Горюшко от умишка

– Как ты при первой нашей свидке? – съязвил Михей.

– Не делай так никогда! Бей ближний ряд…, – осёкся Касьян. Михей примерился к оружию:

– Рукоять удобная, как штихель в кулаке сидит…

Михей прицеливался секунд пять и, наконец, выстрелил. Один из чурбаков отлетел в сугроб.

– Ух, ловко! Бей соседний чурбачок…, – похвалил Лещёв. Михей повторно выстрелил и снова попал.

– Рука тверда и глаз твой верен… Теперь пали в досочки, но без прицела, а от пояса…

Михей пальнул по ближней – досочка упала. По дальней доске выстрелил оставшиеся патроны, но ни разу не попал…

– Усёк в чём промашка? Глазомер бы и отличный…

– А руки лишь к резакам привычны! – перебил Михей.

– Значит, будут и к нагану привыкать…, – Касьян достал из кармана пачку патронов: – Пара часиков у нас в запасе… Заряжай… Будет тебе известно, любой наган и прочие пистолеты на блатной музыке называются битками!

***

Длинный светлый коридор. Туся подошла к дверям с табличкой «Отдѣлѣнiя архива нiжагородской губѣрнской жандармѣрiи», вошла и открыла от удивления рот. Её глазам предстали достатком большие, зашторенные светонепроницаемым бархатом апартаменты манежа, разделённого фигурно кованой металлической решёткой на две части. Посетительская часть: пара столиков с канапе и креслами. Основная архивная часть: длинные ряды высоченных стеллажей с ящиками, пара столов с вертикальными картотеками. За рабочим столом копошится женщина лет тридцати, за вторым сухощавая аристократичная дама лет сорока – архивариус Граер Вера Георгиевна.

Вера Георгиевна сняла пенсне и осмотрела вошедшую:

– Заломова? Таисия Акифиевна, дай Бог памяти?

– Она и есть… Ищу Граер Веру Георгиевну…

– Опаздываете, барышня? – архивариус подошла к решётке, открыла незаметную дверцу: – Проходите, служба ваша по оную сторону решётки…

– Здоровьица вам! – проскользнула внутрь Туся.

– Моё почтение, барышня! Присядьте к столу… Рассмотрю чудо расчудесное…

Вера Георгиевна закрыла дверцу и вернулась к столу.

– Отчего жа меня… разлюбезно-те так?

– Рекомендации превосходные! – Вера Георгиевна села напротив, – Зоя Аркадьевна крайне скупа на эмоции, к вашей же персоне явила даже ревность! А коли Высоковская ревнует, милочка, стало быть, есть в вас действенный резерв…