Белый Ферзь атакует!
Мерседес остановился у старенькой пятиэтажки. Вика бросила короткое «пока», натянуто улыбнулась и медленно направилась к подъезду. От подобной черствости в сердце Дениса неприятно кольнуло.
– Пока? И это все? – выкрикнул он вдогонку Вике.
Девушка повернула голову набок и, уже зная наперед, что последует дальше, произнесла:
– По вторникам и пятницам я посещаю скалодром, захочешь меня увидеть – приходи.
Стукнула дверь подъезда, и Вика исчезла.
Денис отупело смотрел прямо перед собой, не в силах дать объяснение столь внезапному превращению горячей красотки в холодную ледышку. Прошла минута или две, и на четвертом этаже дома, в подъезд которого только что вошла Вика, вспыхнул свет. Все еще находясь под гипнотическими чарами отдавшейся ему без остатка страстной покорительницы вершин, Денис не сомневался, что явится на скалодром уже в ближайший вторник. Он запустил двигатель и, довольный собой, отправился в родовой особняк.
В ту ночь сон не спешил к нему. Молодой мужчина беспокойно ворочался на кровати, без конца меняя позу. Стоило ему только закрыть глаза, как он тотчас же натыкался на горящий взгляд Вики, чувствовал, как ее сильные ноги сжимают его бедра, заставляя двигаться размеренно и энергично. Он не помнил, чтобы испытывал что-либо подобное раньше, и благодарил бога, что откликнулся на призыв рекламного буклета посетить новый скалодром. Лишь под утро ему удалось забыться.
Во вторник он приехал в зал примерно в тоже время, когда впервые повстречал Вику, но девушки не застал. Обычно тренировка занимала у него около часа, но в этот раз в ожидании Вики он посвятил хобби целых два часа. Вконец обессиленный, Денис отправился в раздевалку. Видно, в этот день девушка по какой-то причине не смогла прийти. А, может быть, не хотела? Денис вспомнил внезапную перемену ее настроения. Казалось бы, ничто не предвещало столь поразительного перевоплощения.
В пятницу история повторилась. Денис начал злиться. Ему жутко захотелось приехать к Вике, ведь он мог разыскать квартиру, в которой жила девушка, но все-таки сдержался. Внутри заговорило чувство гордости. Денис попытался переключиться на что-нибудь другое, но мысли неумолимо возвращались к брюнетке. В таком подавленном состоянии, с одной стороны, и возбужденном – с другой, прошло еще несколько дней. Наступил вторник.
Работа в офисе прямо валилась у него из рук, и Денис не мог дождаться, когда стрелки настенных часов остановятся на цифре шесть. На высокой скорости он помчался к заветному месту. В голове уже с утра сидело решение: если девушка и сегодня не придет на тренировку, Денис отправится к ней домой и потребует объяснений. Он начал быстро переодеваться и заметил, что пальцы его рук слегка дрожали. Раньше такого с ним не происходило. В каком-то полусне Денис вошел в тусклый зал и принялся разглядывать людей, перемещающихся по стенам скалодрома. Отчаяние и досада охватили его. Вики не было!
– Никого не потерял? – услышал он откуда-то сбоку негромкий голос, от звука которого все у него внутри затрепетало.
Денис резко развернулся. Девушка с ироничной улыбкой разглядывала его, привалившись спиной к стенке неподалеку от входа в зал.
– Куда ты пропала? – только и смог выдавить из себя Денис идиотскую фразу.
– Знаешь, немного приболела, – без какой-либо доли вины и сожаления ответила она.
Денис во второй раз ощутил, как неприятно кольнуло у него внутри от повеявшего из уст брюнетки холодка. Но, как ни странно, это не отвратило его от желания дальше общаться с девушкой, а, наоборот, вызвало у Дениса болезненное чувство обладать грациозной красоткой снова и снова. К счастью, в этом стремления молодых людей совпадали. После часовой тренировки Денис подвез Вику до дома и получил приглашение подняться на верх. Когда они ехали в машине, девушка обмолвилась, что живет с родителями, но они в данный момент находятся у родственников в другом городе. В прихожей Вика нагнулась, чтобы снять кроссовки, как вдруг сильные руки Дениса подхватили ее и увлекли на стоящую в глубине комнаты кровать. Об этом мгновении молодой мужчина грезил все эти проклятые десять дней разлуки.
– Осторожно, мне больно! – вскрикнула Вика, когда он начал жадно покрывать ее лицо, шею, грудь поцелуями, одновременно срывая с Вики одежду. Тут же она легонько засмеялась и произнесла:
– Кажется, кто-то по мне очень соскучился.
В другой раз подобная фраза могла бы сбить любовный пыл, но только не сейчас. Настроение Дениса с каждой секундой становилось все лучше.
– Кто-то, кажется, очень много говорит, – прошептал он ей на ухо.
По видимости, фраза пришлась девушке по душе, она глубоко вздохнула и закрыла глаза…
Следующий месяц пролетел незаметно. Кроме посещений скалодрома и двух-трех встреч в кафе в центре города, их отношения сводились исключительно к сексу. Денис раньше никогда не приводил девушек домой. В родовой обители царил порядок, установленный Аркадием Платоновичем, и Денис не хотел, чтобы ему задавали лишние вопросы. Тем не менее несколько раз под покровом ночи он привозил Вику в имение, и молодые люди крадучись пробирались в комнату Дениса, расположенную на втором этаже здания всего в нескольких метрах, отделявших ее от апартаментов отца Дениса. Когда за окошком занималось утро, он также осторожно отвозил девушку домой, а затем отправлялся на работу в банк.
Но однажды прокол все-таки случился. Аркадий Платонович торопился на совещание, и поэтому вызвал служебную машину на полчаса раньше обычного времени. В этот момент Денис с Викой в полном молчании спустились в холл, собираясь незаметно покинуть дом. Тут-то их и нагнал хмурый и озабоченный родитель. Уже приоткрылась входная дверь, пропуская внутрь жилища струйку солнечного света, как вдруг тяжелая рука опустилась на плечо беспечного жуира.
– Стой, попался! – насмешливо произнес Аркадий Платонович.
Денис обернулся на голос отца, с глупым выражением на лице, и, не зная, как объяснить присутствие в этом месте и в этот час своей спутницы. Вика шмыгнула за спину кавалера, стараясь не дышать.
Аркадий Платонович понимающе хмыкнул и теперь уже по-приятельски похлопал по плечу сына.
– Не нужно слов, – великодушно молвил он. – Может быть, представишь девушку?
Вика осторожно выглянула из-за плеча Дениса, почувствовав, что буря пронеслась мимо.
– Вот, пап, это Виктория, – каким-то чужим для себя голосом произнес Денис, пропуская девушку вперед.
– Победа, значит?! Ну-ка, ну-ка, посмотрим, – Аркадий Платонович без тени смущения принялся разглядывать, появившуюся из-за спины сына, словно Афродиту из морской пены, невысокую симпатичную брюнетку. Что-то во внешности девушки показалось отцу Дениса знакомым, но он не мог вспомнить, в ком именно он уже видел похожие черты.
«Кажется, это у них семейное», – промелькнула в голове Вики мысль по поводу бесцеремонного изучения ее внешних данных отцом своего поклонника, памятуя, как в первый день знакомства ее разглядывал Денис.
– Можно просто, Вика, – набравшись храбрости, довольно громко произнесла она, протягивая руку Аркадию Платоновичу.
Тот деликатно прикоснулся к ней, слегка сжав пальцами. Несмотря на то, что девушка была без макияжа, с остатками сна на бледном лице, Вольский не смог не оценить вкуса отпрыска.
Внезапно из глубины дома раздался бой курантов.
– Черт! – выругался Аркадий Платонович. – Я же опаздываю. Пока, пока, еще увидимся, – быстро произнес он и выскочил на крыльцо.
Парочка облегченно вздохнула.
– У него в субботу юбилей, – как бы между делом объявил Денис. – Я хочу, чтобы ты пошла со мной.
– Посмотрим, – неуверенно произнесла Вика.
IV
Чувство провинившегося школьника появлялось у Бориса Платоновича всякий раз, когда приходилось просить взаймы. Большой дядя с лихими устремленными вверх щеголеватыми гусарскими усами на глазах у собеседника незаметно превращался в сморщенного, прибитого грузом житейских проблем нытика. К цели своего визита он подбирался издалека, как опытный гроссмейстер, просчитывающий все варианты развития партии с не менее титулованным противником. В начале разговора Борис Платонович затрагивал тему, которая не могла не заинтересовать оппонента, и далее шаг за шагом уводил его в дали дальние, где в конце по странному стечению обстоятельств рассказчика настигала ничем не заслуженная несправедливая кара. В разгулявшемся воображении визави Борис Платонович представал жертвой судьбы, песчинкой в руках разгулявшейся стихии, которой срочно требовалась помощь. Правдоподобие словам придавали все те же усы, постепенно меняющие свою горделивую осанку – с устремленной в заоблачную высь Адмиралтейской иглы на кренящуюся к горизонту известную всему миру Пизанскую башню. Против таких аргументов устоять могли не многие, и Борис Платонович получал желаемое.
К сожалению, в последнее время финансовая несостоятельность стала напоминать о себе все чаще – львиная доля сбережений уходила на обучение детей, а то, что оставалось, поглощали затянувшийся в квартире ремонт и повседневные бытовые нужды – вечный бич обычных граждан, а Борис Платонович и его семья были самыми что ни на есть обычными людьми.
Банки быстро распознали в нем потенциального ненадежного клиента, когда он пару раз с задержкой вносил очередной платеж. Зловещие слухи, словно проказа, мгновенно расползлись между ростовщиками, поэтому на его попытки получить новую ссуду они в один голос ответили отказом. Друзья и знакомые находились примерно в таком же положении и лишь разводили руками. Вольскому приходилось браться за любую подработку на стороне, и это позволяло хоть как-то сводить концы с концами. Но однажды даже этих усилий оказалось недостаточно. Его дражайшей Светлане поставили сахарный диабет, причем в запущенной форме. Борис не раз замечал, что жена постоянно хочет пить, жалуется на головокружение и тяжесть в ногах. Теперь причина этих симптомов стала понятна, но облегчения она отнюдь не принесла. Срочно требовался курс лечения. Врачи посоветовали ей отправиться в Чехию в Карловы Вары, славившиеся своим чудодейственным климатом и мастерством персонала, избравшим основным методом борьбы с этим страшным недугом бальнеологию. Когда Борису Платоновичу назвали сумму терапии, внутри неприятно похолодело, и он понял, что без помощи извне денег достать не получится.
Вот тогда-то радеющий супруг и вспомнил об Аркаше. По рождению они являлись кровными братьями, но их отношения трудно было назвать родственными. Стена холодности и отчуждения возникла между Борисом и Аркадием еще очень давно, и теперь уже никто из них не мог с точностью сказать, когда именно. Мелкие ребяческие обиды, ревность к отцу, в особенности когда не стало их матери, постепенно воздвигли прочную фундаментальную кладку, за которую ни один из братьев без острой нужды перебираться не пытался. Когда они превратились во взрослых людей и обзавелись семьями, юношеские разногласия исчезли, как явление, которое непременно вызвало бы нездоровый интерес со стороны жен, детей и друзей; а желания пускаться всякий раз в пространные объяснения по поводу своего загадочного поведения уже не испытывал ни тот, ни другой. Каждый стал жить своей жизнью, поддерживая для приличия родственную связь и соблюдая, при необходимости, соответствующий политес. При встречах, в особенности на людях, братья крепко пожимали друг другу руки, и всем было невдомек, что это не более, чем деликатная игра двух талантливых актеров, демонстрирующих публике давно уже отрепетированную сценку.
Борис Платонович никогда бы не пришел к брату занимать деньги, будь у него хоть малейшая надежда получить помощь в другом месте. Но другие места, увы, к сожалению, закончились.
В пятницу утром, когда супруги собирались на работу, Светлана ни с того ни с сего рухнула на стоящий рядом стул. Муж побледнел и стремглав бросился к ней.
– Голова закружилась, – устало произнесла жена, и на глазах появились маленькие капельки.
Тогда Борис Платонович и дал себе зарок, что сегодня же отправится к брату. Он пораньше отпросился с работы и без предупреждения поехал к Аркаше в офис. Как оказалось, предварительный звонок избавил бы его от томительного ожидания, пусть и в удобном кресле, но в течение целых полутора часов, проведенных в компании с невеселыми думами.
«Братец-то, большой начальник», – подумал Борис Платонович, разглядывая нескольких хорошо одетых, солидных посетителей, уже находившихся в просторной приемной, когда не в сравнение с ними скромный родственник в затертых джинсах и потрепанном джемпере присоединился к когорте ходатаев.
Чопорного вида секретарь уточнил цель его визита и исчез за массивной коричневой дверью. Через какое-то время он появился вновь и доверительным тоном сообщил Борису Платоновичу, что его примут, но только в порядке очереди.
На иной исход событий младший брат важного чиновника и не рассчитывал, поэтому особого недовольства подобный ответ у него не вызвал.
«Кому-то – все, а кому-то – ничего», – больно уколола рвущаяся при каждом удобном случае наружу навязчивая мысль, намекая на обладание старшим братом роскошным особняком, доставшимся ему по вековой традиции по праву первородства, а также на его высокое положение в обществе.
«Успокойся, – впорхнула в голову другая мысль. – Для того, чтобы содержать такой дом, дерзких амбиций и жалоб на несправедливую судьбу недостаточно, нужно иметь шустрые мозги и железные нервы, успевать крутиться, забывая об отдыхе и собственном благополучии. У Аркаши это все есть, а у тебя… увы».
На том конкуренция противоречивых голосов затихла, так и не начав серьезного спора.
Потекли унылые минуты. Дверь открывалась и закрывалась. Одни визитеры находились в кабинете совсем недолго, другим приходилось задерживаться. Борис Платонович в мрачном оцепенении безразличным взглядом провожал вереницу снующих туда-сюда деловых людей. Некоторые получали от его брата желаемое, поскольку счастливое выражение не сходило с их лиц. Они вежливо с улыбкой прощались с секретарем и, окрыленные, покидали цитадель. Другим везло меньше. Разгоряченные, с покрасневшими глазами и презрительными усмешками на губах, они буквально выпрыгивали из кабинета в приемную и, что-то сердито буркнув, растворялись в опускающемся на город вечернем сумраке.
Вскоре перед Борисом Платоновичем остался только один гость. Мужчина лет тридцати пяти – тридцати семи, с аккуратно уложенными темными волосами, с кожаным пухлым портфелем в руках и нагловатым взглядом явно нервничал. Он вглядывался в лица покидающих кабинет клиентов и партнеров, и его беспокойство по мере движения «потока» возрастало, в особенности, когда очередной посетитель, хмурый и раздосадованный, уносил с собой оставшиеся нереализованными устремления и надежды.
Наконец, коричневая дверь «поглотила» и пижона с красивым кейсом. Борис Платонович бросил взгляд на настенные часы и с удивлением отметил, что, пока он бездельничал, большая стрелка успела обежать почти два полных круга по золоченому блестящему циферблату.
Прошло еще двадцать минут, прежде чем «пижон» вновь появился в приемной. Внешне он держался все с тем же нагловатым апломбом, но Борис Платонович успел уловить затаившееся в уголках глаз раздражение.
«Значит, братец не дал ему то, за чем приходил гость».
– Прошу Вас, – услышал он негромкий голос секретаря, и недовольное лицо последнего посетителя мгновенно испарилось из головы Бориса Платоновича.
Он прошел в кабинет, просторный и ярко освещенный, его брат всегда предпочитал окружать себя праздничной иллюминацией, частенько забывая погасить лишнее электричество в многочисленных комнатах родового имения. Рабочее место не стало исключением. Но у Бориса Платоновича, в отличие от Аркадия, не в меру обильное сияние вызывало совсем другие ощущения, ему чудилось, что все его тайные мыслишки оказались выставленными напоказ публике, словно пластмассовый бездушный манекен в витрине магазина на оживленной улице города, на который может бесконечно пялиться любой желающий. Чувство беспокойства и неуверенности овладело им, и он беспомощно остановился посередине кабинета.
Расположенный в глубине помещения большой стол пустовал, а его владелец в это время переместился к единственному находящемуся в комнате окну и, привалившись плечом к стене, разговаривал по мобильному телефону. Брат кивнул родственнику и указал взглядом на стул, приглашая пока поудобнее устроиться. Борис Платонович вздохнул и устало опустился на предложенное место.
– Геннадий, завтра же завези мне свою доверенность. Все документы со «Спутником» подписывать буду только я сам, никакой самодеятельности. Все, до свидания…», – долетел до него обрывок разговора.
Его брат отключил телефон, подошел к Борису и протянул руку.
– Какими судьбами?
Борис Платонович уже приготовился завязать диалог в свойственной ему манере, когда приходилось одалживать денег, но осекся. Он понял, что с Аркашей его фокусы излишни и абсолютно бесполезны, брат раскусит игру через минуту. Наоборот, это может настроить Аркадия негативно и отказать в просьбе, а без средств на лечение жены он не мог возвратиться домой. Поэтому на прозвучавший вопрос Борис Платонович ответил вопросом.
– Есть проблема, как и у всех нас, у тебя, смотрю, тоже не все гладко?
– О чем это ты? А, о моем разговоре по телефону!? Да, порой доверять можно лишь себе самому.
У владельца кабинета только что состоялась неприятная беседа с человеком, с которым, будь его воля, он никогда бы не имел никаких личных дел. Но Аркадий Платонович, несмотря на занимаемый высокий пост, по-прежнему находился в подчинении куда более влиятельных лиц и не мог вот так, по своей прихоти, «взбрыкнуть» и начать устраивать дела фирмы без назидательных указаний картеля. Поступи он по-своему, и потраченные годы, позволившие ему забраться на кресло генерального директора, пошли бы коту под хвост. Поэтому, скрежеща зубами в душе, он сделал вид, что очень даже рад общению с племянником одного из членов директоров концерна, получившего от щедрого родственника должность руководителя строительной организации. Но вступление в переговоры с навязанным протеже вовсе не означало, что Аркадий Платонович забудет о собственных интересах, и в ходе непродолжительного разговора его собеседник Сипоткин Вячеслав Петрович явственно это ощутил.
На рандеву с Вольским он прибыл, так сказать, во всеоружии, имея задачу выторговать у компании Аркадия Платоновича «Гарантия успеха» полную самостоятельность в ведении стройки на одном стратегически важном объекте, ссылаясь как бы невзначай при каждом удобном случае на мнение своего знатного покровителя. Он с удовольствием отмечал, какое магическое действие оказывает имя родственника на сидящего напротив чиновника, с фигурой которого Аркадию Платоновичу невольно приходилось считаться. Но вскоре до него дошло, что оппонент вовсе не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Все установки, привезенные с собой Сипоткиным, Аркадий Платонович принял, но на поверку выходило, что применить их руководитель строительной фирмы мог только после предварительного согласования с генеральным подрядчиком, то есть с компанией «Гарантия успеха». И на попытки Вячеслава Петровича что-либо изменить в этой схеме Вольский только закатывал глаза кверху и деликатно напоминал собеседнику, что строить они будут для государственной корпорации, имеющей выход на ближнее окружение самого что ни на есть высокопоставленного лица в стране, и потерпеть фиаско здесь недопустимо. О каком лице шла речь, догадаться было не трудно, его портрет висел прямо за спиной Аркадия Платоновича. В итоге радужное настроение, с которым Вячеслав Петрович прибыл на встречу, постепенно сменилось еле скрываемым раздражением и негодованием. Он скомкано попрощался с главой компании и пулей вылетел из кабинета.
Поле битвы осталось за владельцем апартаментов, отчего катящийся к закату напряженный день не показался ему столь тягостным и доставил Вольскому заслуженное удовлетворение. Разделавшись с рабочими проблемами, внимание Аркадия Платоновича переключилось на брата.
«Зачем же пожаловал Борис? Не собирается ли он со своим семейством „прокатить“ мой юбилей?».
Это первое, что пришло ему на ум. В субботу в родовом имении Вольских должно было состояться празднование пятидесятипятилетия Аркадия Платоновича. И объяснение цели визита Бориса как-то само собой увязывалось именно с этим событием. Ну что же, оставалось только проверить свою интуицию.
– Как дела дома? – произнес он вслух.
Его брат ответил не сразу, два раза глубоко вздохнул, отвел глаза в сторону и, наконец, изрек:
– Да вот, как раз дома дела не очень, Света заболела.
Аркадий Платонович уловил в голосе Бориса искренние нотки и постарался разыграть на своем лице участие. Истинная цель прихода младшего брата стала перед ним моментально вырисовываться, он понял, что сейчас последует просьба о кредите.
– Надеюсь, ничего серьезного? – деликатно спросил Аркадий Платонович.
– К сожалению, не могу ответить утвердительно. Диабет навряд ли можно отнести к чему-то незначительному; его, как головную боль, одной таблеткой не вылечишь.
– Диабет?!
– Да. Требуется срочный курс терапии. Нам посоветовали отправиться в Чехию, отзывы о лечении в одном санатории прямо-таки обнадеживающие.
– Я тоже слышал о Чехии, и, кажется, это не просто слухи, значит, надо соглашаться.
– Да, мы такого же мнения. Но вот…
Брат запнулся и дрожащей рукой протянул родственнику клочок бумаги.
– Это цена вопроса, – уточнил он.
Последовал еще один тяжелый вздох Бориса.
– Извини, что обращаюсь к тебе, просто больше просить не у кого.
Прозвучавшая фраза, как зачитанный в суде приговор, подвела черту под отношениями, уже давно сложившимися между братьями, обозначив зияющую пустоту. Глава «Гарантии успеха» не подал виду, но внутренне содрогнулся, признавая обоснованность и правоту слов Бориса.
Он взял послание и увидел на нем нацарапанные нетвердой рукой брата цифры.
– Ух, ты! – послышался негромкий возглас. – Надеюсь, за эти деньги целители действительно умеют творить чудеса.
Борис Платонович выжидательно посмотрел на Аркадия, никогда еще роль просителя не была для него такой мучительной и неприятной.
– Что скажешь?
Ответ прозвучал почти мгновенно.
Не переживай, я дам деньги, лечи жену, близких надо беречь. – Произнося эти слова, Аркадий Платонович вспомнил свою безвременно покинувшую этот свет супругу.
Брат порывисто поднялся с кресла и сделал несколько торопливых шагов.
– Ты серьезно? – еще не веря своему счастью, почти выкрикнул он. – Давай я напишу расписку…
Аркадий поднял руку вверх, как бы останавливая поток льющихся из уст брата заверений и обещаний.
– Не надо расписок, отдашь, когда сможешь, – благосклонно разрешил он.
Такой поворот событий заметно разрядил витавшее в кабинете напряжение. Борис Платонович в знак благодарности попытался подобрать тему беседы, которая вызвала бы у Аркаши интерес. Но в своем благородном стремлении он на мгновение позабыл о той пропасти, которая их разделяла, и о том, каким сложным человеком был Аркадий. Одного «слепого» шага оказалось достаточно, чтобы Борис Платонович наступил на кинутые им самим же по неосторожности грабли.
– Слышал о новом хобби твоей дочери. Я сам в молодости пытался учить итальянский, но так и не смог осилить, повстречал Светку и все вокруг закрутилось.
Упоминание об увлечении Лизы иностранным языком вызвало у ее отца совсем не ту реакцию, на которую рассчитывал Борис Платонович. Да, он знал, что дочь частенько проводит время с итало-русским словарем в руках. О причинах, сподвигших сделать ее такой выбор, родитель не интересовался: хочет – пусть учит. Вопрос был в другом: откуда Борису стало известно об этом увлечении? Братья общались нечасто, безразличие и отчужденность, красным пунктиром пробежавшие между главами семей, передались и их детям. За одним, пожалуй, исключением. Его единственная дочь внезапно воспылала страстью к своему кузену Евгению. В юности, пока был жив Платон Станиславович, дети нередко проводили время вместе, но никому и в голову не могло прийти, что между двоюродными братом и сестрой может вспыхнуть нежное чувство. А ведь вспыхнуло! И теперь каждое напоминание об этой связи вызывало у Аркадия Платоновича что-то наподобие зубной боли, от которой хочется немедленно избавиться.
Понятно, что о занятиях итальянским Борису сказал его сын, а он, в свою очередь, узнал о них от Лизы. Эта цепочка само собой разумеющихся фактов мгновенно обозначилась в голове Аркадия Платоновича, как только его брат заикнулся о своей осведомленности Лизиным хобби. По этой причине от великодушного настроя Аркадия Платоновича не осталось и следа, а на смену ему пришло нечто, напоминающее досаду. Он постарался обойти стороной неприятную тему, но полностью избавиться от появившегося горького осадка у него не получилось.