Помраченный Свет
«Придется переделывать», – Ахин со стоном встал из-за стола и прошелся по темному полуподвальному помещению, разминая затекшие ноги.
Вновь взобравшись на табурет, одержимый посмотрел в окно. На улице беспокойно металась ночь, мерцающая в карнавальных огнях квартала фей, поэтому разглядеть что-либо конкретное в разноцветных сполохах фонарей, одежд, стекла и крыльев юноше так и не удалось. Несколько раз мимо дома Элеро проходили шумные компании фей, ведущих с собой самых дорогих саалей столицы.
«С перышками, – отметил Ахин, глядя на яркое перо одной из жриц любви, упавшее перед окном его каморки. – А мне больше нравятся те, что с шерсткой. Дело вкуса. Хотя феи, наверное, не задумываясь выбрали самых дорогих».
Смех звучал все громче, заглушая звон бокалов и сладострастные стоны, доносящиеся со всех сторон.
«Уйти бы отсюда, но… – юноша бросил печальный взгляд на стопку бумаг, уменьшившуюся за все это время лишь на треть. – Элеро меня завтра точно убьет, если не перепишу хотя бы половину».
Спрыгнув с табурета, Ахин сделал несколько кругов по темной комнате, а затем, раздраженно пробурчав несколько крепких слов в адрес фей и прочих созданий Света, сел за письменный стол и резким движением схватил бумагу и перо.
«Изо дня в день одно и то же. Но надо признать, что я более свободен в своих действиях, чем многие другие темные. В целом, я даже могу считать себя не рабом, а слугой. Нет, слугой в рабском положении. Хм… Пожалуй, это все равно раб».
Как же до такого дошло, почему порождения Тьмы так низко пали? Все очень просто – они потеряли свои силы, а многие даже скончались после исчезновения сущности Тьмы, погибшей вместе с темным Повелителем.
Впрочем, Катаклизм и смещение полярностей повлияли и на созданий Света, но не так сильно – их-то сущность Света продолжала существовать внутри светлого Повелителя, хотя позже он высвободил ее, чтобы не повторить ошибку нелепо почившего врага. Что случилось с Повелителем Света позже – история умалчивает.
После Катаклизма жизнь всех обитателей этого мира значительно изменилась. Выжившие порождения Тьмы обосновались на жалких останках Атланской империи на правах рабов, светлые начали использовать их в самых грязных и унизительных работах, лишь немного заботясь о том, чтобы практически бесплатные работники не помирали от голода. Однако это не мешало систематически проводить «чистки», которые должны были «нормализовать численность порождений Зла», ну и просто в «воспитательных целях».
Так или иначе, создания Света заняли главенствующее положение в полуразрушенном мире, а порождения Тьмы стали их рабами. Добро победило зло, как принято теперь говорить. Светлая сущность и соответствующая полярность сил заняли свое место, дисбаланс окончательно укоренился в мироздании, а живые существа пытались жить и выживать в новых условиях. Возможно, мир до сих пор продолжает медленно разрушаться из-за отсутствия своеобразной гармонии равного противостояния Света и Тьмы, но, кажется, до этого никому нет дела.
– В конце концов, мы просто хотим жить, – задумчиво пробормотал Ахин, взяв следующий документ из стопки. – А вот светлые хотят жить очень хорошо. И если нам не всегда удается осуществить свое элементарное желание, то для всяких атланов и фей их роскошная жизнь стала нормой. И все благодаря нашему рабскому труду.
Юноша чуть не начал машинально переписывать слова с бумаги, глядя на чернильную вязь невидящим взглядом глубоко задумавшегося существа, но вовремя остановил себя. Этот документ – не очередная расписка или одна из бесчисленных справок о доходах-расходах. По центру была начертана карта Камиена и окрестных земель, а все остальное свободное место исписано очень мелким, но аккуратным почерком.
– Что-то интересное? – удивился Ахин, разглядывая весьма подробное изображение нынешней Атланской империи. – И что мне с этим делать? Текст я могу переписать, но перерисовать карту… Кстати, что здесь написано?
Вопреки ожиданиям, ничего принципиально нового в надписях он не обнаружил – все те же финансовые сметы и какие-то расчеты, только привязанные территориально к кварталам Камиена, сельскохозяйственным землям и отдаленным населенным пунктам. Кое-где даже имелись сводки по проживающим в том или ином месте существам. Видимо, фея-ростовщица с разных народов требовала разные проценты, что, в общем-то, неудивительно – с зажиточных торговцев-гатляуров можно вытянуть намного больше денег, чем с каких-нибудь ремесленников-людей.
«Может быть, я смогу извлечь из нее что-нибудь полезное», – Ахин зажег еще одну свечу, чтобы получше рассмотреть карту.
Однако в географическом плане ничего нового он для себя не открыл.
Камиен, столица Атланской империи, значительно разросшийся после Катаклизма из-за того, что все выжившие искали укрытие на последнем пригодном для жизни клочке земли, упирался своими северными и южными границами в горы и утесы. На западе от него располагался Камиенский залив, который еще кое-как годился для рыболовства. К востоку же от Камиена раскинулись плодородные земли и охотничьи угодья, а также десяток деревень и несколько небольших городов. На юго-востоке росли пока еще здоровые леса, местами переходящие в зловонные болота, а за ними, еще дальше на восток, темнело небрежно заштрихованное пятно Пустошей, в которых, как это очевидно из названия, ничего не было. На карту даже зачем-то нанесли Шрам – огромный раскол в земной коре, окруженный теми самыми Пустошами.
На этом, в общем-то, некогда великое государство созданий Света, окруженное враждебной природой полуразрушенного мира, и заканчивалось, хотя они гордо продолжали именовать его империей.
– А что я, собственно, рассчитывал увидеть на этой карте? – угрюмо усмехнулся Ахин. – Незаселенный райский уголок подальше от Атланской империи, в котором могли бы обосноваться порождения Тьмы и спокойно жить в свое удовольствие? Да уж…
Вздохнув, одержимый внимательнее присмотрелся к кварталам Камиена, но и тут не сделал для себя каких-либо полезных открытий. Планировка города была предельно проста: на западе находились наиболее престижные и богатые районы, а на востоке – самые нищие и маргинальные.
Например, атланы, основатели империи, жили на северо-западе столицы в огромной крепости – Цитадели. Высокие, красивые, бледные и светловолосые – они были народом, избранным самим Светом для великой миссии, с которой прекрасно справились, пусть и по воле нелепого случая. Как и все светлые существа, атланы тоже растеряли часть сил из-за смещения полярностей, но им удалось сохранить свой авторитет и централизованное управление, спася тем самым цивилизацию, находящуюся на грани уничтожения после Катаклизма. И поныне Атланской империей правил кардинал, опираясь на помощь архиепископов и епископов. Все они, естественно, были атланами.
– Равенства нет даже среди созданий Света, – снова усмехнулся Ахин. – Так разве в этом мире возможен баланс?
Рядом с Цитаделью располагался квартал фей, отгороженный стеной от остального города. Крылатые предпочитали держаться обособленно, считая себя исключительным народом с тонкой душевной организацией. Примерно так они оправдывали присущие им лень, эгоизм, гордыню, пьянство и чрезмерную любвеобильность. При этом феи даже не пытались скрыть свои наклонности.
– Конечно, они любое извращение могут представить в таком виде, что оно покажется самым безобидным проявлением высоких чувств, – пробормотал юноша, покосившись на узкое окно. – Богема, наделенная авторитетом, властью и богатством. Жуть.
К югу от Цитадели обосновались гатляуры, создав таким образом торговый квартал. Раньше их община редко шла на контакты с другими созданиями Света, но после Катаклизма им пришлось вступить в Атланскую империю, где они открыли в себе талант к торговле. А высокий боевой потенциал и животные инстинкты пригодились им в организации охраны правопорядка. Торговцы и наемники – гатляуры пойдут на все, чтобы их сплоченный народец ни в чем не нуждался и не подвергался никаким угрозам извне.
– Однако если какое-либо дело не будет представлять интереса для их общины, то гатляуры даже не почешутся, – отметил Ахин, разглядывая огромный список финансовых операций, от которого тянулись стрелочки к торговому кварталу.
Самый крупный район Камиена – рабочий. В нем проживали преимущественно люди, которые занимались ремеслом, мелкой торговлей, земледелием на пригородных участках, строительством и прочими вещами, без которых невозможна жизнь любого города. Связь со Светом у человеческой расы не слишком сильна, да и никакими особыми способностями люди никогда не обладали, но для нынешней Атланской империи они важны своей многочисленностью. Человечество в новом мире представляло собой необходимый средний слой населения, не имеющий привилегий атланов, фей или гатляуров, но обладающий куда большими правами, нежели порождения Тьмы. Налогооблагаемое население страны с нормальной работой, до которой не допускают рабов. Жизнь людей в Атланской империи очень даже неплоха.
– А еще они составляют основу городской стражи и армии. Пушечное мясо, – позлорадствовал Ахин, увлекшись рассуждениями вслух. – Их бросают на беглых невольников, бандитов из южных лесов и демонов Пустошей, и они мрут в огромных количествах. Почему? Во-первых, их снабжают откровенно плохим оружием и неоднократно чиненой броней. Во-вторых, никто особо не заботится об их обучении ратному делу. А в-третьих, люди плодятся с огромной скоростью, поэтому верхушка Атланской империи посчитала, что можно с наибольшей пользой для страны осуществлять «контроль за популяцией», отправляя этих созданий Света небольшими отрядами на самоубийственные задания. Но если солдаты выживают, то со временем набираются опыта и становятся действительно грозной силой. Настоящая атланская армия – это уже не бездельники и калеки из городской стражи… Ладно.
Одержимый отложил карту в сторону, так и не поняв, чего от него хотела Элеро. Однако, посмотрев на оставшуюся кипу бумаг, Ахин решил, что сегодня выполнить норму он все равно не успеет, и снова взялся за карту. Слишком уж редко ему удается разнообразить рутину, надо пользоваться случаем.
Далее по тексту пошли всевозможные мелкие счета людей, великанов и даже карликов, которые, в общем-то, уже вымерли. Забавное дело – низкорослый народец канул в небытие, а проценты продолжают расти. Элеро не прощает долгов даже мертвецам.
– М-да, – вздохнул Ахин, обнаружив несколько надписей рядом с Темным кварталом. – А вот и порождения Тьмы. Деньгами они, естественно, не смогут расплатиться с хозяйкой. А вот иметь под рукой десяток-другой отчаявшихся доходяг, которые выполнят любой приказ, лишь бы им списали часть долга… Да, это похоже на Элеро.
На востоке Камиена располагались задыхающиеся в зловонии сточных каналов трущобы, но Темный квартал находился еще дальше, окруженный огромной стеной, отгораживающей проживающих там порождений Тьмы от всего остального мира. Впрочем, темные за последние десятилетия настолько смирились со своей рабской участью, что теперь стена скорее была памятником, нежели имела какое-то практическое назначение.
Большая часть выживших порождений Тьмы – сонзера. Мифы гласят, что в незапамятные времена они были атланами, которых прокляли собственные сородичи за некое предательство, из-за чего от них отвернулся сам Свет. Их светлая кожа обрела цвет древесного угля, волосы почернели, да и в остальном сонзера стали как бы противоположностью своих бывших сородичей. Какова доля правды в этом мифе – неизвестно, хотя само слово «сонзера» можно перевести с древнего атланского наречия как «проклятый». Как бы то ни было, их взаимная ненависть так велика, что даже если бы никогда не было противостояния Света и Тьмы, эти два народа все равно бы развязали Вечную войну, объединив под своим началом по половине мира.
– Гордые сонзера. Кто они теперь? Слуги, лакеи, официанты, уборщицы, чернорабочие и так далее… Это им еще повезло так устроиться в Атланской империи. Если бы не благородная стать и достаточно привлекательная внешность, благодаря которой богачи и аристократы созданий Света определили их в сферу обслуживания, то пришлось бы сонзера стать самыми ничтожными рабами. Хотя изнасилования служанок и избиение слуг в Камиене не запрещаются, – Ахин машинально почесал левую сторону головы, соскабливая засохшую кровь. – А то даже и поощряются.
Вместе с сонзера в Темном квартале проживали силгримы, саалеи и демоны. Последних было не очень много, потому что создания Света посчитали их слишком опасными и бесполезными в городской среде. Действительно, высокие, мускулистые, горбатые существа с багровой кожей и жуткими мордами вызывали вполне оправданные опасения, даже если вспомнить, что после Катаклизма у них не осталось никаких особых способностей, кроме огромной физической силы. Поэтому тем демонам, которым великодушно позволено быть рабами, спиливали рога и шипы, растущие из плеч, локтей и коленей, вырывали когти и на всякий случай отрубали хвост, а еду выдавали в таком количестве, чтобы они находились на грани истощения.
Говорят, в Пустошах обитает племя свободных демонов, кочующих с места на место и периодически совершающих набеги на амбары и склады небольших приграничных городков и деревень. Но они практически никогда не вступают в открытый бой, а предпочитают трусливо бежать от опасности. Их можно понять – слово «выжить» сейчас значит для них намного больше, нежели «жить достойно», «воинская слава», «честь» или какая-нибудь «борьба за справедливость». Но во времена Вечной войны эти могучие создания были основной ударной силой армии Повелителя Тьмы, которая сметала ряды противника, оставляя после себя изуродованные тела и реки крови.
– А теперь они – либо трусливые налетчики, либо грузчики и мусорщики. Униженные, подавленные и изможденные, – вздохнул Ахин. – Так выглядят последствия победы «добра над злом», да? Сомневаюсь. Я вообще не вижу здесь добра. Чего, к сожалению, не могу сказать о зле.
Силгримы, проживающие в Темном квартале, считались дальними родственниками рода демонов, вот только они совершенно не похожи друг на друга. Невероятно тощие силгримы имели серую кожу, жидкие волосы, непропорционально длинные конечности и перепончатые крылья, которые позволяли им совершать короткие перелеты. Создания Света держали их в городе для быстрой доставки писем и нетяжелых грузов, ни для какой для иной работы тщедушные существа не годились. И они вполне успешно справлялись со своими курьерскими обязанностями, но дети светлых частенько избивали беспомощных доходяг ради забавы.
– Потом их за это еще и похвалят.
А вот у взрослых имелись свои забавы, напрямую связанные с расой саалей. Речь идет о продажной любви, легкомысленных ярких танцах и прочих услугах весьма интимного характера. Саалеям удалось удивительно ловко занять эту нишу, и теперь без них невозможно представить жизнь в Атланской империи, что, в общем-то, наглядно демонстрирует уровень нравственности в государстве атланов.
– Нет, это я еще могу понять, – Ахин задышал чаще, глядя на карту столицы, где отдельным символом была помечена небольшая улица, на которой находились бордели и прочие увеселительные заведения на любой вкус и кошелек. – Перед ними действительно сложно устоять.
Прелестные порождения Тьмы внешне очень походили на человеческих девушек, но при этом их легко можно отличить от людей, если хорошенько присмотреться. Саалеи бывают трех видов – птичьи, животные и змеиные, и каждому из них присущ конкретный набор уникальных характеристик. Например, птичьи саалеи имеют яркое оперение в области лба, наподобие высокой короны, а также на копчике и руках. Для полета этих перьев явно недостаточно, но они идеально подходят для возбуждающих танцев и ярких представлений. А животные саалеи привлекают клиентов своими очаровательными ушками, шершавым язычком, миленьким личиком, хвостиком и мягким пушком на причинных местах. Пожалуй, наиболее непопулярными и малочисленными считаются саалеи змеиного вида. Они характеризуются наличием чешуи на бедрах, спине, плечах и шее, холодным телом, специфическим разрезом глаз, острыми зубками и узким раздвоенным языком. Поэтому и клиентура у них с весьма необычными вкусами.
Аели, давняя подруга Ахина, как раз принадлежала к числу змеиных саалей. Она часто жаловалась на посетителей борделя с не самыми здоровыми наклонностями. Но ничего не поделать – жить-то хочется.
– Да уж, близость с холодной девушкой – не самое нормальное желание, – согласился одержимый, мысленно пересчитав все свои деньги. – Но у них хотя бы клиенты обеспеченные. За более дешевой любовью надо идти в трущобы.
С другой стороны, он уже давно знаком с Аели, и между ними было всякое. Некоторые утверждают, что провести ночь с холоднокровным созданием – примерно то же, что переспать с трупом. Но это лишь заблуждение. Если перешагнуть через предрассудки и разориться на крупную сумму, то станет очевидно, что саалеи просто созданы для плотских утех. Об этом говорит даже то, что они могут забеременеть от кого угодно, но у них всегда рождаются только девочки-саалеи соответствующего вида.
– Ну нет. Хоть кожа змеиных саалей и холодна, но их объятья совсем не похожи на мертвецкие. Правда, с мертвецами мне не доводилось обниматься, так что… Кстати! Раз речь зашла о трупах…
Ахин пробежался глазами по карте и нашел на ней печально известный Могильник. По сути, весь город представлял собой огромное кладбище с роскошным поместьем в центре для светлых хозяев и убогими хибарами на окраине, в которых проживала работающая там нежить. Люди, ожившие от действующего по сей день древнего заклинания, становятся порождениями Тьмы и рабами Атланской империи. Раньше чудовищное проклятие поражало всех, но изначальной темной сущности больше нет, так что из мертвых восстают лишь отдельные представители податливой человеческой расы, да и то очень редко.
Одержимый почти ничего о них не знал и рассчитывал увидеть хоть какую-нибудь справку, но никаких надписей вокруг Могильника не обнаружил. Похоже, этим регионом занимается другая ростовщическая контора.
– Жаль, – Ахин отложил карту в сторону, окончательно разочаровавшись в ее информативности. – А я так хотел узнать о нежити побольше. Мы чем-то похожи – я был человеком и стал порождением Тьмы, они были людьми и стали…
Одержимый вздрогнул от неожиданности, когда дверь с грохотом распахнулась. В полуподвальное помещение ввалилась пьяная Элеро. Ее белая туника была забрызгана вином и еще чем-то очень подозрительным, волосы растрепаны, а по мерцающим крыльям поочередно проплывали волны рвотно-зеленого и блаженно-розового цветов.
– О, ты еще здесь? – поинтересовалась фея, пытаясь сконцентрировать взгляд на своем невольном работнике. – Я же позволила тебе уходить с наступлением темноты.
«И правда, что-то я засиделся», – Ахин слишком увлекся, рассматривая карту, которая в итоге ничего нового ему не открыла. Поспешно складывая разбросанные по столу бумаги в ровные стопки, он извиняющимся тоном пробормотал:
– Сегодня с утра я провинился перед вами, поэтому решил вечером побольше поработать и не заметил, как…
Хихикнув, Элеро покачивающейся походкой приблизилась к письменному столу и изящно-пьяным движением села на колени растерявшегося юноши.
– А, так ты хочешь сделать хозяйке приятно? – фея прильнула к нему и томно прошептала на ухо: – Похвально. А хочешь, хозяйка сделает приятно тебе?
Кровь отлила от головы Ахина. Он совершенно не знал, как ему вести себя. Отказать ей? Элеро может тут же обидеться и убить раба. Согласиться? Тогда она убьет его завтра, когда протрезвеет и все вспомнит. Если вспомнит.
«Проклятье, что же делать? – мысли суматошно бегали в голове одержимого, назойливо напоминая, что промедление тоже ни к чему хорошему не приведет. – Это же фея, я не имею ни малейшего представления об их среднем поле и точно сделаю что-то не так! Да у фей даже груди нет! Это же как с маленькой девочкой или даже… Фу, мерзость! Что делать, что делать?! Кажется, я знаю, как умру».
Крылья Элеро мелко задрожали, по ним пробежала грязно-желтая рябь. Издав протяжный стон, фея судорожно дернулась, и в следующее мгновение ее вырвало прямо на плечо Ахина.
«Мой камзол…» – с сожалением подумал одержимый, пытаясь мягко отстранить от себя Элеро, уткнувшуюся лицом в собственную рвоту. К счастью, фея больше не домогалась его, а только продолжала бормотать какой-то бред, надувая крохотные зеленоватые пузырьки в уголках губ.
Тяжело вздохнув, Ахин встал из-за стола, взял на руки почти невесомую хозяйку и отнес в центральный зал особняка.
«Тут ее найдет кто-нибудь из прислуги», – решил юноша и усадил пьяную до потери сознания фею в огромное кресло. Она тут же завалилась набок, повиснув на массивном подлокотнике.
Сокрушенно покачав головой, одержимый снял с себя испачканный камзол, брезгливо смахнул с него кусочки каких-то фруктов и аккуратно сложил. Свою единственную приличную одежду ему придется нести в руках.
На улицу Ахин вышел через заднюю дверь, чтобы не попадаться лишний раз на глаза изрядно подвыпившим благородным господам. По дороге до Темного квартала ему и без того предстоит несколько раз встретиться со стражей на воротах, патрулями и припозднившимися обывателями из числа созданий Света, от которых можно ожидать чего угодно.
«Так выглядит мир, в котором Свет победил Тьму. “Добро” победило “зло”…» – печально усмехнулся Ахин, шагая сквозь ночь по направлению к Темному кварталу. К месту, которое считал своим домом.
***
Ахину все же удалось добраться до Темного квартала и не нарваться при этом на неприятности. Но порой приходилось скрываться в подворотне, перебегать из тени в тень и притворяться обычным человеком, пряча абсолютно черные глаза. Увы, последнее срабатывало только с людьми, потому что многие другие создания Света могли чувствовать «темный душок», исходящий от одержимого. А вот порождения Тьмы, наоборот, чуяли в Ахине человека, что порой приводило к неловким и даже опасным ситуациям.
К счастью, многие темные знали юношу в лицо. Но иногда пристальные взгляды силгримов вызывали у него раздражение. Ведь бывали случаи, когда неосторожные жители трущоб забредали в Темный квартал, а на утро их обескровленные тела – порой даже без пары-тройки конечностей – находили в какой-нибудь сточной канаве. Искали ли потом виновных? Нет, ведь обитатели самых нищих районов Камиена были примерно так же презираемы, как порождения Тьмы, только считались свободными. Но кому нужна свобода, если весь выбор ограничивается лишь смертью от болезни, смертью от голода, смертью от ножа какого-нибудь отморозка, убивающего ради помятых медяков, или смертью от зубов силгрима, пристрастившегося к светлой крови?
Дом, в котором жил Ахин, стоял почти у самой городской стены. Идти до него приходилось долго – на витиеватых улицах Темного квартала могли заблудиться даже старожилы. Дело в том, что порождениям Тьмы запрещалось селиться в Камиене где-либо еще, кроме отведенного им района. Поэтому здесь к зданиям постоянно пристраивались этажи и помещения, на любом свободном месте возводились хлипкие халупы, а самые жалкие темные ютились прямо на земле под дырявыми навесами или уходили жить в канализацию, рискуя стать пищей для обитающих там бесов.
«За что мне все это?» – Ахин постоянно задавал себе один и тот же вопрос, когда вставал перед дверью своего дома. Внутри его ожидала вечная сырость, пыль, скрипучий пол, темнота и запах испортившейся еды. Он жил в небольшой комнате, в которой помещалась лишь узкая кровать, грубо сколоченный ящик с личными вещами, стул и небольшой захламленный столик. Соседи одержимого были мирными существами, но крайне необщительными, что, впрочем, юношу вполне устраивало. Подобную жизнь можно даже назвать хорошей, но лишь по меркам порождений Тьмы.
«Слабое утешение», – Ахин повернулся и пошел дальше по улице. Сегодня был странный и напряженный день, но спать почему-то не хотелось. С другой стороны, прогулка по Темному кварталу посреди ночи – не лучшая затея.
«Навещу, пожалуй, старика, – решил юноша, опасливо посматривая по сторонам. – Обещал же зайти на днях».
Пожилой сонзера по имени Киатор был Ахину кем-то вроде отца и учителя. Именно он научил одержимого читать и писать, дав шанс на лучшую жизнь, какую себе могло позволить порождение Тьмы. Старик и сейчас собирал вокруг себя толпы детей из Темного квартала и рассказывал им истории прошлого, объяснял устройство мира и учил всему, что знал сам. Этот сонзера все еще верил, что темный род не обречен на вечное рабское существование, поэтому прикладывал все усилия, чтобы будущие поколения порождений Тьмы не утратили цивилизованный облик, не разорвали связь с великим прошлым и не забыли, кто они есть на самом деле.
Киатор жил недалеко от дома одержимого, но путь к нему пролегал через самые темные и грязные переулки. Поэтому Ахина не слишком удивила встреча с каким-то молодым сонзера, валяющимся в вонючей луже с пеной у рта, и силгримом, который сначала пытался привести товарища в чувство, а потом достал заточку, вскрыл вену бьющемуся в конвульсиях наркоману и присосался к ране, жадно глотая густую черную кровь. Обычная судьба тех, кто умудрялся раздобыть дурманящее зелье.