Усы за двенадцатью замками

Перекрёсток миров. Пролог

Вселенная хранит в себе множество тайн. Подвластных одним умам и навсегда сокрытых для прочих. Её наполняет бесконечное число миров, населённых удивительными существами, что появляются и исчезают в мироздании по какой-то особой, неизведанной причине. Лишь немногим из тех, кому удалось научиться жить вне времени и пространства, может повезти отыскать тайный путь в место, которое принято называть Перекрёстком Миров. Здесь и начинается наша история.

Одна из наиболее странных тайн вселенной хранится за запертой на двенадцать замков дверью – в подвале бара, куда пускают только избранных гостей. Бармену, чья кожа темнее ночи, неважно откуда и из какого времени прибыл гость. Его лучащиеся густым янтарём глаза ищут во вновь приходящих иное, особенное. Независимое от набора генов, формы тела и места рождения. Кое-что невообразимо важное, хранящееся внутри и требующее нежного извлечения. Что-то, что он давно ищет и из-за чего построил этот бар в самом проходимом из всех возможных мест.

Для посетителей доступен весь первый этаж, обустроенный в ирландском благородном стиле с акцентом на отделку из тёмно-красного дерева. Все столы и короткая барная стойка покрыты лаком и всегда заботливо отполированы до невыносимого блеска, который придает заведению особый лоск. Только путешественник, побывавший в 1754 году в Дублине, может понять, что этот бар – довольно точная копия «The Brazen Head» после перестройки.

Фергус воссоздал его по образу из собственной памяти, потому что раньше, до того как отыскал путь к Перекрёстку миров, любил то место всей душой. Правда, после заключения сделки с Дьяволом, души у бармена больше не было. Но несмотря на это, вспоминая дублинский бар, мужчина продолжал испытывать странное тепло, отдалённо напоминающее человеческие чувства.

К счастью Фергуса, за всё время существования заведения, людей из того места и эпохи приходило всего двое, но то ли ещё будет? Кто знает, может быть однажды ему придётся выслушать гневные речи из уст самого́ Кристофера Квинна, владевшего заведением в то время? Впрочем, это проблемы будущего Фергуса. И то, не гарантированные.

Он не стал даже менять оттенок стен. Кирпичного цвета краска выгодно сочеталась с оттенком дерева и помогала при тёплом освещении создать более комфортную и располагающую к беседе атмосферу. Однако сто́ит заметить, что иного света, кроме как искусственного, здесь никогда и не было: Перекрёсток миров мог похвастаться разве что сферами с мерцающими внутри призрачными щенками, активно играющими между собой на протяжении всего лабиринта из троп, ведущих к порталам во всевозможные миры и времена.

Фергус долго владел этим заведением и не помнил ни дня, чтобы оно простояло без посетителя до самого часа закрытия, но ни один из ранее приходящих не смог приблизить его к заветной цели. Ни одна из рассказанных ими в расчёт за выпивку историй не оказалась той самой, подходящей к двери. После каждой тысячной истории, и так и сяк вертя сказанное в замках, бармен ловил себя на мысли, что все его старания пусты. Он тратит своё время в погоне за глупым, одержимым желанием открыть эту дверь.

Но сегодня был особенный день. Фергус чувствовал это всем нутром, глядя на пролетающую вдали семиконечную комету, затмевающую своим мерцанием даже хаотичные светлые вспышки от призрачных щенков.

Вселенная, благодаря появлению кометы, достигла особой точки схождения, где каждый период времени и эпохи всех из возможных миров замер в предвкушении одного-единственного события – прихода Рождества. А это значит, что в ближайшее время в баре будет много новых посетителей и рассказанных историй, которые могут оказаться «теми самыми».

Так поспеши же, первый гость!

Дверь качнулась и до бармена донёсся звон колокольчиков: пришёл новый гость и тот был Фергусу не знаком.

– Добро пожаловать в бар на Перекрёстке миров! – голос хозяина звучал сухо и безэмоционально, но он хотя бы натянул на лицо дежурную улыбку. За последний год бармену не повстречалось ни одного мало-мальски интересного собеседника, пусть и повидал их уже столько, что они успели ему до крайности надоесть. Фергус был на грани отчаяния, а тут ещё эта комета, обещающая огромный поток путников! – Могу чем-то помочь?

– Приветствую, господин, да озарит свет солнца твой путь, – нараспев поздоровался новый посетитель.

Фергус тихо присвистнул, приподнимая правую бровь. Затем с прищуром посмотрел на незнакомца. Это был щуплый юноша в серой вязаной шапке, натянутой так, что даже мочки ушей нельзя было разглядеть. На юном лице неухоженной брабантовой изгородью топорщились светлые усы. Шерстяной растянутый свитер грязно-зелёного цвета был явно с чужого плеча и висел на посетителе понурой тряпкой.

– Пускай озарит, я точно не буду против, – бармен обнажил белые, как перо снежной совы, зубы. – Прошу, садитесь, выбирайте выпивку по вкусу. В первый раз на Перекрёстке миров? Как к вам обращаться?

Гость приблизился к стойке, неуверенно озираясь. Доски тихо поскрипывали под высокими ботинками из мягкой потертой кожи.

– Мое имя Саррон, – юноша слегка поклонился. Это был не совсем поклон, а будто намёк на возможное его присутствие, но неловкое движение не ускользнуло от внимательных глаз Фергуса. – Я… – Саррон растерянно замешкал, – мне кажется, что я потерялся.

Ясаррон, а звали юношу именно так, несмотря на его привычку представляться более коротким вариантом имени, вспомнил, как попал в это место. Как в самый первый миг после перемещения отлепил от лица руки, которыми до этого момента старательно закрывал глаза.

Яркая вспышка ослепила его на мгновенье, и он обнаружил себя посреди узкого тёмного коридора. Внимательно огляделся и, не найдя другого варианта, направился к единственному источнику света: вдалеке неровно мелькала голубая сфера. Подойдя ближе, он обнаружил, что внутри резвится пушистый светящийся щенок. Четвероногий малыш замер, приглядываясь к Ясаррону, но, спустя мгновение, громко тявкнул, чем вызвал в коридоре гулкое эхо. Щенок замахал хвостом, покружился вокруг себя и прыгнул в следующую сферу, будто приглашая идти за собой.

Светлячок – так мысленно прозвал юноша своего проводника – перемещался таким образом некоторое время мимо закрытых дверей и множества развилок. Иногда ему навстречу, заливисто лая, неслись другие щенки и тогда, перед тем как продолжить движение, они изучающе обнюхивали друг друга. Ясаррон же неотрывно следил за Светлячком, боясь перепутать и случайно уйти за другим провожатым.

Щенок остановился возле двери, будто вчера выкрашенной краской цвета лазури. При взгляде на эту дверь у Ясаррона создалось впечатление, что тот, кто её красил, отчаянно желал вспомнить, как выглядит ясное небо. В этой чистейшей синеве, чуть ближе к верхнему краю, он обнаружил вырезанные из дерева усы размером с небольшую дыню, которые невероятно напоминали по форме его собственные. Светлячок активно помахал лапкой в сторону двери.

– Все теряются, – многозначительно заметил бармен, – кто-то раньше, кто-то позже, а вы, молодой человек, прямо в данный момент. Это не страшно. Страшно не найтись. – Фергус игриво подмигнул.

– Вы помогаете таким, как я? Тем, кто потерялся? – с надеждой протараторил Ясаррон.

– Вроде того. – Фергус сделал небольшую паузу. – С условием, что потерянный обладает усами и хорошей историей в расчёт за выпивку. Ах, да, и золотой монетой Римской Империи.

– Усы и история у меня, кажется, есть, а что касается монет, то их-то как раз нет, – юноша замялся, теребя тонкими пальцами нижний край свитера. – Нет монет, – голос печально задрожал. У Ясаррона не было никаких: ни золотых, ни серебряных, даже медных. Да и про Римскую Империю он слышал впервые.

– Про монету – шутка. История об усах вполне пойдёт за плату, – усмехнулся Фергус и, натирая мягкой салфеткой и без того чистый, как слеза русалки, стакан, спросил: – Так что будем пить?

– Можно воды?

Фергус улыбнулся выбору гостя. Никто бы не догадался, однако бармен считал алкоголь худшей вещью во всех зримых и незримых мирах. Более того, Фергус никогда не выпивал сам, после одного случая. Но чего только не сделаешь, когда нужно развязать кому-нибудь язык?

Магия и разгильдяйство

Я расскажу о главной ошибке в моей жизни. С чего бы начать?

Родом я с планеты Таймар. Её территория поделена на три неравные части. На юге, в Белой пустыне, подобно веснушкам на лице рыжего пастуха, разбросаны орочьи поселения. На юго-востоке, в гигантских зловонных городах возвышаются бетонные башни-человейники. Северо-западные фьорды принадлежат лесному народу – миролюбивым эльфам. На Таймаре долгие годы бушевала война, люди захватывали территории эльфов и вырубали леса, орки нападали на людские и эльфийские города, силой добывая продовольствие. Эльфы… Эльфы, несмотря на текущую в крови любовь к природе, самозабвенно убивали и тех, и других соседей. В оборонительных целях, конечно же.

Война остановилась несколько десятилетий назад. Двенадцатый съезд руководителей государств: Аарга Свирепого – вождя орков, Оскара Благочестивого – великого князя людей и Анораглара – короля эльфов, увенчался первым в истории мирным договором. Были учреждены комиссии по урегулированию конфликтов. Принято единогласное решение по строительству Международного центра для цивилизованной торговли и обмена опытом.

Именно в этот период я закончил обучение в Высшей Эльфийской Академии и был направлен на службу в Управление по международным преступлениям. Место мне досталось не случайно, а благодаря росту и проблемам с глазомером.

Ещё в Академии меня прозвали коротышкой – я был на две, а то и на три головы ниже любого из учеников. Эльфы и эльфийки стройными рядами бессердечных мраморных статуй вынуждали смотреть снизу вверх. В какой-то момент от этого ежедневного упражнения шею свело судорогой, и я перестал пытаться завести хоть что-то мало-мальски похожее на дружбу. Вдобавок ко всему, я оказался не приспособлен к владению луком – стрелы попадали куда угодно, но не в мишень.

Однажды, ближе к концу обучения, на занятиях по стрельбе я натянул тетиву так сильно, что стрела перелетела цель и разбила оконное стекло в кабинете преподавателя древней магии. По чистой случайности она, не задев ничего жизненно важного, остановилась в остроконечной шляпе, которая покоилась у эльфа на голове. Ужас! Кошмар! Крах карьеры! Мозг взорвался бесконечностью вариантов дальнейшего развития событий. Я думал, что меня исключат с позором, что заточат в королевскую темницу или пустят на корм вечно голодным вивернам. Однако, вместо всего, что я успел себе придумать, разгневанный маг наложил на меня заклинание, а точнее проклятие, пришедшее первым в его, несомненно умудренную вековым опытом, голову. Оно сделало меня человеком с самыми обычными ушами и усами. Ко всему прочему проклятие превратило меня в совершенно незаменимого агента разведки Управления по международным преступлениям.

Первое задание прояснило мою новую роль. Задача состояла в том, чтобы под видом человека (ха-ха, маг оказал мне неплохую услугу) проникнуть на место строительства торгово-коммуникационного центра и внедриться в коллектив, что я и сделал. Эльфам нужны были глаза на стройплощадке, так как объектом на этапе строительства занимались только люди и орки. Эльфы же должны были присоединиться к этапу внутренней и внешней отделки. Устроиться на стройку оказалось значительно проще, чем попасть с двухсот шагов в падающий с ветки жёлудь. Я попросился на работу, и меня приняли руководителем бригады орков-строителей.

Орков я раньше не встречал – огромные серо-бурые и тёмно-зелёные глыбы с очень специфическим запахом. Я привык к смолянистым ароматам леса, а вонь, исходящая от вспотевших на стройке рабочих, была невыносима. Их тела смердели сотней взмыленных лошадей, топчущихся на поляне из собственного навоза. Орочья речь почти целиком состояла из беспросветной ругани, от которой избавлена эльфийская лексика. Людей, впрочем, как я заметил, не смущал ни этот мерзкий запах, ни стиль общения – они весьма охотно поддерживали непристойное словоблудие. Я наблюдал, не вмешивался, старался перенять манеру поведения людей, но все равно держался несколько в сторонке и оттого сильно выделялся.

Неделя сменялась неделей. Стройка шла, слегка отставая от намеченного плана. Рабочие выкладывали стены солярным кирпичом, вбирающим в себя энергию солнца днём и отдающим свет после заката – каждый такой кирпич сиял в ночи будто десяток зажжённых восковых свечей, освещая стройплощадку. Эльфы использовали солярные камни с незапамятных времён, задолго до того, как люди придумали электричество и лампы накаливания. А во время переговоров предложили в знак примирения изготовить солярный кирпич для строительства коммуникационного центра, чтобы по ночам здание удивляло не меньше, чем днём.

На том и порешили. Орки оказались ребятами на удивление работящими, и через месяц кладка достигла высоты в три этажа. Здание со всех сторон окружили несуразные строительные леса. Тут и начались первые проблемы.

Леса из тонких сосновых досок были изготовлены и собраны людьми. Лестницы и настилы натужно ныли под весом наёмных рабочих. Я несколько раз обращался к людям – высшему руководству – но те отмахивались, уверяя, что технология проверенная, и бояться нечего.

Это случилось ближе к вечеру. Почти вся бригада отправилась на совместный ужин, на стройке оставался только Дикий Рык. Орк был шире меня в четыре раза, выше на две головы, его кожа имела серо-бурый цвет и была покрыта тёмными пятнами. Я заметил, что он каждый день работает дольше всех, и решил подойти к нему, пересилив своё отвращение, чтобы выяснить, что являлось причиной задержек.

Дикий Рык вмиг стал серьёзным. Он будто не хотел выдавать свою тайну. Колебался. Но желание выговориться всё же взяло верх, и он открылся мне. Оказалось, что в пустыне его ждёт Крыло Ветра – любимая жена, и Предвестник Бурь – сын, которого он ещё никогда не видел. Мысль орка была проста – чем быстрее закончится возведение центра, тем быстрее он сможет вернуться к семье. Рык переминался с ноги на ногу, и я чувствовал, что признание далось ему с трудом. Он выглядел уставшим, и я предложил продолжить работу с утра, с новыми силами.

Орк вытер со лба крупные капли пота, и мы стали спускаться. Раздался треск. Рык с ужасом посмотрел под ноги – доски настила переломились пополам. В попытке зацепиться хоть за что-то, орк вонзился толстыми пальцами в мою ногу, потащив вслед за собой, навстречу каменным дорожкам. В полёте он понял, что цель выбрал неудачную и, освободив меня, стал размахивать руками в поиске надежной опоры. Доски, которые попадались ему на пути, ломались словно сухой хворост. Я же отвлекаться на орка уже не мог. Спасал собственную жизнь. Моя рука крепко схватила верёвку подъёмника. И я завис где-то между первым и вторым этажом.

Я поглядел вниз. Дикий рык распластался на камнях. Он был жив, из его груди вырывались хриплые стоны. Я раскачался на верёвке и, спрыгнув на устойчивую поверхность настила слева от образовавшейся из-за падения орка дыры, бросился на помощь подчинённому.

Встать он не мог. Прохрипел лишь, что не чувствует ног. Я попросил его не двигаться, а сам поспешил позвать кого-нибудь на помощь.

Спустя полчаса я привёл к месту происшествия руководство. Джон Миллер и Энди Уилсон отвечали за безопасность. Они внимательно изучили состояние Дикого Рыка и пришли к выводу, что у орка скорее всего сломан позвоночник.

– Он больше не работник, – констатировал Уилсон.

– На пятый участок привезли бетон, – Миллер равнодушно взглянул на орка.

– Свои не дадут, – отметил Уилсон и почесал выпирающий вперёд щетинистый подбородок.

– Позвони нашим прорабам, пусть подгонят грузовик.

– Что вы хотите сделать? – встрял я в их диалог. – Нужно вызвать медиков!

– Вали отсюда, мальчишка! Ты всё сделал правильно, – Миллер отмахнулся от меня, как будто вытащил из чашки чая неосторожного муравья.

– Может он хочет составить орку компанию? – Уилсон заржал.

Испытывать судьбу и терпение “безопасников” я не стал, это бы привлекло ко мне ненужное внимание. И, несмотря на нарастающее чувство беспокойства, отошёл от них подальше, в сторону леса. Притаился. Вскоре приехал грузовик, орка погрузили в него и куда-то повезли. Машина двигалась по ухабистой дороге достаточно медленно. Я проследил за ней до пятого участка. У края котлована громко шумели бетономешалки. Стонущего от боли орка выгрузили в яму, и Миллер отдал команду лить. Я не видел, как умирал Дикий Рык, который так никогда и не увидит сына, но слышал, как его крик превратился в булькающий кашель, а затем окончательно стих.

Я выждал неделю, прежде чем отпроситься в отпуск. Вернувшись обратно в Эльфийское управление по международным преступлениям, рассказал о происшествии начальству. Эльфы начали проверки и выяснили, что Рык был не единственной жертвой стройки. Миллера и Уилсона отстранили от работы, а затем людской суд приговорил их к тридцати пяти годам тюремного заключения – слишком мало для таких бесчувственных мерзавцев. Родственники всех погибших получили достойную компенсацию. А я до сих пор считаю, что мог бы спасти Дикого Рыка. Эх… Если бы я искал помощи у орков, а не у людей… Если бы я настоял на замене досок для строительных лесов… Если бы… Но, нет.

Человеком на стройке я работал ещё пять лет, в течение которых ни один мой подчинённый не погиб. Я сильно привязался к оркам. Они оказались душевными и честными ребятами, среди которых я нашёл настоящих друзей. Что касается запаха… Я приловчился вешать себе на шею флакончик с «Луговыми духами», чтобы время от времени смазывать ими усы. Хороший трюк, а главное действенный. В конце концов меня вызвали в Эльфийское управление, где сообщили, что я заслужил повышение, для которого мне нужно снова стать эльфом.

Я вернулся в Академию, чтобы поговорить с профессором по древней магии. Почтенный эльф давно меня простил. Он дал мне пастилку, мутную, будто сплетённую из утреннего тумана. Она, по чистосердечным заверениям мага, должна была помочь снять проклятие. Ко мне действительно вернулись родные эльфийские уши, но усы никуда не делись. Маг пожал плечами, и предложил их сбрить. Я последовал его совету, а на следующий день обнаружил свежую поросль. Вернувшись к профессору, я просил его смилостивиться и всё-таки вернуть мне прежний облик. Где это видано, чтобы эльф и с усами?! Но он лишь грустно посмотрел в мою сторону.

– Я ничего не могу сделать, друг мой. Я был так зол, когда проклял тебя, что моих сил не хватит, чтобы убрать эти дурацкие усы. Но я знаю, кто сможет!

Я затаил дыхание, чтобы не упустить ни единого слова. Маг долго молчал, что-то обдумывая.

– Существует предание о Великом волшебнике Севера, который исполняет желания, но найти его – задача не из лёгких, – маг взмахнул рукой, и перед ним в сияющей пыли возник свиток. – Здесь ты найдёшь великую легенду. В ней кроется нить, которая выведет тебя к цели.

– А без загадок совсем нельзя? – озадаченно выдохнул я, разглядывая аккуратные письмена.

– Всё в твоих руках, юный эльф, – маг пафосно и несколько нелепо растянул губы в улыбке, сплёл портал и исчез, оставив меня наедине со свитком и усами.

По дороге домой я прочёл легенду сотню раз, но в ней не было ни малейшей зацепки, которая могла бы подсказать, где мне найти Северного волшебника. А потом открыл дверь в своё жилище и оказался в неизвестном тёмном коридоре. Теперь я здесь. И мне бы очень хотелось понять, где это «здесь» и куда мне идти дальше.

– Ваша история любопытна, – протянул Фергус. – Ответ на свой вопрос найдёте, когда выйдете из бара. Следуйте за светящимся щенком. Он уже ждёт вас. А пока могу предложить передохнуть. Может, хотите позавтракать или поужинать?

– Нет, нет, благодарю, не стоит. Я лишь хотел бы побыстрее разобраться со своей ситуацией, – Саррон слез с барного стула и попятился к выходу.

– Могу я задать вам последний вопрос? – мягко поинтересовался Фергус. Щуплый юноша остановился. – Вы на самом деле эльф?

Ясаррон молча стянул с головы серую шапку. Показались розовые остроконечные ушки, которые совершенно бестолково смотрелись вместе с неухоженными усиками. Юноша слегка поклонился и выскочил из бара.

Библиотекари тоже ходят в бар

В паб тихо вошёл крупный мужчина. Фергус смерил его взглядом. Этого человека он раньше здесь не встречал. Внешность незнакомца казалась отталкивающей. Но только до тех пор, пока за его спиной не показалась внушительная стопка рукописей, послушно плывущая по воздуху.

Владелец паба незаметно выдохнул. Книги. Значит, гость не опасен.

Мужчина остановился возле стойки, махнул рукой и стопка зависла без движения. Он нахмурил широкие брови, оглядывая бар. Цепкий взгляд пробежался по интерьеру, пустым столам и, наконец-то, остановился на бармене.

Фергус натянул самую приветливую из своих улыбок:

– С наступающим! Не туда пришли? – Бармен питал особые чувства к гостям, которые заворачивали на Перекрёсток миров случайно.

Гость машинально огладил густые серо-чёрные усы, которые были темнее его волос, завязанных в короткий аккуратный хвост.

– Не подскажете, где я? – низким хриплым голосом поинтересовался незнакомец.

Бармена удивила прямолинейность вопроса. Обычно «потерянные» долго потирают глаза или же щиплют себя за мягкое место, чтобы убедиться, что увиденное им не снится. Некоторых даже приходится откачивать от шока, когда они в первый раз оказываются на Перекрёстке миров.

Если мужчина и вправду здесь впервые, то держится так, будто подобные странности случаются с ним периодически.

Гость не мог врать: его выдавал прямой честный взгляд. Плечи мужчины укрывала тёмная мантия с эмблемой на груди в виде скрещённых кругов, а из-под неё проглядывалась строгая белая рубашка и штаны. Фергус отметил про себя, что одет пришедший, как учитель или кто-то подобной профессии. Бармен гадал, может его перенесло прямо из учебного заведения или ведомства? Иногда новые пути к Перекрёстку миров открывались в самых неожиданных местах.

– Вы в месте, именуемом Перекрёсток миров. Только избранные, познавшие глубинную суть Вселенной, способны отыскать к нему путь. Отсюда вы можете попасть в любую точку вселенной, а, если посчастливится, то и время.

– Хм… Забавно. Ещё пару минут назад я был в библиотечной секции с коллекционными изданиями учебников, – проворчал мужчина. И без всякого перехода представился: – Я Брувз, библиотекарь Академии трёх миров в мире Энды.

– Фергус, – в свою очередь сказал бармен. – Владелец заведения. – Выпьете?

– Не помешает! – кивнул гость. – Я бы выпил «Смерть придёт утром», но думаю, что такого у вас нет, поэтому чего-то покрепче, на ваше усмотрение.

– Обижаете! – лукаво улыбнулся Фергус и принялся замешивать гостю желанный коктейль. – Только должен предупредить: у нас особая валюта.

Брувз поморгал озадаченно, уже роясь в карманах.

– Какая же?

– Один напиток – одна история, – глаза Фергуса на мгновение зловеще сверкнули золотом.

– История, говоришь?

– Да. Кстати, у вас шикарные усы.

Библиотекарь смутился, покраснел, а после рассмеялся:

– Шикарные, говоришь? Тогда у меня точно есть история для тебя.

Усы правды и лжи

На Энде моя семья всегда была хранителями знаний. Такое вот семейное дело.

Я был молод и хотел сам построить свою судьбу, поэтому в одну безлунную ночь взял и сбежал из родительского дома. Примкнул к бродячему магу помощником. Мы подрабатывали то тут, то там. А когда мне стукнуло двадцать один, наконец, узнал и о семейном проклятии. Усы. Представляешь? Это случилось в мой первый раз с девушкой в деревеньке, где маг и я охотились на волколака.

Две луны, почти тишина, вдалеке воет недобитый волколак. Романтика. Я горю, она тоже.

– Да, любимый! Да! Не останавливайся! – в пылу страсти шепчет девушка.

И вдруг меня защекотали мои же усы. Я нетерпеливо почесал их и продолжил дело, как снова застонала моя зазноба:

– Брувз, я люблю тебя!

Усы залезли мне в нос, вызвав жуткий чих и сопли. Как я опозорился тогда – ужас! До сих пор помню это нелепое чувство.

Спустя пару дней я забыл об этой странности моего тела, но чуть позже в деревне, когда с нами рассчитывались за работу…

– Пять золотых, больше у меня просто нет! – твердо заявил староста, отсыпая из кожаного мешочка оплату мне и магу.

Усы зашевелились, снова полезли в нос, и тогда меня осенило.

– Что, и добавить ещё пять не можешь? Мы же договаривались на десять золотых!