Мужик выразительно провел пальцем под подбородком.
– Поговори мне ещё, ? буркнул Рене, крепче прижимая к себе драгоценную ношу.
Девочка прильнула к заиндевевшему окну экипажа и с чисто детским восторгом взирала на проносящиеся мимо улицы.
– Это ведь тебя Эльзой зовут? Кто ты?
Она встряхнула кудряшками и обернулась:
– Да, это я. Я ? сестра.
Сестра. Ему только детей для полного счастья не хватало. Рене прижался лицом к Машиной макушке. Жар чувствовался даже сквозь два одеяла. Горячее дыхание на шее и хрип, неприятный такой, свистящий, не предвещающий ничего хорошего. Пахло сладко, немного ванилью, горелой кашей и почти не пахло цветами. Он физически ощущал, как болезнь пожирает её. Лишь бы не было поздно. Эльза, не отворачиваясь от окна, грустно, но спокойно спросила:
– Она умрёт, да? Как мама? ? и подумав, предположила: ? Может, это нервная горячка? Говорят, у женщин такое бывает.
– Это не нервная горячка, ? как говорить с детьми, Рене не знал, поэтому добавил, улыбнувшись: ? всё будет хорошо.
Ложь, и Эльза прекрасно это поняла.
– Как давно она заболела?
Ребёнок задумался.
– Пять или шесть дней назад. Как маму похоронили. Она умерла на прошлой неделе. Я на гроб землю кидала. Мы как пришли, так Мариша легла и уснула. Один раз подумала, что она не дышит и испугалась. Подёргала, а она глаза открыла и попросила, чтобы я папе чай принесла, а то он с самого утра работает. Я испугалась, папка-то помер.
Извозчик, получивший несколько медных монет за скорость, гнал лошадь по пустым ночным улицам и резко затормозил перед домом. Послав его за врачом, Рене поднялся в квартиру и сразу же положил Машу на диван в гостиной.
– Набери воды в ванну. Я покажу…
– Я знаю, как пользоваться краном. Где ванна?
Рене указал на дверь, и решительная девица, бросая прямо на пол пальто и шапку, припустила в указанном направлении.
– Только холодную! ? крикнул он ей вслед.
Сам же принялся таскать с улицы снег и кидать его в воду. Когда ванна была наполнена, снег шапками плавал на поверхности. Эльза осторожно потрогала воду и ойкнула:
– А ей не холодно будет?
– Будет, но так надо ? температура слишком большая, ? пояснил Рене. ? Так надо.
Он бережно развернул Машу, снял мокрую от пота сорочку и отнес в ванную. Та, будто предчувствуя, заворочалась и стала слабо сопротивляться.
– Так надо, девочка. Надо. Станет легче, вот увидишь, ? уговаривал он скорее себя.
Холод привел Машу в некое подобие сознания. Она билась, пытаясь выбраться, кричала и плакала, а Рене с маниакальным упорством засовывал её обратно и уговаривал потерпеть. Через пару минут она всё же успокоилась. До прихода врача Рене удалось вытащить её, насухо вытереть и перенести в спальню.
Доктор, которого в своё время очень нахваливала леди Розали, выглядел до противного бодрым. Он придурковато улыбался в пышные усы, фигурно закрученные на кончиках. Машу он осмотрел быстро и совершенно невнимательно, оставаясь всё таким же бодрым и счастливым.
– Вы, конечно, правы ? это чёрная лихорадка, ? доктор развел руками. ? Ничего не поделать. Советую вам отправить девушку в скорбный дом и хорошенько очистить помещение, дабы вы сами не заразились.
– И это всё, что вы можете предложить? ? Рене испытывал сильное раздражение. Как человек, который болел крайне редко, он предполагал, что врач больше заинтересован в выздоровлении, нежели в как можно скорейшем побеге от пациента.
Эскулап смотрел со снисходительной жалостью, казалось, не замечая ни угрожающих ноток в голосе Рене, ни его взгляда:
– Да зачем попусту лекарства переводить? Девушка обречена.
– А что бы вы прописали, если бы не была обречена? Желательно, чтобы это что-то нашлось в вашем кофре.
Доктор поморщился, но выложил несколько бутылочек, порошков и пилюль и даже написал подробную инструкцию, беспрестанно сожалея о таком недальновидном поступке Рене.
– Если она переживёт эту ночь, то возможно есть шанс, ? бросил на прощание доктор.
Рене помнил, что когда сам болел простудой, бабушка давала ему чай с малиной и молоко с мёдом. Вместе с Эльзой они попытались напоить Мари, но та едва ли смогла проглотить хотя бы половину. Потом девочка уснула подле сестры, завернувшись в плед, и забавно сопела во сне. Рене перенёс её на диван в гостиной. Сам же смог поспать едва ли пару часов в кресле в спальне. Он засыпал, просыпался, вздрагивая и прислушивался к неровному дыханию девушки.
Эту ночь Маша пережила, но лучше ей не стало. Он не рискнул давать ей пилюли, а вот микстурой от температуры попытался напоить да поджёг немного «синего дыма». Наскоро он приготовил что-то похожее на бутерброды с колбасой и сыром. Эльза смотрела на них с подозрением.
– Ну, чего смотришь? Бери. Нам всем нужны силы.
Этот ребёнок был очень тихим. Не то чтобы Рене знавал много детей, но ему казалось, что они должны быть чуть более живые. Эльза осторожно взяла бутерброд и надкусила с таким видом, словно он сам её укусит.
От стука в дверь вздрогнули оба. Два удара, пауза и ещё один. Рене открыл дверь. На пороге стоял мальчик-подросток с корзинкой, полной газет.
– Доброе утро, ? прогнусавил он и вытер нос рукавом. ? Свежий выпуск «Полетки». Хозяин просил напомнить, что вы не оплатили подписку на следующий месяц.
– Я передам чек сегодня.
Мальчик отдал газету и убежал. Закрыв дверь, Рене принялся собираться. Его ждал связной. Поручив Эльзе присматривать за сестрой и поить её чаем, пока он не придёт, Рене ушёл.
В кабачке «Золотой журавль» его ждал Филин. Новости, которые он принёс, были тревожные.
– Значит, мне надо уходить?
Филин повёл плечами.
– Никто пока не говорит, что это именно ты, но в разговорах проскальзывала такая идея: мол, это кто-то из местных финансовых предприятий, что выдают лицензии на товары и контролируют таможенные переходы. Скажу даже больше: были прямые намёки на самого Ротгера, а там и до тебя недалеко.
– Я…
Может ли он прямо сейчас сорваться и бежать? И как? Оставить больную Машу с её сестрицей одних или на попечение того же Ротгера? Но её видели в его доме. Много ли времени нужно, чтобы сложить два плюс два?
Две секунды?
Одна?
– Мне нужно время, чтобы закончить дела. Неделя или две.
Филину это не понравилось, скривился, но всё же ответил:
