Тайна Элизабет

Для обучения меткой стрельбе из арбалета, по совету Макса, было решено нанять известного охотника, дальнего родственника Томаса, о котором он никогда раньше даже не слышал. Конной выездке и травмоопасному бою на копьях вызвался обучить Ричард, один из лучших в этом виде. А за бой на мечах решил отвечать сам Нильс, не понаслышке знающий нюансы этого вопроса, ведь в свое время он несколько раз безрезультатно пытался выиграть турнир, когда был молод, и ему это еще было интересно.

В итоге, к невероятной мотивации Томаса добавилась завидная комбинация из самых лучших наставников в каждой отдельно взятой дисциплине. Безрассудная и смелая задумка с турниром уже на этом этапе больше не выглядела бредом. Может быть, даже сам Ален не подозревал, что его безумная идея может оказаться столь реалистичной.

Не осталась в стороне и всегда отличавшаяся активной деятельностью и настырной заботливостью Мария. Ко всеобщему удивлению, она вовсе вызвалась добровольно остаться на время в селе, чтобы помочь решить всевозможные бытовые вопросы, а также придирчиво следить за графиком тренировок и так необходимой фазовой практики, тем самым позволив не отвлекаться от подготовки к турниру по мелочам. Несмотря на то, что ее простые доводы сильно рассмешили Нильса, поспорить с ними было действительно сложно. В этот хитрый и кем-то тщательно продуманный момент несчастный Томас начал подозревать, что его жизнь в некоторых личных аспектах начинает легонечко заворачивать на какую-то определенную дорогу и ходу обратно может уже не быть. Однако он тоже не стал спорить с рассудительной девушкой, так как впервые смог по-настоящему оценить преимущества Марии на фоне сельских женщин, которых он привык видеть последнее время.

Чистая, как безоблачное небо, ангельски белокожая, чертовски фигуристая от природы и доведенная до совершенства благодаря фазе, она впервые заметила, как пускающий слюни Томас смущается, украдкой бросая стеснительные взгляды на ее шикарное, облегающее верхнюю часть тела, платье с декольте строго-настрого запрещенной в Парфагоне глубины. Естественно, почувствовав коварное преимущество и неодолимую силу, она искусно делала донельзя серьезный, деловой и незаинтересованный вид, будто речь шла вовсе не о Томасе, который словно был ей совсем неинтересен. Этим она окончательно сбила его с толку, как это с самого рождения хорошо умеет абсолютно любая настоящая женщина.

Насытившиеся и полностью расслабленные от отнюдь не сухого вина гости решили остаться на ночлег у кузнеца, чему были несказанно рады хозяева дома. По удивительному стечению обстоятельств именно Марии не досталось свободной комнаты, а в соседских домах ей было страшно спать без должной рыцарской охраны. Обрадовавшемуся Томасу ничего не оставалось, как предложить эту ночь, одну-единственную и исключительную, остаться в его скромной комнате, где кроме одного соломенного матраса на полу практически ничего не было, если не считать стопку книг в углу и висящую на стенах военную амуницию. Единственным украшением, как считал Томас, был видавший виды склеенный плакат с неуклюже нарисованным рыцарем, прокалывающим мечем четырехрукого мутанта.

– Ты только не приставай к нему. Поняла? – нарочито серьезно попросил подвыпивший Нильс, зашедший пожелать доброй ночи. – Ни в коем случае!

– Конечно! Что вы?! – предательски покраснела Мария.

– Серьезно. Не прикасайся даже. Я знаю вас, баб!

– Ну, что ты говоришь? – попытался вмешаться Томас.

– Вырастишь – поймешь, – весело подмигнул Нильс. – Но советую тебе все равно сейчас не расслабляться. Всё. Всем спать. Это приказ! Пам-па, па-па-пам…

Выходя, поющий трибун сам громко захлопнул за собой дверь, за которой послышались его тяжелые удаляющиеся шаги, сотрясающие стены. В освещенной догорающей свечой комнате повисла неловкая тишина. Из открытого окна доносилось пение сверчков и дул теплый летний воздух, наполненный колоритными ароматами леса и села. Смущенные молодые люди молча стояли друг напротив друга и не знали, как нужно вести себя дальше.

Неопытный в таких взрослых ситуациях Томас неожиданно растерялся и заволновался больше подруги, понимая, что именно он должен что-то предпринять. На его счастье, природа сама решила эту проблему, и некое внутреннее чутье подсказало аккуратно взять Марию за нежную ручку и медленно подвести к окну. Там, плотно прижав ее к себе за чувственную мягкую талию, он томно шепнул самые правильные для такого случая слова:

– Спасибо, что приехала. Я рад тебя видеть.

– Скучал? – опуская свои большие зеленые глаза и прикусывая нижнюю сочную губку, спросила еще тише Мария.

– Да, конечно, – не совсем искренне ответил Томас, но это был еще один верный ход в этой взаимно хитрой викторине.

– Думала, что мы больше никогда не увидимся.

– Что ты! Я бы нашел выход, чего бы мне это не стоило, – прозвучал еще один правильный ответ.

Снова возникла неловкая пауза. Томас почувствовал, что пора сделать следующий шаг. Причем не просто пора, а можно и нужно, сейчас или никогда. Осторожно нагнувшись к милой девушке, он переместил левую руку с талии на ее затылок и, вожделенно закрыв глаза, уверенно пододвинул милую головку к своим распаленным устам. Сначала он почувствовал пухлые и влажные губки, осторожно и скромно позволяющие к себе лишь едва ощутимо прикасаться, а также нежные ладошки, плавными движениями ощупывающие его тут же напрягшиеся массивные и сухие мышцы рук под рубахой. Но уже через мгновение ни он, ни она не могли сдержать эмоции. Так быстро подпортив всю романтику, они слились в безумно жарком и страстном первом настоящем для них обоих поцелуе, о котором кое-кто терпеливо мечтал целое десятилетие.

– Все, – вдруг строго и неожиданно отрезала Мария, уверенно оттолкнув Томаса. – Нам пора спать.

– Спать? Да, конечно.

Расстроившийся горе-любовник задул свечу, в полумраке снял с себя верхнюю одежду, лег на грубый матрас со стороны двери и отвернулся, обреченно вздохнув. Мария же уже была переодета в накидку, под которой сияла в свете луны белая ночная сорочка. Она демонстративно легла с другого края, повернувшись к окну, и накрыла себя явно давно нестиранным покрывалом. Уже в который раз возникла тишина, перебиваемая вовсе не музыкальной трелью содрогающих стены храпов трех других массивных мужчин в доме.

– Спокойной ночи, Томас, – холодно пожелала Мария спустя не менее пяти минут.

– Сладких снов, – пожелал кавалер, зевая и переворачиваясь, при этом как бы невзначай кладя руку на ее талию.

– Томас!

– Что?

Якобы раздраженная Мария презрительно убрала его тяжеленную руку и бросила укоризненный взгляд, на миг повернувшись к нему. Томас в этот момент окончательно понял, что его наивный организм совершенно зря весь вечер находился в болезненном радостном предчувствии. Снова глубоко вздыхая, ему ничего не оставалось, как вернулся на свой одинокий и холодный край матраса.

– Все-таки ты и вправду деревенский дурак, – тоже расстроенно вздохнув, произнесла Мария где-то с минуту спустя, пробуждая очередную надежду чувствительного организма Томаса. Он тут же снова повернулся, уже более уверенно положил руку на талию и начал ее нежно поглаживать, тяжело дыша и уткнувшись в густые и ароматные волосы.

Смелеющая с каждым движением рука Томаса совершала все более и более размашистые поглаживания. В определенный момент, проводя ею от бедра и до вожделенной мясистой груди, его ладонь стала получать ощущения, которых еще не было в его восемнадцатилетней жизни ни разу. Биение сердца Томаса немедля волнительно участилось, в теле возникла дрожь, а дыхание стало прерывистым и тяжелым.

– Поигрался, и хватит, – снова жестко отрезала Мария, этим немало поразив саму себя, словно нечто неосознанное контролировало ее губы и тело, проверяя выдержку и истинное мужское начало претендующего на продолжение рода молодого человека.

Но уже наученный Томас не останавливался и молча продолжал все наглее изучать наливную подругу, одновременно просчитывая в уме возможные шансы на успех.

– Я сказала, прекрати, – еще более решительным голосом попросила Мария, в действительности находящаяся на тонкой грани помутнения рассудка, безвозвратно погруженная в бесконечные волны предательских мурашек и приливов обжигающего тепла то к одному, то к другому месту ее неистово требующего ласки пока еще невинного тела.

Томас же продолжал, хотя уже и не столь уверенно.

– Так! – слышно на весь дом сказала Мария.

– Что?

– Ты не понял?

– Что именно?

– Поигрался и хватит. Спать!

– Ладно, – Томас убрал руку и зло повернул свой опечаленный организм на другую сторону.

– Ду-у-ура… – очень тихо и в отчаянии произнесла обескураженная своими собственными действиями измученная Мария, скрежеща зубами и вонзая тоненькие ноготочки в промокшую простынь. – Ду-у-ура.

– Что? Что ты говоришь? – встрепенулся Томас, почуяв очередную порцию надежды, хотя и не расслышал, что именно сказала подруга по несчастью.

– Так легко сдался, да?

– Как бы… Что?!

– Фи, рыцарь еще называется.

На этот раз стремительно, пока в дурной женской головке что-то снова не переключилось в совершенно ненужную никому сторону, Томас жестко схватил ее обеими руками, страстно пытаясь охватить сразу все возможные обжигающе пылкие места. Затем он стал страстно целовать ее шею, губы, плечи, а в ответ она извивалась, закатывая глаза, тихо постанывая и постепенно проваливаясь в некое параллельное измерение, еще никогда доселе ею не изведанное.

– Ну, все! – опять встрепенулась она и из последних сил отбросила разгоряченного Томаса.

– Ты серьезно?

– А ты не соображаешь сам, да?

– Слушай, иди-ка ты куда подальше! – окончательно давая отбой своему героически настрадавшемуся организму, рявкнул взбешенный Томас. Он тут же вспомнил слова искушенного в таких вопросах Нильса, который сказал, что расслабляться не стоит, несмотря на такую очевидную победную компанию. Как это всегда бывает с мужчинами в эти дурацкие моменты, ему подумалось, что он в чем-то неправильно себя повел или, на самом деле, совсем ей не нравился. Почему еще она могла себя так странно вести? Она же не дура, так ведь?

Неиспорченный молодой человек просто не знал, что это было частью очень древней игры без понятных правил и осязаемых граней, разумных норм и соблюдаемых порядков. Стоило ему полностью разочароваться, окончательно повернувшись на бок, и попробовать побыстрее расслабиться, дабы попасть в фазу и там гарантированно продолжить так и не начавшееся романтическое дело, как он почувствовал нежные прикосновения к своей спине и рукам. Разозленный Томас принципиально не реагировал на эти заигрывания и тогда горячие и трясущиеся пухлые губки сами начали целовать его шею и руки. И это уже была открытая и честная игра, тотальное сжигание всех последних мостов на огненном пути к бурному морю сладострастной нежности и коварного наслаждения, бесконечного всплытия и погружения в его бездонные затягивающие пучины.

Следующие три напряженных месяца пролетели для окунувшегося с головой в подготовку к турниру Томаса как три коротких недели. Его ежедневный график был жестко расписан по минутам, за чем непреклонно следила строгая в таких моментах Мария, не давая проявить слабину даже в самых невинных мелочах.

По несколько дней в неделю у них гостил нанятый дальний родственник, отдаленно напоминавший отца своей коренастостью и простыми чертами лица. Он приезжал со стороны западного моста через реку Змея для обучения Томаса меткой стрельбе из арбалета. Не меньше двух раз в неделю, но в разные дни, приезжали Нильс и Ричард, делясь мастерством боя на копьях и мечах. При всех этих тренировках Томасу было необходимо каждый день выезжать своенравного Вектора, с которым уже давно хорошо сладил, а также с утра до вечера ударно работать в жаркой кузнице с неутомимым Максом, выковывая прочную и эффектную броню и амуницию. Также Томас должен был ежедневно не меньше трех или хотя бы двух раз попадать в фазу, по несколько минут выращивая шаблон рыцарской мутации, который нужно было заправлять обильной пищей в реальности, плотно перекусывая множество раз на дню.

Изначально юный Томас очевидно находился в самом проигрышном положении относительно любых других потенциальных участников соревнования. Однако никогда за всю историю Королевского рыцарского турнира никто так качественно и продуманно не готовился, привлекая самых лучших специалистов в своих областях. Все, кто участвовали в этом тяжелом процессе, включая самого Томаса, хорошо это понимали. Чем больше проходило времени, тем больше они обретали уверенности в его шансах на победу. Мотивированный до мозга костей, он так прилежно учился и тренировался, что заметно прогрессировал день ото дня, оправдывая самые смелые надежды.

Если все мужчины были заняты своим делом и едва ли думали о чем-то еще, то постройневшая Мария, как и полагается настоящей девушке, жила сразу в нескольких параллельных вселенных. Не считая периодических желаний то внезапно вернуться в цивилизованный город, то остаться навсегда жить ближе к природе в этом далеком селе, на первом месте у нее было развитие и, самое главное, долгосрочное планирование серьезных отношений с Томасом. На втором, весьма высоком месте был сам обреченный жених. Затем были заботы по быту, где они жили, а между всем этим она умудрялась следить за собой, достойно держа парфагонскую марку и делясь женскими секретами с простыми крестьянками, почитающими ее за святую. Каким-то невиданным образом ей также совершенно легко и непринужденно удавалось следить за плотным графиком Томаса, словно организация таких мероприятий было ее прирожденным призванием.

Естественно, сам турнир ее мало интересовал, хотя выиграть его не помешало бы. Почему? Потому что тогда она будет невестой победителя Королевского рыцарского турнира! Она еще не знала, в каком именно платье будет вызывать зависть и приступы ненависти всех придворных падших стерв, но определенно сможет к этому качественно подготовиться, используя свой весьма высокий для девушки интеллект и всегда проламывающую все преграды целеустремленность. Не зря же ей удалось с отличием окончить Школу и единственной захомутать, как она считала, самого привлекательного и перспективного мужика, всегда находившегося в центре всеобщего внимания. Все эти вселенные, в которых жила молодая девушка, только ненадолго отключались поздно вечером в нежных объятиях любимого, чтобы на следующий день с удвоенной силой расширяться дальше.

Буквально в последний день перед отъездом в Парфагон Макс и Томас смогли доделать завершающие элементы турнирных доспехов. В отличие от стандартной рыцарской защиты с панцирем и кольчугой, турнирная броня покрывала все тело воина латами и щитками, чтобы добиться максимальной безопасности, особенно в дуэли на копьях, но при этом сохранить свободу движений для поединков на мечах. С целью получить эффектный и дорогой вид, они добавили многочисленные кружевные декоративные окантовки и вставки из зеркально отполированной стали на плечах, груди и спине, а также строгую ярко желтую накидку, сшитую из редкого материала женой кузнеца. Шлем с продольной вертикальной пластиной на макушке имел выпирающее вперед угловатое забрало и был выдержан в стиле основных доспехов. По его бокам для устрашения красовались почти параллельные друг другу стальные соколиные крылья. У меча же был ребристый черен для двух рук, вытянутая крестовина и длинный клинок с широким зеркальным долом. Железная основа меча позволяла ему быть относительно гибким и упругим при жестких ударах, а наружный стальной слой придавал достаточную прочность режущей поверхности.

Отдельным вопросом была конская броня. Поскольку надорванным лошадям и так приходилось нелегко носить на себе тяжелых рыцарей, в доспехи их облачали только на турнирах. Дабы не тратить драгоценное время, кузнецам пришлось с помощью Нильса выкупить за четыре золотых монеты старый конский панцирь, наглавник и шейные пластины у дальнего родственника одного из погибших бойцов и просто доводить все это до достойного вида. Отполировав, добавив кружевных окантовок и зеркальных вставок ко всем деталям брони откормленного Вектора, им все же удалось добиться схожести с основными доспехами.

И вот, ранним пятничным утром, облачившись в турнирную защиту, слезно попрощавшись с опустошенным кузнецом, его плачущей женой и всеми другими добродушными селянами, взволнованная молодая пара отправилась верхом на своих лошадях в Парфагон. До глубокого леса их провожали бегущие босиком по холодной земле веселые крестьянские детишки, столь полюбившие удивительных столичных гостей. При удачном стечении обстоятельств, Томас должен был остаться в городе, впредь и дальше прославляя маленькое село под Салепом. Однако Макс, на всякий случай, попросил жену оставить все его вещи на месте в приведенной Марией в безупречный порядок комнате.

К вечеру того же дня они прибыли к воротам грозного Парфагона. Хотя Томас чувствовал некий элемент предательства, глядя на заросшую мхом Стену и выглядывающие из-за нее башни идеального города, он все же до боли в сердце скучал по нему и в глубине души все это время мечтал снова стать его полноценной частью. Когда-то благо жить в этом удивительном месте ему досталась почти даром, а теперь предстояло заслужить кровью. Хотя он весьма комфортно чувствовал себя в родном селе и, может быть, спокойно остался бы там жить до конца своих дней, но только столица могла дать ему инструмент мести за родителей и спасения исчезнувшей сестры. А это было главной жизненной доминантой, единственным стержнем его существования.

Строгие стражи ворот сразу узнали спрятанного в броне Томаса и немедленно выдали ему временное разрешение на пребывание в городе в качестве участника Королевского рыцарского турнира. Слух о его тайной подготовке где-то под Салепом активно муссировался среди воинов, искренне переживавших за приемного сына своего легендарного товарища, который стал жертвой жестких законов и непреодолимых обстоятельств. Никто всерьез не рассчитывал на успех храброго юнца, но сама отчаянная попытка решить вопрос, рискуя своей собственной жизнью, вызывала всеобщее уважение, а у кого-то даже и нескрываемое восхищение.

Проводив породнившуюся за последние месяцы Марию до родительского очага, где по ней все это время скучали дорогие родители, ее жених отправился к себе, едва веря в реальность происходящего и разглядывая знакомые опрятные улочки, вызывающие массу приятных воспоминаний из прошлого. Сняв тяжелейший конский панцирь и привязав утомленного Вектора у входа, где его ждало свежее сено, Томас вошел в ставшие родными стены дома приемного отца. На минуту он остановился на пороге и, закрыв внезапно намокшие глаза, глубоко вдохнул тот самый знакомый с детства, доносящийся из кухни, запах сладкой выпечки и свежего хлеба, который он уже не надеялся услышать вновь. Затем, сытно поужинав в компании довольного Нильса и растроганной Маргариты в такой родной светлой столовой, он поднялся к себе наверх. Там, в пропахшей старыми книгами комнате, он почти сразу свалился спать в родную кровать, так как в субботу нужно было с утра явиться на этап прохождения предварительной судейской комиссии.

Проснувшись на следующий день, Томас и Нильс позавтракали на скорую руку и отправились на Арену, где проходил отбор участников турнира. Песочная площадка имела полукруглую форму и ее окружали деревянные многоуровневые трибуны, вмещавшие несколько тысяч человек. По всему периметру этих трибун, в верхней их части, шелестели на ветру огромные синие флаги с гербом Парфагона, изображающим два пересекающихся кольца. С южной стороны почти на одном уровне с площадкой был оборудован плоский помост, подиум, на котором всегда располагалась королевская чета и придворные высокопоставленные особы. Там все еще шли активные подготовительные работы, чтобы к воскресному утру всем дорогим гостям было приятно и комфортно наблюдать многочисленные поединки, которые должны были занять весь долгий день с самого утра.

Как и ожидалось, попасть в списки участников оказалось совсем не сложно. Сначала всех претендентов собрали вместе и велели облачиться в свои доспехи. Затем их попросили взять короткие деревянные мечи и по одному проходить в центр круга из четырех офицеров-преподавателей Академии, которые увесистыми деревянными дубинками сбивали всех с ног. Хотя одолеть огромных и опытных рыцарей было практически невозможно, этот конкурс позволял быстро определить истинный боевой настрой каждого воина. Кто-то сразу же откровенно пугался и уходил в глухую защиту, быстро падая на песок, так и не произведя ни одной вменяемой атаки. А кто-то, как Томас и еще несколько дюжин других удалых бойцов, смело бросался в бой, ловко уворачивался от дубинок и хитрыми маневрами успевал задеть одного, двух или даже трех соперников прежде, чем быть в любом случае сваленным с ног тяжелейшими сокрушительными ударами.

В итоге, примерно из ста храбрецов были отсеяны шестьдесят четыре наиболее отверженных бойца и еще два запасных на случай, если кто-то из основного состава в последний момент не сможет принять участие в щекочущем нервы турнире. Как всегда, почти все участники были действующими рыцарями или курсантами Академии. Претенденты с внешней стороны Стены предсказуемо не прошли отбор, за исключением Томаса, одного небольшого шустрого парня в дешевой и легкой кольчуге, а также гордого вида брюнета с орлиным носом, лет двадцати шести на вид. Последний был в дорогих и необычайно красивых черных доспехах с мелким орнаментом, кожаными вставками и такой же качественной черной шелковой накидке. Его жуткий угловатый шлем с шипами и вытянутым вперед забралом с узкими прорезями привлекал внимание и вызывал плохо скрываемый испуг у будущих соперников, даже если они были гораздо больше в габаритах. Хотя при регистрации молодой человек представился сыном известного торговца из южного города Новый Альберт, в подтверждении чего предоставил рекомендации от известных в тех краях людей, не сговариваясь, его все дружно прозвали Черным рыцарем.

В этот же вечер Нильс старался дать последние дельные советы и важные наставления за легким ужином:

– В общем, просто делай, что ты знаешь и ни о чем не думай.

– Легко сказать…

– Знаешь, сейчас я понимаю, что всегда проигрывал, потому что слишком много додумывал. Я смотрел на турнир немного снаружи, даже будучи внутри него главным участником.

– Что ты имеешь в виду? – прожевывая очередную котлету, спросил нахмурившийся Томас.

– Я больше думал о том, смогу ли я победить, чем просто сражался. Я больше мечтал о тех сокровищах, славе и женщинах, что получу после победы, чем смотрел на соперников, которые были прямо перед глазами и в итоге легко пользовались моей расхлябанностью.

– Женщины? Неужели?!

– Не смешно. Я проигрывал, будучи действительно подготовленным лучше всех.

– Это обидно.

– Да. Поэтому просто выключи мозг и сконцентрируйся на бое с соперниками. Ты всему научен. Дай своим навыкам естественный выход.

– Что-то еще?

– Пожалуй, ты уже все знаешь и умеешь. Повторюсь, осталось выключить голову и делать свое дело, чем бы оно ни закончилось.

Однако мотивация Томаса была на порядок серьезней, чем у легкомысленного молодого Нильса. Как итог, селянин опять не смог быстро уснуть в ночь перед важнейшим событием. Как его в Школе не тренировали легко засыпать в самых экстремальных условиях, необычайная значимость и сложность предстоящего турнира никак не могли позволить успокоиться и расслабиться. Томас отчетливо понимал, что, будучи простым участником турнира, вряд ли имел такую проблему с пожирающим нервы волнением, отчего его шансы были бы предпочтительнее. Но вся его жизнь зависела от одного завтрашнего дня, и потому он ничего не мог с собой поделать, продолжая переживать и раздраженно ворочаться в кровати.

Толком не выспавшись, Томас привел в порядок свои вычурные доспехи, снарядил в тяжелую конскую броню отдохнувшего Вектора и в сопровождении своей приемной семьи молча пошел на Арену. В затхлом и темном помещении под трибуной уже разминались претенденты на титул чемпиона. Отовсюду раздавался скрежет и бряцание металла, то и дело слышались вздохи и вскрики, а снаружи доносился радостной шум прибывающей толпы.

Приготовившись к первому туру, Томас уселся на длинную лавочку в ожидании своей очереди, где рядом с ним оказался тот самый загадочный Черный рыцарь. Отвыкший за последние месяцы от роскоши селянин долго его разглядывал и не смог сдержать восхищения от качества и дороговизны его покрытых мелким орнаментом доспехов:

– Дорого?

– Смотря для кого, – лаконично и четко ответил незнакомец и демонстративно отвернулся, опустив вытянутое вперед забрало своего жуткого шлема.

– Есть все-таки жизнь и за Стеной…

В это время снаружи раздался торжественный звук фанфар, знаменующий прибытие всеми любимого короля в сопровождении свиты. И долгожданное событие, главное развлечение чопорной столицы, началось с громкого традиционного приветствования жюри: