Печать безмолвия

Глава 1. Он

Наступил долгожданный вечер пятницы. Пальцы скользили по клавишам, задавая романтичный настрой. Хотя мне казалось, что я один это чувствовал, и собравшимся в баре отужинать в честь праздника всех влюбленных не было никакого дела до музыкального сопровождения. Я был готов поспорить, большинство даже не замечало немецкое фортепиано, затаившееся в углу у сцены, воспринимая мелодию, как безликий фон, льющийся из динамиков.

Но они так ошибаются! Звуки, вылетающие из-под подушечек моих пальцев, живые. Они рождаются в это самое мгновенье, объединяются, меняются местами, создавая неповторимые переливы. Импровизация. Ни с чем не сравнимое удовольствие позволить чувствам воспарить над черно-белыми клавишами, легко касаясь их точно крыльями бабочки, и дать возможность эмоциям обрести музыкальную форму.

Сегодня я находился в приподнятом настроении. На то не было никаких объективных причин. Я просто хорошо себя чувствовал и выражал это так, как умел. Именно ради того, чтобы высказаться, я играл здесь каждую пятницу. Ничто иное в эти несколько часов больше не существовало. В полумраке подвального помещения лицом к лицу со старичком Zimmermann я мог быть собой, не оглядываясь на неудачи, следующие за мной по пятам. Меня отпускали терзания о стопке неоплаченных счетов, о том, что через месяц я разменяю четвертый десяток, но так и не добился того, ради чего шесть лет назад приехал в Нью-Йорк. За мечтой…

На очередной кульминации слух уловил едва различимое рукоплескание. Не переставая играть, я перевел взгляд в зал. Воркующие парочки, шумная компания – никто не обращал внимания на пианиста-невидимку.

Быть может, мне показалось?

Я вернулся в свой уединенный уголок и перешел к коде, как снова мое внимание привлек звук, похожий на хлопанье маленьких крыльев.

Закончив партию, я, наконец, заметил Ее. Она смотрела на меня из противоположного угла зала из-за столика для одиночек, сотрясая воздух изящными ладошками. Каштановые вьющиеся прядки закрывали половину миловидного лица. Я поймал ее взгляд и благодарно кивнул.

У меня появился слушатель?!

Мысленно сорвавшись с места, я вытянул незнакомку за руку и закружил по паркету. Пальцы перебирали клавиши. Бахрома на платье девушки танцевала в такт мелодии, а глаза озорно смеялись. Я набирал темп, теряя остатки контроля. Музыка пронизывала меня, точно лучи мощного прожектора, она потоком вырывалась из пальцев, сметая с пути остатки прежних поражений.

На последних аккордах зал как будто наполнился грохотом ударных. Обернувшись, я с удивлением столкнулся с десятками восхищенных глаз, устремленных на меня. Посетители аплодировали. А все, что мне было нужно в этот момент – вновь увидеть виновницу моего триумфа. Но за столиком для одиночек никого не оказалось. Лишь бокал с недопитым вином служил подтверждением, что незнакомка мне не привиделась…

Глава 2. Она

Нью-Йорк встретил меня снежными объятьями, вмиг стерев следы мучительного ожидания из-за задержки рейса. Запрокинув голову, я наблюдала за танцем пушистых хлопьев в неоновом свете небоскребов, увешанных рекламными табло. Все это я уже видела раньше, на страницах моих книг. Но одно дело быть сторонним наблюдателем, и совсем другое – участником событий в реальном 5D кинотеатре.

Вот она – настоящая жизнь, сошедшая из-под пальцев, стучащих по клавиатуре.

«На древе успеха много яблок, но если тебе удалось завоевать Нью-Йорк, тебе досталось большое яблоко» – так говорили в среде джазовых музыкантов.

Я мечтала об этом городе, сколько себя помню. И как только получила первый весомый авторский гонорар за экранизацию моего романа, я не сомневалась, как именно хочу отпраздновать профессиональную победу, и не раздумывая взяла билет на самолет.

Наполненная восторгом до краев, я пошла по пути моей героини, первым делом заселившись в номере отеля Plaza за две тысячи долларов за ночь. Еще недавно такая сумма составляла весь мой месячный бюджет. И я не могла даже подумать о том, чтобы спустить столько за один день. Но я обещала себе. И стойко держала слово. Мечты ведь должны сбываться.

Завтра я вернусь домой в Чикаго, к привычной жизни, и остатка денег мне вполне хватит, чтобы не отвлекаться на финансовые вопросы до Нового года. Хотя… Завтра ведь может и не наступить. В таком случае в моем распоряжении имелся только сегодняшний день, чтобы насладиться им сполна. Похвалить себя за упорство, за то, что, несмотря на десятки отказов издательств, я в свое время не свернула с выбранного пути. Результат, конечно, заставил себя ждать. Долго. Но какая теперь разница. Одна мысль, что все было не зря, заставляла меня ликовать. Остальное не так уж и важно. Гулять так гулять.

После ужина в роскошном ресторане отеля Plaza я вышла на улицу. Улыбнувшись швейцару, отрицательно покачала головой в ответ на предложение остановить для меня такси.

Разве можно лишать себя удовольствия дышать этим городом?

До следующего пункта назначения из листа желаний было не больше двух миль. В свое время Brandy’s Piano Bar на 84-й я выбрала для книги случайно, открыв ресторанный путеводитель на первой попавшейся странице. Мне нужно было тихое местечко с хорошей музыкой для романтического вечера моих героев.

Не знаю, на что я рассчитывала, не забронировав место заранее в День святого Валентина. Наверное, на то, что все сложится наилучшим образом. Так и получилось. Единственный свободный столик для одиночек ждал именно меня.

Я заказала бокал красного сухого вина и принялась за дело.

Внимание и наблюдение – главные инструменты писателя. Обычно я подмечала детали, впитывала атмосферу, видела за лицами истории жизни, разгадывала секреты. Но сейчас я занималась обратным, сопоставляя написанное с картиной реальности. Это было еще увлекательнее.

У меня перехватило дыхание, когда я заметила у бородатого бармена на плече татуировку дракона.

Господи, да как такое может быть?! Я же придумала ее… Или нет?

Волнение прокатилось по телу, приподняв волоски на затылке. И в это мгновение, будто вторя моим эмоциям, зазвучало фортепиано. Чуть ссутулившийся силуэт в пиджаке с кожаными заплатками на локтях склонился над инструментом, покачивая головой в такт разливающейся мелодии.

Не сдерживая восхищения, я захлопала в ладоши. Пианист поймал мой взгляд, кивнул и мягко улыбнулся.

Как это прекрасно!

Я не могла оторваться от него. Длинные пальцы то и дело взмывали ввысь, и планируя, ласково касались клавиш. Пианист будто танцевал, отдавшись чувствам. И моя душа кружилась вместе с ним.

Образы полетели вереницей перед глазами. Открыв заметки на телефоне, я едва успевала записывать. Вдохновение рождает вдохновение. Ударная доза. Я и не надеялась. До сдачи первых глав новой книги был еще месяц, и я до последнего отодвигала момент, чтобы начать. А тут… Слова разрывали пальцы, стремясь гурьбой вырваться наружу. Писать на телефоне оказалась так себе затея. Крепко ухватив ниточки мыслей, я сделала большой глоток вина и помчалась в отель, где остался ноутбук.

Я не жалела о потерянном из-за непогоды дне. Даже несколько часов в городе мечты дали мне больше, чем я могла вообразить. И впереди меня ждала бессонная и счастливая ночь в работе.

Глава 3. Он

Солнечные лучи играли на клавишах, отбрасывая резкие тени от возвышающихся черных на контрастных соседок. Я сидел неподвижно, никак не решаясь вступить.

Пока не было покупателей, я часто оставлял свое место за стойкой с кассовым аппаратом, чтобы смахнуть пыль с белоснежного рояля у окна. По правде говоря, благодаря моему вниманию инструмент всегда блистал чистотой. Каждый день я пользовался рабочим положением, в попытках создать то, что озарило бы однообразные будни проблеском новизны. Не всегда получалось. Но я не отступал.

Ре, ми. Ре, ми, – задумавшись, выдали указательный и средний пальцы.

Такие моменты поглощающей эйфории, как в прошлую пятницу, случались редко. И каждый раз, поднимая крышку инструмента, мне хотелось вернуться в это состояние всемогущего творца. Когда смотришь будто со стороны, наслаждаешься совершенством мелодии, щедро одаривая себя овациями. Когда верховодит душа, а не телесная оболочка с разумом. То, что создано из ума, никогда не коснется потаенных уголков другого человека. Правильность, соответствие канонам может дать почву для восторженных отзывов критиков, но разве ради этой оценки я начинал заниматься музыкой? Отнюдь. Я хотел делиться эмоциями, пробуждать людей ото сна, заставлять их чувствовать. Чувствовать себя живыми.

Эта мысль взбудоражила меня. И пальцы пустились в пляс, наполняя помещение жизнью.

Я остановился, чтобы скорее записать в нотную тетрадь родившуюся мелодию, как звякнул колокольчик над дверью.

В магазин вошла пожилая леди. Миссис Брейкер – хозяйка кондитерской по соседству иногда заглядывала, чтобы угостить меня свежими эклерами и заодно послушать.

Я коротко поприветствовал ее, попросив подождать.

Помедли я хоть пять минут, и композиция ускользнула бы из памяти. Бегло набросав ноты, я поприветствовал Миссис Брейкер уже как следует, тепло улыбнувшись.

Ее покойный супруг играл на контрабасе, и музыка была неотъемлемой частью ее жизни. Мне кажется, она и навещала меня, чтобы только вернуться в те дни, когда они с мистером Брейкером были вместе, и он играл для нее. И я был рад ее обществу.

– Что хотите послушать сегодня?

Она положила пакет с выпечкой и подставку с двумя стаканчиками на кофейный столик, сняла берет и поправила пышную прическу.

– «My way», пожалуйста! – восторженно, как это свойственно старикам, попросила она.

Ее выбор не удивил меня. Эта песня Синатры была поистине великой и отзывалась представителям любых поколений. Фрэнк был моим давним другом, я частенько коротал вечера в компании его голоса.

Я свел кисти в замок, похрустев пальцами, и принялся играть. Миссис Брейкер подошла к окну, отвернувшись от меня вполоборота, и тихонько заскрипела как старая пластинка, едва шевеля губами:

Теперь уже конец близок,

И я стою у финального занавеса.

Друзья, я обо всем расскажу вам,

Расскажу о том, в чем абсолютно уверен.

Я прожил полную жизнь,

Я исколесил полмира.

И, что гораздо важнее,

Я сделал это по-своему.

Сожалею ли я о чем? Да,

Но не о многом.

Я делал то, что должен был делать,

И, честно, выполнил все.

Я тщательно планировал каждое движение,

Каждый шаг на своем пути.

И, что гораздо важнее,

Я делал это по-своему.

Конечно, были времена, как и у любого из вас,

Когда я переоценивал свои силы.

Но всегда, когда меня одолевали сомнения,

Я либо справлялся с трудностями, либо отступал.

Потому что я все делал по-своему.

Я любил, я смеялся и плакал,

И на мою долю выпали потери.

Теперь, когда слезы высохли,

Все кажется таким забавным.

Подумать только! Я сделал все это!

Можно я скажу без излишней скромности? –

Нет. Нет, это не я.

Я сделал это по-своему.

Что есть человек? Что еще у него есть,

Если не он сам? Иначе – он нищий.

Человек должен говорить то, что он чувствует и во что верит,

А не повторять слова тех, кто пресмыкается перед другими.

Моя жизнь – доказательство тому, что я достойно принимал удары судьбы,

И делал это по-своему.

Да, я все делал по-своему.

Женщина промокнула платком уголки глаз, наполнившиеся светлой грустью, и внимательно посмотрела на меня.

– Я прошла путь по-своему. Не упустите этой возможности.

Я кивнул, по-настоящему понимая, о чем говорит пожилая леди. Мне нравилось обсуждать с ней смыслы песен, но в этот раз гостья сообщила, что ей вдруг захотелось прогуляться. Она всегда подчеркивала, как важно слушать себя. А я и не спорил.

Миссис Брейкер взяла свой стаканчик и удалилась навстречу шумному Нью-Йорку, пожелав мне удачного дня.

Славная женщина.

Я почти один в большом городе. Не так давно мой и без того узкий круг общения покинул близкий друг Джерри: скромный биржевой брокер и саксофонист. Мы играли вместе по пятницам после основной работы. В прошлом году, отправив видеозапись своего выступления на конкурс старейшего джаз-клуба Чикаго – The Jazz Showcase, он вытянул счастливый билет. Ему предложили заключить выгодный контракт сроком на пять лет. Я был искренне рад за него.

У меня есть еще одна подруга в Нью-Йорке – Марли из книжного магазина на соседней улице, но как только на горизонте появлялся новый парень, она исчезала из вида, не забывая поздравлять меня со всеми праздниками.

Так что все мое общение сводилось к разговорам с покупателями музыкального магазина, где я работаю. Поэтому каждый звонок колокольчика над дверью был для меня ценен. Но для задушевных бесед у меня оставалась только миссис Брейкер. Она поддерживала во мне веру, что все может быть так, как я захочу. Она живой тому пример. Деревенская девчонка, покорившая мир умением вкладывать частичку любви в стряпню. В ее кондитерской лучшие эклеры на Манхэттене. В сладостях я знаю толк.

Что касается моего желания писать музыку и разбогатеть на этом, оно может показаться прожектом. Но я двигаюсь по направлению к цели. По-своему.

К этому моменту у меня есть семь стоящих композиций, и когда их наберется достаточно для альбома, я запишу демо и отправлю в крупные музыкальные лейблы.

В те времена, когда я копил силы, чтобы заявить о себе миру, денег от работы в магазине и баре вполне хватало свести концы с концами, пока я одним неразумным поступком не выбил почву у себя из-под ног. В магазин привезли цифровое пианино Yamaha CSP-150. И я пропал, как только оно зазвучало в моих руках. Старенький синтезатор отошел в мир иной почти сразу после переезда в Нью-Йорк, и я встречался с инструментом лишь на работе. Пришедшая новинка была мне не по карману. К тому же впереди маячила очередная дата, когда нужно платить за квартиру… Я сделал отчаянную попытку заполучить вожделенное сокровище, поставив все, что у меня было, на подающего надежды жеребца в воскресном забеге. Риск не оправдался. И вот уже полгода я разгребаю последствия, растягивая оплату по счетам. Из-за этого мне с трудом пишется. Сложно быть невозмутимым Буддой, когда тебе нечего есть.

Я сглотнул слюну, вспомнив про гостинцы из кондитерской миссис Брейкер. Густое какао с насыщенным шоколадным вкусом не успело остыть в термоподстаканнике. Я предусмотрительно проверил, не видать ли за стеклянной витриной покупателей, и отправил сразу половину эклера в рот. Сырный заварной крем раскрасил неповторимыми оттенками вкуса и без того прекрасное утро.

Разве законно так готовить?

Расправившись с завтраком, я ощутил прилив благодарности к миссис Брейкер. Она не только принесла мне пищу для исхудавшего тела, но, что еще более ценно, выбором песни подарила пищу для ума.

Как же важно идти по своему пути, быть тем, кто ты есть и делать то, к чему лежит душа.

Я выбрал для себя не самую простую дорогу. Будь я прирожденным юристом, как отец, к тридцати годам сколотил бы уже состояние. Но в творчестве пробиться нелегко. Особенно, что касается материальной отдачи. Но у Джерри ведь получилось! И время, когда он сдавал себя в аренду брокерской компании, осталось позади. Мы иногда созванивались, и голос друга в трубке звенел счастьем. Это возможно! Главное – не сдаваться.

Я вернулся за рояль. Взглянув на ноты свежей композиции, я ощутил жар в груди. Руки заскользили по клавишам.

Это оно!

Мелодия трогала меня самого до глубины души, вызывая целую гамму эмоций. Тревожное вступление, одолевающее сомнениями, сменялось яркой кульминацией, преисполненной уверенностью. Бывают такие фильмы, после просмотра которых наполняешься безусловной верой в лучшее, и хочется жить. Новая композиция давала похожий эффект, вдохновляя на свершения.

Я, не откладывая на потом, задался вопросом: что я могу сделать прямо сейчас, чтобы приблизиться к цели?

Звонок над дверью ответил вместо меня. На пороге появилась пара средних лет с мальчишкой-дошкольником.

Лучшее, что я могу сделать сейчас для воплощения мечты, это поделиться ею с этим парнишкой, а заодно получить комиссионные с продажи инструмента.

Это действительно могло помочь. Я понимал, что как только выйду в точку безубыточности, перестану отвлекаться на финансовые неудачи, когда базовые потребности будут закрыты, я раз и навсегда освобожу вдохновение из темницы проблем. Хотя… Сегодня ведь получилось. И гнет долгов никак не помешал родиться новому треку. Что-то изменилось. Впервые за полгода я написал нечто стоящее. Перед глазами внезапно возник образ девушки за столиком для одиночек, которая рукоплескала мне накануне.

Как все-таки важно быть услышанным. Как ценно, когда тебя понимают.

Глава 4. Она

Я проснулась, когда за окном затеплился рассвет. Часы в номере показывали половину седьмого. Я никогда не была ранней пташкой, тем более что Чикаго еще даже не думал просыпаться. Ньюйоркцы опережали нас на час. Но, видно, организм, взбудораженный городом мечты, решил, что нескольких мгновений сна достаточно, чтобы восстановить силы после продуктивной ночи.

И то правда, отоспимся в старости, – подумала я, в очередной раз оценив совершенное устройство мира. Ранний подъем мог удачно компенсировать потерянное из-за нелетной погоды время.

Тем более утренняя пробежка в Центральном парке идеально вписывалась в распорядок дня моей героини, живущей на 5-й авеню.

Я привезла с собой три наряда: вечерний, который успешно выгуляла накануне, спортивный и прогулочный. И теперь у меня были все шансы к полудню, когда нужно будет освободить номер, освоить оставшиеся комплекты.

Облачившись в спортивный костюм, стеганую жилетку и кроссовки, я поспешила претворить в реальность следующую сцену книги.

На выходе из отеля я кивком поприветствовала услужливого швейцара в ответ на пожелание доброго утра и направилась в парк.

Свежий морозный воздух стер остатки сна. Спортсмен из меня был так себе. Максимум на что я годилась – это выбивать страйки на дорожке для боулинга. Но жажда прочувствовать хоть каплю впечатлений Реми подстегивала делать необычные для меня вещи.

Смогла она, значит, и у меня получится.

Ни на секунду не отвлекаясь от наблюдения за происходящим вокруг, я пристроилась за влюбленной парочкой, бежавшей по дорожке в медленном темпе.

Одинаковые шапки ребят с символикой нью-йоркского марафона поведали мне секрет их знакомства. Судьба свела их на одной линии в стартовом коридоре, и пробежав рука об руку сорок два километра, подбадривая и поддерживая друг друга, они больше не расставались. Она переехала к любимому из Бостона, о родном городе напоминала надпись на спине ее бомбера. Отчаянная девчонка. Оставила семью, друзей, поменяла работу. Чтобы не упустить шанс продлить марафон на целую жизнь. Общий интерес добавлял в их копилку время, проведенное вместе. У них были одни взгляды на жизнь. Только сильный духом человек способен на спортивные подвиги. Это многомесячный труд, преодоление лени, расширение возможностей и как кульминация – сам забег, наполненный смесью боли, отваги и радости победы над собой. Они прожили все это вместе. Такой опыт невероятно сближает.

Пробежка являлась неотъемлемой частью утреннего ритуала моей героини. Реми просыпалась ровно к концу Центрального парка, спустя четыре километра в неспешном темпе. На обратном пути она неизменно заглядывала в милую кондитерскую за стаканчиком бодрящего кофе, который отменно готовила пожилая леди. И частенько баловала себя сладостями. Перед витринами Coffee&Music устоять было невозможно.

Почти завершив круг, я проводила парочку бегунов теплым взглядом, а сама свернула к выходу на 5-ю авеню.

Кондитерскую с неповторимой атмосферой старых грампластинок и обволакивающим ароматом кофе я выдумала. Вернее, не так: я увидела ее в мельчайших деталях в воображении и просто описала буквально с натуры. Картинка была столь яркой, что у меня не возникало сомнений, это место существовало, в одной из реальностей точно.

Я прошла по 67-й, свернув на Мэдисон-авеню. Волнение нарастало с каждым шагом. Сыграет ли ставка на зеро? Я сознательно не проверяла факт существования Coffee&Music, опасаясь разочароваться. Я не любила включать в книги несуществующие места. Читателю куда приятнее, вдохновившись историей, побывать в знаковых для героев точках на карте. Но этот раз стал исключением. Не могу объяснить, почему я отошла от правил. Просто мне захотелось так сделать. И точка.

Подняв голову на вывеску, напечатанную золотыми буквами на маркизе1, созданной будто из старинного сюртука, я замерла в недоумении, не понимая, то ли радоваться мне, то ли плакать.

Eclair&Music

Ну почти угадала, – ухмыльнулась я и потянула на себя увесистую дверь с толстыми стеклами, между которых покачивалась пластинка, подвешенная за шнурок. Она едва касалась насыпи кофейных зерен. – По смыслу, так уж точно попала.

Вступив на порог, я с первых нот поняла, что пришла по адресу.

«Нью-Йорк, Нью-Йорк», – приветствовал меня звучный голос Фрэнка Синатры, напоминая о том, что сбывшаяся мечта всегда превосходит представления о ней.

Голова начала непроизвольно раскачиваться, а кроссовок отбивать ритм.

«Позволь все заново начать мне здесь, Нью-Йорк, Нью-Йорк».

Слова неожиданно отозвались в сердце.

С каждой минутой, проведенной в этом городе, мне все меньше хотелось уезжать. Я уже жалела о том, что приехала всего на два дня. Но либо так, либо никак. По-другому сейчас было нельзя…

В ожидании своей очереди я с любопытством разглядывала атмосферные детали, находя новые совпадения. Старенький патефон занимал почетное место на резном столике у стены, как я его и увидела.

Но за кассой дежурила миловидная блондинка, словно сошедшая с постера молодежной комедии. Я разочарованно вздохнула и хотела уже признать, что писатели – это обычные люди, а не волшебники, как мой взгляд остановился на портрете в изящной рамочке на стене. Фото было сделано здесь. На фоне густо-зеленой стены стояла в обнимку пожилая пара: седой мужчина в концертном костюме с контрабасом и милая леди, которая улыбалась из-под элегантной шляпки с вуалью, держа в руках блюдо с эклерами.

Так вот же она – та, что готовит отменный кофе для Реми! – осознание вмиг вернуло мне веру в себя и всемогущество слова.

Витрина с эклерами, точно картины импрессионистов привлекала внимание буйством аппетитных красок. Посыпки, глазурь и витиеватые названия начинок обещали, что утро обещает быть не просто добрым.

– Чудесное утро, не правда ли? Что будете заказывать? – заскрипел приятный голос из-за прилавка.

Я вздрогнула. Подняв глаза от сладких берегов, я обнаружила перед собой леди с фото. Она улыбалась яркой помадой, терпеливо ожидая моего решения.

Я ткнула пальцем в меню, указав на флэт уайт.

– Прекрасный выбор для раннего часа. Могу порекомендовать вам к нему сырные эклеры.

Я благодарно кивнула. Хозяйка упаковала в фирменную коробочку мой завтрак и протянула вместе с термостаканчиком.

Мне не хотелось покидать это место, наполненное музыкой и десертами, которые хотелось есть глазами – все и сразу. Я задержалась на выходе, дослушав последние аккорды «It's a Wonderful World» в исполнении нестареющего Луи Армстронга, и помахала милой леди. Всего нескольких минут, проведенных рядом с ней, оказалось достаточно, чтобы у меня язык не повернулся назвать ее старой леди. Ее глаза с резвящимися чертиками кричали о детстве – о времени, когда делаешь, что вздумается и наслаждаешься каждым мгновеньем.

Расположившись на скамейке в Центральном парке, на мгновенье я прикрыла глаза, втягивая носом аромат кофе.

Обнаженные деревья вздрагивали от пронизывающих порывов ветра, покачивая спящими ветками. Пруд, плотно затянутый ледяной коркой, подначивал меня сорваться с места, разогнаться по пологому заснеженному склону и прокатиться на кроссовках по катку, созданному суровой февральской стужей. Глянцевое сизое блюдце, вычищенное от снега ветром, отражало облака.

Я оставила завтрак на скамейке и последовала на зов. В нескольких шагах от края я сбросила скорость, пойдя на поводу у инстинкта самосохранения. Как бы мне ни хотелось, я не доверяла миру на все сто. Провалиться с разбегу в студеную воду, когда лед не выдержит моего вторжения, было заведомо глупой идеей. Я наклонилась вперед, глядя на свое отражение в природном зеркале. Нечеткий силуэт, будто я стала приведением, всколыхнул во мне волну тревоги. Вот так всегда: любопытство подталкивало к новым впечатлениям, а я хваталась за вожжи, уворачиваясь от мнимых опасностей, и тем самым лишая себя заодно и радостей.