Только на четвёртый день на руках появились тёмно-лиловые пятна, как от синяков. С каждым часом их становилось все больше. Кожа сделалась тонкой, полупрозрачной, и можно было отчётливо увидеть все венки. Эльза сидела рядом с кроватью прямо на полу и плакала. Очень тихо, но Мари слышала.
В бесконечной череде дней и ночей она запомнила только сестру, старательно вытиравшую ей лоб холодным полотенцем, приносящую воду и склизкую кашу, а когда темнота стала совсем беспросветной, пришли призраки.
Там был папенька, смотрящий с укором. От него пахло табаком и алхимической смесью, как всегда, когда он занимался исследованиями.
? Что же ты матушку нашу не сберегла?
Он подошёл к столу, пододвинув его под самую балку, забрался на столешницу и просунул голову в петлю.
? Я пойду к матушке схожу, посмотрю, как она там, ? сказал он и шагнул с края стола.
Мари бросилась вперёд, но провалилась куда-то вниз, оказавшись в их комнате под крышей. Матушка стояла на середине помещения в своём красивом платье для приёмов, которое надевала только по особым случаям. Мари облегчённо вздохнула и побежала к ней. Матушка вытянула руку, отстраняясь. У неё был болезненно злой взгляд.
? Я говорила тебе, целомудрие для девицы ? это бесценный дар, потеряв который она впадает во грех и никогда более не сможет стать достойным членом общества.
Мари хотела ответить, объяснить, но мама не слушала её. Отвернулась и ушла, отдаляясь всё дальше и дальше по внезапно возникшему длинному коридору, в конце которого была только тьма. Мари пыталась её догнать, докричаться, задыхалась, и в конце концов, выбившись из сил, упала на твёрдую каменную дорогу. И плакала, плакала…
Перед ней остановился приказчик, виновато сжимающий в руках шляпу. За его спиной находился их старый дом, в котором Мари провела детство.
? Не сберегли домик-то. Долгов вона сколько.
Она всё отдаст. Всё-всё. Уже нашла три работы. Если надо, найдёт и четвёртую. Пусть только подождут. Заберут её платья, книги, украшения, только оставят Эльзе эту куклу, её папенька подарил. Приказчик виновато развёл руками. Он, может, и хотел бы что-то сделать, да что он может?
Сержант, стоящий рядом с ним, смотрел прямо в глаза. Странно, но в воспоминаниях Мари всё было как раз наоборот ? приказчик глумился над ними, а сержант нет. Он даже отобрал у людей, описывающих имущество, тёплое пальто и отдал его Мари. Теперь же этот человек зло улыбался:
? Так и надо вам, богатеньким, ? и сплюнул на землю.
Мари могла сказать, что они не такие уж и богатые, но ведь и правда, жили лучше многих. Тех многих, что потом стали соседями.
Мимо прошли подруги в летних модных платьях в морскую полоску со шляпками, украшенными цветами. Они узнали, но прошли мимо, сморщив напудренные носики. Конечно, что им знаться с ней… и монетку бросили, серебряную. Мари её подняла. Серебрушка ? это много.
? Посмотри, даже гордости не осталось, а воображала.
? Шлюха…
Эти слова были как пощёчина. Да и голос она узнала. Она не шлюха ? денег ведь не брала? Или это не считается? Мари обернулась, но человек уже истаял серой дымкой, оставив её в полнейшей темноте. Здесь не было ни звуков, ни красок ? только бесконечная бездна.
А потом было просто жарко и тяжело дышать.
Это… смерть?
Глава 12. Чёрная лихорадка
Маня разрыдалась в ложе и после того шесть недель вылежала в нервной лихорадке.
Н. С. Лесков
В доме, в котором жила Мари Энгель, стояла темнота. Вправо коридор, влево коридор, и между ними хлипенькая лестница. Рене сделал шаг, но вздрогнул, когда его окликнули. Из левого коридора к нему шла худая женщина с небольшим ручным фонарём.
– Кто вы? ? спросила она строго.
– Я ищу Мари Энгель.
Женщина бросила обеспокоенный взгляд на верх лестницы и скорбно сжала губы:
– Не ходите туда.
– Почему? ? неприятное предчувствие заставило его встревожиться.
Женщина вздохнула:
– Там чёрная лихорадка. Никто не выходит. Вечером я приношу немного еды к двери. Наверное, Эльза её забирает. Я хотела позвать доктора Флэтча, но его опять забрала полиция. Впрочем, уже слишком поздно.
Рене отвернулся и быстро стал подниматься наверх под предостерегающие крики женщины. Лестница натужно скрипела под его тяжёлыми шагами. Под самой крышей было две комнаты. В одной никто не открыл, а дверь второй спустя несколько минут открыла девчушка лет семи-восьми со взъерошенными медовыми кудряшками и заплаканным лицом. Тем не менее, она смерила Рене строгим взглядом и неумело сделала книксен:
– Здравствуйте.
– Доброй ночи. Здесь ли живёт Мари Энгель?
Девочка дёрнулась, словно не знала, отойти или наоборот ? захлопнуть дверь.
– Да, мистер…
– Кафер.
– Да, мистер Кафер. Но сейчас она немного больна. Передайте вашу карточку, и я…
– Позволь, ? Рене без труда отодвинул девочку и прошел в комнату.
Пахло горелой кашей, сыростью, кровью и болезнью. Мари лежала, скинув с себя одеяло и плотно закрыв глаза. Чёрная лихорадка проступала чёрными же пятнами на бледной тонкой коже, розовой пенкой на губах и тяжёлым частым дыханием. Рене коснулся её щеки, но девушка осталась безучастной к этому. На прикосновение кожа отозвалась мгновенно возникающим кровоподтёком.
– Она вас не узнает, ? сказала девочка, неестественно спокойно для ребенка. ? Меня уже не узнаёт. Я доктора хотела позвать, а он не пошёл.
Много лет спустя Рене часто возвращался к этому моменту, который тогда не считал поворотным для своей жизни. Казалось, он действовал по инерции, мало задумываясь о последствиях. Была ли то рука судьбы, которая нечасто подбрасывала ему невнятные подсказки, или совершенная случайность, в которую сам никогда не верил, но окажись он там ещё раз, то не смог бы поступить иначе.
– Собери вещи, свои и её, ? обратился он к девочке и добавил: ? Я заберу вас отсюда.
Та нахмурилась:
– Зачем?
Рене бережно завернул Мари в одеяло. Движения заставили её кашлять, а всё тело сотрясла странная судорога.
– Я, девочка, не люблю повторять дважды. Вряд ли здесь ей кто-нибудь поможет.
Вещей едва набралось на одну сумку. В последний момент девочка взвизгнула и с криком «забыла!» бросилась куда-то в угол, чтобы достать оттуда позвякивающий мешочек. Извозчик нервничал ? это было видно по тому, как он сжимал под шубой пистолет и нервно озирался.
– Чегой-то так долго? Давайте быстрее, господинушка. Тута, знаете ли, народ шальной обитает. Может и того…
