Монастырь
– Даю и то и другое, брат мой, – отозвался аббат. Но стоило только Евстафию удалиться из комнаты, как настоятель в присутствии внимавшего ему ризничего не смог удержаться от выражения искреннего пожелания, чтобы любой дух – черный, белый или серый – проучил отца Евстафия как следует, раз навсегда излечив его от уверенности, что он умнее всех в обители.
– Я, со своей стороны, ничего особенно плохого ему не желаю, – добавил ризничий. – Пускай бы только он поплыл себе беззаботно вниз по течению, а привидение сидело бы у него за плечами, и пускай бы ночные вороны, русалки и болотные змеи только ждали, как бы его схватить:
Плывем мы весело, блещет луна!Счастливо удить! А кого же ты ждешь?– Брат Филипп! – воскликнул аббат. – Мы призываем тебя прочесть молитву, взять себя в руки и выкинуть наконец это дурацкое пение из головы. Это просто дьявольское наваждение.
– Постараюсь, высокочтимый отец, – отвечал ризничий, – но эти напевы застряли у меня в памяти, как колючки застревают в отрепьях нищего. Напевы эти звучат для меня теперь даже в пении псалмов; более того – монастырские колокола как будто повторяют их слова и вызванивают мотив. Да если бы вы приговорили меня сию минуту к смерти, я и тут бы продолжал петь: «Плывем мы весело…» Это, видимо, и на самом деле наваждение.
И он снова завел свое:
Счастливо удить!..Но затем, сделав над собой усилие, он перестал петь и воскликнул:
– Нет, дело ясное – конец пришел моему священству! «Плывем мы весело…» Я стану петь это даже во время обедни. Горе мне! Я буду теперь петь до конца моих дней, и притом вечно одно и то же!
Почтенный аббат на это заметил, что ангелы тоже поют вечно и, по всей вероятности, одно и то же, и заключил это высказывание громким «ха-ха-ха!», ибо его преподобие (как читатель, вероятно, уже успел заметить) принадлежал к числу тех недалеких людей, которые питают пристрастие к плоским остротам.
Ризничий, хорошо знакомый с остроумием своего настоятеля, хотел было присоединиться к его смеху, но тут вдруг злополучный мотив вновь зазвучал у него в ушах и, вырвавшись наружу, прервал его отклик на начальническую шутку.
– Замолчи ты, Христа ради, брат Филипп! – воскликнул аббат в сильнейшем раздражении. – Ты становишься просто невыносим! Я убежден, что подобные чары не могли бы долго влиять на человека благочестивого, да еще в доме благочестия. Иное дело, если у этого человека на совести смертный грех. Посему изволь прочесть семь покаянных псалмов, прибегни к усердному бичеванию плоти и облачись во власяницу, воздержись три дня от всякой пищи, кроме хлеба и воды. Я сам буду тебя исповедовать, и тогда посмотрим, не удастся ли нам изгнать из тебя этого поющего беса. Мне думается, что лучшего способа, чтобы заклясть дьявола, не придумал бы и сам отец Евстафий.
Ризничий испустил тяжелый вздох, но понял, что сопротивление бесполезно. Он удалился в свою келью, чтобы проверить, насколько псалмы способны изгнать из его очарованной памяти бесовские напевы.
Между тем отец Евстафий, направляясь к одинокой долине Глендеарг, добрался до подъемного моста. В короткой беседе с грубияном сторожем ему весьма ловко удалось склонить своего собеседника к большей сговорчивости в отношении его претензий к монастырю. Он напомнил сторожу, что его отец был вассалом обители, что его брат бездетен и что, таким образом, наследственный лен после смерти брата перейдет к церкви. Лен этот может быть пожалован ему, сторожу, но может быть пожалован и кому-нибудь другому, кто заслужит большее расположение аббата. Все будет зависеть от отношения данного человека к монастырю. Помощник приора намекнул сторожу, что выгоды его должности будут в значительной степени зависеть от того, смогут ли они в дальнейшем сочетаться с монастырскими интересами. С кротким терпением выслушал отец Евстафий грубую брань – то был ответ сторожа. Но, твердо продолжая гнуть свою линию, он с удовлетворением отметил, что Питер постепенно стал сбавлять тон и, наконец, согласился вплоть до самого Троицына дня даром пропускать через мост всех пеших паломников, с тем, однако, что едущие верхом или в повозках по-прежнему будут уплачивать причитающуюся пошлину.
Уладив таким образом весьма удачно дело, в котором монастырь был кровно заинтересован, отец Евстафий отправился в дальнейший путь.
Глава VIII
Не трать зря время – клад оно для мудрых!Глупцы его безумно расточают,А роковой Рыбак{103}, пока мы медлим,Улавливает души на приманку.Старинная пьесаВверх по ущелью, окутанному ноябрьским туманом, медленно, но верно ехал отец Евстафий. Он не мог не поддаться тому грустному настроению, которое порождает созерцание природы в это время года. Река, казалось, роптала уныло и глухо, как бы оплакивая уходящую осень. В рощах, местами окаймляющих ее берега, только листва дубов еще сохраняла тот бледно-зеленый цвет, который предваряет переход к буро-ржавым оттенкам. Ивы стояли почти обнаженные, а их листья устилали землю, шурша под ногами мула и разлетаясь от каждого дуновения. Листва других деревьев, совершенно засохшая, еле держалась на ветвях, ожидая первого порыва ветра, чтобы осыпаться.
Монах погрузился в размышления, которые с особой силой возбуждаются в душе приметами наступившей осени. «Вот они, – думал он, взирая на опавшие листья, – вот они лежат передо мной, упования нашей юности, расцветшие раньше всех, чтобы быстрее всех увянуть, столь прелестные весною и столь бренные зимой. Но и вы, уцелевшие, – продолжал он, глядя на засохшие листья, еще висящие на ветвях буковых деревьев, – вы подобны горделивым мечтам отважного человечества, которые расцветают позднее и все еще увлекают зрелый ум, хотя он и постиг их безрассудство. Ничто здесь не вечно, ничто не просуществует долго, разве что листья могучего дуба! Они появляются тогда, когда у остального леса листва уже прожила половину своего срока. Поблекшая, слинявшая зелень – вот все, что у него теперь осталось, но эти признаки жизненной силы он сохраняет до конца. Так пусть же таким будет и отец Евстафий! Радужные надежды моей молодости я растоптал ногами, как топчу этот сухой лист; горделивые мечты моей зрелости я вспоминаю теперь, как пустые химеры, которые давно поблекли; но мои церковные обеты, мое духовное призвание, которому я последовал в более поздние годы, – они будут жить, пока живет Евстафий. Возможно, что меня подстерегают опасности, да и силы мои невелики, но она будет жить, эта гордая решимость служить моей церкви и бороться с ересями, ее раздирающими».
Так говорил – или, по крайней мере, так думал – человек фанатической веры, порожденной недостаточностью образования, смешивавший насущные потребности христианства с непомерными и захватническими претензиями римской церкви и защищавшей свое дело с жаром, достойным лучшего применения.
В то время как монах, будучи в таком созерцательном настроении, подвигался вперед, ему нет-нет да и казалось, что он видит перед собой на дороге женщину в белом одеянии, в позе глубокой печали. Но это впечатление было настолько мимолетным, что, как только он начинал пристально глядеть в ту сторону, где он только что видел фигуру, неизменно оказывалось, что он принял за видение нечто весьма обыкновенное – белый камень или поваленный ствол березы с серебристой корой.
Отец Евстафий слишком долго жил в Риме, чтобы разделять суеверные страхи малообразованного шотландского духовенства. Но все же ему показалось удивительным, что фантастический рассказ ризничего мог произвести на него такое сильное впечатление. «Странно… – подумал он. – Эта история, которую брат Филипп, несомненно, выдумал, чтобы скрыть свои неблаговидные поступки, так крепко засела у меня в голове, что мешает мне предаться более серьезным размышлениям, – мне следует взять себя в руки. Я начну читать молитвы и выкину из памяти всю эту ерунду».
Приняв это решение, монах стал набожно шептать молитвы, перебирая четки, в точности следуя предписаниям своего ордена, и его уже больше не тревожили никакие видения, пока он не подъехал к башне Глендеарг.
Госпожа Глендининг, стоявшая у калитки, вскрикнула от удивления и радости, увидав уважаемого отца Евстафия.
– Мартин! Джаспер! Где же вы все? – засуетилась она. – Помогите же сойти высокочтимому помощнику приора и отведите мула на конюшню. О святой отче! Сам Бог привел вас сюда, чтобы помочь нам. Я только что вновь собиралась послать верхового в монастырь, хотя мне и совестно было тревожить ваши преподобия.
– Тревоги для нас не имеют значения, сударыня, – отвечал отец Евстафий. – Чем я могу быть вам полезен? Я приехал навестить леди Эвенел.
– Как хорошо! – воскликнула госпожа Элспет. – А я как раз из-за нее-то и собиралась послать за вами: бедная леди, видно, и до завтрашнего дня не протянет! Не будете ли вы так добры пройти к ней?
– А разве она не исповедовалась у отца Филиппа? – спросил монах.
– Исповедовалась, – отвечала госпожа Глендининг, – и именно у отца Филиппа, как ваше преподобие справедливо заметили… Но… но мне хотелось, чтобы она совершенно очистилась покаянием от всех грехов. А мне показалось, что у отца Филиппа на этот счет остались сомнения… Да тут еще была книга, которую он взял с собой, так что… – И она запнулась, как бы не желая продолжать.
– Говорите все начистоту, госпожа Глендининг, – заметил отец Евстафий. – Это ваш долг ничего от нас не скрывать.
– Ах, ваше преподобие, с вашего разрешения, я бы от вас никогда ничего не скрыла, кабы только я не боялась повредить этим бедной леди. Она прекрасная женщина, живет с нами уже не первый год, и лучше ее я никого не знаю. Но это дело – пусть уж лучше она сама вам объяснит, ваше преподобие.
– Сначала вы мне скажите, госпожа Глендининг, и я еще раз повторяю – это ваш долг мне все рассказать.
– Книга эта, – несмело начала вдова, – которую отец Филипп увез из Глендеарга, книга эта, с разрешения вашего преподобия, нынче утром таинственным образом вернулась к нам.
– Вернулась? – воскликнул монах. – Как так?
– Ее принесли обратно к нам, в башню Глендеарг, – продолжала госпожа Глендининг, – а как – это уж один Бог знает. Но это та книга, которую отец Филипп вчера увез. Старый Мартин – наш работник и слуга леди Эвенел – выгонял наших коров на пастбище, а надо вам сказать, досточтимый отец, что по молитвам святого Вальдгэва и по милости обители у нас есть три добрых молочных коровы…
Монах чуть не застонал от нетерпения. Но он вовремя вспомнил, что женщина такого нрава, как почтенная вдова Глендининг, подобна волчку: не трогай его, когда он вертится, – он остановится, но если вздумаешь его подхлестывать, он будет вертеться без конца.
– Но оставим наших коров, ваше преподобие (хотя, уверяю вас, редко в каком стаде найдется такая скотина).
Работник выгонял их на пастбище, а мои молодцы – это Хэлберт и Эдуард, которых ваше преподобие видели в праздничные дни в церкви (а в особенности вы должны помнить Хэлберта, так как вы изволили его гладить по голове и подарили ему значок святого Катберта, что он носит на шапке), и с ними еще была Мэри Эвенел (это дочка леди Эвенел), – так вот, они побежали за стадом и принялись играть и носиться по лугу, ваше преподобие, как это привычно детям. Вскоре они потеряли из виду и Мартина и коров, и им вздумалось залезть в узкую расселину, которую мы зовем Корри-нан-Шиан, где в самой глубине течет родник, и вот там вдруг они видят – с нами крестная сила! – что сидит у родника женщина вся в белом и ломает руки. Ребята, конечно, перетрусили, увидав перед собой незнакомую женщину (кроме Хэлберта – ему на Троицу минет шестнадцать, и он никогда ничего не боялся), но когда они к ней подошли – ее и след простыл.
– Стыдитесь, сударыня! – перебил ее отец Евстафий. – Такая рассудительная женщина – и вдруг верит всяким бредням! Дети попросу соврали – вот и все.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сноски
1
Стихотворные переводы, кроме особо оговоренных, выполнены Б. Томашевским.
2
Мои убогие владения (лат.).
3
О, если бы я мог наполнить и этот дом друзьями! (лат.)
4
Капуста сварена дважды (лат.).
5
«Беседы графа Габалиса» (фр.) – Речь идет о книге французского писателя XVIII в. Монфокона де Виллара «Граф Габалис, или Разговоры о тайных и чудесных науках, в согласии с началами древних магов или мудрецов-каббалистов».
6
Духом обманчивым (фр.).
7
Жеманниц (фр.).
8
«Смешные жеманницы» (фр.) – одноактная комедия Мольера (1622–1673), где он высмеивает вычурность манер и разговоров, царившую в аристократических салонах XVII в.
9
Остроты (фр.).
10
Не верю и не терплю (лат.) – Гораций. «О поэтическом искусстве» (стих 188).
11
Все жанры допустимы, кроме скучного (фр.).
12
Трюку или фокусу (фр.).
13
Отдохновении с почетом (лат.).
14
Эта гостиница была и остается до сих пор главной гостиницей Кеннаквайра, или Мелроза. Но тогдашний ее хозяин был далеко не такой обходительный и скромный человек, как нынешний. Первого хозяина звали Дэвид Кайл. Это был зажиточный землевладелец, человек, который любил задавать тон и участвовать в решении всех вопросов, касавшихся деловой жизни местечка. Бедняга Дэвид! Подобно многим деловым людям, он отдавал столько душевных сил общественным нуждам, что подчас забывал о собственных. В Кеннаквайре еще можно встретить людей, которые в моем трактирщике узнают Дэвида Кайла и особенности его характера. (Примеч. авт.)
15
Доброжелательный и любезный дворянин, которому принадлежали эти лодки, – близкий друг автора, покойный лорд Соммервил. Дэвида Кайла всегда приглашали сопутствовать лорду, когда тот с друзьями отправлялся бить лососей, и тогда им случалось вылавливать между Глимором и Лидерфутом до восьмидесяти и даже до сотни рыбин. (Примеч. авт.)
16
Томас Томсон, эсквайр, похвальное слово которому должен бы сочинить другой автор, а не его близкий друг, связанный с ним тридцатилетней дружбой. (Примеч. авт.)
17
Мы претерпели то, что свойственно людям (лат.).
18
Род де Хага, впоследствии изменивший свое имя на Хейг из Бимерсайда, является одним из древнейших в стране, и о нем было сложено пророчество Томаса Стихотворца*:
Как бы то ни было оно,Хейг будет Хейгом все равно.(Примеч. авт.)* Томас Стихотворец (Томас из Эрсилдуна, между 1220–1290) – старейший шотландский поэт, с именем которого связано много легенд. Его реальное существование подтверждается документами, в частности грамотой Петруса де Хага из Бимерсайда, датируемой приблизительно 1260–1270 гг. С именем Томаса связывают древнейшие песни и стихотворные пророчества. Историк Боэций (1465–1536) называл его Томасом Лермонтом, и именно его Лермонтов считал своим предком.
19
Любопытно проследить за тем, как малоизобретательны последующие поколения в придумывании забавных ситуаций. Тема, которую с успехом разработали Рэмзи и Данбар*, является сюжетом современной пьесы «Нет песни, нет и ужина»**. (Примеч. авт.)
* Данбар Уильям (1465?–1530?) – шотландский поэт, носитель чосеровских традиций.
** «Нет песни, нет и ужина» – пьеса английского драматурга П. Хора (1755–1834).
20
Воинское счастье переменчиво! (фр.)
21
Разделен надвое вертикальной полосой (англ. и лат.).
22
Это одно из тех мест, которые теперь должны производить странное впечатление ввиду того, что нынче каждый знает, что автор романа «Монастырь» и автор «Песни последнего менестреля» – одно и то же лицо. До того, как было сделано это признание, автор бывал вынужден грешить против хорошего тона, чтобы опровергать часто повторявшееся утверждение, что сочинитель «Уэверли» проявляет непонятную сдержанность к сэру Вальтеру Скотту, известному, на худой конец, своей плодовитостью. У меня было большое желание изъять эти места из романа, но честнее будет, если я объясню, почему так получилось. (Примеч. авт.)
23
Неведомой земли (лат.).
24
Вероятно, богатый на выдумку автор имеет в виду старый стишок:
Король сказал: «Плывем!»А ветер молвил: «Нет!»Наш школьный учитель (он же землемер) думает, что тут имеются в виду усовершенствования, которые мистер Уатт внес в паровой двигатель. (Примеч. капитана Клаттербака.)
25
Не стыдись полюбить служанку (лат.) – Гораций, «Оды» (II, 4).
26
См. «Персидские письма»* и «Гражданин мира»**. (Примеч. авт.)
* «Персидские письма» принадлежат французскому писателю Ш. Монтескье (1689–1755).
** «Китайские письма, или Гражданин мира» – произведение английского писателя О. Голдсмита (1728–1774).
27
См. «Воображаемые путешествия». (Примеч. авт.)
28
См. «Историю Автоматеса»*. (Примеч. авт.)
* «История Автоматеса» – по всей вероятности, одна из повестей второстепенного английского писателя Ричарда Гриффита (1714?–1788), иногда выступавшего под псевдонимом Автоматес.
29
«Приключения гинеи»*. (Примеч. авт.)
* «Приключения гинеи» – книга английского писателя Ч. Джонстона (1719–1800). Это серия новелл, связанных с владельцами гинеи (монеты, достоинством в 21 шиллинг), переходящей из рук в руки.
30
См. балладу Саути о юноше, читавшем книги кудесника. (Примеч. авт.)
31
Повинную (фр.).
32
После того как в Лондоне были опубликованы поддельные «Рассказы трактирщика»*, о чем я уже упоминал, мистер Джон Баллантайн, издатель подлинных «Рассказов», сильно повздорил с вмешавшимся в это дело книгопродавцем. Каждый утверждал, что имел дело с настоящим Джедедией Клейшботэмом. (Примеч. авт.)
* «Рассказы трактирщика». – Так назвал В. Скотт серию своих романов.
33
Раздражительный род людей (лат.).
34
Не забудь опечаленной супруги (лат.).
35
Отягощен вином (лат.).
36
Я обнаружил проступки, дабы наказать за них, но позорные дела следует прятать (лат.).
Комментарии
1
Работая над «Айвенго» и страдая тяжелой болезнью, Вальтер Скотт не оставлял своего старого замысла: в промежутках между мучительными приступами болезни и главами своего средневекового романа он диктовал роман из истории Реформации в Шотландии, который назвал «Монастырь». «Айвенго» вышел в конце декабря 1819 года, «Монастырь» поступил в продажу в начале марта 1820 года. Большая его часть была написана в январе – феврале этого года. Так же как и предыдущий, этот роман вышел за подписью: «Автор «Уэверли».
Действие романа начинается в 1547 году (точнее – в середине сентября, после битвы при Пинки) и продолжается до конца 1550-х годов. В Шотландии – это первая половина царствования Марии Стюарт, в Англии – царствования Эдуарда VI (1547–1553), Марии Кровавой (1553–1558) и Елизаветы (вступила на престол в 1558 г.).
2
Чосер Джефри (1340–1400) – великий английский поэт, автор «Кентерберийских рассказов» – сборника стихотворных новелл и сказок, которые рассказывают друг другу паломники по дороге в Кентербери на богомолье. Книга эта дает яркую картину нравов английского общества XIV в. Цитата в тексте («…Королева фей с волшебной арфою…») взята из того же сборника (рассказ Чосера о сэре Топазе).
3
«Старое поместье» – роман английской писательницы Шарлотты Смит (1749–1806).
4
Чеймберс Роберт (1802–1871) – автор трудов по истории Шотландии и шотландской литературы. Книга, названная в тексте, вышла в 1822 г.
5
«Зритель» – журнал, издававшийся в 1711–1714 гг. английскими писателями Д. Аддисоном (1672–1719) и Р. Стилем (1672–1729).
6
«Нравственный долг человека» – анонимное сочинение, вышедшее в XVII в.
7
Каббала – мистическое учение, согласно которому мироздание состоит из четырех стихий. У каббалистов и в других мистических школах эти стихии связываются с миром сверхъестественных существ, причем каждой соответствует свой класс духов: воздуху – сильфы, земле – гномы, огню – саламандры, воде – наяды.
8
Граф де ла Мотт Фуке (1777–1843) – немецкий писатель-романтик, автор «Ундины» (переведенной в стихах В. А. Жуковским), повести о русалке, полюбившей рыцаря, но вернувшейся в родную стихию, когда рыцарь предпочел ей земную женщину.
9
Милезийские семьи – то есть ирландские, по имени легендарного народа (милезийцев), некогда пришедшего в Ирландию и населившего эту страну.
10
Мэй Моллах, или Дева с волосатыми руками – сверхъестественное существо, покровительствующее домашним животным; частый персонаж ирландских сказок.
11
Ариэль – действующее лицо драмы Шекспира «Буря». Цитируются слова Ариэля из акта V, сц, 2.
12
Гностики – последователи религиозно-мистического учения о спасении души путем приобщения к знанию через божественное откровение.
13
Розенкрейцеры. – Этим именем обозначают различные течения христианской мистики XVII–XVIII вв.: тайный союз алхимиков и магиков, последователей некоего мифического Христиана Розенкрейцера, якобы созданный в конце XV в., и общество сторонников морального обновления христианства.
14
Амадис – герой рыцарских романов, созданных в Испании в XV–XVI вв. Эти романы, вдохновившие Дон-Кихота на его странствия и высмеянные Сервантесом, имели необычайный успех во всей Западной Европе. Общая сюжетная канва их – любовь принца Амадиса к принцессе Ориане, ради которой он совершает самые невероятные подвиги.
15
Ла Кальпренед Готье (1610–1663) – французский писатель, автор многотомных условно-исторических романов «Кассандра», «Клеопатра», «Фарамонд», где под видом исторических персонажей он изображает современное ему придворное общество.
16
Скюдери Мадлен (1607–1701) – французская писательница, в такой же манере описывающая хорошо знакомый ей французский двор в романах «Артамен, или Великий Кир», «Клелия» и др.
17
Отель Рамбулье – дом маркизы Катрин де Рамбулье (1588–1665), современницы Мольера, у которой в так называемом «Голубом салоне» собирались известные писатели и ученые. Однако дух жеманства, осмеянный Мольером, развился не здесь, а в различных других литературных салонах, возникших в подражание салону Рамбулье в Париже и в провинции.
18
Иаков I – король Великобритании и Ирландии (1603–1625), а до того под именем Иакова VI король Шотландии (1567–1603), сын Марии Стюарт и Дарнлея, наследовавший английский престол после смерти бездетной королевы Елизаветы I.
19
…как говорит Лир, скинуть с себя все наносное… – Имеются в виду слова Лира: «Долой, долой все лишнее» (акт III, сц. 4) из трагедии Шекспира «Король Лир».
20
Хиосский бард – Гомер. Семь городов (Смирна, Хиос, Колофон, Итака, Пилос, Аргос, Афины) оспаривали честь называться родиной Гомера.
21
…как дикарь в лесах, он благороден. – Цитата из пьесы Д. Драйдена (1631–1700) «Завоевание Гранады» (ч. I, акт. I).
22
…убивает глупость наповал… – цитата из стихотворного трактата «Опыт о человеке» (1733–1734) английского поэта Александра Попа (1688–1744).