Война «невидимок». Последняя схватка
Уже несколько дней жили они здесь в ожидании свидания со вновь назначенным высоким начальством – человеком новым для обоих. Собственно говоря, свидания ждал Витема. Мейнеш приехал по его вызову, чтобы доложить о результатах последней операции – устранении Житкова.
– Уверен ли ты, что с ним покончено? – спросил Витема.
– Я сдал его с рук на руки кому следовало.
– Нужно было проследить за ликвидацией.
– Не мог же я укокошить его посреди Сити… – сердито огрызнулся Мейнеш. – Тебе хотелось, чтобы я рисковал шеей из-за этого сопляка?
– Не болтай глупостей, Юстус. Ты – не какой-нибудь Мэрфи. Того мы без лишних сантиментов дали прихлопнуть Кадогану, но вот твоя шея мне слишком дорога, чтобы совать ее в английскую петлю. – Витема нахмурился. – Мне вспомнилось сейчас, как сам я висел на рее «Черного орла». До сих пор под мышками следы от лямок. Ребята что-то не так смастерили. Еще немного, и петля по-настоящему задушила бы меня.
Мейнеш отвел руку с дымящейся трубкой, и его хриплый смех огласил комнату.
– Вот видишь, лучше до конца доверять старым друзьям, и только им, а?
– О чем ты?
– Если бы ты доверил повесить тебя мне самому, то, ей-богу, это было бы сделано чисто.
Витема бросил на приятеля быстрый взгляд.
– Ты сказал это так, что можно подумать, будто накинь мне эту петлю ты, – я наверняка отправился бы к праотцам.
– Может быть, ты и прав. – Мейнеш снова расхохотался. – Вот загадка-то, а?!
– Слишком много загадок в один день, Юстус, – мрачно проговорил Витема. – А я не очень их люблю, ты знаешь. – И, меняя разговор, спросил: – А ведь неплохо я им насолил, когда взорвал цистерну с соляркой, а?!
– Да, чистая работа. Эдакой прыти не ждал от повешенного даже я. Кстати, как ты успел продырявить на «Орле» всю спасательную посуду?
– Ага! И для тебя еще существуют на свете загадки! Это сделал тот самый парень, который меня вешал. Я велел ему спрятаться и дождаться, пока вылезу из петли. Вся посуда кроме маленького катера была приведена в негодность… Видишь: иногда оказывается полезно перестраховаться. Ведь ты-то, мой верный боцман, бежал с «Орла», бросив своего капитана на произвол судьбы. В доброе старое время за это вешали не в фальшивой петле. Знаешь, как я люблю тебя, Юстус. Но, честное слово, я отдал бы сейчас многое, чтобы заглянуть тебе в душу.
– Ну что ж, – пробормотал Мейнеш. – Погляди. – Он распахнул пиджак и сделал вид, будто хочет расстегнуть жилет.
– Что ты думал обо мне, покидая «Орла»?
Мейнеш отвел глаза.
– А небось ты пережил несколько острых минут тогда, в петле, а? – с мрачной иронией проговорил он.
– Да, было… не очень… – Витема нервно повел шеей.
– Зато лондонское дело Житкова – одно из лучших, какие нам с тобой доводилось проводить, – перевел разговор Мейнеш. – Могу похвастаться.
– Если не считать того, что, собственно говоря, вся эта история с Гланом снова всплыла по твоей вине…
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Мейнеш.
– …старый-то Глан жив!
– Чепуха! Не может быть! Я сам смайнал его за борт, – уверенно произнес Мейнеш.
– Я тоже не верю в воскресение мертвых, Юстус. И тем не менее – Глан жив.
– Если так, пусть мне не достанется очередной орден.
– Знаю, ты никогда не был честолюбив, но…
– Я… всегда предпочитал наличный расчет. Честное слово, вот эта трубка покойного русского профессора – более реальная награда, чем железный крест.
– Но на этот раз тебе не миновать ордена.
– Заранее уступаю тебе эту честь. Пусть мне лучше дадут ордер на хороший обед – с настоящим мясом, с коровьим маслом и здоровенным куском хлеба.
Раздался телефонный звонок. Витема снял трубку. По мере того как он слушал, оживление сбегало с его лица. Оно превратилось в обычную для него бесстрастную маску.
– Сейчас подойдет авто, – сказал он Мейнешу, кладя трубку, – за мной.
– Зовут?
Витема кивнул головой и допил вино.
– Подожди здесь.
– Если велишь подать еще бутылку.
– Вероятно, я вернусь с важными новостями. Может быть, и на твою долю привезу заслуженную награду…
Важная миссия
Витема сел в автомобиль, не задавая вопросов шоферу, а только бросив быстрый взгляд на номер. Откинувшись на подушку, закурил сигару и равнодушно разглядывал улицы.
Обращало на себя внимание обилие свежевыкрашенных деревянных заборов с вывесками «Строительство нового дома». Они скрывали пустыри – следы воздушных бомбардировок.
Автомобиль остановился у большого жилого дома. По обеим сторонам подъезда красовались таблички с именами врачей и адвокатов. Поднявшись на третий этаж, Витема остановился перед квартирой зубного врача. Дверь распахнулась, едва он успел нажать кнопку звонка. Перед капитаном стоял верзила с тяжелой нижней челюстью. Маленькие глазки испытующе уставились на гостя.
– Кого вам? – грубо спросил верзила.
– Доктора Заурера.
– А! Что вам нужно?
– Сменить коронку.
– Какого зуба?
– Третий левый сверху.
– У доктора нет золота.
– Я принес свое.
– Не всякое золото годится.
– Французский луидор должен подойти…
Верзила вслушивался в каждое слово. Критически оглядев Витему, он пропустил его в приемную.
– Ждите, – буркнул он и исчез.
Витема огляделся. Приемная доктора Заурера ничем не отличалась от приемных тысячи других дантистов.
«Однако начальник заставляет себя ждать», – с неудовольствием подумал Витема, но тут за его спиной раздался голос того же верзилы:
– Доктор ждет вас.
Витема вошел в кабинет. Шторы на окнах были опущены. Единственная лампа, стоящая на столе, бросала свет так, что освещала только кресло, предназначенное для посетителя. Сам хозяин оставался в полумраке по другую сторону стола. Однако это не помешало Витеме узнать его: группенфюрер Фюрстенберг – правая рука Гиммлера по части самых темных дел.
– Рад видеть вас здоровым и, кажется… бодрым, – ворчливо проговорил Фюрстенберг голосом, который вовсе не соответствовал смыслу его слов.
Витема насторожился.
– Прежде всего, хотелось бы выслушать от вас самого, что вам удалось сделать.
Витема кратко перечислил главные операции: похищен Бураго вместе с его расчетами; разрушен союзнический план овладения островом Туманов; Житков убран раз и навсегда…
– Без ложной скромности могу сказать, – закончил Витема, – задания выполнены чисто.
– Кто был вашим непосредственным помощником в этих операциях?
– Юстус Мейнеш. Он заслужил высшую награду. Прежнее руководство отделывалось денежными поощрениями. Но старик не корыстолюбив. Настало время отметить его заслуги.
– Что вы имеете в виду?
– Рыцарский крест…
– Простому матросу?! – в удивлении воскликнул Фюрстенберг.
– Этот матрос выигрывал сражения более важные, нежели многие адмиралы. Хотя плоды его побед, как и самые битвы, оставались невидимыми…
– Вы так высоко его цените?
– Не ниже, чем самого себя.
– А истинную цену себе вы знаете?
– Никогда не страдал ложной скромностью.
Фюрстенберг исподлобья посмотрел на собеседника.
– Это хорошо… это очень хорошо… – пробормотал он. – А скажите мне, Вольф… какова конечная цель вашей жизни?
– Величие Германии, господин группенфюрер.
– А более конкретно: так сказать, в личном плане?
– Если мне удастся обратить в реальные ценности то, что лежит на моем текущем счету, прежде чем война обратит деньги в мыльный пузырь, я буду удовлетворен.
– Скромно.
– Я не жаден: шесть нулей меня всегда устраивали.
– А какова цель вашего Мейнеша?
– Он еще скромней. Маленький домик на берегу моря и возможность разводить розы – вот его мечта.
– Поэт в душе?
– Несколько своеобразный, господин группенфюрер. Любовь к розам он совмещает с довольно реальными представлениями о прозаической стороне жизни.
– Так, так… А что бы вы сказали, если бы для начала ваш текущий счет был конфискован?
Витема резко выпрямился. Голос Фюрстенберга перешел в злобное рычание:
– Начнем в том же порядке, как вы излагали свои успехи. Бумаги Бураго без него самого стоят не больше вот этого чистого блокнота. Их некому расшифровать.
– Я полагал, что у немецких ученых лучшие мозги…
– Не прикидывайтесь простаком, Вольф! Вы повели дело так, что сам Бураго – труп; ни одного из его помощников у вас нет. И это вы называете успехом?
– Моя задача – дать вам точную копию его расчетов. Остальное – дело физиков. Не в моих силах разъяснить им то, чего они не понимают. Я не ученый…
– Если бы вы что-нибудь понимали в физике, то от вашей самоуверенности не осталось бы и следа… А дело этого простака Найденова и его изобретение?! Не вам ли было поручено перехватить его еще тогда, когда он был здесь, когда война не так мешала работе, когда грудные дети могли заниматься диверсиями? А что сделали вы?! Упустили его на «Клариссе» из-за какого-то наивного маскарада.
– Я не виноват в том, что ваши работники никуда не годятся. На одну доску с нами вы ставите таких, как Майерс, которому нельзя даже открыть истинного смысла поручения. А результат? Ему удалось заманить Найденова на остров, но когда мы наконец узнали об этом, Найденов уже сделал почти все, зачем туда явился…
По мере того как шла беседа, обида на лице капитана сменялась выражением несвойственной ему растерянности. Фюрстенберг рычал все более гневно:
– Переходим к острову Туманов. В чьих он руках? Я вас спрашиваю: кто хозяйничает там? Союзники! Это и есть ваш успех?
– Я не отвечаю за бездарность людей, не сумевших удержать то, что я поднес им на блюде.
– Но вы отвечаете за то, что дали старому колпаку Фальку обмануть себя. Он свел на нет все наши усилия в подготовке бактериологической войны. Это вы тоже называете своей победой? Дальше: Житков!
– Он убран.
– Вы уверены?
– Как в том, что вижу вас.
– А если я скажу, что похищением Житкова, осуществленным ценой провала ряда наших людей, в действительности руководила чужая контрразведка?
– Житков был взят нами и нами же уничтожен, – упрямо повторил Витема.
– Не могу понять, Вольф, откуда пошла ваша слава первоклассного агента? Вас водят за нос, как слепого котенка. Щелчок получили мы, а не вражеская разведка. Житков был спрятан ею! Теперь он у себя на родине.
Витема отер вспотевший лоб.
– Не будь я уверен в том, что вы одурачены, я заподозрил бы вас в двойной игре! – грубо выкрикнул Фюрстенберг. – И если бы за вас не заступились ваши прежние начальники, я попросту уничтожил бы вас, Вольф. Теперь вы понимаете, что конфискация вашего капитала – первая мера?
– Но это – плод всей жизни…
– Зачем он вам, если и сама ваша жизнь под вопросом? – Фюрстенберг издевательски усмехнулся. – Вы должны реабилитировать себя. Вы отправитесь в Эйре. Свяжетесь там с нашим послом. Вас переправят в Англию. Там готовят отправку в Норвегию большой партии оружия, предназначенного партизанам. Экспедиция должна собрать около себя наиболее активные силы норвежской эмиграции. К ней привлечен русский, Найденов. «Пастор» Зуденшельд отправится в Норвегию для приемки оружия. Его вы уберете немедля. За ним – очередь Найденова. На этот раз Найденов должен быть взят. Если вы его упустите… – Фюрстенберг сделал выразительный жест, от которого Витеме стало не по себе. – Теперь вторая задача: уничтожить Житкова.
Губы Витемы двигались так, словно их сводило холодом:
– Недалек день, когда вы сами пожелаете снять арест с моего счета.
– Если вы вернетесь с победой, сумма счета будет удвоена. Если нет… То, что я нашел время для этого разговора, должно убедить вас: мне не до шуток.
– Польщен вашим вниманием… – пробормотал Витема, и ему показалось, что это прозвучало насмешливо.
Он вышел из кабинета сгорбившись. Но, покидая квартиру дантиста, снова зашагал с обычной выправкой. Шел легко, уверенно. Лицо его было непроницаемо. Глаза скользнули по физиономии звероподобного слуги. «Вот такой, как этот, всадит мне пулю в затылок», – подумал он и с невольной поспешностью захлопнул за собою дверь.
Глава третья. В ловушке
Пастор Зуденшельд отправляется в путь
Как всегда после обеда, который в пансионе миссис Дьюди подавали ровно в восемь, пастор перешел к столику с газетами и углубился в вечерние издания. Дождавшись, когда Найденов покончил с сыром, Зуденшельд отбросил газету и дружески положил руку на колено летчика.
– Итак, мой друг, – сказал он, – сегодня последний вечер, что мы проводим вместе.
– Уже уезжаете?
– Нет еще, но осторожность требует, чтобы мы не встречались с того момента, как вы приступите к подготовке экспедиции. Мы должны отплыть от берегов Англии в разное время, из разных пунктов, в различных направлениях. Чтобы никому и в голову не пришли, что мы идем в одно место.
– Но ведь нужно сговориться о месте встречи, об условных сигналах.
– Люди, которые будут руководить вашей отправкой, дадут точнейшие инструкции. Я верю: мы свидимся на берегах моей родины. – Зуденшельд взял руку Найденова и тихо засмеялся. – Пастор Сольнес!
– Как бы нам не запутаться, кто из нас настоящий!
Зуденшельд подошел к столу и выбрал бутылку вина. Внимательно прочел этикетку, посмотрел вино на свет. Темно-красный, почти коричневый блик упал ему на лицо.
– Англичане, кажется, предпочитают портвейн, а по мне, если уж нарушать обет трезвости, то только ради этого благороднейшего из вин! – Пастор высоко поднял рюмку и стал медленно наполнять ее густой маслянистой жидкостью. – Честное слово, боги на Олимпе наверняка пили именно малагу! – Он понюхал вино и с наслаждением пригубил. – Ну что же, Найденов, за счастливое плавание?!
– И за счастье плавающих!
– Да благословит Всевышний ваш корабль! – Зуденшельд медленно осушил рюмку. – И вас, мой дорогой друг!
– Автомобиль ждет вас, сэр, – раздался в дверях голос горничной.
Пастор поставил рюмку. Они пожали друг другу руки. Через несколько минут с маленьким глобтроттером в руке Зуденшельд сел в такси. Горничная, затворявшая за ним дверцу автомобиля, внимательно прислушивалась к тому, какой адрес назовет Зуденшельд шоферу. Но он только коротко бросил:
– Прямо!
Такси исчезло в темном провале улицы.
Отъехав на некоторое расстояние от пансиона, пастор приказал:
– Вокзал Ватерлоо.
У вокзала он отпустил такси и смешался с толпой у затемненного подъезда. Однако он не направился ни к кассам, ни на перрон, а пошел прямо в уборную. Через несколько минут из кабины, где заперся пастор в темном пальто и черной шляпе, вышел человек в светлом макинтоше и мягком дорожном кепи. В полумраке освещенного синими лампочками помещения сторож не обратил внимания на это превращение.
Вскоре другой таксомотор вез Зуденшельда к вокзалу Юстон, где пастор взял билет до Ярмута, куда и приехал на рассвете.
Приморский городок встретил его дождем и слякотью, ничуть не уступающими лондонским. Но это мало смущало пастора. Уверенность, с которой он пустился в путь по узким улочкам города, говорила о том, что место ему знакомо. Городок только просыпался. Прохожих было мало. Пастор постучал в дверь еще запертой парикмахерской. На окрик из-за двери он ответил паролем и был немедленно впущен.
– Мне нужно видеть капитана, – не здороваясь, сказал Зуденшельд парикмахеру, зябко кутавшемуся в пижаму.
Парикмахер снял телефонную трубку и вызвал гостиницу «Золотой якорь». Прошло несколько минут, прежде чем к телефону подошел капитан Шоу.
– О, сэр, – сказал парикмахер в трубку, – мне очень жаль, но я не смогу сегодня прийти побрить вас. Да, серьезные причины, сэр. У меня грипп, сэр. Да, сэр, я побрею вас здесь. Только прошу вас поторопиться, сэр.
Парикмахер положил трубку.
– Сейчас он будет здесь.
Зуденшельд кивнул и жадно закурил. Парикмахер ушел в заднюю комнату и через несколько минут вернулся одетый.
– Позволите побрить вас? – спросил он, зажигая газ под кипятильником.
Зуденшельд, погрузившийся в задумчивость, вздрогнул от неожиданного вопроса.
– Что вы сказали?
– Я хочу вас побрить.
Зуденшельд посмотрел на себя в зеркало.
– Я сделаю это в другом месте.
Парикмахер ухмыльнулся:
– Выйти отсюда небритым? Это было бы неосторожно.
– В таком случае приготовьте все, что нужно. Я побреюсь сам.
– Как хотите… – Парикмахер приготовил прибор. – Только, пожалуйста, поскорей, а то мне пора открывать мастерскую.
– Так открывайте, я вам не мешаю.
– Чтобы кто-нибудь вошел и увидел, что мои клиенты бреются сами?
…Зуденшельд закончил бритье и стоял, склонившись над умывальником, когда дверь отворилась и в парикмахерскую вошел коренастый мужчина средних лет. По виду это мог быть матрос или машинист торгового парохода.
– Здорово, Эванс! – хриплым голосом проговорил он.
– Доброе утро, мистер Холт! – ответил парикмахер.
– Побреемся, а? – и Холт провел по щеке рукой. Неопрятная щетина издала звук, какой можно слышать, когда чистят скребницей лошадь.
Парикмахер поймал сердитый взгляд Зуденшельда.
– Мне очень жаль, мистер Холт, но вам придется долго ждать.
– Не беда, – флегматично пробормотал посетитель, собираясь повесить шляпу на крючок.
– После этого господина я буду брить еще капитана.
Холт огляделся, отыскивая того, о ком шла речь.
– Он сейчас придет, – пояснил Эванс.
– Что за капитан?
– Приезжий. Он еще вчера заказал бритье на восемь.
Холт неохотно надел шляпу.
– Что ж, пойду к Джонсу. Это будет мне стоить на полпенса дороже, а?
– Разок можно и переплатить, мистер Холт.
– В следующий раз я удержу эти полпенса с вас, Эванс, а?
– Идет!
Холт поднял воротник и, недовольно посмотрев на пастора, вышел.
– Кто это? – спросил Зуденшельд. – Мне знакомо его лицо.
– Едва ли, – сказал Эванс. – Это местный житель. Машинист из порта.
– Он ехал вчера из Лондона в одном поезде со мной.
– Вы обознались.
– Вы можете это проверить? – в голосе Зуденшельда звучало беспокойство.
Эванс пожал плечами.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги