Крупицы магии. Каждый сам за себя. Фэнтези

Дакша зашагал в сторону дома травницы, чувствуя на спине пристальный взгляд капитана. Люд на площади его тоже провожал глазами, пока он не исчез за углом дома и не вступил на восточную улицу.

– Постой! – раздался из-за спины голос. Дакша обернулся. – Ловко Вы того магика отлупили!

Перед ним стоял молодой человек, лет этак восемнадцати, наголо стриженный в оборванной, грязной одежде из грубой ткани.

– Ну, спасибо, – кивнул ему Дакша, продолжая идти дальше и чувствуя, что пацан увязался следом. – Еще чего хотел?

– Я слышал, что Вы в таверну путь держите? – спросил пацан, подходя ближе. – Не знаете ведь где она?

– А ты, конечно же, знаешь.

– А то! – засиял оборванец.

– Ну, пойдем, – осмотрел Дакша тощего пацана, поняв, что он вряд ли отвяжется, да и покормить его не мешало бы. – Только дойдем до травницы.

– Маришки что ль?

– Маришки, Маришки, – улыбнулся Дакша, зашагав по улице.

В хату травницы он заходить не стал, а сразу обошел ее и взял с воза свой мешок и достал из него кошель. Вместе с оборванцем они пошли к таверне, которая, как оказалось была от площади всего в паре домов. Таверна представляла из себя каменное, двухэтажное строение с небольшими окнами и соломенной крышей. Крыша выделялась желтоватым цветом соломы, по всей видимости, ее настилали совсем не давно. Перед дубовой дверью, покрытой подобием лака, стояли трое мужиков, обсуждая случившиеся на площади событие. Но как только Дакша с провожатым подошли, то они умолкли и отступили от двери, освобождая путь. Чародей ни чего не сказав прошел в таверну.

Люду в таверне было много и все галдели и вновь умолкли, увидев вошедшего. Дакша прошел по земляному полу, утоптанному со временем чуть ли не до каменного состояния. Свет лился на столы расставленные справа и слева у стен. В дальнем конце таверны находился большой камин с горящим в нем огне, облизывающим чугунный котел с бурлящей похлебкой. Перед камином был большой прилавок. Именно к нему пошел Дакша, а следом за ним оборванец. Люд, видя, что незнакомец не обращает внимания на их молчание, постепенно вернулись к обсуждениям, только чуть тише чем прежде.

– Привет, хозяйка, – поздоровался Дакша с крупной женщиной в возрасте, помешивающей похлебку в котле. – Пиво есть?

– А куда ж ему деться-то? – ответила она, не оборачиваясь. – Еще чего?

– Налей-ка нам похлебки две порции, хлеба и колбасы кровяной.

– Садитесь, сейчас принесу. – Хозяйка повернулась и чародей увидел на ее лице уродующий шрам. Кожа на левой щеке была корявой и красноватой. Ожог.

Дакша уселся за стол ожидая заказ, оглядывая присутствующих в таверне людей. Были здесь и мужики и бабы. Некоторых он видел еще у седоволосого чародея, других не признавал, да и не хотел. В Каменке люд походил друг на друга и, скорей всего, было это из-за серых одежд, которые местные так любили. Мужики же носили бороды и отличались ими лишь по цвету, а у баб на головах были серые и белые платки – все разнообразие.

– Откуда путь держите? – поинтересовался лысый паренек, усевшийся напротив Дакши.

– Из далека.

– А куда? – смутился оборванец.

– Не далеко.

– К Гномовым горам, значит?

– Туда, – кивнул чародей. – А ты здесь живешь? В Каменке?

Парнишка одобрительно склонил голову, почесывая грязную шею. Походил он на бездомного – уж больно тощий и грязный. А еще озирался постоянно, точно его могут схватить за рваный ворот и дав пинка выбросить на улицу.

– Часто к вам магики заезжают? Вроде того, что на площади, – спросил Дакша, отстраняясь, чтобы хозяйка трактира без помех поставила тарелки и пиво на стол. Через минуту был на столе и хлеб с кровавой колбасой.

– Сколько живу, – задумался парень, почесывая затылок, – так не упомню кроме этого никого. Может, конечно, и заезжали, но себя не выдавали. Их ведь хер поймешь, пока не начнут молнии пускать и людей убивать, точно назойливых мух. А чего интересуетесь?

– Смело у вас народ на него пошел, – ответил Дакша облизывая деревянную ложку. – Так, словно и раньше поколачивали магиков.

– Это они от незнания, – прошептал оборванец, чтобы ни кто из присутствующих не услышал и не посчитал себя оскорбленным. – А как только пинков от того чародея получили, так и бросились в рассыпную. Стыд и срам.

– А сам-то? – улыбнулся Дакша. – Ты не убежал?

– А я и не лез, – пожал плечами пацан. – Мне и бежать не нужно было.

Чародей ни чего не ответил, лишь разорвал каравай и отдал половину соседу по столу. После недолгого молчания и бряканья ложками по дну миски, он сказал:

– Говорил я с вашим капитаном, так он похвалялся тем, что на кол любит проштрафившихся сажать. Аж глаза у него загорелись. На площади сажают-то иль в тюрьме?

– На площади, – усмехнулся парень. – Тюрьма-то на юге поселения стоит и не пускают туда ни кого, коли чего не сделаешь не того. А на площади для люда казнь – лучшее развлечение. Чего тут еще интересного может произойти? Вот казнь и стала основным празднованием.

– А чего люд на магика пошел, а не стража? – меж делом спросил Дакша. – Странное дело.

– Потому, что стражников всего-навсего тридцать человек и патрулируют они постоянно улицы, приставая к таким, как…

– Ты, – закончил Дакша, отгрызая кровавую колбасу. – Ты бездомный и стража от таких и ждет преступлений иль еще каких провинностей. Все, как везде.

Паренек кивнул в знак согласия и принялся усердно доедать хлеб с колбасой. Дакша вновь почувствовал колкость в кончиках пальцев и возвел глаза к двери таверны, увидев травницу. Ведунья ярко выделялась на фоне поселковых баб. Одно лишь платьице темно-синего цвета, доходящее до колен срывало мужикам голову, а у баб вызывало злостную зависть. Дакша отчетливо услышал шлепок и повернулся на звук: одна из жен не выдержала и залепила мужу оплеуху за вытаращенные глаза. Травница не обратила на это внимания, поздоровавшись с парой человек и направившись к хозяйке. Дакша проводил ее взглядом и не получив взаимности в ответ, вернулся к колбасе и пиву.

– А чего Ваша лошадь у Маришки за домом в стойле стоит? – просто и прямо спросил оборванец с набитым ртом.

– Приятеля моего лечит, – ответил Дакша, посмотрев в окно. Вечер приближался и свет в окнах таверны стал более оранжевый, извещающий о скором закате. – Отравился он.

– Вот так да, – улыбнулся оборванец и только теперь чародей понял, что паренек охмелел.

– У тебя дом-то есть? – поинтересовался Дакша, заранее зная ответ.

– Был, когда-то, – присмотрелся пацан к шее сидящего напротив. – Вам бы кровь стереть, а то паршиво выглядит.

Дакша пошарил в кошельке и выложил на стол пять кун.

– Отдашь их хозяйке за комнату и попросишь в бане помыться, понял? – оборванец кивнул. – Но если смоешься с деньгами, то… Ты видел, что я сделал с тем чародеем?

Парень протрезвел на секунду, вытаращив глаза на, как оказалось, не знакомого ему человека.

– А теперь иди, – сухо сказал Дакша и положил еще три куны, добавив: – Закажи мне пива и себе возьми в комнату.

– Спасибо, – неуверенно кивнул оборванец, направившись к хозяйке неловкой хмельной походкой.

Дакша же вновь уловил сладостный аромат. На место паренька села травница с ниспадающими на плечи рыжими волнами. Зеленые глаза заблестели в свете зажигаемых хозяйкой масляных лампах.

– Как там Риги? – поинтересовался Дакша, наслаждаясь ее ароматом. Колкость в пальцах не прошла. – Ему лучше?

– А ты как думаешь? – вызывающе бросила травница. – Я ж ведунья-травница. Думаешь не справлюсь с дизентерией?

– Я думал, что это отравление, – отхлебнул чародей пива. – Слушай, ты чего на меня взъелась? Я тебя не обижал и…

– А ты попробуй, – оскалилась рыжая в ухмылке. – Думаешь, если напинал чародею на глазах у всех, так стал неприкасаем? Каково собрату пальцы ломать?

– Не приятно и не отвратительно, – пожал плечами Дакша. – Я был бы тебе признателен, если бы ты не кричала так громко – вдруг кто услышит? А если услышат, то могут и твою тайну узнать.

Маришка холодно метнула на чародея взгляд, пронзительно глядя на его легкую улыбку. Было заметно, что она стушевалась, но всего лишь на мгновение.

– В Каменке не любят чародеев, как и везде, впрочем. А как местные жители отнесутся к тому, что их лекарь на половину магик? Посмотри, Маришка, и скажи мне, кто из этих людей, что пьют и обсуждают будущую казнь, будет выкрикивать: «Сожгите чертову ведьму!» Так что, – допил Дакша пиво, – не будем сориться, тем более, что такой милой девушке не пристало хмуриться… Хм… А сколько тебе лет?

– Подобное у девушки не спрашивают, – холодно ответила Маришка. – Или чародея не научили хорошим манерам?

– Почему же? – принялся Дакша доедать кровавую колбасу, поглядев в окно. – Научили. Но ты не просто девушка, ты – травница-ведунья-чародейка. Таких редко встретишь. Так что, сорок? Пятьдесят? Неужели больше?

Улыбка на лице Дакши заметно выводила Маришку, но она продолжала его слушать поигрывая скулами.

– Я, в отличии от тебя, не убиваю, а спасаю людей. Может вспомнишь про своего дружка? Как думаешь, приятно находиться в одной комнате со смердящим гномом? Подобные тебе уничтожают все на своем пути… Не пытался кровь с шеи отмыть? Я чувствую, что она твоя. И знаю, что тот, кто тебя ранил уже мертв…

– Вот и ошиблась, – спокойно ответил чародей. – Он жив. А вот за гнома тебе моя благодарность. Я с радостью заплачу за твои неудобства.

Травница фыркнула, сведя руки на груди и посмотрела на Дакшу так, словно он предлагал ей не серебро, а яд.

– Мне твои деньги ни к чему. Деньги покрытые кровью? Нет, спасибо. В благодарность, – склонилась она над столом, смотря в глаза Дакши. – В благодарность уезжайте с гномом завтра утром и не возвращайтесь.

Дакша не ответил, положив руки на стол перед собой. Палец указательной руки направился на Маришку. Медленно крутясь по часовой стрелке, он поднял рыжую прядь волос с ее головы и направил под нос. Травница в момент перерубила заклинание чародея легким взмахом руки.

– Что ты делаешь? – оглядываясь по сторонам, испуганно прошипела она. – Хочешь на костер?

– Любопытно… Ладно, – похрустел Дакша пальцами. – Мы уедем с Риги утром. Можешь не переживать.

– Будьте любезны, – встала Маришка из-за стола и поспешила к выходу.

Чародей проводил ее взглядом. Вскоре хозяйка принесла ему еще пива. Приняв кружку, Дакша посмотрел в темнеющие окна и погрузился в размышления.

В таверне люду становилось все больше. Рабочее время закончилось и все стремились поговорить, обсуждая богатый на события день. Кружки стучали друг об друга, жужжание люда взвивалось под потолок, а камин кидал на них всех причудливые тени, весело потрескивая сухими поленьями. Из размышлений Дакшу вырвала подошедшая женщина. Было ей около пятидесяти лет. Глаза походили на темные колодцы и как и в колодце в них стояли слезы.

– Извини, – шмыгая носом, тихо выговорила она, присаживаясь напротив. – Я хотела бы тебя поблагодарить…

– За что же? – потер чародей глаза.

– За то, – едва сдержала всхлипывание женщина. – За то, что отомстил за моего сына… Ему чародей шею… слом…

– Я понял, – кивнул Дакша, сделав глоток темного пива. – Не благодари. Сына-то твоего больше нет.

Женщина взяла себя в руки, громко утерев нос и смахнув слезы с темных, заплаканных глаз.

– Да… Но теперь его убийца, благодаря тебе, будет казнен… Мой… мой сын… Он будет отомщен… Спасибо.

Дакша вновь кивнул, прячась за дном кружки с пивом. Женщина уже хотела уходить, как Дакша вдруг спросил у нее:

– А ребенка давно он украл?

– Какого ребенка? А, ну да… Три дня назад, – выговорила женщина. – Так ее и не нашли… Стража сказала, что искать уже нет смысла… Убил, наверное! Для чародеев же это в порядке вещей…

Женщина вновь разрыдалась и быстро покинула таверну в тишине, которая тут же заполнилась прежним жужжанием. Вслед за ней вышел на темную площадь и Дакша. Вечер был стар. Луна еще не вышла, а солнце уже скрылось и от того на улицах стало темно. Чародей подышав чистым вечерним воздухом и направился в сторону южной улицы.