Игрок

*ИИ – искусственный интеллект

* Перс – персонаж

* ТЗ – техническое задание

«Чтобы быть борцом, нужно уметь ненавидеть, а как раз этого вы не умеете. Так же, как и мы теперь…»

Аркадий и Борис Стругацкие

«Трудно быть богом»

Глава 1

«Он уже месяц почти как пропал… И хоть бы, сволочь, как-то дал знать, что у него все в порядке! Вот так он всегда… Опять что-то творит в своей конуре… И чего я к нему тащусь, не первый же раз исчезает. Достал меня этот гений хренов!

Но вдруг что-то случилось… У него же, засранца, никого нет…»

Сол с досадой пнул камень под ногами и побрел вдоль длинной улицы. Чувствовал он себя неважно, как бывало всегда, когда ему приходилось заставлять себя делать что-то. Что-то такое, что ему не нравилось. А не нравился ему его приятель Чуд. Общались они с детства, но последние месяцев шесть общение с приятелем стало обременительным.

«Потому что его словно подменили… Он совсем другой стал… Странный… Иногда даже жуткий…»

Тьфу ты, сплюнул Сол и выругался. Лезет же в голову всякое! Он остановился у витрины магазина, осмотрел свое отражение. Несколько раз провел руками по лацканам пиджака. Потрепал торчащую челку светлых волос. Вздохнул и поплелся дальше.

Район, в котором жил пропавший Чуд, находился на другом конце города, почти на самой окраине. Серые однотипные дома выглядели уныло. Окна домов были мутными или пыльными…

«Не поймешь… Их вообще моют?»

Даже зеленый цвет газона был каким-то не таким. Менее зеленым, что ли… Может, этот район кажется ему неприятным, потому что здесь живет Чуд? Сол поморщился и шагнул в сумрак подъезда.

Он вышел на лестничную площадку третьего этажа и двинулся к двери, у которой на входе лежал потрепанный резиновый коврик. От старости рисунок на нем истлел, и по оставшимся неровностям с трудом можно было прочитать надпись «Добро пожаловать». Сол подошел к двери, стараясь не наступать на коврик, и поднял глаза на грязную кнопку звонка. Он потянулся уже было позвонить, но передумал и несколько раз пнул дверь носком ботинка. Через некоторое время в квартире раздался грохот, словно обвалилось что-то тяжелое, забубнил сердитый голос и дверь медленно открылась.

– Какого хрена… А, это ты, бро. Заходи, – в полутьме квартиры мелькнул силуэт юноши.

Сол сделал шаг внутрь. Провалившись в темноту коридора, он ослеп и испуганно замахал руками, пытаясь нащупать возможные препятствия.

– Лампочка сдохла, не пугайся! Топай сюда, – крикнули издалека.

Сол осторожно двинулся в сторону светлого пятна в конце коридора. Под ноги ему попадались пустые ящики, шуршащие пакеты и еще что-то непонятное. Наконец, он прорвался к свету и вошел в комнату. На небольшом пространстве почти не было свободного места – повсюду стояла старая мебель, валялся какой-то хлам, обрывки бумаги, картонные упаковки и пустые бутылки. В воздухе витал густой аромат затхлости и гнили, откуда-то сбоку, видимо, из туалета воняло старыми трубами. Единственным ярким пятном цивилизации в комнате был огромный новый экран компьютера, стоявшего на длинном столе. Его окружали экраны поменьше и не столь новые. Рядом со столом громоздился большой деревянный ящик, на нем распахнутой пастью зияла коробка с пиццей. Вероятно, пицце был уже не один день: куски скукожились и покрылись отвратительным зеленым налетом. Лицо Сола скривилось.

«Он, наверно, все это время не выходил из дома. Грязюка какая… Тут все мхом и плесенью поросло!»

За компьютером спиной к Солу сидел парень. Худую спину с торчащими лопатками плотно обтягивала черная футболка со множеством мелких дыр, через которые просвечивала кожа. Острые локти выглядывали из широких рукавов, то прижимаясь к телу, то нервно взлетая вверх.

– Чуд, гений ты мой недоделанный, ну что за на фиг опять? – Сол тоскливо осмотрел комнату, присматривая чистое место, чтобы сесть, но так и ничего не нашел, поэтому остался стоять. – А я к тебе с приветом от декана. Он, знаешь ли, интересуется, не соблаговолишь ли ты в универе нарисоваться, так сказать, – он постарался, чтобы последнее прозвучало ехидно.

Юноша за столом резко развернулся. Сол непроизвольно вздрогнул, увидев узкое длинное лицо с черными пронзительными глазами. Последнее время, когда Сол внезапно сталкивался взглядом с глазами Чуда, он ощущал необъяснимое беспокойство. Ему казалось, что странная чуждая энергия, исходящая от приятеля, касается его, обволакивает, словно ощупывает в поисках уязвимого места.

– Универ? В жопу универ, – кончик языка Чуда нервно облизал тонкие пересохшие губы. – На фиг он мне? Я и так гений. Зацени чего я сотворил, – парень широко улыбнулся, от чего у него сильно поднялась верхняя губа и оголилась десна.

– Опять новая игра? – Сол без интереса посмотрел на экран, где мелькали разноцветные точки.

– Ага! Пока тестовый режим. Надо все подбить до конца, я пока в процессе. Хорошо, что платформа была готовая, я на нее чего хочешь могу накидать.

Сол снова бросил взгляд на экран.

– Эта та платформа, где ты в начале года монстров запускал? Как их там… Динозавров? И потом грохнул всю игру напрочь…

– Ну да, – Чуд вытер нос ладонью, потер ее об штаны. – Да задрали они. Скукотища. Бегали туда-сюда и жрали друг друга. Надоело. А тут просто зачет – целый виртуальный мир с толпой персонажей. До фига времени убил, пока всем программы прописал. Пришлось отработать с разными вариантами. Ты бы видел, какие фоны отрисованы! Часть пришлось стереть, но большинство я оставил. Теперь типа в игре есть своя история, – он захихикал. – В итоге, все программы персонажей дублируются с вариациями. Вот почитай! Я тут для себя кое-что накидал, чтоб типа план был, – и он швырнул Солу старый потрескавшийся планшет, который тот чудом поймал. Сол принялся листать записи и по мере того, как он изучал информацию, брови его поднимались все выше.

– Слышь, гений, ты какой-то странный виртуал сделал. Это прям ерунда. Кто, на фиг, поверит-то? Есть женские персонажи, но что с ними не так? С чего это они у тебя, типа, второй сорт? Они же слабее получаются.

– Круто, согласись! Кто мир создал, того и правила. Слишком понтов много у девчонок в реальности. Ибо не надо выпендриваться! Отличный сюрприз для тех из них, кто решит в мою игру поиграть. Вот они вой поднимут! – хохотнул Чуд.

– О, это все Соня? Видимо, месть за тот точный удар по яйцам, когда ты по-тихому ее тиснуть хотел? – ухмыльнулся Сол. – Ясно. Ну, у тебя и фантазии.

– Да пошла она, – помрачнел Чуд. – Забил я на нее давно.

– Давай дальше. Персонажи могут размножаться, – Сол внимательно разглядывал записи, – только почему родившееся существо растет до полноценной особи так долго? Бредятина полная! Так с тоски помереть можно. Как тебе такое в голову пришло и, главное, зачем? В реальном мире человек становится полноценным к семи годам, а у тебя до половой зрелости лет четырнадцать проходит. И уж чтобы персонаж год ходить не мог – вообще за гранью понимания. И процесс старения – тот же вопрос. Только чему-то научился, а тут бац, и ты теряешь кучу функций. По факту, персонаж работоспособен около двадцати пяти лет – из них половину он тратит на получение опыта. Как-то ты жизненный цикл персонажа обкорнал! Теряешь хватку, гений! – фыркнул Сол.

Чуд на мгновение замялся:

– Ну да… Это так надо было. Короче, так алгоритм выстроился в итоге. Ты, походу, не догоняешь пока, бро, но эта фигня входит в эмоциональную составляющую программы. Плюс мне нужно время, чтобы программа встроилась в персонаж и стала развиваться в нем. Это же ИИ, он тоже не мгновенный, он учится.

– ИИ? Ты что, вписал в каждый персонаж ИИ? – поразился Сол.

– Не в каждый. В каждый – умом тронешься, – возмутился Чуд, – но в часть вписал. Понятное дело, сделал несколько сотен вариаций и дублировал, чтоб не рехнуться, поэтому персы между собой похожи и по поведению, и внешне. Но я стараюсь раскидать вариации ИИ равномерно по всей игре, чтобы они не сталкивались. Бывает, правда, что ИИ глючит и дублирует себя сам, тогда появляются рядом два идентичных персонажа, но редко. А старение программы я уже подкорректировал. Думаю, что по ходу это потом исправлю полностью. Короче, смотри сюда, – он ткнул пальцем в цветные точки на экране. – В игре несколько типов персонажей, которые и формируют суть. Есть «красные». Это положительные герои. Они всю движуху и создают. Реально тащеры игры – строят, изобретают, созидают, улучшают, производят. Развитие игры зависит от них. А есть «черные». Это наши «плохиши». Они противостоят «красным». Мешают им, не дают двигаться вперед, уничтожают все достижения. И вся суть игры – противостояние «красных» и «черных».

– Ладно, это обычный принцип любой игры. А «серые»? – Сол присмотрелся к множеству серых точек, сливающихся в огромное облако.

– А, это антураж, – отмахнулся Чуд, – задний фон. В виртуале они, конечно, есть, но программы у них не прописаны, поэтому никакого влияния они не оказывают, – он запнулся и помолчал. – Ну, если их не задействуют персонажи.

– «Красные»? – уточнил Сол.

– Любые, – неохотно ответил Чуд, – но чаще «черные».

Сол присвистнул:

– Ого! Как ты это запрограммировал?

– Никак, – замялся Чуд, – это ИИ так работать начал. Он может влиять на «серых».

– Да ладно! – не поверил Сол.

– Ты прикинь, бро, тут вообще все необычно! – оживился Чуд. – Говорю ж, игра супер! Ее просто с руками оторвут. Я и сам до конца не догоняю, как так все получилось, но реально круто!

– А все персонажи равноценны по силе и вооружению? – Солу стало любопытно, и он сам не заметил, как смахнул коробку с засохшей пиццей на пол и уселся на ящик.

– Ну сначала так и было, – снова замялся Чуд, – но «черные» стали развиваться быстрее и агрессивнее. Понимаешь, «красные» они ж типа хорошие, у них ИИ запрограммирован с лимитом в действиях, он дальше этого шагнуть не может. А «черные» никакого лимита не имеют, и программа развивается как дерево: вверх и в стороны. Поэтому рубят, конечно, «черные» не по-детски все подряд. Приходится постоянно «красных» в топку подбрасывать, иначе игре каюк через пару дней наступит. Вот эту хрень я и пытаюсь отладить, иначе все в никуда.

– Так убери лимит у «красных», – подсказал Сол, – и делов-то.

– Не могу, – нахмурился Чуд, – как только убираю, «красные» тут же становятся «черными».

Сол озабоченно потер переносицу и замолчал. Он так погрузился в изучение игры, что не заметил, как рукавом пиджака стер грязные разводы на столе.

– А если «черным» лимит поставить? Становятся «красными»?

– Ни фига. Они становятся «желтыми», – гоготнул Чуд, и Сол обратил внимание, что на экране действительно есть золотистые пятнышки, которые крапинками светились среди скоплений черноты.

– Если «черным» лимиты выставить, у них башню сносит – они превращаются в конченых психов. Прикинь, программа копит и копит невозможность свершения действий и в итоге рвет код. Надо бы сесть и поковыряться, где ошибка происходит, но пока некогда. Хотя это даже интересно. Особенно, когда «желтый» наверх пробивается и подминает под себя «черных». Такое шоу начинается, что сутками можно в виртуале торчать!

Сол хмуро пялился в экран гаджета и листал записи.

– Что-то не пойму, они все поделены не только на цвета? Разные языки и правила?

– Ага. Это, короче, такие группировки, в которых свой язык, своя вера, свои законы. Тоже прикольно, для них это повод лишний раз друг на друга наехать. Ну, и опять выяснение отношений. Сам понимаешь, бро.

Сол покачал головой.

– Откуда в тебе все это, Чуд? Как ты все это придумываешь? Ты реально ненормальный!

– Слышь, бро, гении – они все такие! Я делаю эксклюзив! Гордись мной! – Чуд заржал и хлопнул приятеля по спине.

Сол мрачно уставился на экран. Цветные пятна довольно быстро меняли общую картинку – «черные» точки нарастали, «красных» становилось все меньше, «серая» масса колыхалась и растекалась. Руки Чуда порхали над клавиатурой, касались нужных кнопок, отчего тут же на экране подсыпало «красных» точек. В отдельных, очень небольших частях экрана «красные» множились сами, и в этих местах экран отливал пурпуром, словно лужицы крови. Но тут Солу в глаза бросились обесцвеченные участки. Он возбужденно ткнул пальцем в экран:

– А это что?

Чуд долго молчал прежде, чем ответить. Потом медленно откинулся назад и убрал руки с клавиатуры.

– А это засада, Сол. Полный сбой программы. Эти «белые» – итог долбанной эволюции «черных» или «красных». Они неуправляемы. Им все по фиг. И они знают…, – тут он замолчал, лишь его тяжелое дыхание доносилось до Сола.

– Что они знают? – Сол почувствовал неприятный холодок на затылке.

– Про меня они знают. Про то, что их мир нереальный… Что это игра. И я – Игрок. Создатель… Догадались, короче. И они ждут меня. И ищут каждый раз… Когда найдут, мне кранты, Сол. И вот это самый главный трындец всего. Как это удалить, я пока не понимаю.

Сол потрясенно смотрел на друга. Ему вдруг стало так жутко, что он мгновенно покрылся испариной. Чуд говорил немыслимые вещи, и это означало или его сумасшествие, или изобретенный им реальный кошмар.

«Или и то, и другое, потому что от этого ненормального можно всего ожидать!»

– Ты чего натворил, гений? – голос Сола сорвался.

– Не боись, бро, – мрачно усмехнулся Чуд, – их мало, а вычислить меня не так просто. Я в виртуале обычный чел, не докопаться. Главное, чудеса не творить, это сразу в глаза бросается, – он насупился.

– А ты типа…, – вопрос Сола повис в воздухе.

– Ну да. Как-то раз в самом начале. И меня тут же грохнули. А я, прикинь, запасных жизней себе всего одну сделал и то от балды. Думал, не пригодится. А теперь все. Не расслабишься. Или надо программу всю перекраивать с нуля, а мне влом. Ты, короче, это… Не парься. Ныряй туда, где «белых» нет. Покрутись малость, перса себе выбери, посиди в нем, чтоб понять суть.

– Да ну на фиг! – возмутился Сол. – Пакость какая-то! Первый раз слышу, чтобы ИИ гонялся в игре за своим создателем. Кому эта игра нужна будет? Виртуальным самоубийцам?

– Ой, бро, ну чего ты ноешь? У тебя запаска в любом случае имеется! Тебе понравится, вот увидишь! Заодно потестим. Давай, выбери перса и вперед! Надевай шлем! – Чуд всучил приятелю в руки массивный черный шлем. Сол с недоверием смотрел на матово отсвечивающий черный бок и кусал губы.

– А как ты различаешь персов в игре? И как мне отличить тебя? —он покрутил в руках шлем.

– Все просто, бро. У всех на лбу стоят точки того цвета, к которому они относятся. Для них они незаметны, их видят только игроки. Хотя нет… В одной из групп такие точки ставят специально, я в этой группе на первых этапах создания программы рассказал про то, что красная точка – это, типа, хороший знак. Короче, они эту фигню штампуют до сих пор, – он хихикнул, – правда, иногда из-под красной точки прекрасно видна черная. А меня ты сразу узнаешь: надо мной золотая буква Ч гореть будет. Над тобой С. Короче, ты регайся давай. Вон туда кинь тело, – и Чуд подбородком махнул в угол. Там стояло старое покосившееся кресло, небольшой компьютерный столик и среднего размера экран. Сол покорно отправился в указанное место, тщательно отряхнул продавленное сиденье и плюхнулся перед компьютером.

«На кой я приперся к этому психу? Сколько раз себе зарок давал не вестись на собственное любопытство, особенно, если дело касается этого ненормального! Ладно, одним, как говорится, глазком и на выход!»

Он быстро зарегистрировался и водрузил на голову шлем. Немного помедлив, Сол решил, что не будет выбирать собственный персонаж, а погрузится в сознание уже готового ИИ. «Красная» или «черная»? Конечно, «красная», ответил он сам себе, и палец коснулся красной отметки. Вжииих! Перед глазами все дернулось, поплыло, будто резко мазнули цветной кистью. В ушах зашумело, виски запульсировали током крови, затылок под шлемом взмок и зачесался. И тут все прекратилось. Сол медленно втянул воздух и открыл глаза. Он стоял на небольшой лужайке позади деревянного старого дома. Широкая веранда была увита густой сетью винограда, окна прозрачно сверкали чистотой. Смеркалось, солнце уже почти зашло. Он огляделся. Территорию огораживал низкий забор, поодаль раскинулся сад, а от него вытоптанная дорожка уходила куда-то вдаль. Шум в голове стих, и постепенно Сол стал слышать разное. Сначала пение птиц. К нему добавился легкий скрип, словно где-то крутили старое колесо с одним и тем же звуком. И еще глухое рычание в отдалении и лай.

– Зина, ты собак покормила? Что стоишь-то столбом? – крикнул кто-то позади. Сол обернулся. Прямо на него смотрела немолодая светловолосая женщина в легком летнем платье, цветастом платке и красном фартуке. На вид ей было лет сорок. А может и пятьдесят.

– Чего ждешь –то? – голос звучал сердито, и Сол понял, что спрашивают его.

– Иду, иду, – мелодично откликнулся он и вздрогнул.

«О, женский персонаж! Прикольно!»

Тело заученными движениями понесло его в сторону, руки схватили огромный мешок, а ноги сами повели к небольшому сараю.

– Я сейчас! Погодь маленько! – Сол полностью расслабился, отдавшись программе персонажа. Он зашел в сарай. Остатки уходящего света проникали через единственное небольшое окно, создавая полумрак. В углу затревожились тени, завозились и принялись нещадно скулить. Зайдя в загон, Сол понял, что это собаки. Их было много – разного цвета, породы, размеров. Они обступили его и стали прыгать, требовательно лаять, жаться к ногам и толкаться.

– Тише, ребятки, тише, – ласково произнес женский голос, – сейчас всем достанется. Только расступитесь!

Руки привычно высыпали корм из мешка в длинную кормушку, и собаки ринулись к еде. Несколько минут были слышны короткие рыки и хруст корма. Сол сел на пол у стены сарая и принялся наблюдать. Одна из собак довольно большого размера подошла совсем близко и придвинула морду к его лицу. Сол осторожно коснулся шерстяной головы и потрепал пса за ухо. Тот ткнулся острым носом ему в шею и засопел.

– Надо же, как свирепый Полкан тебя любит, Зина! – уже знакомый голос зазвучал сбоку. – А ведь думали, что никогда он бросаться не перестанет.

– Обижали его много. Как тут не начнешь бросаться, – Сол слышал в голове каждое слово, еще до того, как его произносила Зина, и от этого ее речь казалась ему эхом. – Люди разные по свету ходят. Собаку, ребенка да старика обидеть ума много не надо, – рука Сола погладила теплую мохнатую спину Полкана.

– Пойдем в дом, холодает уже. А я и на стол собрала, – русоволосая женщина поманила Сола за собой. Он откуда-то знал, что она младшая сестра его персонажа.

В доме было тепло и уютно. Посередине комнаты расположился стол с двумя креслами, у одной из стен – старый скособоченный комод, над которым висели фотографии в рамках. В углу в небольшой печке весело маячили языки огня. Сол привычно опустился в кресло. На столе стояла нехитрая еда: отварная картошка, нарезанные огурцы, хлеб, банка сметаны. Сол никогда подобного не пробовал. В реальной жизни питание было процессом, необходимым для жизни – никто не ждал от этого удовольствия. Ему стало любопытно: ощутит ли он вкус. Кусок картошки со сметаной несильно обжег губы. Рот наполнился слюной от вкуса и аромата, и Сол с тихим стоном проглотил разжеванное.

– Ты чего? – удивилась сестра.

– Вкусно, – прошептал Сол, мучительно сдерживая себя, чтобы не наброситься на тарелку.

– Ой, да ладно тебе! Каждый день это едим! Денег-то на большее нету, – погрустнела женщина. Она откинула волосы со лба, и Сол отчетливо увидел алое пятнышко. – Корма, кстати, только на два дня осталось. Чем потом эту братию кормить… Надо опять клич кинуть, может разберут псов добрые люди.

– Разберут, – Сол еле успел проглотить разжёванный ком, – так новых наберем.

– Ты ж сама собачий приют хотела, – возмутилась сестра, – вот и нянчимся.

Сол нырнул в мысли Зинаиды. Смутные образы мужчины и дома, звуки голосов и смеха перемешались и не давали рассмотреть все четко. Внезапно он оказался в автомобиле. За рулем сидел незнакомец, сзади маленькая девочка. «Мама, мама! – взахлеб кричала она, – посмотри, там подсолнухи!». И Сол, как в тумане, видел проплывающие мимо золотистые головки на толстых крепких ножках. Потом скорость резко сменилась мощным ударом, все поплыло перед глазами, и вот он стоит на дороге, а рядом перевёрнутая машина, и тонкая детская ножка придавлена всей тяжестью металлической массы. От этого воспоминания внутри резануло так сильно, что на глаза навернулись слезы. Сол схватился за грудь, чтобы сдержать страшную распирающую боль.

– Зина, ты чего? Плохо тебе? Сердце? – захлопотала вокруг русоволосая, – я сейчас!

Сол отрицательно покачал головой. Он вынырнул из глубин чужой памяти, и боль тут же исчезла, но насыщенность и отчетливость страданий прочно впечатались в его мозг.

«Как же так? Этого не может быть! Даже если это ИИ. Это просто невозможно вписать в программу!»

Он залпом выпил воды и поморщился: она была ледяной.

– А тот гад из администрации снова предписание принес, – внезапно начала русоволосая, – так и не угомонится мерзавец. Требует собак отдать на усыпление, потому что они угроза распространения опасных инфекций. Говорит, что их надо всех к ветеринару, чтобы все по правилам: лекарства, прививки… Да где ж такие деньжищи-то взять? Накормить бы всех, – она горестно вздохнула. Тут в дверь постучали.

– Кого там ночью принесло? – проворчала русоволосая и подошла к двери. Она приоткрыла дверь, оставив цепочку. – Вы кто?

– Я по объявлению! Денег вам привез на корм и того лохматого забрать хотел! Ну, который охотник и кур по соседям таскает! Писали про него в соцсетях!

– Так заходите! – обрадовалась женщина, открывая дверь полностью. – Милости просим!

В комнату вошел невысокий худощавый мужчина. Лоб был отмечен красным кружком.

– Вот, – он осторожно положил на комод пачку денег, – это вашим питомцам. А мне того борзого отдайте. Чую я – это прям мой пес. Охотиться с ним будем!

Русоволосая подхватила его под руку, заворковала, повела на улицу. Сол услышал скрип двери сарая, лай собак, смех и голоса. Затем заурчал мотор машины и все пропало.

– Забрал он Покемошу. Сразу видно – хороший человек. На него даже Полкан рычать не стал. А Покемоша тут же на руки ему залез.

– Хороший, – эхом откликнулся Сол. Отголоски чужих воспоминаний неприятной мутью крутились где-то внутри, вызывая тошноту. Русоволосая подошла сзади и склонилась над ним. Внезапно Сол ощутил на себе теплые руки сестры, вдохнул ее запах, уткнулся ей в грудь затылком.

– Зина, устала ты… Не молодая уже. Иди, родная, спать. Завтра новый день, – пробормотала русоволосая в ухо. И Сол сжал чужие шершавые ладони, прижался головой к женскому плечу, и внутри вдруг стало так горячо, сладко и радостно, что у него снова навернулись слезы. Он не выдержал и сдернул шлем с головы.

– Что за фигня вообще? – глухо пробормотал он. – Для чего все это?

Сол повернулся к приятелю. Чуд сидел в шлеме, согнувшись над панелью. Тело его нервно подрагивало, пальцы касались клавишей.

«Ты или гений, или псих. Третьего в твоем случае не дано».

Он закусил губу, повернулся к экрану и снова надел шлем. Сол еще не знал, что не пройдет и суток, как он в корне поменяет свое мнение.

Глава 2

Он все еще не решался выбрать самостоятельный персонаж и вновь ткнул пальцем в красную точку только подальше от того места, где коснулся карты игры в первый раз. И опять мир на мгновение исчез, размазавшись за прозрачным экраном шлема цветными полосами. Сол на всякий случай закрыл глаза и сжался. Очнулся он от легкого покачивания, резкого запаха водорослей и рыбы. Открыв глаза, Сол увидел, что сидит в узкой неустойчивой лодочке. На дне мелкими волнами перекатывалась мутная вода с кусочками мусора, рыбьих кишок, чешуи и водорослей. Ноги его по щиколотку были в это вонючей мусорной жиже и упирались в борта утлой посудины. Сол резким движением попытался поджать их под себя, но лодка тут же угрожающе накренилась, и ему пришлось вернуться в прежнее положение. Он подавил нахлынувшее раздражение.

«Ладно, фиг с ним – в дерьме так в дерьме!»

Он плыл вдоль узкого канала, по берегам которого плотно ютились странные коробки. Кривые, темные, сколоченные словно наспех из гнилых досок, они выглядели декорациями к фильму ужасов, но тут Сол увидел маленькие, снующие между постройками, фигурки и понял, что это жилые помещения. Он недовольно поморщился и осторожно заглянул в сознание своего персонажа. Данг, меня зовут Данг, понял он и тут же вздрогнул от волны адреналина: ему стоит поторопиться! Хозяин не будет ждать – нужно скорее привезти весь улов! Руки привычно обхватили короткое весло, и Сол ощутил, как при каждом гребке жесткие мозоли ладоней трутся об деревянную рукоятку. Уверенными движениями он ускорил ход лодки, искусно маневрируя в узком пространстве. И очередной всплеск эмоций: мать! Перед глазами Сола встала картина крохотной комнаты, стены которой продувались сквозь прорехи рассохшихся досок. В углу на куче старого тряпья лежит старуха. Тело ее иссохло, желтая кожа плотно обтягивает кости, узкие черные глаза напряженно смотрят на дверь в ожидании его, Данга. Сколько дней его не было? Два? Три? Сол мучительно выбирался из памяти Данга, пытаясь избежать накатывающей волны ужаса, но чужое сознание затягивало, пеленало, накрывало с головой.