Ведьма по наследству

– Думал – все, смерть моя пришла, – скупо признался он.

– Не ты один так думал. – Юлька протянула руки, и воевода с готовностью подставил широкие плечи, помогая ей вылезти из ступы. – Вася, если бы ты нас угробила, я бы тебя прибила!

– Немного нелогично, – заметила я, самостоятельно выбираясь наружу.

– Ступу куда девать? – спросил Ярополк. – Не переть же ее с собой.

– Эй, народ! – зычно крикнула я. – Кто тронет ступу – прокляну!

Люди, с интересом пялящиеся на нашу троицу, бросились врассыпную, где-то навзрыд заплакал ребенок.

– Я же в шутку, – пробормотала я, не ожидая такой бурной реакции. Юлька взглянула на меня, и глаза ее расширились. Она молча протянула мне зеркальце, а потом согнулась от беззвучного хохота.

Я мрачно посмотрела на свое отражение – не так все и страшно! Да, тушь размазалась до подбородка, волосы дыбом, все в перьях и пухе, ну так попробуйте пролететь через облако и утиную стаю – я на вас посмотрю!

Оттерев тушь влажной салфеткой и по возможности пригладив волосы, я пошла следом за Ярополком, который сохранял суровый и невозмутимый вид, а может, просто делал вид, что мы незнакомы. Юлька с любопытством озиралась по сторонам, то и дело щелкая мыльницей и по ходу вытаскивая из моих кудрей перья. Ее же коса лишь немного растрепалась, на висках и над шеей завивались тонкие прядки. Завлекушечки – так называла их моя мама.

Столица напоминала скорее большую деревню: почти все дома деревянные, максимум в два этажа, выкрашенные вразнобой, так что улица выглядела пестрой, как лоскутное одеяло. Каменные дома с высокими крылечками смотрелись солиднее, но с многих балкончиков прямо на головы прохожих свешивалось влажное белье.

На нас с Юлькой озирались, тыкали пальцами, если б не воевода, то быть нам битыми, как пить дать.

– Надо было скромнее одеваться, – прошипела подруга, ковыляя на каблуках по брусчатке.

Мужики тут были сплошь бородаты, в полотняных рубахах и штанах, кто попроще – носил рубаху навыпуск, кто побогаче – подпоясывался кушаком. Девушки делили волосы надвое, перекидывали косы, украшенные лентами, через плечи, женщины постарше и, по-видимому, замужние – закручивали косу вокруг головы, совсем как Юлька. Сарафаны и платья почти достигали земли, выставляя напоказ лишь кончики туфель, расшитых бусинами, либо простых лаптей.

Воевода вывел нас к высоким воротам в длинной белокаменной стене, которая, как я успела заметить с воздуха, описывала маленький круг внутри города. Стражники посторонились, отвесив поклон Ярополку, и я с интересом посмотрела в спину воеводы. Выходит, Юлька права, его должность имеет вес. Подруга кокетливо подмигнула правому стражнику, высокому юнцу с неопрятным пушком вместо бороды, а потом наклонилась ко мне и громко прошептала:

– Надо тут барбершоп открыть, будем устанавливать тренды.

Я взяла ее под руку, вынула из косы одинокое белое перышко – не иначе как с меня упало.

– Хотела вчера с тобой поговорить, да ты уже дрыхла.

– Здоровый сон – залог здоровья.

– В общем, я очень сомневаюсь, что требования бабуси выполнимы. Изучила я книжку-чудесницу…

– В смысле мельком пролистала?

– Типа того. Так вот ведьмы – воплощение зла.

– Да ладно!

– Проклятия, порчи, сглазы – сплошные гадости и пакости. А рецепты! Зубы летучей мыши, хвост помойной крысы…

– Так Грех с утра тебе ингредиентов принес, а ты и не поняла.

– По условиям, составленным бабулей, я должна колдовать. Но я не хочу!

– Бывает и светлая магия, – повернулся к нам Ярополк.

– Подслушивать нехорошо, – буркнула я. Наконец-то он решил о нас вспомнить. – И в моем пособии для начинающей ведьмы нет ничего светлого.

Воевода внезапно остановился, и я налетела прямо на него.

– Василиса, – негромко произнес он, глядя мне в глаза. – Я бы хотел показать тебе кое-что.

– Показывай, – разрешила я. Юлька с интересом прислушивалась к нашему разговору.

– Не здесь. – Взгляд воеводы замер, остановившись на моих губах. Я с облегчением вспомнила, что хоть с помадой у меня все в порядке – стойкой накрасилась.

– Где же? – Мой голос отчего-то стал чуть хриплым.

– В моих покоях.

Мы стояли у ступеней, ведущих во дворец. Белые стены, украшенные завитушками лепнины, возносились чуть не до облаков, колонны в три обхвата подпирали арочные своды, наверху вырастали разномастные башенки. Самая высокая еще строилась. Я видела деревянные леса, крохотные фигурки рабочих. Хорошо, что воевода сказал приземляться на площади, иначе наверняка вписалась бы в одно из сверкающих на солнце стрельчатых окон.

– У нас полно времени, благодаря твоей ступе, – добавил он, взяв меня за руку. – Приемное время у царя не раньше обеда.

– Я вас здесь подожду. – Юлька шагнула к изящным скамеечкам, расставленным вокруг фонтана, в центре которого три головы Змея Горыныча извергали не огонь, а прозрачные струи воды.

– Нет, конечно, – возмутился Ярополк. – Негоже девушке одной идти в мужские покои. Мало ли, что могут подумать!

Я вздохнула и пошла за воеводой, понимая, что после этой фразы вряд ли он покажет мне что-то действительно интересное.

Воевода жил в казарме – не знаю, как по-другому назвать этот барак. На первом этаже длинного деревянного здания носились мальчишки и парни всех возрастов, одетые в одинаковые серые рубахи и просторные штаны. Волосы у всех коротко острижены, костяшки пальцев сбиты.

– Местные шаолини? – прошептала Юлька.

Ярополк свернул во внутренний дворик. Мы вышли следом на площадку, утоптанную босыми ногами пацанов до твердости камня. К воеводе подскочил белобрысый исполин, протянул длинный сверток. Ярополк развернул рогожу, и по казарме пронесся шепот. Яр расстегнул пряжку плаща, скинул его на руки подоспевшему мальчишке, снял кафтан.

– Как думаешь, он совсем разденется? – спросила я у подруги, не сводя глаз с торса воеводы, обтянутого тонкой белой рубашкой.

– Надеюсь. Теперь я по крайней мере понимаю, почему ты на него запала.

– Я не… – Ярополк стащил и рубашку. – Ладно, запала, – признала я.

Воевода взял в обе руки по мечу, взмахнул. Мечи свистели и пели в его руках, рассекая воздух. Солнце отражалось в клинках, ослепляя и без того восторженных зрителей. Яр остановился возле белобрысого верзилы, мечи замерли в сантиметре от обгоревшего носа.

– Неплохие мечи, – сказал воевода. – Закажи штук двадцать в этой кузнице. Если портачить не станут, еще возьмем.

Блондин кивнул, забрал мечи, воевода подошел к нам.

– Отличное представление, – съязвила я.

– Я не паяц, – ответил Ярополк, натягивая рубашку. На гладкой груди выступили бисеринки пота. – Я отвечаю за оружие, за безопасность царства и людей, которые в нем проживают. Эти мечи простые, легкие, с хорошим балансом, для парней подойдут, чтобы учиться. Как думаешь, почему я с тобой валандаюсь, Василиса?

Я только хмыкнула в ответ. Хотелось бы верить, что из-за моей необыкновенной красоты и блестящего ума, но, похоже, дело не в этом.

– Потому что ты – тоже оружие. Но, к сожалению, абсолютно непредсказуемое. Если бы я мог обращаться с тобой с такой же легкостью, как с мечом…

– Ну прости, ко мне инструкция не прилагалась.

– Очень жаль. Я бы ее изучил досконально.

Он развернулся и пошел дальше, мы с Юлькой поплелись следом.

– Ты у нас прям ядерная ракета, – хихикнула подруга. – Где у тебя кнопка?

– У меня зона поражения скромнее.

– Пуля?

– От пули слышу!

Ярополк провел нас на второй этаж по узкой деревянной лестнице. Я ловила на себе любопытные взгляды, но стоило воеводе повернуться, как все тут же бросались по своим делам.

Комнаты воеводы размещались в начале длинного коридора, у самой лестницы.

– Тут шумно, – заметил Ярополк. – Зато по тревоге быстрее добираться. Царь все хотел, чтобы я во дворец переехал, но мне тут привычнее. Да и за учениками пригляд. При мне они опасаются проказничать. Все равно, конечно, шкодят, но не с таким размахом.

– Чистенько, – сказала Юлька, входя в приоткрытые двери.

«Бедненько», – подумала я, но промолчала. Узкая кровать, сундук у изголовья, возле окошка стол, укрытый скатертью, и стул, на который я и села. Юлька устроилась на кровати, скинув туфли, и, судя по ошарашенному взгляду воеводы, это подрывало все моральные устои местного общества. Яр сходил в смежную комнату, вернулся, сжимая в руках глиняную вазу.

– Это древний артефакт. – Он бережно поставил ее на стол передо мной. – Достался от бабушки.

На кривоватых коричневых боках морщинками разбегались мелкие трещинки. Я заглянула в широкое горлышко – пусто.

– Видишь, это древние руны. – Яр благоговейно провел пальцем по узору из непонятных значков. – Их значение уже утеряно, но магия все еще жива.

Он встал сзади, оперся на стол по обе стороны от меня, так что я внезапно оказалась в кольце сильных рук.

– Если ты не хочешь колдовать, Василиса, попробуй сотворить светлое волшебство.

– Что мне делать? – спросила я, хотя могла и дальше просто таять в объятиях Ярополка.

– Бабушка говорила, надо налить студеной воды, а потом подумать о чем-то или ком-то хорошем, постараться вызвать в душе светлые чувства.

Он поставил рядом с вазой глиняную кружку, полную воды. Я взяла ее за запотевший бок, на полотняной скатерти остался темный влажный кружок. Аккуратно вылив воду в древний артефакт, заглянула внутрь, но увидела там только собственные глаза. О чем же подумать? Когда в шею дышит Ярополк, мысли только об одном, не уверена, что они очень уж светлые. Я поймала ироничный взгляд Юльки, подруга многозначительно пошевелила бровями, вытянула губки, будто для поцелуя, и я усмехнулась в ответ. Вот кто-кто, а Юлька всегда вызывает во мне добрые чувства, даже тогда, когда издевается надо мной. Я у нее сейчас явно как на ладони. И симпатию мою к Ярополку она распознала едва не раньше меня, и вон пыталась оставить нас наедине, стоило ему только намекнуть на покои… Люблю ее, засранку.

Вода в вазе вдруг вспыхнула, засияла золотом.

– Получается! – воскликнул Ярополк.

– И что дальше? – Я не на шутку разволновалась. Не каждый день творю волшебство.

– Что бы ты хотела сделать хорошего?

Я вспомнила о просьбе водяного. В книжке-чудеснице снятие проклятий явно относилось к светлой магии.

– Как снять проклятие с пруда? – спросила я и заглянула в горшок.

Вода на донышке на мгновение погасла, а потом вспыхнула, и я увидела ясную картинку: три свечки, церковь, потом дом, полный ребятишек, и огонь в очаге, куда женщина с ямочками на круглых щеках ставит котелок. Еще вспышка – пруд, залитый солнечным светом, свеча посреди листа кувшинки, пламя дрожит на ветру, но не гаснет. Вторая свеча в перепончатых руках водяного. А затем я увидела саму себя. Надо же, в отражении я совсем другая: волосы собраны в две косы, длинное белое платье стелется по траве, я несу горящую свечу вокруг пруда, и в глазах отражается ее пламя.

– Кажется, теперь я знаю, как помочь водяному.

– Спроси еще, что можно сделать с живой водой, – посоветовала Юля.

– Живая вода? – встрепенулся Ярополк. – Это же очень мощное средство! Помогает от всех болезней!

– А оживить мертвых может? – прошептала я. Сердце заколотилось быстрее. Если бы только я могла вернуть папу с мамой! Если есть хоть маленькая, крохотная возможность… Я склонилась над вазой. Алая вспышка едва не выжгла мне глаза. Я вскрикнула, отшатнулась, упала на Яра, который сгреб меня в охапку, закрыл плечами. Раздался оглушительный взрыв, как будто гром прогремел в маленькой комнатке воеводы. Я вывернулась из-под руки Ярополка, вскочила на ноги… Юлька, зажмурив глаза, сидела на кровати застывшим столбом. Вокруг нее кружились хлопья копоти, ошметки обугленной скатерти. У ног валялись глиняные черепки – все, что осталось от древнего артефакта. Юля открыла глаза, ярко-голубые на фоне чумазого лица, ошалело посмотрела на меня.

– Ты в порядке? – тихонько спросила я.

– Ага, – кивнула она. – Ну, ты мощная колдунья…

Послышался топот, двери распахнулись, штук пять мальчишек застыли на пороге, а потом с воплями бросились врассыпную.

– Чего это они? – не поняла Юлька. А я, нервно хихикая, вытащила из клатча зеркальце и протянула ей. Хорошенько рассмотрев свою физиономию, покрытую сажей, подруга вздохнула и вытащила початую пачку влажных салфеток. – С кем поведешься, от того и наберешься.

Вспомнив о Ярополке, я повернулась. Воевода перебирал осколки вазы, пытаясь собрать вязь древних рун.

– Ярополк, я же не нарочно, – покаялась я.

– Василиса, ты должна была сотворить доброе волшебство. – В его голосе прорывалось явное раздражение. – Какого лешего ты подумала о некромантии?

– Просто…

Ярополк дернул плечом, устало прикрыл глаза.

– Чего еще ждать от ведьмы, – сухо сказал он.

Я вспыхнула и отвернулась.

От внутреннего убранства царского дворца у меня зарябило в глазах: все расписано узорами, на высоком сводчатом потолке целая картина: юноша и девушка бегут навстречу друг другу через пышные цветущие кусты, протягивая одинаково тонкие руки. То тут, то там кучковались придворные: дамы, разодетые в пышные платья, и мужчины в богатых кафтанах. На нас поглядывали, но знакомиться не спешили – небось воевода всех отпугивал суровым выражением лица.

Я уселась на золотую лавку, больше похожую на музейный экспонат, чем на мебель. Юлька цокала каблучками по паркету, уложенному звездами, носилась по залу, щелкала фотиком, как заведенная.

– Вася, тут совершенно иная техника в искусстве! – воскликнула она, тряся меня за руку. – Это потрясающе!

Я равнодушно пожала плечами. После того как я расфигачила волшебный горшок Ярополка, он демонстративно не обращал на меня внимания, и мое настроение упало до нуля. Сам виноват – надо было объяснить как следует! А теперь надулся в бороду, молчит, гадости про меня думает, завернулся в свой плащ, как в саван…

– Что ты молчишь? – не выдержала я. – Прости, я случайно, честное слово! Мне очень жаль, что я разбила горшок твоей бабушки.

– Это был волшебный сосуд.

– Пусть так. Я возмещу тебе. У меня есть златоносная жаба.

– Не надо, Василиса. Я сам виноват.

– Чего ж ты такой мрачный?

– Что-то не так, – сказал воевода. – Мы с Иваном, с царем, с детства дружны. Моя мать была его кормилицей. Он никогда не заставлял меня ждать у дверей. Сейчас время обеда. Если я приходил во дворец, то сидел по правую руку.

– А, так ты просто голодный? – успокоилась я. Ох уж эти мужчины! – А как вообще проходит прием у царя?

– Танцы будут? – встряла Юлька.

– Какие танцы? – возмутилась я. – Можно подумать, ты знаешь, что они тут танцуют!

– Скорее всего, водят хоровод, – невозмутимо ответила Юлька и щелкнула фотоаппаратом, направив объектив на воеводу. – А в хороводах я с детского сада ас.

– Обычно царь принимает посетителей часа два, – сказал Ярополк. – Если вопросы не государственной важности, то прямо во время трапезы. Потом могут и танцы быть, если государь в хорошем настроении, а Иван всегда полон сил и весел…

– Царь сегодня не принимает! – Слуга в полосатой ливрее неожиданно появился из дверей и, ошарашив этим известием народ, собирался улизнуть в уже закрывающиеся створки, но воевода сунул ногу в щель.

– Неотложное дело! – Он отодвинул слугу в сторону плечом, и мы протиснулись следом.

Мы вошли в просторный зал, на потолке которого юноша и девушка из прошлой картины уже жарко целовались. Я покрутила головой в поисках двери в третий зал, на потолке которого по идее должны показывать продолжение сериала, и заметила у стрельчатого окна длинный стол, покрытый белоснежной скатертью. За ним, сидя на разных концах, трапезничали двое. Царь показался мне каким-то… никаким. Вроде и статью вышел, и на лицо ничего, ну бородат, так я уже почти привыкла к местной моде на кустистые физиономии, а взгляд скользит мимо него.

А вот когда царица поднялась из-за стола и направилась к нам, меня будто ударили наотмашь. Ее красота ошеломляла. Осанка, легкая полуулыбка, золотой обруч, усыпанный жемчугом, блекнет от блеска ее волос, платье, украшенное затейливой вышивкой, обнажает молочные плечи… Я моргнула, тряхнула головой, посмотрела на Юльку – та только что слюни на царицу не пускала, глянула на Ярополка – стоит, хмурится, а на царицу и не смотрит, ждет, когда царь наконец доест пирожное.

– Воевода, – голос у царицы оказался низкий и хриплый, – отчего ты явился так неожиданно? Али какие плохие вести принес?

– Вести не плохие, но и не добрые, как посмотреть, – ответил Ярополк. Вот как, значит… Ладно, я ему эту недобрую весть еще припомню. – Привел пред царские очи новую ведьму.

Царица стремительно ко мне повернулась, юбки закружились вокруг стройных ножек. Стоп, откуда мне знать, что они стройные? Поди разбери под всеми этими оборками! Может, у нее кривые волосатые лапы или, вообще, как у Парнаски – копыта!

Она подошла ко мне, пробежалась глазами сверху донизу, зацепилась за ведьмин кулон, рефлекторно прижала руку к груди. Ярополк был прав, ее украшение до боли напоминало мое – та же вытянутая овальная форма, необычная мелкая огранка. Только ее камень был алым и переливался на свету, пульсируя, как живое сердце.

Я не знала, что мне делать – присесть в реверансе, отвесить поклон? Но на выручку пришла подруга.

– Боже мой, вы так прекрасны, – прошептала она со слезами на глазах. – Вы позволите нарисовать ваш портрет?

Она схватила царицу за руку и, кажется, попыталась ее поцеловать. Ярополк вмешался, оттеснил Юльку за спину, откуда она выглядывала, не сводя с царицы щенячьих глаз. Чего ее так плющит?

– Василиса, – представилась я. – А это моя подруга Юлия. Простите, ваше величество, что не знаю ваших обычаев, я из другого мира…

– И что же это за мир? – резко спросила царица.

– Там нет магии, но куда больше развита техника, – ответила я. Вспомнив слова нотариуса, добавила: – Географически наши миры одинаковы. Политическое устройство…

– Техномир, понятно, – равнодушно прервала меня царица. – Вы явились присягнуть на верность?

– Да, – ответил за меня Ярополк, все так же глядя на царя. – Василиса – новая ведьма, появилась после смерти Маргариты. Иван, что с тобой, ты болен?

– Василиса, – перебила его царица, ее голос еще понизился, хрипловатые нотки пробирали до дрожи, как звук пенопласта по стеклу. – Василиса, откуда у тебя кулон?

– Наследство Маргариты.

Царица вперилась взглядом в мое украшение, камень слегка нагрелся, потяжелел, цепочка впилась в кожу. Мне нестерпимо захотелось сорвать его с шеи.

– Отдай его мне.

– Нет.

– Отказываешь царице? А ведь пришла клясться в верности. Ты будешь служить мне верой и правдой?

– Вообще-то я не уверена, что хочу быть ведьмой. И тем более кому-то служить.

– Следи за языком, ведьма, не то быстренько его лишишься! – каркнула царица. Я отступила назад, наткнулась спиной на воеводу и сразу почувствовала себя увереннее.

– Клятва приносится царю, – с нажимом произнес Ярополк и шагнул к столику, за которым безучастно жевал царь, склонив голову. На его темных волосах, тусклых, будто припорошенных пылью, виднелся примятый след от короны. – Иван, что случилось? Почему ты молчишь?

Царь медленно повернул голову к воеводе, посмотрел спокойно и бесстрастно, указал на рот, демонстративно пожевал. Мол, когда я ем, я глух и нем.

– Я клянусь, что не собираюсь никому вредить, я всего лишь хочу спокойно жить в своем доме, – произнесла я.

– Пусть так. – Царица заслонила мужа пышными юбками, потеснила нас назад, выпроваживая из зала, слишком большого для двоих. – Можете быть свободны.

– И это все? – удивилась я.

Ярополк вытряхнул из рукава свиток, подал мне.

– «Я, Василиса, ведьма из дома на холме, клянусь в верности царю Ивану Двадцать Пятому и обещаю не мыслить и не действовать против суверенности царства, а в случае войны не становиться на сторону врага и помогать по мере сил или хотя бы держать нейтралитет», – прочитала я. – Ну, это выполнимо. С этим я согласна. Честное слово.

Ярополк повернулся к столику, за которым царь степенно допивал компот, поглядывая в окошко, но царица снова опередила воеводу. Она скользнула к царю, стянула с вялого мизинца перстенек и, всучив его мне, цепко ухватила воеводу под локоть. Я примерила нежданный подарок, перстень ладно уселся на средний палец. Ярко-зеленый камушек в золотой оправе радостно переливался в солнечных лучах. Грубоватая работа, но смотрится экзотично.

– Царь недоволен тобой, Ярополк, – прошептала тем временем царица, ведя воеводу к двери. – На границах неспокойно, в лесах видели сумертов, новая ведьма сейчас тоже некстати. Ты плохо справляешься со своими обязанностями, воевода.

Белая ручка пробежалась по плечу Ярополка, кулон жарко вспыхнул на нежной груди.

– Делаю, что могу, – сурово ответил воевода. – Коли недоволен мной царь, то пусть сам и скажет.

– Царю недосуг со всеми объясняться, – отвернулась царица. – Проводите.

Слуга распахнул перед нами двери, с грохотом захлопнул, едва не прищемив мне подол платья. Послышался скрежет засова. Ну что ж, я отделалась малой кровью. Теперь я вроде как у царя на службе, и всякие Парнаски могут утереться. Я прошла вперед пару шагов и поняла, что мои спутники не собираются меня догонять.

Ярополк уставился на закрытую дверь, нахмурив брови так, что они слились в одну густую полосу. А Юлька выглядела как ребенок, у которого отобрали конфетку. Причем не абы какую, а любимую, развернутую и уже отправленную в рот.

– Юль, ты в себе? – поинтересовалась я. – Что за цирк ты устроила? Тоже хотела послужить верой и правдой?

– Вась, она такая, такая…

– Какая? Ты же вроде в противоестественных связях не замечена. Уж я-то как лучшая подруга должна бы знать!

– Она само совершенство… Как ее зовут? – встрепенулась Юля.

– Амаранта, – ответил Ярополк.

– Ах, Амаранта, – выдохнула она.

Я внимательно посмотрела на подругу – щеки бледные, зрачки расширены. Я хорошенько тряхнула ее за плечи:

– Приди в себя!

Подруга сфокусировала на мне взгляд, поморгала.

– Нет, царица и вправду хороша, весь Голливуд бы посрамила, – согласилась я. – Но это не повод расстилаться перед ней ковриком.

– Просто я, как человек искусства, более восприимчива к красоте, – выдала Юлька. Выглядела она растерянной и несчастной, и я решила оставить ее в покое. Потом поизгаляюсь.

Мы вышли из дворца, спустились по белой лестнице. Я, честно говоря, была несколько разочарована приемом. Не то чтобы я ожидала бала в свою честь или так уж мечтала хоровод поводить, но могли бы хоть покормить. Память услужливо подкинула столик, за которым трапезничал царь: тоненькая мясная нарезка, ваза с грушами, нежная кожица, кажется, просвечивает на солнце, ломтики сыра с аккуратными круглыми дырочками… Пирожного не хотелось. Уж больно привередливо ковырялся в нем царь.

– Голодные? – спросил Ярополк.

– Угу, – синхронно промычали мы с Юлькой.

Он вывел нас снова к казармам, повернул в боковой вход, откуда тянуло ароматами жареного мяса и лука. Когда мы вошли, все парни вскочили с деревянных лавок, уставились на нас, как на явление Христа народу. Воевода жестом приказал всем садиться, устроил нас с Юлькой на лавке за столом у окна. Еще один взмах руки – и вот уже перед нами три тарелки с перловой кашей и мясом в грибной подливе.

– Угощайтесь, ежели не побрезгуете. – Воевода загреб деревянной ложкой кашу, отправил ее в рот. На стол с глухим стуком опустился кувшин и три глиняных кружки. Взгляд, которым окинула воеводу местная официантка, был таким горячим, что у меня во рту пересохло. Я налила себе в кружку тягучий напиток, отхлебнула – клюквенный кисель.

Ярополк испытующе посмотрел на нас с Юлькой, но мы уже резво жевали кашу. Пять лет студенческой жизни выбили из наших девичьих организмов всякую привередливость.

– Отличная каша, – похвалила я. – Мне вот перловка никогда не удавалась. Папа всегда говорил – только рыбе на прикорм.

– Где твои родители? – спросил воевода.

– Они погибли. – Прошли годы, а произносить это не стало легче.

Он замолчал, посмотрел на меня внимательно. Видать, понял, кого я хотела оживить с помощью его вазы.

– Расскажи о себе, воевода, – перевела стрелки Юлька. – Ты женат?

Я толкнула ее под столом коленкой. Само воплощение хитрости и дипломатии!

– Нет, – ответил Ярополк.

– Сколько тебе лет? – Юлька, похоже, решила составить на него полное досье.

– Двадцать семь.

– Давно служишь воеводой?

Ярополк усмехнулся в усы:

– Как Иван сел на престол, так меня воеводой и назначил. Уж пять лет прошло.

– И отчего же какая-нибудь девица тебя к рукам не прибрала?

– А ты для себя интересуешься? – уточнил Ярополк.

Юльку сложно было смутить.