Заблудшие. Канун желанного пира! Возрадуйтесь, Заблудшие!

Завтра. Он проснется и избавится от всей наркоты, что лежит дома. Выкинет все к чертям! Только не сейчас… Ему не справиться с внутренним монстром, что пробудился, требуя крови. Ночью тот слишком силен! Он откусит ему голову и перемолов зубами выплюнет ошметки на пол. Так и будет. Льюис уверен. Если его не успокоить, о картине можно забыть. Этого нельзя допустить. Полотно – единственная возможность вернуть семью. В последний раз он поддастся гнусной твари, чтобы вернуться завтра и покончить с ней раз и навсегда.

«Крик»

Мурашки табуном пронеслись по его телу. Чувство первобытного страха, от которого сходишь с ума испражняясь в штаны, охватило Льюиса. Зрачки испуганно затанцевали в радужках, а руки неосознанно вцепились в одеяло, не давая тому бежать вперед себя.

Картина на мольберте. Та, над которой он так старательно работал последние полгода. Его единственный шанс. Взгляд Льюиса, направленный в сторону картины, замер. Скрежет зубов больше не слышен. Только дождь за окном и посвистывания ветра.

Изображение на холсте не было его твореньем. Глаз, смотревший сквозь щель меж длинных костлявых пальцев, голубого цвета! Прежний, карий и тягостный взгляд исчез. Его рука не создавала подобного. Нет, он не помнит! Он не видел прежде! Или видел? Портрет насмешливо уставился на Льюиса. Ладонь, прикрывавшая лицо, сползала вниз, демонстрируя знакомые Льюису черты – его собственные! Искаженный ужасом крик заполонил всю комнату. Пронзительный и громкий, он стих на подобии прерванному телефонному разговору.

Не шевеля и пальцем, Льюис продолжал лежать на прежнем месте, не понимая, кто издал безумный крик. Он или же нагло вторгнувшийся в его жизнь акриловый клон.

Сорваться с места и бежать или тихо ждать первых солнечных лучей? Ждать и надеяться, что свет разгонит всю нечисть. Днем у нее нет ни шанса. Да! Может она и не заметит его. Тогда он неподвижно пролежит до самого утра.

– Время меняться, Льюис-с-с! Я устал наблюдать. Время меняться, время меняться, время меняться, Льюис-с-с… – протрубил на всю комнату голос. Взгляд с картины приобрел озверевший вид. Он вцепился в глаза напуганного творца. Сверлил его своей темной, необузданной силой.

БАХ-БАХ. БАХ-БАХ. БАХ-БАХ.

Ритмичный бой барабанов нагнетал атмосферу. Откуда ему взяться?

БАХ-БАХ. БАХ-БАХ. БАХ-БАХ.

Громче. Как скрежет зубов! Грохот инструмента трясет стены, как листы бумаги. Ластик, словно одержимый джазом, вот-вот выпрыгнет из стакана с водой. Взгляд клона злей с каждой секундой. Взгляд убийцы! Безумного убийцы, чьи нервы на пределе. Вены на его лице бойко пульсируют в такт барабанной дроби.

БАХ-БАХ. БАХ-БАХ. БАХ-БАХ.

– ВРЕМЯ МЕНЯТЬСЯ, ЛЬЮИС! – раздалось грохотом в его сторону.

Сияние молнии и спустя мгновенье отстающий раскат грома. Льюис вскочил. Оголенное тело художника шатаясь по сторонам рвануло в направлении выхода, минуя мольберт с адской картиной, прищуренный глаз которой лукаво провожал убегавшего. Листы бумаги, устилавшие пол, прилипают к ногам. Едва не поскальзываясь на них, он тянется к дверной ручке. Лишь бы не упасть.

БАХ-БАХ. БАХ-БАХ. БАХ-БАХ.

Голос безостановочно твердит. Твердит об одном. Ревет с такой мощью, что еще немного, самую малость, и он сотрет все вокруг, оставив мир в полном отсутствии красок.

Есть! Схватившись за ручку, Льюис подался вслед открывающейся двери. Сила инерции буквально вытолкнула его из комнаты. Тело на всей скорости устремилось в непроглядную тьму. За дверью не последовал коридор с выходом на лестничную площадку, что заключал в себе череду семейных фото, бережно хранящихся в деревянных настенных рамочках. Более того, за дверью не последовал твердый и надежный пол. Льюис просто летел вниз, в самую бездну Деймоса, кромешный мрак которой окутывал со всех сторон.