конлей нахмурился, и взгляд его застыл в одной точке на противоположной стене.

Питер. Скарлет.

– Да, приду, – смотритель тоже встал и направился к двери.

–Постой, – окликнул его Гарри. – Зайдёшь как-нибудь на ужин? Я скучаю, Кон.

Конлей посмотрел на отчима и легонько кивнул.

***

Перед тем как войти в здание суда с сегодняшней кучкой досье, Конлей ещё раз взглянул на лежащий сверху стопки пожелтевший листик с именем Питера Мэтьюза. Сейчас он мог помочь ему только переложив досье в самый низ, что Конлей и сделал. Хотя расписание заседаний всё равно было сформировано заранее.

Охранника на входе не было. «Да и зачем он здесь», – подумал Конлей. По крайней мере сейчас, когда судебные церемонии уже закончились, охранять здесь было решительно нечего.

На долю Конлея редко выпадало такое скучное и мрачное занятие, как передача досье арестованных в суд. Тишина и слишком тусклое освещение, обволакивавшие со всех сторон, даже слегка заставляли понервничать.

В маленькое, практически без окон здание суда попадало совсем мало света ламп, отчего помещение было погружено в полутьму. Как и подобает месту, где вершится смерть.

Судьи за столом не было. Это было странно, ведь обычно он всегда оставался на рабочем месте. «Ну, так даже лучше», – подумал Конлей. Вид этого беспомощного стража порядка обычно только добавлял мрачности этому месту, хотя в нём не было ничего особенного. Встретив его на улице, Конлей даже не обратил бы на него внимание, как, впрочем, и на абсолютное большинство других жителей Купола.

Конлей положил стопку досье на правый край стола. Судья всегда просил делать именно так. Он явно любил порядок в своей работе. Хотя навряд ли в этой работе можно было что-то любить. Конлей понимал его.

Обычно он снимал капюшон своей куртки в помещениях. Но здесь даже в нём было некомфортно. Он поспешил выйти отсюда.

Рабочий день окончен.

Подходя к своему пятиэтажному дому, Конлей снял куртку и взял её в руки. В голове после произошедших событий было слишком многое. Как всегда.

Прошлую ночь из-за ареста Питера пришлось провести в Отделении. Проклятый день… Он не любил оставаться наедине со своими мыслями, предпочитал обдумывать всё дома. Там Николь всегда поддерживала его. Не давала надумать лишнего.

При мысли о любимой по телу пробежали приятные мурашки. Он пока не успел привыкнуть к ней. И не надеялся когда-то привыкнуть, хотя знал, что привыкает ко всему.

С ней можно было обсудить многое. Пусть меньше, чем Конлей хотел бы. Меньше, чем Конлей мог. На то были свои причины, которые он уже не раз озвучивал самому себе. Конлей чувствовал, что Николь была человеком, которому он мог открыть душу, если бы в ней не хранилось столько тьмы. Ему не хотелось вновь возвращаться к этой теме в своей голове.

И всё же, она была единственной, кто хотя бы слушал его. Хотя бы слышал.

Молодой человек, огоньку не найдётся? – за спиной раздался шёпот, больше похожий на хрип.

Курение. Запрещено Нормой №20 по «Кодексу Норм и Порядков». Мысль мигом пролетела в голове Конлея. В Школе они учили «Кодекс» наизусть. Он обернулся на голос.

Мужчина среднего возраста. Небритый. Кое-где проглядывается лысина. Бегающие глазки под нависшими бровями. Осматривать людей при встрече вошло у смотрителя Райана в профессиональную привычку.

Нарушитель только что приметил тёмно-синюю куртку с нашивкой Главного Отделения в руках Конлея, ведь жалостливое выражение лица сменилось гримасой страха.

Конлей знал этот мгновенно возникающий в глазах блеск, как натренированная собака чувствовала выплеск в кровь адреналина и ускорение биения сердца. По-другому люди не реагировали. Никому не хотелось оказаться под солнцем. Досконально даже смотрители не знали, что оно делает с людьми. Споры о том, почему всё-таки построили Купол, ходили самые разные.

Одно люди знали точно. Солнце и Правительство безжалостны к ним. Этого хватало, чтобы держать оставшееся население планеты в страхе. И сохранять порядок.

Губы неопрятного мужчины беззвучно задвигались в немой молитве.

Богу? Кому-то ещё?..

Конлей Райан укорительно покачал головой, глядя ему в глаза. Развернулся и пошёл в сторону дома.

Он усмехнулся. Мужчина навсегда запомнит длинные рыжие волосы, обычно скрывающиеся под капюшоном.

***

В одно утро жизнь изменилась.

Когда отец уже стоял на пороге, в дверь постучались. Девочка испугалась и прижалась к маме. К ним никогда не приходили гости. Стук в дверь мог означать лишь то, о чём пятилетняя девочка пока не могла догадываться.

В квартиру вошёл мужчина. Пожал папе руку. Вместе они прошли на кухню и недолго о чём-то разговаривали. Вернее, разговаривал пришедший мужчина. Отец только слушал. И, кажется, соглашался.

Девочка не знала и никогда в будущем не узнает, о чём тогда шёл разговор, к чему он привёл, и как изменил жизни граждан Купола.

Тем более она представить не могла, что через 20 лет влюбится в сына этого рыжеволосого незнакомца, улыбнувшегося ей и через несколько минут скрывшегося за дверью вместе с отцом.

***

Он никогда не хотел быть один. С её появлением перестал.

Теперь Конлей не хотел остаться в одиночестве вновь.

Пустота в голове. Всегда так. А ведь столько хотелось обдумать. Понять. Решить. Может, даже сделать.

Мысли рождались днём, а ночью растворялись в пустоте.

Бедный мальчик. Эндрю мог умереть из-за его глупости. Наивности. Трусости. Разве так он должен давать ему уроки?

Нет. Это был урок самому Конлею.

Завтра снова просыпаться. Не тяжело идти на работу. Не тяжело делать выбор. Не тяжело даже снова кого-то убить.

Тяжело просыпаться. И засыпать, осознавая, что разбудят тебя не лучи солнца, а холодный свет ламп.

-Я убил. Николь, я убил Скарлет, – шептал Конлей. – Питер ведь знает. Каково ему теперь будет умирать?

Николь спала. Только её сопящее дыхание у него на плече давало знать, что он сам всё ещё жив. Что темнота не поглотила его полностью.

Темнота. Густая. Нагнетающая. Обволакивающая.

Но не являющаяся причиной пустоты.

Конлей прожигал чёрную материю пространства огоньком тлеющей самокрутки.

На прикроватном столике лежал вскрытый конверт и красная зажигалка.

***

3 глава

Накануне Правительство выпустило приказ об уничтожении произведений очередных авторов. Николь Уайт, работающей в Государственном Архиве, всегда было тяжело смотреть на сжигание книг. Пусть некоторые из них она не видела даже в глаза, многие часто перечитывала ещё во время учёбы.

С каждым годом нового творчества становилось всё меньше и меньше. Молодых авторов не появлялось, а старые произведения, потерянные в беге времени или меняющихся нуждах и представлениях людей, были вынуждены стираться в пыль на полках Архива. Или, в участившихся в последние годы случаях, погибать в огне.

Приходя на работу после публикации таких приказов, Николь не находила себе места. По крайней мере до того момента, как в Архив не приходил один из Смотрителей, обязанный проследить за исполнением. Тогда уже было не до тоски.

Николь сидела за письменным столом и перебирала сомкнутые в замок пальцы уже на протяжении, как минимум, получаса. Она то и дело посматривала на входную дверь в надежде, что человек из Отделения по Надзору скорее избавит её от тоскливого бездействия.

Разве её волновала судьба ветхих книг, совсем ненадолго переживших своих создателей и, так же, как и они, постепенно уходящих на вечный покой? Совсем нет.

Засмотревшись в потолок, она не заметила вошедшего в здание человека в капюшоне. Только услышав тяжёлые, но быстрые шаги, Николь обернулась. Конлей снял капюшон и окинул её взглядом.

«Опять поругался с кем-то на работе, чтобы прийти сюда», – догадалась девушка.

Конлей, вероятнее всего, предугадал её размышления.

–Начальство уже смирилось с тем, что отдавать задания по Архиву надо мне.

Николь грустно улыбнулась своему упрямому молодому человеку. Тот же, нахмурившись, положил на стол бумажку с именами, которым было суждено исчезнуть.

–Помочь найти, или сама справишься?

Через четверть часа стараниями Конлея и Николь на заднем дворе Архива лежала сравнительно небольшая кучка книг, большая часть которых была написана ещё до Купола. Николь удивляло, что их не уничтожили сразу после постройки. Очевидно, предавать огню культурные ценности прошлых веков изначально не входило в планы Правительства.

Конлей вылил на книги баночку какой-то жидкости, выданной ему на работе и посмотрел на Николь. Она вынула из кармашка красную зажигалку и протянула ему.

–Не боишься, что найдут? – обеспокоенно, но с небольшой улыбкой спросил Конлей.

–Нас здесь не осматривают. Всё лучше, чем держать её в квартире, за которой постоянно наблюдают.

–Никки, за квартирами Смотрителей не ведётся слежка. Её и за обычными гражданами редко устанавливают. Я тебе уже рассказывал.

–А ты уверен, что начальство и вам не врёт? – Николь спрашивала скорее с грустной усмешкой, чем всерьёз. – Уверен, что ради сохранения своей власти, они не пойдут на такое?

Конлей покачал головой и добавил:

– Но зато они слепо уверены в том, что могут полностью контролировать нас страхом, – он на долю секунды замолчал. – И не ошибаются.

Николь молча и с благоговением смотрела на него. Конлей щёлкнул зажигалкой и аккуратно поднёс язычок пламени к книгам.

Сначала огонь не занимался. Бумага лишь медленно тлела, обращаясь в пепел. Казалось, что поджечь книги зажигалкой – плохая затея. Но стоило Конлею прикоснуться огоньком к капле бензина, как вспыхнуло пламя.

–Не ошибаются лишь отчасти, – прошептал Конлей, отходя от горящих книг и приобнимая Николь сзади.

Он не видел её глаз, но не мог отбиться от мысли, насколько они сейчас красивы. В свете огня, отражая догорающую вечность.

Николь же с трепетом наблюдала за книгами, погибающими в пламени. Тогда её волновала отнюдь не их судьба. Не судьба погибающих вместе с ними идей и заветов прошлого. Её волновало, что на смену идеям и заветам этих книг не придёт ничего нового.

Новой и единственно возможной парадигмой мог быть только страх. Страх ради стабильности.

Огонь, пожирающий страницу за страницей, разгорался всё больше. Николь жалела книги, но воодушевление от вида пламени в такие моменты увлекало её куда больше. Она выросла с зажигалкой в руках и влюбилась в человека с огненными волосами. Кажется, сама судьба связала её со столь опасной стихией.

Когда жар стал обжигать бледную кожу, Николь повернулась к парню лицом и обняла в ответ.

***

Конлей вышел из здания Архива, громко захлопнув дверь. Он устал смотреть, как его близким причиняют боль. Давно устал.

Он знал, что книги были для Николь всем. После смерти обоих родителей литература стала для маленькой девочки, а позже и для взрослой девушки единственным способом понять себя, излить эмоции. Кажется, когда-то Никки даже пыталась писать свои небольшие рассказы. Правда, недолго. В любом случае она не показывала их Конлею. Вероятнее всего, они так же, как и всё творчество, созданное людьми, живущими под гнётом Купола, Норм и вечного опасения за себя и свой никчёмный быт, сгинули во времени.