Очень древнее зло

© Карина Демина, 2023

ГЛАВА 1

В которой в определенной мере достигается взаимопонимание

«Долго мучилась царица, но на третий день родила она дитя – девочку, с кожей белой, что снег, с волосом черным, будто уголь. С глазами синими-синими. Глянула в них царица и вдох последний испустила»

– Это совершенно невозможно, – веско произнес посол Ладхема и поклонился. Низко так. Словно этим поклоном извиняясь за то, что перечит многоуважаемому Повелителю Тьмы.

– Там не место людям, – устало произнес Ричард.

А я подумала, что вот надо не уговаривать, а как-нибудь так… иначе… скажем, позвать всех на ужин торжественный… ну, мало ли, похищение невест – тоже повод. Главное, чтоб вместе. А там усыпить.

Или запереть.

А лучше сперва усыпить, а потом запереть. Но так, чтоб не совсем, чтоб потом уже, когда проснутся, выбрались. Мало ли как оно.

Главное, что всяко надежнее, чем с уговорами.

– И это я осознаю, – голос посла звучал печально, да и вид у него был такой, что прямо жаль стало человека. Он ведь не самоубийца, пусть и рвется изо всех сил к подвигу. – Но что я скажу моему господину? Что трусливо остался в Замке в тот миг, когда дочери его нуждались во мне? В моих людях?

Тихо стало.

Вот нервирует меня эта тишина. И люди, преисполнившиеся некой мрачной торжественности. Шкурой чувствую грядущие приключения. И это чувство мне категорически не нравится.

Поэтому я поерзала на стульчике.

– Он правду говорит, – вступил виросец, бороду оглаживая. – Государь не одобрит, ежели я брошу Её высочество. Государь сестру любит… да и… негоже это, сиднем сидеть, когда от такое вот.

И руки развел, показывая это самое «такое от».

Степняк склонил голову, пальцы его скользнули по плети.

– Теттенике – сестра моя. И сердце мое обливается кровью от мысли, что я не уберег её от беды. Я уговорил отца послать её, дать свободу. И мне нести ответ. Перед ним. И перед собой. А потому, многоуважаемый… – вот это было сказано с легким раздражением, мол, какое тут уважение, когда обещали безопасность, а получилось – что получилось. – Даже если ты не возьмешь нас, и не укажешь путь к городу, я пойду его искать сам.

Он огляделся и узкие глаза блеснули.

– Мы с тобой, – прогудел северянин, до того молчавший. – Может, мы никому ничего не обещали. Но на Островах своих не бросают.

Ну вот, и спасательная экспедиция самоорганизовалась.

Осталось понять, что делать со всею этой толпой. Я поглядела на Ричарда и тихо сказала:

– Я тоже иду.

– Нет.

– Иду, – я осторожно взяла его за руку. – Что бы там ни было, но… лучше уж там быть, чем ждать.

– Это Мертвый город, – Ксандр нарушил молчание. – Там таким как мы, сложно.

– В каком смысле?

Руку я не выпустила.

И… и может, сейчас пожениться? Он ведь предлагал. А я, дура, промолчала. И вот теперь сижу, кусаю губы, потому что… потому что и вправду, как знать, что там, в будущем?

Мы все умрем?

Или я вырву чье-то сердце? И мне даже думать об этом страшно. А еще шепчет голос здравого смысла, что от меня в походе грядущем никакой пользы, вред один. Я еще в прошлом мире походы не больно-то жаловала, даже те, которые рядом с городом. Лес там. Речка. Кочки, корни и вездесущие муравьи. А тут что? Вместо муравьев нежить разнообразная?

И перспектива свихнуться, не справившись с демонической кровью.

Может… может, действительно остаться? Сяду у окошка. Одолжу там в каком посольстве – не полным же составом они спасать попрутся – вышивку и займусь подобающим прекрасной даме делом. Буду иголкой в ткань тыкать и размышлять о высоком.

Время от времени слезу уроню.

Чушь какая…

Нет, здесь, в Замке, я раньше свихнусь. От неопределенности. От ожидания. От страха. И не только за Ричарда. Они ведь все… Ксандр, который снова вроде бы в стороне держится. И смотрит на Ричарда с такой нечеловеческой тоской, что… что просто слов нет.

Лассар мрачен.

И молчит.

Легионеры… я их не знаю. Они все одинаковы, словно отражения друг друга. А может, и вправду отражения. Кто этот мир поймет. Но они, пусть и мертвые, а все равно живые.

Они ведь тоже могут не вернуться.

– Мертвый город, – голос Лассара наполняет обеденную залу. – Полон тьмы. И пусть даже Младший бог или что там… заперт, но тьма первозданная жива. И она зовет. Всех, в ком есть.

– И тебя? – хмуро поинтересовался степняк.

– И меня. Их… – он обвел легионеров рукой. – Она… у неё множество лиц. И голосов. Там, за чертой, легко поверить, что твои мечты, твои желания сбудутся. Она каждому пообещает то, тайное, что скрывается в душе.

– А тебе? – не удержался Светозарный, сжимая древний меч. – Что она обещает тебе?

– Покой, – Лассар ответил спокойно и взгляда не отвел. – И мне. И всем им… если бы ты знал, мальчик, до чего утомительна вечная жизнь.

– Так! – Ричард вскинул руки. – Этак мы точно никуда не выйдем. Ксандр, карты неси. Стол…

Стол нести не пришлось. Он был и достаточно большой.

– Во-первых, нужно оставить людей в замке, – теперь он изменился. Исчезла эта вот его обычная неуверенность. И… и я любовалась им.

Повелитель?

Может, и так. Но… не в этом дело. Титул – это одно, а суть – другое.

– Из того, что сюда проник сайрин… и не только… – Ричард бросил быстрый взгляд на меня. – Делаю вывод, что защита Замка давно уже перестала быть непреодолимой. Скорее всего дело именно в зеркалах. И в этих… проходах.

– Порталах, – подсказала я.

– Порталах. Пускай. Так вот, возможно, ритуал, начавшись когда-то, действительно запустил… создал… проходы на изнанку мира. Я не ученый. Не знаю, – Ричард принял тубу с картой. – Но вряд ли эти… порталы были стабильны. Скорее уж они существовали на грани. А потом…

Потом что-то случилось.

– Анна. И её договор с демоном, – подсказал Лассар. – Добровольный. Она должна была отдать часть души, ту, что еще позволяла ей оставаться человеком. А это сила. Капля, но как есть. И порталы начали оживать. Потом жертва… огромная жертва, но не та, на которую рассчитывал демон. Несиар сумел воспользоваться порталом. И покинул долину.

– И система ожила, – я сказала и поспешно втянула голову в плечи, уж очень все нехорошо посмотрели. А Светозарный и вовсе меч оглаживает, презадумчиво так, превыразительно.

У меня прямо мурашки по хвосту побежали.

– Ожила…

– Только криво, – я поерзала и постаралась сделать вид, что не вижу ничего вот этого, ни взглядов, ни поглаживаний. – Потому что… потому что ровно такое точно сразу не заработает. А уж спустя тысячелетия. И вообще вот так вот… тварь… душница… спряталась там, на изнанке. И потерялась. Но потом нашла…

– Мою мать.

– Именно. И там уже… твоя мать добавила ей сил. Те смерти, силы, куда-то ведь уходили? И если система порталов, получая силу, стабилизировалась, то… то, возможно, эти порталы куда-то открывались. И где-то там появлялись проходы, – я махнула в рукой. – В горах. А там твари… твари проваливались и оказывались внутри Замка. Только… вряд ли их было много.

– Да и душница должна была что-то есть, – протянул Лассар.

– У нежити нет души, – Светозарный руку с меча все-таки убрал.

– У нежити – нет, но не все твари в полной мере являются нежитью, – Ксандр вернулся и выложил на стол длинные тубы. – Многие по сути те же животные, пусть и измененные тьмой. А стало быть, пусть и не полноценная душа, но какая-никакая сила в них имеется. Сайрин и вовсе близок к человеку.

Всех передернуло.

А я подумала, что в здешнем мире эволюционистам придется сложно.

– Как бы то ни было, будем считать, – мой голос звучал отвратительно бодро. – Что тварь взяла и… и научилась как-то открывать порталы? Проходы? Главное, она открыла их для…

Слово «невеста» застряло у меня в горле. И злость накатила такая. Не они невесты! Они тут… по недоразумению! И вообще…

– Их высочеств, – заговорил ладхемский посол. – Что ж, пусть даже мы не столь хорошо знакомы с магией, но теория выглядит вполне… правдоподобной.

Виросец склонил голову, показывая, что полностью согласен с коллегой.

– Осталось понять, куда их выбросило, потому что…

И снова молчание.

Взрослые люди. Суровые. Опытные. Иных бы не послали. Но и они боятся сказать вслух то, что вертится на языке у каждого. Будто, облеченное в слова, оно вдруг сбудется.

И демоница пожалеет несчастных принцесс.

Или…

– Мертвый город, – Ксандр вытряхнул из тубы желтый свиток, даже с виду хрупкий. – Больше некуда. Если порталы куда и открываются, так туда… только там еще осталась подобного рода… твари.

Пальцы потянули за тонкую ткань.

Пергамент?

Бумагу?

Чем бы это ни было, но оно оказалось довольно длинным.

– Будьте добры, – Ксандр протянул край Светозарному и тот прижал его пальцем. – Это самая древняя из карт. По преданию, её рисовал Ричард I, но не уверен, что это и в самом деле так.

– Аснот, – Командор прижал другую сторону карты. – Хороший мальчишка. Толковый. Воин из него, правда, никакой, но вот с картами он ловко управлялся.

Желтизна была неравномерной, где-то ткань – или все-таки пергамент? – светлела почти до идеальной белизны, где-то, напротив, становилась столь темной, что и линий-то не различить.

Люди потянулись к столу.

И обступили его.

Я же, протиснувшись меж двумя ладхемцами, прижалась к Ричарду.

Город…

Никогда не любила чертежи.

– Окраины он еще толково сделал, но вот центр пришлось рисовать вместе с Ричардом. И мной. По памяти. А что там теперь на самом деле, как знать.

Дворец.

Белый-белый. И прекрасный, как сказка. А в нем комната.

Откуда я это… знаю? Не помню. Не… не знаю. Но знаю. Так. Сейчас и сама запутаюсь.

– Дорога идет сюда, – палец Лассара скользнул по нити, что пробивалась меж скал. – Но мост через озеро разрушен. Я сам перебивал опоры.

А ведь озеро я только теперь и увидела.

– Озеро? – удивился вироссец.

– Не совсем, чтобы озеро, – Лассар поморщился. – Некогда город стоял на берегу. И порт имелся. Самый большой в Империи, а стало быть и в мире. Но и его было мало. Так что появился проект.

Он постучал закованным в броню пальцем по карте.

– Порвешь, – буркнул Ксандр не слишком довольно.

– Зачарованная… так вот. При моем отце поставили дамбы. Северную и южную. Часть земель затопили, предварительно что-то там сделали. Демоны.

Само собой.

Кому еще работать на стройке.

Почему-то демонов было жаль. Может, они и кровожадные твари, но так и люди не лучше.

– Северная стала продолжением порта. А вот с юга устроили цепь озер. Или как оно называется. Там Император отдыхать любил.

– А потом…

– Потом, когда все это случилось, горы отрезали город от моря. А вот вода осталась. Затопило часть кварталов, ну и вышло озеро. Оно огибает город с юга, потом тянется…

Палец скользил по карте, вырисовывая что-то, явно понятное мужчинам. Вон, переглядываются, кивают.

– Раньше там водилась рыба.

– А теперь?

– Теперь чего только не водится… но если взять левее, сюда вот, здесь остатки дамбы. И по ним можно пройти. Непросто, но можно. Охотники как правило и выбирают этот путь.

– Другие?

– Лодки. Плоты. Один идиот вплавь решился… спасти не успели.

Да, чувствую, и не очень старались.

– Насколько это… опасно? – осторожно поинтересовался ладхемец. – В том смысле, к чему нам готовиться?

– Сама дорога в принципе безопасна, – Ричард склонился над картой и я видела лишь его светлую макушку. – Крупных тварей давно уже вычистили. Да и тьма… она все-таки разрушается. Медленно. Очень медленно, но разрушается. И если изначально она накрывала всю долину, то уже через двести лет пятно уменьшилось. И продолжало уменьшаться год от года.

– В прошлом году и пшеница взошла, – подал голос Ксандр. – Правда, урожай был слабым, но все же был.

– Твари или отступали следом за тьмой, или погибали. Теперь, если что-то и осталось, то в городе. Да, за ним приглядывают. И за дорогой, – Ричард повернул карту. – Проблема в другом… этот путь займет несколько дней, если не больше.

Сказал и замолчал.

И Ксандр не спешил. И все-то тоже молчали, обдумывая сказанное. Несколько дней – это много.

Слишком много.

Это… это хватит, чтобы умереть. Им. Там. И… и пусть моя демоническая часть не имеет ничего против, она бы вовсе никого не стала спасать. Но я же человек.

Все еще человек.

И я хочу им остаться.

– Другие… – севшим голосом сказал виросец. – Варианты?

– Лошадей довольно, – степняк уставился на карту. – Степные жеребцы выносливы. Они могут долго бежать.

– Дорога старая, – покачал головой Ксандр. – Камни. Выбоины. Завалы местами. Там не так много участков, на которых можно пустить лошадь галопом. А если лес, то… тоже.

– А если… – палец островитянина ткнул куда-то в карту. Я по-прежнему в ней ничего не понимала. Бумага. Линии. Квадратики, треугольники. И снова линии. Знаки какие-то. – Если морем? Тут вот пройти… к вечеру управимся. На весла сядем.

– Небезопасно, – Лассар обошел стол, будто с другой стороны карта была иной. – Когда-то бухта была просторной и удобной. Но… горы поднялись. Там скалы. И рифы. Течения. Не говорю уже о тварях.

– Пройдем. Посадка неглубокая… а твари… как-нибудь да управимся.

Прозвучало это не слишком вдохновляюще.

А я подумала, что на корабль не хочу.

У меня морская болезнь и… и вообще я плавать не умею!

– Зато быстрее будет. Тут идти всего ничего, ежели морем. Потом… вот, проход. Сохранился?

– Понятия не имею…

Я попятилась.

Тихонько так.

– Если что, то можно к берегу…

– А если разделиться? Часть по дороге…

– …не самый разумный вариант. По частям перебить легче…

– …все не влезем. Если люди, то еще ладно, а вот верховые…

– …все-таки надо разделяться, потому как…

Я слушала обрывки разговоров, понимая, что здесь и сейчас ничем не могу помочь. И чувство беспомощности было острым. И еще… еще не отпускала мысль, что я лишняя.

Среди этих людей.

И вообще…

Выбравшись из толпы, я остановилась, ожидая, обратит ли кто внимание. И наверное, это было совершенно эгоистично, но мне безумно хотелось, чтобы Ричард почувствовал. Обернулся. Спросил, куда это я. Чтобы… чтобы приказал остаться и не отходить от него ни на шаг. А я бы, возможно, даже обиделась. Но подчинилась бы. Это ведь правильно, не отходить ни на шаг от человека, которого любишь.

Без которого не можешь жить.

А я… я разве так?

Не знаю.

Но он не заметил. Он о чем-то увлеченно беседовал, то ли с ладхемцами, то ли с вироссцами. Или со всеми и сразу. Я слышала голоса, я могла бы услышать, и о чем они говорят, все эти люди. А вместо этого просто стояла.

Смотрела.

И когда надоело, вышла из залы. Прислонилась спиной к стене. Закрыла глаза. Что мне делать? И… и как не сделать глупость, о которой я буду жалеть. А ведь сделаю. Всенепременно сделаю.

ГЛАВА 2

Где готовится спасательная экспедиция и выясняются отношения

«А на третий день поднялся ветер. Гнул он мачты, срывал паруса. И море поднималось, одна волна другой выше. Разверзлась пучина. И закричали люди, что, мол, виной тому – ведьма, что пробралась на корабль тайно. Да всякому известно, что море не терпит обмана. Тогда-то и вытащили они пассажиров, и раздели их…»

Дэр Гроббе, услышав, что от него потребуется, провел ладонью по отросшей щетине и улыбнулся. Так счастливо, что прямо не по себе сделалось. Ричарду.

Нормальные люди не должны так улыбаться, услышав весьма сомнительного свойства предложение.

– Стало быть, фрахт? – уточнил дэр Гроббе преласково. – К Проклятому городу пойдем? Морем? Через Мертвую бухту? И под Призрачными воротами?

– Ну… примерно так.

– Туда, откуда ни один корабль еще не вернулся?

Ричард вздохнул и, потупившись, подтвердил:

– Да.

– Знаешь… а мне ведь гадалка еще когда предсказала, что своей смертью я не помру.

– Нам нужен корабль.

– Так я же ж что, против? – дэр Гроббе вытянул руку и свистнул. Спустя мгновенье на руку эту рухнул попугай.

– Задница! – возвестил он хриплым надсаженным голосом. – Твою душу в акулью мать!

– Тихо, – дэр Гроббе почесал клюв и попугай застыл, прикрыв глаза. – Стало быть… я-то и вправду… оно-то, мирная жизнь, хорошо. Да вот тут что-то свербит.

Он стукнул кулаком по груди.

– Неймется… матушка моя покойная все повторять любила, что горбатого только могила… а такого… обо мне всякого говорили, все больше матерно.

Сказано это было печально, даже мечтательно.

– Да и жизнь у меня была… да… еще когда к твоему батюшке шел, думал, что вот оно, конец. Сожрет проклятый душу и не подавится.

– Сволочь, – поддержал попугай.

– Да только куда нам еще было податься? Накуролесили, да… свои бы сдали, вот и вышло, что вышло… а он принял. Только сказал, что ежели бузить станем, сам акулам скормит. И ведь скормил бы. Серьезный мужик…

– Как вы с ним познакомились? – Ричард указал на кресло. – Садись.

– Обыкновенно… заказывал один человечек через нас всякое там. Не подумай. Шелка вот. И камни драгоценные. Купцов сопроводить, чтоб, стало быть, не сбегли куда. И чтобы со всем почтением. Мастеров всяких… мебельщиков. Или вот цветочных. Думаешь, откудова я всякой этой хрени понахватался? В море-то частенько тоскливо, вот и начинаешь беседы вести с умными людями. Про обои. Про ткани, какие там для мебели годятся, а какие нет. Про моды и прочее.

Ричард, честно говоря, в принципе над подобным не задумывался.

– Для матушки твоей, как оно после выяснилось, да… я-то работал, пока совсем горячо не сделалось. Дружки старые, дела… море за бортом горело. Ну и кинулся туда, где, может, и не убьют. Не убили.

– Я тебя почти не помню.

– Так… ты того… болел много.

– И этого не помню, – признался Ричард. Только щека дернулась. Это неправда. То, что сказала тварь, не могло быть правдой. Он никого не убивал.

Он…

– Я помню, – дэр Гроббе потер подбородок. – Ты уж извини, что я так… твой отец не отличался разговорчивостью. И в замке никого не привечал. Сперва-то да, иначе все было. А потом переменилось. Не сразу, нет… в море же ж как? Ушел. И добре, ежели за месяц-другой обернулся. Случалось, что и дольше. Вот ты там живешь, а прочие все – туточки. Да и в целом, дело мое маленькое было. Привезть. Увезть. Встретить. Приветить. Проследить, чтоб не наглели, обворовываючи. Ну а тут… я и в Замке-то бывал, но дальше двора не пускали. Потом-то и того не стало. Уже после, стало быть, как матушку твою похоронили, так он совсем затворником сделался. Оно и понятно, любил её крепко.

Не знает.

И… и, наверное, хорошо, что не знает.

– Ну а потом… твой отец призывал, я являлся. Не скажу, что стремился сюда. Тут было как-то вот… нехорошо, что ли?

А Ричард все равно не помнит. И эта вот украденная память теперь представляется ему запертой дверью, которую надо открыть.

Или нет?

Как знать, что за дверью этой прячется? И не станет ли только хуже?

– А с тобою мы в городе встречались. Ну, потом уж. Когда он дозволение дал. И тебя привозил. Мы в море выходили. Помнишь?

– Нет.

– Ну… – дэр Гроббе смутился. – Ты… тебя Ксандр принес. Ты и на ногах-то едва-едва стоял. Стоял и пялился на море. Никого будто не видел. Мы и пошли. Потихоньку. А там волны. Ветер. Дети-то море любят. И оно их тоже. Да… еще дельфины. Точно не помнишь?

Пустота.

Туман.

И мучительно. Ведь должно же быть хоть что-то. Дэр Гроббе лишь крякнул.

– Тебе там плохо стало, как от берега отошли. Позеленел и рухнул. Отец твой… в общем, назад вернулись и уже все. А потом, как второй раз, так ты уже большим был. Клятву я приносил. Это-то помнишь?

– Помню, – согласился Ричард.

Клятва – не более чем условность. И все же обставили все торжественно.

Город.

Флажки. Цветы. Нарядные люди. Отец… что-то говорит, а что – память опять не сохранила. Она у Ричарда, оказывается, совсем дырявой стала. Музыка… танцы потом. И тоска, которая душу разъедает. Ему хочется остаться здесь, в городе, среди нарядных веселых людей, пусть даже Ричард не понимал причин их веселья, но ведь тянуло.

К людям. К живым людям.

И он даже решился попросить разрешения. А отец глянул так, равнодушно, и сказал:

– Нет.

И потом уже тише добавил.

– Тебе нельзя к ним.

Тогда было просто обидно, хотя и обида давным-давно стала привычной. Ричард подчинился. А теперь… теперь крепло недоумение. Почему отец запретил?

И всю ли правду он рассказал?

– Он… тебе говорил обо мне? Что-нибудь? Может, что-то, что показалось странным?

– Более странным, чем запрет появляться в Замке? – хмыкнул дэр Гроббе. – Там ведь многие хотели бы служить. Но…

Но была душница.

Тварь, с которой отец не справился. А Ричард сумел. И победа эта жгла душу гордостью. Вовсе он не так и слаб. Вовсе не никчемен. Только…

– Не важно. Я-то… пойду, что ли, корабль готовить? – дэр Гроббе поднялся.

– Так ты согласен?

– А то… какой старый пират откажется от сокровищ? Там же сокровища будут?

И Ричард кривовато усмехнулся.

– Целый город, – пообещал он.

– Вот! – дэр Гроббе поднял палец, и кривоватый клюв попугая ухватил за него.

– Пиаст-р-ры! – заорала птица. – Якорь тебе в…

– Островитяне выдвигаются все. Их немного. И без них с кораблем не справиться, – Ксандр докладывал тихо, вполголоса. И старательно играл в равнодушие. – Возьмут дюжину вироссцев и еще ладхемцы с ними же.

– Не передерутся?

– Не должны.

– Скажи, чтобы брали добровольцев.

– Думаешь, там кто-то в здравом уме откажется? Им еще домой возвращаться… да и нам бы, хотелось.

– Тебе это не нравится?

– А сам как думаешь? – Ксандр все-таки присел на край стола. – Тебе нельзя туда.

– Потому что тварь была права?

Вопрос прозвучал. И… и Ричард готов был услышать ответ.

– Тварь…

– Не надо, Ксандр. Ты ведь был там. Слышал. Как и остальные. Но если кто и не понял, то они. Люди. Они ведь знают далеко не все. В отличие от тебя. А ты… ты был со мной с самого начала. И не только со мной. Она сказала правду? Это я всех убил?

– Нет.

Поверить захотелось. Отчаянно. И вздохнуть с облегчением. И сказать себе же, что твари лгут, особенно такие, древние и изворотливые.

– Ты… уверен?

Пусть скажет, что да.

Поклянеться не-жизнью или еще чем-нибудь. Главное, чтобы ни тени сомнений. А он молчит. Сидит. Глядит на собственные ботинки. И молчит.

– Значит, нет.

– Тебя увезли. Анна… умерла и её похоронили. Потом… потом ты долго не приходил в себя, а когда пришел, просто лежал и смотрел. В потолок. Не мигая. Днями. Не разговаривал. Не замечал никого и ничего. Ты не убийца, Ричард. Просто она жрала тебя. Твою душу. И выжрала приличный кусок. Но ты не убийца.

– Почему… как ты вообще…

– Потому что была сделка. И заключил её не ты, – Ксандр сцепил руки. – Они не оставляют своих жертв. Не тех, которых жрут, но тех, которые впускают тварей в себя. Как твоя мать. Она отдала свое тело, свой разум…

– Душу?

– Не знаю. Слишком тонкая материя. И никто не ответит тебе с полной уверенностью. Разве что боги. А богов… богов давно не видели на земле.

– Значит, я…

– Она. Она дала душнице свободу. Она прикормила её. И в том числе тобой. И память… душа и тело связаны, сам видел. Она обглодала твою душу, а с нею пострадало и остальное. Нам повезло, что твоему отцу удалось хоть как-то её остановить.

Наверное.

Только везение это было кривым каким-то.

– Значит… она виновата? Мама?

– Я бы так не сказал, – Ксандр смотрел с печалью. – Знаешь, когда долго живешь… очень долго… то со временем начинаешь думать. При жизни я не особо задавался всякими странными вопросами, вроде того, кто и в чем виновен. Все было понятно. И предопределено еще до моего рождения. Нужно было лишь следовать правилам. Я и следовал. А потом умер, и оказалось, что для мертвых свои правила. А мир не ограничивается этой вот гребаной долиной. И там, в мире, третьи правила. Четвертые. Сто десятые. Всем следовать при желании не выйдет. А еще там люди. Всякие.

– Твой святой?

– Он был еще тем засранцем, если подумать. Но да, и святым. Тоже бывает. Так вот, он задавал вопросы. Сначала один. Потом другой. И с каждым новым отвечать выходило сложнее. Пожалуй, именно он научил меня думать. И искать ответы.

– Правильные?

– А правильных нет, – Ксандр ненадолго замолчал. – Кто виноват… твой отец, когда решил, что сумеет защитить вас? От всего. Или раньше? Когда выбрал неподходящую женщину. Любовь? Опасная игрушка. Сам поймешь. Он решил, что любовь превыше долга. И твоя мать тоже. Она ведь могла рассказать ему, что ей плохо. И уехать. Оставить…