Мирра Лот-Бородина. Историк, литератор, философ, богослов

Рецензенты:

проф. Федор Поляков, Венский университет проф. Борис Каганович, Санкт-Петербургский институт истории РАН

© Оболевич Тереза, 2020

© Издательство «Нестор-История», 2020

Список сокращений

АРАН – Архив Российской академии наук, Москва

ГАРФ – Государственный архив Российской Федерации, Москва

ДРЗ – Дом русского зарубежья им. А. Солженицына, Москва

ОР РНБ – Отдел рукописей Российской национальной библиотеки, Санкт-Петербург

РГАЛИ – Российский государственный архив литературы и искусства, Москва

РО ИРЛИ – Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом), Санкт-Петербург

СПФ АРАН – Санкт-Петербургский филиал Архива Российской академии наук

AAC – Archive Amay-Chevetogne (Архив Амэ-Шеветонь), Бельгия

ACRC – Amherst Center for Russian Culture, Amherst College (Центр русской культуры Амхерстского университета), США

AICP – Archives de l’Institut catholique de Paris (Архив Католического института в Париже)

APS – Archive of Fr Peter Scorer (Архив о. Петра Скорера), Эксетер, Великобритания

ARUG – Het Archief van de Rijksuniversiteit Gent (Архив Гентского университета), Бельгия

BA – Bakhmeteff Archive of Russian and East European History and Culture, Columbia University (Бахметевский архив русской и восточноевропейской истории и культуры Колумбийского университета), Нью-Йорк, США

BIF – La bibliothèque de l’Institut de France (Библиотека Института Франции), Париж

BIS – La bibliothèque interuniversitaire de la Sorbonne (Межуниверситетская библиотека Сорбонны), Париж

BNU – La Bibliothèque Nationale et Universitaire de Strasbourg (Национальная и университетская библиотека Страсбурга), Франция

BPUN – Bibliothèque publique et universitaire de Neuchâtel (Публичная и университетская библиотека в Невшателе), Швейцария

BRBML – Beinecke Rare Book and Manuscript Library, Yale University (Библиотека редких книг и рукописей Бейнеке Йельского университета), США

CF – Collège de France (Коллеж де Франс), Париж

HIA – Hoover Institution Archive, Stanford University (Архив Гуверовского института войны, революции и мира при Стэнфордском университете), США

MAE – Archive du ministère des Affaires étrangères (Архив министерства иностранных дел), Париж

PUL RBSC – Princeton University Library, Rare Books and Special Collections (Отдел редких книг и специальных коллекций Библиотеки Принстонского университета), США

SSSK – Speciâlni sbirky Slovanské knihovny v Praze (Специальный фонд Славянской библиотеки в Праге), Чехия

SVSL – St. Vladimir’s Seminary Library, Yonkers (Библиотека Свято-Владимировской богословской семинарии), США

UAT – Universitätsarchiv Tübingen (Архив Тюбингенского университета)

Вступительное слово

Мирра Лот-Бородина – имя, известное всем, кто интересуется историей русской эмиграции. Она проживала в Париже с середины 1920-х гг., однако эмигранткой не была. Лот-Бородина не оказалась в числе той интеллигенции, которая не приняла коммунистического переворота, за что по указу Ленина была выслана из большевистской России в конце 1922 – начале 1923 г. Мирра Ивановна, так ее звали первоначально, приехала в Париж в 1906 г., чтобы изучать французскую средневековую литературу, в частности сочинения на тему куртуазной любви, и писать докторскую диссертацию, в центре которой был образ женщины в произведениях Кретьена де Труа. Эта работа была опубликована и давно приобрела известность. Вскоре Мирра Бородина вышла замуж за одного из своих профессоров, выдающегося французского историка-медиевиста Фердинанда Лота. К тому времени (лет пятнадцать спустя), когда в Париже начали появляться русские эмигранты, она уже была заметной фигурой во французском академическом обществе, проживала с мужем в модном парижском пригороде Фонтене-о-Роз. Ее интерес к французской традиции куртуазной любви нашел отражение в серии книг и статей.

Те, кто слышал о ней в связи с русской эмиграцией, знакомы с ее основными богословскими трудами: статьями о греческой доктрине обожения, переводом «Мистагогии» св. Максима Исповедника и монографией о преп. Николае Кавасиле. Патристика привлекла внимание Лот-Бородиной позже и, по-видимому, в результате ее контактов с русскими эмигрантами. Не последнюю роль тут сыграли неформальные экуменические беседы, организаторами которых были русский мыслитель Николай Бердяев и католический философ Жак Маритен. На одном из таких заседаний она услышала доклад отца Георгия Флоровского, который буквально вдохновил ее на исследование греческой концепции обожения, в результате чего и возникла вышеупомянутая серия статей. В наше время многое сделано для изучения взаимоотношений католических и православных мыслителей, которым способствовали эти экуменические коллоквиумы Бердяева и Маритена, хотя прямых доказательств этому нет. Исключением, пожалуй, стал Жан Даниэлу, авторитетный ученый-патролог, затем кардинал, который в своем введении к посмертному изданию книги Лот-Бородиной говорит о ее влиянии на формирование его научных интересов в 1930-е гг.: именно Лот-Бородина убедила его в значимости деятельности греческих отцов для понимания и решения актуальных богословских проблем.

Все это известно всем, кто интересуется спецификой богословских исследований в среде русской эмиграции, но скорее в общих чертах – на основании ранее изданных работ Лот-Бородиной и других источников, тогда как ее архивные материалы молчали, и весь исторический контекст ее трудов оставался не только не опубликован, но и никому не известен. Книга сестры Терезы Оболевич – это плод кропотливых, глубоко вдумчивых архивных разысканий, восполняющих эту картину на основе неопубликованных материалов Лот-Бородиной, главным образом писем, которые сестра Тереза обнаружила в архивах всего мира: не только в Париже и Санкт-Петербурге, но и в других регионах России и Франции, а также в собраниях, хранящихся в Соединенных Штатах Америки, Англии, Швейцарии, Чехии и Бельгии. К этим архивным открытиям сестра Тереза добавляет уже существующие исследования, демонстрируя великолепное владение специальной литературой (посвященной не только Лот-Бородиной, но и всем тем, с кем она была знакома и сотрудничала), написанной на самых разных языках. Само обилие материала создает впечатление, что от ее внимания не ускользнула ни одна деталь из найденного ею и открытого в архивах, что и позволило ей составить убедительную и вместе с тем тщательно проанализированную картину жизни Мирры Лот-Бородиной, которую Тереза Оболевич рисует в разнообразных проявлениях ее деятельности: в качестве жены и матери, со стороны французского академического общества, как пытливого «духа», исследующего французскую средневековую культуру и мир греческих отцов, а также увлеченную течениями русской интеллектуальной культуры, широко представленными в то время в Париже.

Лот-Бородина обладала замечательным даром дружбы: она была знакома со многими русскими эмигрантами, жившими во Франции. Сестра Тереза Оболевич завершает свое повествование о жизни Лот-Бородиной, рассматривая ее связи с наиболее выдающимися мыслителями русской эмиграции: Львом Карсавиным, отцом Георгием Флоровским, Владимиром Лосским, отцом Сергием Булгаковым, Николаем Бердяевым, Львом Шестовым, Семеном Франком и Петром Струве. При всех идейных расхождениях, обусловленных внушительным списком имен, Лот-Бородина была способна отстаивать свои собственные взгляды, и в то же время она умела сохранять близкие отношения, которые в мужской интеллектуальной среде легко могли бы разрушиться. Более того, она представляла отцов восточной Церкви в свете западных отцов, не в последнюю очередь святого Бернара Клервоского. По словам сестры Терезы Оболевич, Лот-Бородина была уникальной женщиной-мыслителем в преимущественно мужском мире.

Работа сестры Терезы Оболевич – это своеобразный водораздел не только в области изучения творчества Мирры Лот-Бородиной, которое она детально – как никогда и никто до нее ранее – представляет на основе архивных исследований и быстро растущей специальной литературы по русской эмиграции. Настоящая книга также становится переломным моментом в понимании трансфера идей – как в среде эмигрантской интеллигенции, так и в кругу общавшихся с Лот-Бородиной в Париже западных ученых и мыслителей, что привело в итоге к взаимодействию православного Востока и католического Запада, плоды которого мы только сейчас начинаем постигать.

о. Эндрю Лаут,

Почетный профессор (Professor Emeritus) патристики и византологии Даремского университета, Великобритания

Предисловие

В истории русской философской и богословской мысли, казалось бы, изученной в самых разнообразных ракурсах, по-прежнему остается немало лиц, несправедливо обойденных вниманием исследователей. Одно из них – Мирра Ивановна Лот-Бородина (1882–1957): ее работы нередко относят к разряду «вспомогательной» или «мало известной» литературы, а то и вовсе умалчивают о ней в научных публикациях[1]. Создается впечатление, что философы рассматривают ее главным образом как богослова, богословы – как историка (таков ее статус прежде всего во французской специальной литературе), историки – как литературоведа и т. п. Конечно, в этих парадоксальных характеристиках есть доля горькой иронии, и они не в полном объеме соответствуют истинному положению вещей, но тем не менее творчество Лот-Бородиной на первый взгляд действительно представляется чем-то маргинальным – не только и не столько в смысле «второстепенного», сколько именно в качестве «дополнительных» заметок «на полях» интеллектуальной истории более знаменитых мыслителей, как, например, о. Георгий Флоровский, Николай Бердяев или Семен Франк, с которыми она активно общалась и вела переписку.

Цель данного исследования – воссоздать по возможности целостную картину творческого наследия М. И. Лот-Бородиной и определить значение того места, которое оно по праву занимает в русской культуре. До сих пор нет ни одной книги, посвященной этой выдающейся женщине-мыслителю, впрочем, как и многим другим представительницам русской философско-богословской традиции (не только православной, но и католической) ХХ в. – достаточно вспомнить Юлию Данзас (1879–1942), Наталью Даддингтон (1886–1972), монахиню Иоанну (Юлию Рейтлингер, 18981988) или Елену Казимирчак-Полонскую (1902–1992). Между тем все вышеперечисленные личности не только являются «отражением» или, наоборот, «зеркалом», отражающим интеллектуальные поиски своих великих современников, запечатленные в письмах, беседах, встречах, советах или просьбах о наставлении, но все они имеют и самостоятельное значение, играют свою роль в философии и богословии русской эмигрантской среды. Об этом, в частности, говорилось во время рабочей встречи при подготовке академического «Оксфордского учебника русской религиозной мысли» («The Oxford Handbook of Russian Religious Thought»), состоявшейся в июле 2017 г. в Глазго. Уже здесь, опережая события, стоит отметить, что именно Лот-Бородина была одной из первых, кто обратился к столь популярной сейчас и в России, и на Западе теме обожения в патристической традиции. Ее во многих отношениях новаторские работы способствовали развитию неопатристического синтеза главным образом в изучении мысли византийского гуманиста, праведного Николая Кавасилы (1322–1391/1398). Можно предположить, что одной из причин, по которой богословское и литературное наследие Лот-Бородиной оказалось несправедливо забытым и мало востребованным, был такой немаловажный факт: в русской эмигрантской среде она чувствовала себя «аутсайдером». В то же время ее глубокие исследования привлекали заслуженное внимание западных специалистов, прежде всего французских.

Рецензии на ее работы выходили также в английских и испанских журналах, однако в «русском Париже» они не получили должного отклика. Как с горечью писала Лот-Бородина, «у меня <…> плохая репутация в эмигрантских кругах»[2]. Та же нота звучит в ее письмах к Г. Флоровскому: «Вообще мои соотечественники довольно-таки мало считаются со мною»[3]; «Русские друзья, надо сознаться, не слишком внимательны и на подъем особенно тяжелы, знаю это теперь по опыту и принимаю как испытание, но не без боли»[4].

Эти слова вышли из-под пера Лот-Бородиной в трудные минуты одиночества, которых было немало в ее жизни. Следует уточнить, что, вопреки этим признаниям, Лот-Бородину высоко ценили ее современники, в том числе выдающиеся русские религиозные философы, особенно С. Л. Франк, но по ряду причин она не смогла занять по-настоящему достойное место в галерее знаменитых, влиятельных, «энциклопедических» русских мыслителей ХХ в. Свою роль в этом сыграло и то обстоятельство, что Лот-Бородина в основном публиковалась по-французски. Кроме того, как женщина, жена французского историка-академика Фердинанда Лота и мать троих дочерей, она была занята в первую очередь семьей, хотя не переставала писать даже в самые трудные моменты своей жизни. Лот-Бородина никогда не стремилась к славе; ее публикациями, над которыми она работала очень ответственно и серьезно, не руководило желание «обрести имя», заявить о себе; зачастую ее работы были подписаны просто инициалами, и многие из них все еще ждут своего часа. Как признавалась Лот-Бородина, она никогда не искала успеха «и мало ждала»[5]. Исследовательская работа была ее страстью и одновременно «хобби» – не в смысле любительского интереса, но как форма восстановления душевных сил, которые отнимали бесконечные житейские заботы. По ее словам, богословским штудиям она отдавалась «целиком, насколько это, конечно, совместимо с довольно сложной семейной жизнью, ибо Марфа поневоле мешает Марии»[6]. После смерти «мадам Лот» в печати появилось несколько некрологов по-французски и по-русски, однако никто в то время не занялся систематическим описанием и изучением ее наследия. Только в 90-е гг. появилась первая статья о Лот-Бородиной Федора Полякова, написанная по-немецки[7]; вслед за ней вышел прекрасный очерк прот. Бориса Даниленко[8] и первые публикации фрагментов ее писем, подготовленные Борисом Кагановичем, а также трогательные воспоминания дочери Марианны Ман-Лот[9].

В творчестве Мирры Лот-Бородиной можно выделить несколько периодов, а точнее, вех, которые не столько разделяют, сколько пронизывают и рассекают ее наследие, определяя ведущие темы и направления. Во-первых, это рыцарский роман. Изучение истории Средних веков привело Лот-Бородину к открытию забытых романтических мотивов куртуазной любви, определению жанра идиллического романа, а также выявлению происхождения и подлинного смысла легенды о Граале. Во-вторых – богословские исследования, особенно в области патристики. Как уже упоминалось, Лот-Бородина подвергла глубокому анализу тему обожения в древней Церкви, творчество Николая Кавасилы и многие богословские проблемы как восточной, так и западной христианской традиции. Она выросла в либеральной семье, жила в католической стране, однако в достаточно зрелом возрасте сознательно выбрала путь православия, трактуя его не как узкую стезю «для избранных», а одну из троп, ведущих ко Христу. В-третьих, Лот-Бородина была талантливой и оригинальной поэтессой и, что следует особо подчеркнуть, посвящала свои стихотворные сочинения русским философам-эмигрантам, сплела своего рода поэтический венок выдающимся мыслителям ХХ в. И все же не будет преувеличением сказать, что основная тема творчества Лот-Бородиной – это любовь во всех ее проявлениях, начиная с романтических средневековых саг и заканчивая мистической любовью к Богу. Об этом – последняя книга Лот-Бородиной, вышедшая посмертно под редакцией ее дочери Марианны: «От любви профанной к любви священной». В образе сэра Ланселота она видела фигуру Адама, а в образе его сына рыцаря Галаада – фигуру Христа[10]. В своих автобиографических записках Лот-Бородина отмечала параллелизм двух аспектов христианской реальности – поэтической интуиции Средневековья и патристической рефлексии, уходящей своими корнями в более далекое прошлое, сожалея при этом, что ее работы в обеих областях остались незаконченными, хотя все они были так или иначе продиктованы поиском истины[11].

Будучи русской православной, Лот-Бородина свободно чувствовала себя в западной культурной среде, органично сочетая исследования греческих и византийских отцов Церкви и представителей средневековой французской литературы. Благодаря своему разностороннему образованию и широте взглядов, она способствовала пробуждению и углублению интереса к восточному христианству в Европе и внесла заметный вклад в стремление примирить западную рациональность с чувственностью, характерной для религиозной веры русской интеллигенции[12]. Ее по праву можно считать одной из наиболее значительных представительниц неопатристического синтеза, т. е. возрождения святоотеческой мысли в ХХ в., чьи заслуги ценили такие авторитетные специалисты в этой области, как «отец» данного направления прот. Георгий Флоровский, Владимир Лосский, о. Павел Евдокимов[13], а в настоящее время о. Эндрю Лаут[14].

Наиболее полным и достоверным источником, раскрывающим личность и творчество Мирры Ивановны Лот-Бородиной, является ее эпистолярное наследие. Как отмечает Б. С. Каганович, опубликовавший фрaгменты ее писем к сестре Инне Любименко:

Приходится сказать, что, судя по этим письмам, Мирра Ивановна была нервной, беспокойной, иногда склонной к самомучительству женщиной, порой нелегкой для ближних. При этом благородная основа ее личности не подлежит никакому сомнению. Лишь в самый последний период своей жизни она заметно смягчилась[15].

Сама Лот-Бородина признавалась: «Моя мятежная душа никогда, увы, не обретет желанного покоя, это я знаю, чувствую всем существом»[16]. Однако в свете других ее писем она предстает также чуткой, отзывчивой, впечатлительной и в то же время рассудительной женщиной. Стиль ее писем живой, непосредственный и доверительный; в сообщении к О. А. Добиаш-Рождественской можно прочесть: «Я не люблю и не умею описывать события, тем более выхваченные из <…> прошлого, <…> поэтому буду говорить с Вами так, к[а]к будто Вы сидите у меня за чашкой чая»[17]. Интересно отметить, что многие выражения и формулировки Лот-Бородиной повторяются почти дословно в ее письмах, адресованных разным лицам, и это неудивительно, если принять во внимание то, что она вела весьма обширную деловую и личную переписку.

Ввиду ограниченной доступности писем и рукописей Лот-Бородиной (в основном это архивные документы, хранящиеся в различных фондах России, Франции, Великобритании, Швейцарии, Бельгии, Германии, Чехии и США), мы стараемся по возможности приводить в книге обширные фрагменты из них, позволяя ей самой рассказать о своей жизни и творчестве после столь долгого молчания. Лот-Бородина уехала из России в начале ХХ в. и почти до конца своих дней писала согласно старым, дореволюционным правилам правописания. В цитируемых отрывках модифицирована и унифицирована орфография и пунктуация; подчеркивания выделены курсивом. При расшифровке ее рукописей практически все исследователи сталкиваются с известными сложностями, связанными с ее неразборчивым почерком, в чем неоднократно признавалась сама Лот-Бородина: «Я пишу с трудом, и переписывать нет сил – рука дрожит при малейшем усилии»[18], «пишу в горизонтальном положении»[19]; она также просила у своих корреспондентов прощения «за поправки и вставки». Возможно, это одна из причин, по которой ее рукописное наследие до сих пор не обнародовано, а в имеющейся публикации ее писем к о. Василию Кривошеину содержится много ошибок, неточностей и купюр.

Разрозненные сведения о жизненном пути и деятельности М.И. Лот-Бородиной удалось собрать благодаря отзывчивости и неоценимой помощи исследователей и архивистов со всего мира. Прежде всего, я хочу от всей души выразить благодарность родным М. И. Лот-Бородиной: ее правнучке Василисе Фальк (Vassilissa Falck, Париж) и дочери ее двоюродной племянницы Алисе Евгеньевне Бородиной-Грабовской (Санкт-Петербург), которая не только сделала ряд весьма ценных замечаний и уточнений, но и любезно предоставила в мое распоряжение выписки из личного архива М.И. Лот-Бородиной и ее фотографии. Слова искренней признательности адресую Федору Полякову (Венский университет), прот. Борису Даниленко (Москва), о. Эндрю Лауту (Andrew Louth, Даремский университет), Борису Кагановичу (Санкт-Петербургский институт истории РАН), Елене Твердисловой (Иерусалимская русская городская библиотека), Аньес Грасфа (Agnes Graceffa, Брюссельский свободный университет), о. Павлу Гаврилюку (университет св. Фомы, США), Саре Паттон (Sarah Patton, архив Гуверовского института войны, революции и мира при Стэнфордском университете, США), о. Петру Скореру (Эксетер, Великобритания), Татьяне Резвых (Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, Москва), Татьяне Литвин (Русская христианская гуманитарная академия, Санкт-Петербург), Татьяне Прониной (Ленинградский государственный университет им. А. С. Пушкина, Санкт-Петербург), Наталье Ликвинцевой (Дом русского зарубежья им. А. Солженицына, Москва), Александре Бердниковой (Институт философии РАН, Москва), Татьяне Щедриной (Московский педагогический государственный университет), Алексею Козыреву (Московский государственный университет им. М. И. Ломоносова), Брианне Крегль (Brianna Cregl, Отдел редких книг и специальных коллекций Библиотеки Принстонского университета), Надежде Спивак (Nadezda Spivak) и Катрин Цепеле (Catherine Ciepiela, Амхерстский центр русской культуры, США), Элеане Силк (Eleana Silk, Библиотека Свято-Владимировской богословской семинарии, США), Клоду Лоренц (Claude Lorentz, Национальная и университетская библиотека Страсбурга), Элоди Делькамбр-Мэйяр (Elodie Delcambre-Maillard, Библиотека Института Франции, Париж), Бернару Маршадье (Bernard Marchadier, Париж), Анн Будур (Anne Boudhors, Париж), Сержу Сологубу (Serge Sollogoub, архив Католического института в Париже), Кристофу Лабону (Christophe Labaune, Коллеж де Франс), отцам Антонию Ламбрехтсу (Antoine Lambrechts) и Михаилу Эвельсону (Mikhail Evelson) из монастыря Амэ-Шеветонь, Бельгия, о. Сергею Тростянскому (Нью-Йоркская объединенная теологическая семинария), о. Савве Мажуко (Свято-Никольский монастырь, Гомель, Беларусь), о. Сергею Крышталю (Лунинец, Беларусь), Лилианне Киейзик (Зеленогурский университет, Польша), Инне Голубович (Одесский национальный университет им. И. И. Мечникова), Наталье Гончаренко (Иркутский государственный университет), Светлане Панич (Москва), Александру Цыганкову (Институт философии РАН, Москва), Александру Федулаеву (Москва), Михаилу Пащенко (Москва), Наталье Вагановой (Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, Москва), Оксане Вахромеевой (Санкт-Петербургский государственный университет), Надежде Орловой (Санкт-Петербургский государственный университет), Димитриосу Паллису (Аррцтрюд Пал/щд, Оксфордский университет), Стефани Соливода (Stephanie Solywoda, Стэнфордский университет, филиал в Оксфорде), Кшиштофу Дуде (Академия «Игнатианум», Краков), участникам международного симпозиума «Myrrha Lot-Borodine – A Life and Works» (Краков, 11 октября 2019 г.) и всем, кто помогал мне в работе над книгой.

Исследование было поддержано грантом «Philosophy in Neopatristics: New Figures and New Interpretations», National Science Centre, Poland (UMO-2018/31/B/HS1/01861).

Глава I

Биография М. И. Лот-Бородиной