Гейс глубоко вдохнул и произнес на выдохе скороговоркой:
– Боюсь, я не могу лететь, не решусь взять на себя такую ответственность. У меня хроническая сонная болезнь, я усну прямо за пультом, и все священники погибнут. Возьмите лучше Бааска, он высококлассный пилот, он бодр, не сонлив, с ним они точно доберутся куда надо.
От подобной неслыханной наглости Эри-Рива ненадолго потерял дар речи. В молчании он снова покопался в залежах на столе, потом зачем-то полез под стол. Гейс и не сомневался, что сейчас хозяин извлечет лучник и пристрелит его на месте. Но вместо ожидаемого оружия Эри-Рива вытащил порядком истрепавшуюся небольшую коробку и швырнул ее Гейсу. На крышке желтела надпись «Бодрилокс – непревзойденное средство для бодрости!»
– Приятного аппетита, – сквозь зубы процедил Эри-Рива. – Не ешь в сутки больше трех кусков, а то так взбодришься, что никогда не успокоишься!
– Но почему именно я? – Гейс решил идти напролом, заработать на свою голову скандал, быть может, даже увольнение, но только избавиться от этого рейса.
– Потому что ты! – прорычал Эри-Рива, снова начиная закипать. – Я так решил! И кто ты такой выискался, чтобы обсуждать со мной мои решения?!
– Я священников не повезу! – отрезал Гейс и зажмурился, готовясь к неминуемой расплате. – Ни за что не повезу! Кого угодно, только не священников!
Должно быть, настолько сильно Эри-Рива удивился впервые в жизни. От постигшего его изумления он не стал кричать и бесноваться, а спокойно, даже заинтересованно произнес:
– Почему, собственно? Ты не любишь священников? Или боишься их?
Гейс тяжело вздохнул и опустил голову.
– Так в чем дело? Что за истерика на тему тихих, мирных священников? Я хочу знать причину, по которой я должен менять установленного пилота.
Гейс упорно молчал, тиская в руках коробку «Бодрилокса».
– Ну-у-у-у?!! – заорал Эри-Рива.
– Там, где священники, всегда жди неприятностей, – торопливо ответил Гейс. – Это закономерность! Соваться вместе с ними в космос – самоубийство лично для меня! Три раза возил священников и три раза чуть не перекинулся вместе с кораблем! К тому же у меня с этой братией личностный дисконтакт, пусть летят с кем угодно, только не со мной! Я не летаю со священниками, это мой принцип! Я закончил, можете меня увольнять.
Эри-Рива пожевал губами, задумчиво глядя на своего лучшего пилота, поискал что-то на столе и извлек плотный лист бумаги.
– Знаешь, что это такое? – он поднял лист, чтобы Гейсу было лучше видно. – Это департационный лист с Антисы на Шерувему. Хочешь сегодня же вернуться на родину без права покидать ее в ближайшие сто галактических лет, потеряв разрешение на работу с кораблями? Мне почему-то кажется, что не хочешь. Или хочешь? Так хочешь или не хочешь? Скорее отвечай, а то я в смятении от такой дилеммы!!! – Эри-Рива грохнул кулаком по столу, отчего тоненько задребезжал какой-то металлический хлам.
– Не хочу… – едва слышно ответил Гейс, не поднимая головы.
– Что-что? Я не расслышал!
– Не хочу!
– Ну вот, я так и знал, ты принял поразительно мудрое решение. Надо полагать, священников ты повезешь?
– Повезу.
– И они тебя больше не пугают?
– Нет.
– И ты сейчас же возьмешь все свои драгоценные принципы, прижмешь их покрепче к сердцу, чтобы не растерять по дороге, и пойдешь знакомиться со священниками?
Гейс кивнул с убитым видом.
– Великолепно, юноша, всегда знал, что мы тут все как одна семья и понимаем друг друга с полуслова. Твои подопечные сидят в ожидальнике. Заботься о них трепетно и нежно, ни в чем не отказывай, упреждай каждое желание, захотят поболтать, выслушай с благоговением парочку душеспасительных бесед, от тебя не убудет.
И, заметив, какое выражение появилось на лице пилота, добавил:
– И выслушаешь внимательно, что бы они ни болтали! И еще попросишь! И только посмей опозорить нашу компанию! Я тебя собственнолично сожру! – Эри-Рива подумал и добавил: – С отвращением, правда, но сожру. Информация не ошиблась адресатом, дошла по назначению?
Гейс кивнул.
– Тогда бегом побежал в ожидальник!
Парень сорвался с места и бросился к двери.
– Принципы свои не растеряй, братамухра несчастная! – напутствовало вслед красноглазое начальство.
Глава вторая
Важных пассажиров в ожидальнике как мог, так и развлекал второй помощник Эри-Ривы – Курша. Так как практически все его истории начинались с фразы «а вот мы как-то с одной красоткой…», то ему пришлось изрядно попотеть, чтобы придумать что-нибудь занимательное для священников.
– Погода у нас, знаете ли… – выдавливал Курша капля по капле. – Неприятная нынче погода заделалась. И такая вот дрянь происходит, представьте себе, от самого что ни на есть зарождения этой тухлой планетёнки, чтоб она от кислородного голодания пересвистнулась.
И замолчал, напряженно размышляя, не сказал ли чего-нибудь ненужного. Молчали и священники, переваривая полученную информацию.
– А еще у нас ветра бывают… – мучился Курша. Он поднял глаза к потолку и увидал паутину сильно заметных трещин. Курша тут же забыл обо всех ветрах, о которых собирался поведать, и на его шее угрожающе вздулись вены. Эти проклятые трещины он приказывал заделать еще до дождей и ему давно доложили, что все заделано в лучшем виде.
Раздался звук поднимающейся двери и на пороге возник пилот Гейс. Курша обрадовался ему, как родному.
– О! – воскликнул Курша, резво вскакивая с пластикового стула. – А вот и ваш пилот! Прошу знакомиться, его зовут Гейс, ему нет равных в нашей компании, хотя у нас все пилоты высочайшего класса, в этом вы сомнений не имейте, но Гейс лучший из лучших! Гейс, знакомься, наши многоуважаемые пассажиры… – Курша украдкой вынул из кармана бумажный огрызок и прочитал украдкой: – Сиятельный отец Мантий-Мукаделис и досточтимый брат Эхатештамп. Теперь я вас оставлю, пора бежать, готовить к старту корабль. Подготовка к старту – это очень, очень важно!
И Курша поспешил к выходу из ожидальника, по пути сунув в руку Гейсу бумажку с именами пассажиров.
– У нас все корабли самые лучшие, но мы дадим вам лучший из лучших!.. – донеслось уже из коридора. И Гейс остался наедине со священниками.
Сиятельный отец Мантий-Мукаделис оказался невысоким, коренастым, весьма преклонного возраста мужчиной в широких синих брюках, свободной голубой рубахе почти до колен и подобии белой накидки-безрукавки. Длинная седая борода отца делилась на три части, каждую из которых по всей длине скрепляли многочисленные серебристые кольца; волосы, собранные на затылке в хвост, доходили почти до пояса, хвост также по всей длине перехватывали кольца. Загорелое лицо Мантий-Мукаделиса с нехарактерным для священника твердо вырезанным подбородком, испещряли тонкие морщинки, из-под густых белых бровей по-молодому сияли голубые глаза.
Досточтимый брат Эхатештамп выглядел не настолько примечательно: довольно молодой мужчина ростом чуть повыше Гейса, среднего телосложения, с коротко стриженными черными волосами. Черты его бледного лица были острыми, как у какого-нибудь степного грызуна, черные глаза глубоко посажены, а уши так прижаты к черепу, что казалось, они и вовсе отсутствуют. На нем была темная одежда свободного кроя – штаны и рубашка, застегнутая под самое горло.
Гейс сглотнул застрявший в горле ком и растянул губы в приветливой улыбке. Ужас, постигший его, не поддавался описанию. Это действительно были самые что ни на есть настоящие священники, а он-то уж успел понадеяться, что Эри-Рива или перепутал, или преувеличил…
– Доброго дня, Гейс, – с мягкой улыбкой произнес старик, слегка кланяясь, – да ниспошлет Великий Вселенский Разум тебе здоровья и благоденствия.
«Начинается….», – подумал Гейс, а вслух произнес:
– Рад приветствовать, надеюсь, путешествие вам понравится. Сейчас мы пройдем на посадочную площадку… – он не удержался и тяжело вздохнул: – И, как говорится, полетим.
Мантий-Мукаделис согласно закивал, а брат Эхатештамп всё смотрел куда-то в пространство и особого интереса к происходящему не проявлял.
С тяжелым сердцем Гейс вышел из ожидальника и повел своих пассажиров к стартовой площадке «Антарагона», чувствуя себя немного глуповато с этой мятой желтой коробкой «Бодрилокса» в руках. Свои вещи – две небольших черных сумки священники предпочли нести сами, отказавшись от механических носильщиков.
«Антарагон» – краса и гордость «Вельсеверы», занимал не только отдельную взлетно-посадочную площадку, но имел так же троих персональных техников, в чьи обязанности входило неусыпное бдение за звездным лайнером: профилактический осмотр да внутренняя уборка до блеска.
