Кооператив SOS. роман приключений и фантастики
– Ну, во-первых, мы исходим из финансовых возможностей клиента, стоимости, сложности и экономической эффективности операции. Во-вторых, принимаем к сведению и социальную сторону проблемы. Следует отметить также, что если клиент просит наказать невиновного, то, естественно, мы за дело не беремся. К тому же можем даже наказать клиента за это. Основной принцип нашей фирмы – гуманность и справедливость.
– А если мне нравится один парень, а я ему нет. Вы можете так устроить, чтобы он был мой?
– В принципе, да. Но опять же, зависит от того, женат он или нет. Равнодушен он к Вам или паталогически Вас не переносит. Должны мы учесть и последствия вашего брака. Будете ли вы счастливы.
Девушка опять расхохоталась. – Какая семья, брак! Какой ты дремучий и наивный!
Фарид стушевался, пытаясь найти выход из этого неприятного для него положения.
Тут вмешалась Дина, почему-то оказавшаяся рядом.
– Мы вынуждены считаться с существующими условностями и моралью при работе с клиентами. Фарид не совсем правильно Вас понял. Надо четче ставить задачу.
Девушка недоуменно взглянула на нее, на Фарида.
– Это мой компаньон. Кстати, пора бы нам и познакомиться. Дина. Меня зовут Фаридом.
– Надя. А много тут вас еще?
– Трое. Вон там, Эдик.
– Какой красавец!
Легкое облачко неудовольствия набежало на чело Дины. Она спросила:
– Так будет от Вас заказ?
– Пока нет. Мне надо разобраться в своих чувствах. Тем более, что интересных парней так много.
– В рекламных целях мы могли бы Вам помочь и бесплатно.
– Нет, нет. Спасибо. Хотя у меня нет миллионов, но я достаточно горда, чтобы принимать бесплатные подачки. Но Вы не волнуйтесь. Я помогу вам найти богатых клиентов.
В это время к ним пританцовывая приблизился Эдик.
– Друзья. Пора менять кавалеров. Разрешите, милая барышня. – он подхватил Надю под руку и увлек ее в центр танцующих.
У Дины окончательно испортилось настроение. Боясь, что сейчас ее внутренний голос начнет бить стекла, она бросилась к выходу. Фарид пошел за ней.
В гостинице Дина никак не могла найти себе место. Не выдержав, побежала в диск-клуб. Танцы еще были в самом разгаре. Пронаблюдав со стороны минут десять, она заметила, как Эдик с девушкой направились к выходу…
Дина проследила их до самого дома, одноэтажного кирпичного коттеджа. Зажегся и погас свет в окне. С трепещущим сердцем она прошла сквозь стену и оцепенела от неожиданности. Хотя Дина и подозревала Эдика в сильной распущенности, но застать его в постели женщины в самый разгар любви…
Она сделала шаг назад, вмуровалась в стену, чтобы не выдать себя, не крикнуть, не наброситься с кулаками на этих животных, предававшихся похоти. Во тьме стены она немного пришла в себя, опомнилась и выскользнула назад, на улицу. Хоть и гадко было у нее на душе, но внутренний голос, ни один, ни другой, не вырвались почему-то наружу, не разбили стекол окон, не вздыбили волосы парня и девушки ужасом.
Итак, подозрения подтвердились. Из-за него пошла она в этот дурацкий кооператив. А теперь ничто уже не привязывало ее к ним.
– Подлец! Побежал за первой встречной провинциальной дурочкой!
Так, переживая, добралась она до гостиницы и, не раздеваясь, бросилась на кровать. Слезы обиды, разочарования и презрения душили Дину. Но они сделали свое дело – вымывали из ее души обожаемый образ супермена Эдика, оставляя вместо нее лишь его обычную человеческую сущность, с присущими ей эгоизмом, слабостью и инстинктами самца.
Дина лежала на кровати, бездумно смотря на потолок с облупленной побелкой. Вдруг ей отчетливо послышались, вернее не послышались, а она ощутила, что это чьи-то мысли, затем поняла, что это мысли Фарида.
А он мечтал и грезил, вспоминая малейшие подробности ночи любви с Кирой. Слова, которые он ей шептал в экстазе любви и нежности, места, которых он касался…
Мысли гораздо богаче и содержательнее слов. Они не только говорят, но и видят, слышат, осязают, чувствуют. И Дина была потрясена всей этой гаммой чувств Фарида, и это не доставило ей никакого удовольствия, так как она только что собственными глазами видела точно такую же сцену любви.
Ей стало противно, тошно. Но она тщетно затыкала уши, зажмуривала глаза. Фарид грезил, и Дина как наяву чувствовала, видела, осязала его плотью, его органами чувств. Она его руками сжимала и ласкала Киру, входила в экстаз…
Не выдержав, Дина вскочила с кровати и бросилась вон из комнаты, гостиницы, подальше от Фарида, его мыслей, ощущений. И только отбежав почти квартал, она перестала ощущать мысли Фарида.
Пунцовая от стыда и ярости, со встрепанными волосами и дико блестевшими глазами, она не самым благоприятным образом выглядела при свете уличного фонаря.
Понемногу она пришла в себя, поправила волосы и, увидев скамейку, присела на нее. Тут же, откуда ни возьмись, появились два нагловатого вида хлыща, которые уселись с обеих сторон и развязно развалились, задымили сигаретами прямо ей в лицо.
– Скучаешь, Киса? – наклонил к ней прыщавое лицо парень слева. – Мы можем тебя развлечь, … – он не договорил.
Вся скопившаяся в ней за день обида и ярость выплеснулись из нее такой волной ужаса, что оба парня, дико взвыв от страха, с космическим ускорением умчались от нее в темноту ночи. В довершение всего с громким хлопком лопнул уличный фонарь, и все погрузилось во мрак. Дина весело рассмеялась и бодро направилась в гостиницу.
Глава 21. Засада
Хорошо укатанная дорога петляла меж крупных стволов деревьев, чернеющих на фоне вечереющего, затянутого серой облачной пеленой неба. Санька, сняв лыжи, ходко шагал по поскрипывающему снегу. Вспомнив минувший день, тяжело вздохнул. Он возвращался из Каргаска, куда был вызван на совещание с почтальоном.
Со стариком была внучка лет шестнадцати. Саня спросил почтальона:
– Девчонку зачем с собой берешь? Ведь на дороге пошаливают.
– Оставлять одну боюсь. Отец на фронте. Мать в прошлом году померла.
Старик примостил на санях карабин и охотничьи лыжи. Пригласил:
– Садись. Устал, наверное, по лесу бегать.
Ехали долго. Ночевали в перевалочных избах, где отогревались и с наслажденьем спали в тепле после сорокаградусной стужи.
На третий день, ближе к полудню, когда дорога вывела прямо к берегу реки Васюган, короткая пулеметная очередь веером пронеслась над ними, сбивая ветки с деревьев. Зычный голос из-за кустов приказал: – Не баловать! Отойти от саней и поднять руки!
Лучшего места для засады и желать было нельзя. Впереди густой лес, сзади широкая и открытая, без единого кустика, излучина реки. Ни сбежать, ни спрятаться. От досады Санька скрипнул зубами, тихо спросил старика:
– Ну что, дед? Крышка?
– Погоди, парень. Надо Леночку спасать. Нельзя, чтобы над ней эти сволочи изгалялись. Пушка при тебе?
– Да.
– Возьми мой карабин и брось на землю, а сам пробирайся ближе к лесу. Пулеметчика я возьму на себя. Леночка. Лежи. Что бы ни случилось, лежи. За нас не бойся.
– Эй, там! Пошевеливайтесь! Больше повторять не будем!
Саня осторожно взвел курок нагана и спрятал его в рукав полушубка, придерживая пальцами, чтобы не выпал. Затем медленно поднялся, бросил карабин на снег и отошел от саней. Старик встал с другой стороны лошади и поднял руки. Саня успел заметить, что в правом рукаве тот что-то спрятал.
Из кустов вышли трое обросших мужиков с винтовками. – Сколько же их там, в кустах прячется, – размышлял Санька, пытаясь унять дрожь в ногах. Правая рука заныла, пальцы леденил металл револьвера. – Видимо, один с пулеметом остался в засаде. Плохо дело. Не успею всех с одного раза. Где же спрятался, гадина?! Может, старик приметил?
До бандитов оставалось всего шагов десять, когда старик взмахнул рукой и кинул что-то в кусты и тут же сильно хлопнул лошадь по крупу.
– Но, милая! Трогай!
Лошадь рванулась и с места понеслась вскачь. Дальше Саня действовал машинально, даже не успевая осознавать свои поступки.
В кустах громыхнул взрыв. Один из бандитов успел выстрелить в деда и тот упал. Саня, уложив одного и, видимо, попав во второго, упал и покатился по снегу в сторону старика. Пулемет молчал. Третий бандит шарахнулся в кусты и вел оттуда огонь по извивающемуся по снегу Саньке.
Он докатился до деда, который скрючившись, лежал на боку. Глаза его были закрыты, рот судорожно сведен от боли. – Мертв. – Саня выпустил оставшиеся три патрона и, вскочив, бросился прямо в кусты, петляя и дико крича. Пуля обожгла его левый бок, вторая сорвала сбитую на затылок шапку. Видимо, ошалев от его ярости, бандит не выдержал и ломанулся в лес. Саня, на ходу вставляя в барабан патроны, бежал за ним. Выстрелив пару раз, остановился. Бандит исчез за деревьями. Гнаться за ним было бесполезно, да и опасно.
Слева, метрах двадцати от него, лежали раскиданные взрывом гранаты ручной пулемет и хлипкого сложения паренек. Заросшая редкой светлой порослью щека была залита кровью. Живот тоже был просечен осколками.
Саня вернулся назад и осмотрел лежавших бандитов. Они были убиты наповал. Чего, чего, а стрелять Санька научился. Практика у него была большая. Подобрал свою шапку, поднял карабин деда и пошел по дороге. Надо было найти Леночку.
Она лежала рядом с перевернутыми санями. Бандиты успели подстрелить лошадь. Запутавшись в постромках, она жалобно косила на него широко раскрытыми от боли глазами. Саня выстрелил в умирающее животное. Затем обрезал упряжь, перенес и уложил в сани тела девушки и старика.
Впрягшись в сани, он потащил их по дороге. Километров через пять должна была быть почтовая изба с запасами продуктов.
Глава 22. Убийство или аппарат «Зомби» в действии
Музыка доносилась из соседнего номера. Фарид в одежде валялся на кровати.
Кира. Она часто снилась ему, такая желанная. Вместе с тем он постепенно попадал под обаяние Дины, этой, внешне взбалмошной девушки. Ее внутренняя сила и тепло действовали на него, уменьшая опьяняющие воспоминания о ласках Киры и ее божественной красоты.
Дина же была поглощена только Эдиком, этим эталоном мужской силы и красоты. И Фарид, чувствуя его превосходство, иногда приходил в отчаяние. Конечно, он не был уродом и хилым. Но рядом с атлетического сложения Эдиком явно проигрывал в глазах женщин, и это оскорбляло его, вызывая противное чувство унижения и зависти. Но внешне он никогда не выказывал этого, так как боялся проявления таких чувств еще больше. Не позволяло ему это делать и гордость. Вместе с тем все это было лишь проявлениями мимолетной и довольно редкой слабости духа.
Настроение у Фарида совсем испортилось. Эдика что-то долго не было. Пошел принимать душ и пропал. Он опять уставился в потолок и незаметно задремал. И то ли во сне, то ли наяву, кто-то невидимый командовал: – На площади, у памятника Ленину, надень на голову чулок. Возле гостиницы увидишь девушку, блондинку. Задуши ее. Только делай все быстро. – Фарид не заметил, как вернулся из душевой Эдик, оделся и ушел. Сон навалился на него, но мозг в каком-то напряженном состоянии продолжал бодрствовать, фиксируя чьи мысленные приказы, но он этого пока не сознавал.
Он возвращался с работы домой обычным путем – по улице Горького. Но как только подошел к магазину «Океан», что-то изменилось в нем. Глаза стали сосредоточенно-пустые. Не смотря по сторонам, он продолжал идти по улице. Повинуясь чьему-то приказу, подошел к человеку, стоящему лицом к угловому дому на пересечении с улицей Свердлова и взял торчащий из кармана пиджака капроновый чулок черного цвета.
Дойдя до памятника Ленину, он надел на голову чулок, побежал к гостинице «Девон» и со звериной яростью набросился на светловолосую девушку. Она защищалась от него как могла – пиналась, кусала его руки, царапалась, но он, не обращая внимания на боль, сжимал ее горло. Затем резко рванул ее голову вбок, ломая шейные позвонки…
Ирина вышла из гостиницы и наткнулась на парня, душившего девушку. Лицо у него было искажено бешеной злобой.
– Отпусти ее, мразь! – она схватила парня за руки, пытаясь оторвать их от девушки.
Внезапно тот разжал пальцы, недоуменно огляделся, затем с дрожью в голосе воскликнул: – Надя! Наденька! Что с тобой? Ее убили! Здесь был невероятно сильный мужчина. Он душил ее. Мне с большим трудом удалось оторвать его руки. Он убежал, а Наденька уже мертва!
Ирина даже опешила от такого перевоплощения, затем опомнившись, попробовала нащупать пульс у девушки, взглянула на ее зрачки. Все, поздно. Девушка действительно была мертва.
– Будь с ней! Я вызову скорую!
Она вбежала в холл и вырвала телефонную трубку у администратора.
– Эй! Девушка! Ты чего себе позволяешь!
Ирина нервно отмахнулась от нее.
– Скорая?! Немедленно к гостинице «Девон»! Здесь на улице задушили женщину! – она бросила трубку опешившему администратору.
– Поторопите их. У входа в гостиницу напали на девушку. Может ее удастся спасти. Позвоните в милицию.
Она бегом бросилась на третий этаж. Ребята были в номере и сражались в шахматы.
– Быстро вниз! Убили девушку! Рядом с ней парень, тот самый, московский, который находился в силовом коконе!
Иван с Яковом среагировали мгновенно и через минуту уже были на улице. А там собралась толпа, появился милиционер. С сиреной примчалась машина скорой помощи. Вскоре все закружилось в обычном криминальном темпе. Эдика, а это был он, задержали и увезли в отделение милиции. Девушку увезли в морг. Группа «Купидон» также отправилась в милицию, предъявила документы сотрудников ФСБ и попросила разрешить принять им участие в расследовании убийства.
Дина в это время возвращалась в гостиницу и успела увидеть, как Эдика заталкивали в милицейский УАЗик. Она помчалась в милицию. К нему ее не пропустили, а направили к Якову.
– Вы ему кем приходитесь?
– Никем. Мы вместе работаем.
– У Вас есть документы?
– Паспорт. Вот, пожалуйста.
– Так, так. Значит москвичка! Каким образом очутились здесь? С какой целью?
– У нас разъездной характер работы.
– Что за работа?
– Об этом поговорите с директором нашего кооператива.
– Где он?
– Сейчас, наверное, в гостинице.
– Пригласите его сюда. Позвоните администратору гостиницы.
Дина торопливо набрала номер.
– Пригласите, пожалуйста, Шайдуллина Фарида с триста двенадцатого номера.
– Мне некогда!
Яков забрал у Дины трубку.
– Это звонят из милиции. Передайте гражданину Шайдуллину, чтобы он срочно явился в отделение милиции к следователю в связи с убийством, произошедшим возле гостиницы.
Фарид подошел минут через двадцать. Он уже знал про убийство и был растерян от неожиданного вызова в милицию. В кабинете следователя увидел знакомого московского милиционера и Дину. Хотел было ее расспросить, но Яков остановил его.
– Ваши документы. Вы директор кооператива?
– Да. А в чем собственно дело?
– Ваш сотрудник подозревается в убийстве девушки. Мы были вынуждены его задержать.
– Эдик! Но это невозможно!
– Тем не менее, его застали на месте преступления. Чем вы занимаетесь?
– Мы оказываем специфические услуги людям.
– Конкретнее, пожалуйста. Какие именно услуги?
– Ну-у… У кого затруднения на работе, дома, в личной жизни.
– Частное детективное агентство?
– Не совсем так, но, в общем, и эта сфера деятельности оговорена в нашем уставе.
– Я хотел бы посмотреть ваши учредительные документы.
– Извините, я спешил и не захватил их с собой.
– Хорошо. Принесете попозже.
– А Дина почему здесь? Она тоже подозревается в убийстве?
– Она прибежала вызволять вашего товарища.
– А-а. Мы можем его увидеть?
– Пока нет. Скажите, Эдик был знаком с убитой девушкой?
– Но я не знаю, о ком речь?
– Вот ее фотография.
– О-о! – вскрикнула Дина.
– Вы ее узнали?
Дина прикусила язык, боясь признаньем навлечь подозрения на Эдика.
– Не бойтесь. Следствие все равно установит личность убийцы. Расскажите все, что знаете.
– Мы познакомились с ней два дня назад на дискотеке.
– Да, да. – Вмешался Фарид. – Я еще предлагал ей свои услуги. Она отказалась, пообещав найти нам клиента.
– Почему она оказалась возле гостиницы?
Дина, покраснев, промолвила: – У них роман. Видимо, она пришла на свидание. Только Эдик не мог ее убить. Он ее любил.
– Хорошо, хорошо. Подпишите свои показания. Я вынужден взять у вас подписку о невыезде из города.
Глава 23. Отпуск в детство
Посредине комнаты стоял на табуретках гроб. Он, маленький и худенький, как скелет, не имел сил плакать. Вот и все, что он помнил об отце. Это было на Полтавщине. Мать увезла его из деревни, не в силах одна тянуть хозяйство, в город Николаев, к родственникам.
Максим почти ничего не помнил об этом времени. Мама умерла перед самым началом войны. Дядя забрал его к себе в село, неподалеку от Одессы.
Война. Какая она была? Он тоже ее смутно помнит. Когда пришли фашисты, дядю поставили сельским старостой, и у них в доме поселился немецкий офицер. Еще помнил Максим красивую девушку Лизу, которая приходила по ночам к немцу. Она была ласкова с мальчиком, частенько баловала его конфетами, булочками.
Однажды Максим сидел на крыльце и вырезал из тальника свистульку. Подъехали на пролетке офицер с Лизой, вошли в дом. И вдруг оттуда донесся выстрел, затем выбежала Лиза, расцеловала мальчика, вскочила на пролетку и умчалась. Потом пришло много немцев. Они вынесли из дома тело мертвого офицера, пытались расспросить мальчика, но он лишь таращил на них испуганные глазенки.
Еще один эпизод из детства отчетливо запомнился Максиму. Они плыли на лодке к запруде, дядя гранатами глушил рыбу, а он подбирал всплывших вверх брюхом рыб. Дядя замешкался с третьей гранатой, выдергивая предохранительное кольцо, и она взорвалась у самой лодки. Максим до сих пор как наяву иногда видел дикие от боли глаза дяди и страшный, кровавый обрубок руки. Через два часа он умер.
После войны Максим опять попал в Николаев, в училище. Ничего светлого за годы учебы там он так и не запомнил. Драки и пьянки в общежитии, нудная учеба. И вообще, ничего хорошего о своей молодости он не помнил. Был секретарем комсомольской организации в колхозе, но недолго. Чуть не попал в тюрьму из-за того, что председатель проворовался, пропивая колхозных овец. Выучился на шофера, женился. Родилась дочка. Нужны были деньги. Повез «левый» груз. Раз, другой… Через полгода очутился за решеткой. Здесь научился вырезать красивые безделушки, обменивая их на курево, чай.
С воли ему передавали авторучки, внутри прозрачных корпусов которых находился макет кремлевской башни с красной звездой. Он извлекал его, вытачивал из бронзы миниатюрную скульптурку обнаженной девушки и вставлял на место башни. Затем он привязывал к щепке авторучки, маскировал корой дерева и возле ограды спускал щепку на длинной ниточке в ручей, вытекающей за территорию лагеря. На той стороне щепочку ловил паренек, забирал авторучки, а взамен крепил одну или две пачки табака или чая. Максим осторожно вытягивал щепку с драгоценным грузом обратно.
Точно таким же образом он переправлял курительные трубки, вырезанные в виде черта или русалки… А вечером, он заваривал в алюминиевой кружечке целую пачку чая. Процеживал в другую кружку пахучую темно-коричневую жидкость и все «чефирили», передавая кружку по кругу, смакуя крепчайший чай маленькими обжигающими глотками. Проходила усталость и тоска, улетучивалась злоба. Люди на короткое время обмякали, становились словоохотливыми, пускаясь иногда в задушевные беседы. Правда, всегда находился кто-нибудь, кто нарушал умиротворенность этого состояния. И все же это была единственная отдушина для изгоев общества.
Когда Максим вышел из заключения, то обнаружил, что его жена давно уже жила с другим, а дочка называла чужого дяденьку папочкой и совсем не хотела признавать родного отца. Было отчего взвыть на свою долю. Но надо было жить, крутить баранку.
В дороге всякого пришлось повидать – пьяные драки, подпольные «дома свиданий», где в одной комнате порой располагались одновременно несколько пар. Но жизнь есть жизнь. Светлая или серая, частенько до тошноты омерзительная. Он объездил пол страны, так больше и не женился. Много лет проработал в Томской области, дизелистом в Западной нефтегазоразведочной экспедиции.
Он полюбил тайгу. Мог бродить по ней целыми днями в любое время года, не обращая внимания ни на тучи комаров или мошкары, ни на пятидесятиградусные морозы, дождь или буран. А еще он любил рыбалку, особенно заводить бредень, ставить сети на чворах. Мог приготовить великолепную уху, запечь дичь на углях, обмазав целиком птицу в перьях глиной.
Была у него и любимая женщина, Нина, симпатичная молодая бабенка. Бедовая, увлекающаяся парнями. Он знал об этом, но ничего не мог с собой поделать. Староват он для нее, да любил ее очень сильно. Она его жалела, была всегда ласкова, нежна. Но, увидев видного мужика, прямо-таки расцветала, трепеща всем своим женским существом, млея от его взглядов. И если тот усекал это, то, естественно, не упускал случая завести мимолетный роман. А Максим, страдая, уходил в тайгу, меся неутомимыми ногами то кочки на болотах, то песчаный грунт на гривках под высоченными кедрами.
Но долго такой пытки вынести не смог и уехал в Сургут, где и доработал до пенсии.
Глава 24. Следствие ведут знатоки. Дело второе
Яков с Ириной были одни в комнате, обсуждая убийство девушки. Иван ушел в город, по делам.
– Ирина. На каком основании ты считаешь, что парень не убивал девушку? Ведь ты сама застала его в тот момент, когда он душил Надю.
– Во-первых, напал на девушку мужчина среднего роста с чулком, натянутым на голову. Его невозможно спутать с рослым Эдиком. Это видели несколько свидетелей. Во-вторых, именно Эдик отбил девушку от того мужика. Это тоже подтвердили несколько человек. В-третьих, группа крови, попавшей под ногти Нади, не совпадает с группой крови Эдика. В-четвертых, у него не было мотива убийства. У них был роман. О том, что их свидание было назначено у гостиницы, подтвердила дежурный администратор. По-моему, сказанного более чем достаточно, чтобы оправдать Эдика. Ну, а то, что он держал ее за горло со зверским выражением лица, то… я не могу этого объяснить. Тут что-то не то.
– У меня почему-то складывается впечатление, что кто-то специально подстроил это свидание.
– Конечно, подстроили. Надя и Эдик! Они договорились об этом по телефону! Яков! Не темни! Ты почему-то предубежденно относишься к нему и пытаешься ему подпакостить! Некрасиво поступаете, товарищ капитан! Мстите за неудачу в Москве?
Яков досадливо поморщился.
– Знаешь, Ира. Я не думал, что ты такого плохого мнения обо мне. Просто я подумал – а не ревность ли это? Чем не мотив преступления! Ведь во все времена ревность толкала людей на самые низменные поступки и гнусные преступления.
– Что-то я тебя не пойму. Кто кого ревновал?
– Эдик Надю. Он договорился с кем-то, чтобы тот напал на девушку, а потом дал ему спокойно убежать. Ведь с его физическими данными он того мужика мог в бараний рог согнуть.
– Нет, капитан. Шекспира из тебя не получится, а Эдик совсем не похож на Отелло. И потом, ты же не считаешь парня глупцом, чтобы среди белого дня, в центре города и на глазах у публики задушить любимую девушку. Это надо до такой степени быть уверенным в своей безнаказанности! Нет. Тут что-то не то. Или убийца был совсем невменяем, или…
– А разве в приступе ревности люди могут контролировать себя?
– Это зависит от человека. Ревность не появляется в одну минуту. Ревнивцу в любом случае необходимо какое-то время для осмысления и проверки факта измены. Если подозрения его подтвердятся, то он готовится отомстить, отвадить соперника, то есть он должен выработать определенный план действий. А это свидетельствует о контроле над собой.
– Если он отдавал отчет своим поступкам, значит, что-то все же заставило его решиться на такое безрассудное, с точки зрения собственной безопасности, убийство.
– Слушай, Яша! Ты хоть раз ревновал кого-нибудь?!
– Нет, но…
– Тогда все твои рассуждения и гроша ломаного не стоят!
– Ну, хорошо. Но и твоя версия меня не устраивает.
– Так или эдак, но Эдика надо выпускать. Экспертное заключение мы уже передали следователю. Я к нему сейчас загляну.
– Ира. Может, пользуясь случаем, познакомишься с Эдиком поближе.
– Хочешь, чтобы я переспала с ним в камере?
Яков покраснел.
– Как тебе не стыдно! Не надо же так буквально понимать мое предложение!
– Ладно, ладно, кавалер. Ради служебной карьеры толкаешь любимую девушку в объятья супермена.
– Прекрати, Ира!
– Задание будет выполнено, товарищ капитан! Разрешите идти?
– Иди и не бойся. Я пошлю Ивана для прикрытия.