Гелеон. Космический Оазис

– Это очень, очень интересно, – прозвучал женский голос, – но непенф так не работает.

– Я знаю, как он работает, я был у истоков его создания! – раздраженно ответил Джон, чей голос для Евы уже стал знакомым. – Да что уж там, это я дал ему имя.

– Тогда почему именно непенф? – поинтересовалась женщина, видимо, удивившись этому факту.

– Это название из древнегреческой мифологии, – начал пояснять мужчина, проходя мимо Евы. – Так именовали траву забвения, а раз первое синтетическое растение у нас оказалось еще и сильнейшим нейролептиком из всех, что были доступны человечеству, я посчитал такую аналогию вполне уместной.

– Не стану спорить, – снисходительно ответила женщина, остановившись возле притворно спящей девушки. – И тем не менее хочу заметить, что придумывать названия для цветов и понимать то, какое влияние они оказывают на организм, – это две абсолютно не связанные вещи. Поэтому повторюсь: непенф не дает такого побочного эффекта, скорее всего дело в ее изначальной дефектности.

– Она неоднократно проходила диспансеризацию в рамках трудоустройства на новые должности в проекте «Стазис», и никаких аномалий или тем более дефектов у нее не обнаруживали до момента со взрывом, – высказал свое несогласие Джон.

– Значит, имеет место быть мутация, – продолжила настаивать женщина. – Так вы дадите мне посмотреть то видео, о котором говорили?

– Доктор Палмер, – обратился к собеседнице Джон, и по его интонации было ясно, что он уже начал злиться. – Если вы отвлечетесь от сверления взглядом девушки и посмотрите на экран, то увидите, что я уже давно все подготовил.

Ева с трудом сдержала порыв, чтобы не открыть глаза и не взглянуть на экран. Но даже не смотря на него, очень скоро девушка поняла, что показывал Джон. Это была запись того злополучного дня, когда произошел теракт в лаборатории. Узнала она об этом в тот момент, когда услышала из динамиков собственный голос.

– Уважаемые гости и спонсоры проекта «Стазис», сегодня в рамках данной встречи мы продемонстрируем вам процесс криогенной заморозки человека, – произнесла Ева на записи.

– Честно говоря, не думала, что проект по крионике одобрят после случившегося, – прокомментировала женщина, подходя к экрану. – Да и у цветка, несмотря на благородную цель, довольно дурная репутация.

– …чтобы замедлить жизнедеятельность организма до минимума, наш клиент погружается в состояние искусственной гибернации, – продолжала рассказывать Ева. – Затем его кровь выкачивается и заменяется специальным раствором, который заполняет собой всю кровеносную систему. Эта процедура исключает повреждение сосудов при удержании организма в охлажденном состоянии.

– Дурная или нет, а без него процедура по криоконсервации невозможна. Если до его использования у живых организмов с большой долей вероятности повреждался мозг, то с внедрением в технологию стазиса непенфа риск уменьшился до минимума, – прокомментировал Джон.

– Теперь, когда в дело вступило химическое индуцирование с использованием непенфа, мозг нашего клиента будет защищен от повреждений, – словно в подтверждение сказанного Джоном прозвучал голос Евы из динамиков. – В таком состоянии человек может находиться неограниченное количество времени. Главное, чтобы не переставала функционировать система стимуляции мышц электрическим током, а также искусственный контроль давления и температуры. А сейчас…

Раздался громкий хлопок и последующее за ним шипение. Хоть Ева и проживала это во второй раз, она все равно вздрогнула от неожиданности.

– Да-да, я вижу! – восторженно усмехнулась доктор. – И сколько она вдыхала пары непенфа?

– Около трех часов, – ответил Джон.

– Почему так долго? – удивилась женщина. – Почему не вытащили сразу после взрыва?

– Да никто и не думал, что есть кого вытаскивать, вот и не торопились. Во-первых, риск заражения непенфом, во-вторых, температуры, ну а в-третьих, разбросанные по всем углам части тел. Собственно, она сама выползла, – пояснил причины сложившихся событий мужчина.

– Не перестаю удивляться, как вам разрешили продолжать работу, и это за полгода до вылета, – продолжала подтрунивать женщина.

– Вообще, работа над проектом проходила намного продуктивнее, чем предполагалось изначально, и возможно, если бы не этот печальный эпизод, то весь экипаж корабля сейчас спал бы в своих криокапсулах, в ожидании конца путешествия, – сдержанно, как только мог, ответил Джон. Но стоило ему поставить точку в сказанном, как раздался звук, схожий с колокольным звоном, на что мужчина отреагировал моментальной фразой, обращенной к доктору Палмер: – Вынужден попросить вас уйти, так как ко мне пришли, но у нас еще будет время обсудить Еву и ее отклонение.

– Да, конечно, доктор Мейс. Если честно, уже не терпится приступить к изучению ее мозга, он мне кажется своеобразным паззлом, как… – ее голос менял свое местоположение, постепенно отдаляясь, и оборвался звуком закрывшейся двери.

«Только подойди ко мне, и я устрою тебе такую головоломку, что вряд ли ты ее переживешь», – с отвращением и гневом подумала Ева, осторожно поднявшись с кровати. Ощущение слабости никуда не делось, но не покидающее чувство тревоги вынуждало ее к действию. Размяв шею, девушка убедилась в том, что голова уже не кружилась так сильно, как раньше, и, не теряя понапрасну времени, подошла к столу с большим экраном над ним, на котором Джон и показывал видео доктору Палмер. Каково же было ее удивление, когда, коснувшись виртуальной клавиатуры, она обнаружила, что компьютер не был заблокирован.

Она принялась внимательно вглядываться в записи на экране, открывая все файлы, что попадались ей под курсор, но из-за отсутствия представления о содержании написанное было для нее скорее информационным мусором, не несущим какой-либо пользы. Однако все изменилось, когда Ева увидела рисунок до боли знакомого ей цветка на одной из папок. Поддавшись соблазну, девушка хоть и с любопытством, но не забывая про осторожность, стала аккуратно просматривать все документы, что находились внутри.

«Вот черт! Это же отчет о состоянии криогенной капсулы после взрыва. Неужели этот Джон действительно связан со мной? Так, что тут… Глубокая гибернация… Проект по заморозке… Мое имя?!» – просматривая документы, Ева находила все больше и больше упоминаний о проекте «Стазис», что навсегда изменил ее жизнь. «Так вот откуда он меня знает».

Также среди этих документов Ева нашла схему, где был изложен четкий план развития проекта. Там было буквально все, начиная от источников финансирования и заканчивая рекомендациями по ликвидации неугодных людей. Девушка догадывалась, что не все ее карьерные успехи принадлежат исключительно ей, но такого контроля над своей судьбой она никак не могла предвидеть.

В файлах было изложено буквально каждое значимое для Евы событие, будь то случайная встреча или удачное стечение обстоятельств. Оказалось, что все они были четко спланированы и корректировались в зависимости от различных факторов, которые ей на тот момент даже не были известны. Зато сейчас она прекрасно понимала их смысл по сопровождающим заметкам с подробными пояснениями о принятых решениях. Одновременно с получением новой для себя информации девушка невольно погружалась и в воспоминания о том, как работала в отделе изучения стазиса для синдиката «Семья», в котором состояла и официально из которого так и не вышла.

Ева быстро просматривала содержимое в папке с изображением непенфа, буквально проживая весь свой путь в проекте «Стазис» от начала и до конца, с той лишь разницей, что ее роль в нем закончилась немного раньше, нежели описываемое в файлах. Судя по прочитанному, именно из-за теракта этим планам так и не суждено было сбыться.

«Оказывается, главный лоббист проекта в совете – это Джон, именно он настоял на повторных испытаниях и последующем возобновлении проекта. А судя по методам убеждения и именам исполнителей, он еще и координирует синдикат», – разочарованно сделала вывод Ева из прочитанного. Ей было тяжело поверить даже не в то, что Джон, вполне возможно, был ее тайным покровителем все это время, на это ей по большому счету было плевать, ведь она давно разочаровалась в «Семье», но вот с чем ее эго не желало мириться, так это с тем, что все ее личные успехи были всего лишь хорошо продуманной стратегией и принадлежали кому-то другому. «Черт! Даже идея вернуть меня в стены комплекса после реабилитации – это его заслуга».

Еще из документов девушка узнала, кто был виновником того, что ее пытались задержать за продажу непенфа. Этим человеком оказалась ее личная помощница Сара Мэй, которая не только собирала компрометирующую документацию, но и даже сделала видеозаписи, где Ева выносит из лаборатории кейсы с ампулами.

«Вот тварь! – подумала Ева. – Она спрятала камеры, серьезно?! Черт, я должна была это предвидеть!»

Этого же мнения придерживался и Джон, о чем красноречиво высказался в комментариях, списав промах Евы на ее ухудшающееся после взрыва состояние здоровья. Причиной же такого поведения со стороны Сары он и вовсе посчитал ревность к младшему сотруднику Саймону Беккеру, что показалось Еве откровенной глупостью. Но внимательно изучив сделанные им записи, действительно можно было подумать, что парень был влюблен в Еву.

«Это что получается, всему виной долбаный любовный треугольник?» – удивилась прочитанному Ева. Это показалось ей такой глупостью, что нелегко было принять предоставленные факты за правду, особенно с учетом урона, который она получила от действий Сары впоследствии.

Пролистав файл до конца, Ева приобрела столь нужную ей сейчас информацию, в корне меняющую все и дающую вполне осмысленную цель на ближайшее время. Этим знанием оказалось то, что проект «Стазис» довели до разумного завершения, результатом которого стал средних размеров модуль, где нашлось место не только криокамере, но и лаборатории по производству непенфа. «Неужели все это время на корабле был криомодуль, в котором можно воссоздать цветок? Но где он находится? В каком отделе?»

Из документа она так же узнала, что отвечали за функционирование модуля все те же знакомые по проекту «Стазис» люди, а именно Саймон Беккер и Сара Мэй. После увольнения Евы вторая стала из помощника руководителем, а на свое место, конечно же, выбрала свой любовный интерес. Совокупность этих фактов не на шутку разозлила девушку. Она понимала, что если бы не поддалась ослепляющему тщеславию от стремительного развития своей карьеры, то легко бы заметила ловушку и причины, по которым ее готовили, тем более это все происходило фактически у нее на глазах. «А эта сучка по итогу добилась, чего хотела, но ничего, ей очень скоро придется пожалеть о содеянном».

– Внимание! Пассажиры и персонал проекта «Космический Оазис», наш корабль… – снова послышался голос капитана.

«Те же слова и интонации, значит, это запись… хм, может, поэтому мне показалось, что я уже слышала это обращение…» – на секунду задумалась Ева, отвлекшись от чтения, и в тот же момент где-то за стеной послышался глухой удар. От неожиданности она вздрогнула и тут же замерла. Простояв в оцепенении несколько секунд и вслушиваясь на пределе своих возможностей, девушка попыталась разобрать, что происходило по ту сторону двери, откуда донесся звук.

Эта затея оказалась бессмысленной. Тогда она отложила изучение документов и на цыпочках направилась к двери. Посмотрев на золотую полосу над ней, Ева поняла, что стала узником этой комнаты, так как дверь с таким цветовым обозначением действительно относилась к высшему руководству и у нее попросту не было доступа для ее открытия. Но этот же факт позволил ей вплотную сблизиться с дверью, не привлекая лишнего внимания тех, кто находился за ней.

Однако, даже когда она приложила ухо к поверхности двери, разделяющей секции, ее ждало разочарование, ведь, несмотря на малую толщину стен, они обладали прекрасными звукоизоляционными свойствами, и все, что слышала Ева, – это приглушенные обрывки фраз, слишком сильно искаженных для их понимания.

Размышляя над тем, как можно было бы узнать, о чем именно говорят за стеной, Ева вспомнила, как во время голосового ведения рабочего дневника в текст часто попадали вкрапления слов Холи, напевающей себе под нос какие-то песенки в другой части комнаты. Используя это знание, девушка быстро нашла в инструментах хэлс-бэнда голосовой блокнот и в настройках приложения установила чувствительность микрофона на максимум. Поднеся запястье к двери, она с радостью обнаружила, что анализатор речи действительно улавливает слова и сразу же выводит их на новеньком экранном модуле хэлс-бэнда.

«Отлично, а теперь посмотрим, о чем там разговор», – подумала Ева и, удобно усевшись на пол и сместив браслет к стыку между стеной и дверью, стала смотреть на повернутый к ней экранный модуль, на котором быстро появлялись все новые и новые буквы, образуя слова и предложения.

– …но почему именно сейчас, не думаю, что мы готовы, – закончил свою реплику первый участник разговора.

– Другого шанса у нас просто не будет, – пояснил свою позицию второй. – Действовать нужно, пока на корабле суматоха, лучшего случая уже не предвидится.

«Еще бы выделять цветом, кто из них что говорит», – подумала Ева, вчитываясь в сплошной поток слов, не разделенный ни абзацами, ни хотя бы запятыми.

– А какого, собственно, случая? Охрана капитана не даст тебе приблизиться к нему и на сотню метров, если он сам этого не позволит.

– Я и есть охрана, Джон, или ты это забыл? Вся силовая структура корабля подчиняется мне. Так что, может, де-юре у Сергея и есть власть, но де-факто он ничего не сможет мне противопоставить, кроме своих зомбифицированных придурков.

«Отлично! Теперь я наверняка знаю, кто из них Джон», – обрадовалась девушка тому, что сможет понять, кому именно принадлежат те или иные реплики.

– Ты же прекрасно знаешь, что его телохранители – это не просто зомбифицированные придурки, как ты сказал, а генетически улучшенные бойцы, натренированные на пределе человеческих возможностей, – настойчиво продолжал гнуть свою линию Джон.

– Именно поэтому я и прошу помощи у тебя, брат. Мне нужны силы твоего синдиката.

«Значит, Джон общается с братом… – отметила для себя Ева. – И он действительно член синдиката – осталось узнать, насколько его положение высоко в иерархии, но что-то мне подсказывает, что выше некуда».

– Забавно, что ты столько лет с презрением относился к моим делам, а сейчас просишь помощи.

– Только не начинай. Я и сейчас не одобряю это, но, во-первых, ты единственный, кому я могу по-настоящему довериться, а во-вторых, твои ребята точно не будут сомневаться, в кого стрелять, если им прикажут.

– Допустим, я в деле, но прежде чем что-то делать, нужно придумать план. На Земле у меня были свои люди из разных кругов влияния, но здесь… боюсь, у меня просто нет исполнителей, хоть как-то приближенных к капитану корабля. Ну кроме тебя, Хьюго.

«Хьюго! Если они братья, то значит, это… Хьюго Мейс?! Джон – родной брат адмирала? Ничего себе семейка!» – удивилась Ева, но еще спустя мгновение это же знание уже повергало ее в шок. «Но если первый – высокопоставленный член синдиката, а второй – командир одной из крупнейших корпоративных армий, то… вся наша война с корпами получается фикцией?»

– Да, именно поэтому я и приму в этом всем ключевую роль. Пока капитан заперся у себя в каюте и даже не думает оттуда вылезать на мостик, нужно организовать спасательные группы…

– Какие группы? – перебил его Джон.

– Так как Сергей запретил покидать не то что корабль, а даже каюты, представь, как я выведу его из себя тем, что отправлю целые отряды…

– Подожди… – снова прервал его Джон. – Я вообще не врубаюсь, о чем идет речь… На кой черт тебе нужно покидать корабль?

– Ты что, еще не знаешь? – удивившись, спросил его Хьюго.

– Не знаю что?

– Кратко излагаю то, что произошло. Хоть мы и отслеживали положение конечной точки маршрута и, по подсчетам, были от нее в восьми часах, как только флагман достиг пункта назначения, связь с ним исчезла. Это было ожидаемо, но то, что произошло дальше, совершенно необъяснимо. Червоточина словно сама двинулась нам навстречу, пожирая все на своем пути. Мы были почти в самом конце армады и просто наблюдали, как один за другим, по цепочке с радаров пропадали корабли. А уже менее чем через минуту настал и наш черед.

– Это же не художественный роман, что значит – необъяснимо, что говорят специалисты? – раздраженный столь вольной интерпретацией событий, потребовал разъяснений Джон.

– Ты же знаешь, наука – это не мой конек. После крушения такой спор начался, да я половины произнесенных там слов и не слышал никогда, но общий смысл произошедшего передал точно, уж поверь.

– Допустим… ладно… но как мы оказались на поверхности?

– Думаю, здесь у тебя останется еще больше вопросов, потому что эту часть событий я знаю только по пересказам научных гипотез. Наш корабль попал в некий тоннель из различных полей… каких именно, я не запомнил…

– Давай без гипотез, – не выдержав, снова остановил его Джон, – что по итогу-то случилось?

– Случилось то, что мы оказались в верхних слоях атмосферы планеты и стремительно сближались с ней. Бортовой компьютер рассчитал, что, сместив центр тяжести, у корабля были шансы выдержать падение, поэтому он начал отсоединять от него модули. Как итог, мы врезались в поверхность строго вертикально, как идеально забитый гвоздь. Урон кораблю нанесен минимальный. Правда, нижние ярусы скорее всего не подлежат восстановлению.

– В каком смысле отсоединять модули? – удивился Джон.

– В прямом. Больше половины модулей были катапультированы.

«Надеюсь, криомодуль не был в их числе…» – не забыв о своей первоначальной цели, подумала Ева, несмотря на то что была сильно увлечена рассказом.

– Хьюго, какого хрена ты сразу не сказал мне о модулях! Больше половины моих людей именно в них!

– Полегче! В модулях были и мои люди, а еще там были просто люди, очень много людей, – поправил его Хьюго. – Но есть и хорошие новости. Как ты знаешь, все модули оборудованы посадочной системой и стыковочными маяками, которые позволяют очень точно определять их местоположение в пространстве. Правда, дальность источника сигнала достигает максимум трех километров.

– Дай угадаю. Удалось засечь сигналы с модулей? – предположил Джон.

– Да, мы прямо сейчас улавливаем их, а если быть точнее, то сигналы тридцати шести модулей, которые находятся в пределах трех километров от корабля, но есть все основания полагать, что расширение радиуса поиска позволит обнаружить и другие.

– Всего тридцать шесть? – спросил его Джон и тут же сокрушился. – Это катастрофа!

– Но это уже хоть что-то.

– Значит, ты хочешь отправить к модулям людей? Но почему не послать роботов?

– Роботов? Ты и без меня знаешь, что почти все подобные разработки остались на первом корабле.

– Ну хорошо, а обычные беспилотники, для минимальной разведки местности?

– Как бы печально это ни было, но девяносто девять процентов всей подобной техники хранились как раз в отсоединенных модулях, как и многие другие технологии.

– Серьезно, неужели совсем ничего не осталось?

– Осталось, но не так много. Например, почти все модули с наземной транспортной техникой при нас.

– Хорошо, значит, не придется идти пешком эти три километра. Может, даже оборудование получится вывезти.

– На то и расчет, – согласился Хьюго. – Я хочу собрать отряды из числа охраны со своей стороны и медицинских работников с твоей, чтобы отправить их в бронетранспортерах на помощь тем, кому не посчастливилось оказаться в модулях, и, добравшись до места, установить маяки, расширяющие зону будущих поисков.

– Есть какие-нибудь прогнозы по выживаемости?

– Вот и узнаем, – ответил Хьюго. – Но вообще меня заверили, что если персонал модулей успел подготовиться к падению, то вероятность благоприятного исхода достаточно высока, уж точно выше, чем у тех, кто оказался на нижних ярусах корабля. Но это не значит, что нужно сидеть и ничего не делать. Я действительно переживаю, что если мы не поторопимся, то будем заново изобретать если не велосипеды, то квантовые компьютеры. А мне не очень хочется тратить время на то, чтобы проходить все волны технологического развития, от эпохи неолита до нынешних дней. Да и что-то мне подсказывает, что наших с тобой жизней не хватит, чтобы созерцать весь этот процесс воочию.

– Хорошо, я просмотрю личные дела работников и подберу всех, у кого есть опыт в оказании медицинской помощи, но это может занять некоторое время.

– У нас нет времени, Джон! Я, будучи начальником охраны, знаю каждого своего подчиненного, у кого какие заслуги, кто в чем…

– А еще ты задержался на десять минут от тобою же назначенного времени, – невозмутимо перебил его Джон. – Я получил в распоряжение этот отдел всего две недели назад. И чтобы ты знал, в медицинском в первую очередь работают ученые, а не практикующие врачи. Многие из них сделали тысячи операций на роботе-хирурге, но в жизни не имели ничего общего с полевыми условиями. Тот же Вайнштейн, как мне показалось, впервые взялся за скальпель, только когда пытался вытащить его из своего глаза.

«Вайнштейн? Это же предыдущий начальник медицинского отдела… Воооот черт! – испуганно подумала Ева, простроив примитивную причинно-следственную связь у себя в голове. – Неужели даже на космическом корабле вопросы карьерного роста решаются грубой силой… Хотя чему я удивляюсь – нельзя царствовать и быть невинным. Я и сама не так давно угрожала руководителю какого-то там отдела, а теперь читаю текст на экранном модуле, снятом с его мертвого тела».

– Я бы сказал, что твои методы слишком радикальны и я их не одобряю, но это было бы лицемерием, ведь я прошу помочь мне сделать по своей сути то же самое.

– Я уже и забыл об этом… Черт… Нет, это не то же самое, это не просто завалить жирного упыря с гибрис-синдромом, тут дело посерьезней.

«Да уж, хороши братья… – иронично подумала Ева, но уже через секунду ею овладела паника от понимания того, что она заперта с такими людьми в одной каюте. – Нужно отсюда сваливать, и побыстрее».