Колесница призраков
Наконец немного придя в себя, Катя пошла в ванную, чтобы умыться, и тут в коридоре, возле родительской спальни, снова встретила Аттилу, на этот раз уже не во сне. Призрак был виден почти по пояс, а его смуглое скуластое лицо было румяным, как у живого. Несколько мгновений Катя и привидение смотрели друг на друга. Потом губы призрака презрительно скривились, он погрозил девочке пальцем и медленно поплыл по воздуху, удаляясь от нее. Чувствуя себя абсолютно опустошенной, девушка смотрела, как привидение постепенно растворяется в воздухе. Наконец оно совсем растаяло, и только особый душный запах сырости, разлившийся по квартире, не оставлял сомнений, что призрак только что был здесь. Но вот исчез и он, и Катя поняла, что привидение ушло окончательно.
Утром первым делом она отправилась к Егору. Гений уже давно не спал. Книги были хаотично свалены на кровати, компьютер со снятой крышкой процессора стоял на полу, а сам Егор что-то паял, обложившись микросхемами. Катя увидела синеватый дымок, идущий от паяльника, и вдохнула приятный смолянистый запах припоя.
– Федор, я же просил, не мешай! – нетерпеливо крикнул Егор, не оборачиваясь.
– Это не Федор, это я, – сказала Катя.
– Я счастлив, что это ты. Если хочешь, сядь куда-нибудь и почитай, только, умоляю, не стой над душой и не отвлекай меня! – Продолжая работать, Егор махнул ей рукой, что у него, вероятно, обозначало приветствие.
– Я видела Аттилу ночью во сне. Потом встала, а он в коридоре. Мне страшно, я чувствую: ему что-то от меня нужно, – пожаловалась Катя.
– Да-да… – рассеянно откликнулся Егор, и Катя поняла, что он по своему обыкновению все прослушал. – Я тут делаю одну штуковину. Всю ночь не спал, – сказал Гений, выискивая в картонной коробке микросхему. – Сегодня к вечеру все закончу. Тогда и покажу.
Вздохнув, Катя осторожно вышла и закрыла за собой дверь. В эту минуту она пожалела, что Егор не влюблен в нее. Тогда бы он, во всяком случае, был повежливее. Подумать только, привидение ночью едва ее не прикончило, а ему хоть бы хны. Знай паяет свои микросхемки.
«Ну ничего! Вот только влюбись в меня когда-нибудь! Я тебя тогда вдоволь помучаю!» – решила Катя и взглянула на часы. На первый урок она уже опоздала, а еще чуть-чуть – опоздает и на второй. Девушка заспешила было в школу, но на лестнице столкнулась с художником Кисточчи, который шел ей навстречу вместе с трубачом Поддувайловым. На лестнице было тесно, и Катя остановилась на площадке, пропуская их.
– Что за картину я задумал! – восторженно говорил Кисточчи. – Прелесть что за сюжет! Представь крышку канализационного люка, а к ней посередине привинчен ботинок. Дырявый такой ботинок, ужасного вида, я его у одного бомжа на бутылку пива выменял. И называется все это «Образы города»! Ну как?
– Ничего, – осторожно откликнулся Поддувайлов. – А где ты возьмешь крышку?
– Сопру где-нибудь! Погружу на свой мотоцикл и подвезу к подъезду, а здесь-то уже втащить не проблема, – махнул рукой Кисточчи.
Художник-авангардист не рисовался – стащить крышку канализационного люка и привезти ее на своем «Урале-Соло», переделанном в «Чоппер», для него действительно не было проблемой.
– Слышь, Кисточкин, а вдруг кто-нибудь упадет в дырку люка и свернет шею? – спросил Поддувайлов.
– Да ладно тебе! Что люди, слепые, что ли? – поморщился Кисточчи. – Уж скорее от твоей трубы кто-нибудь оглохнет. Кстати, почему ты вчера не играл? Я уже и затычки для ушей приготовил.
Прежде чем ответить, Поддувайлов встревоженно покосился на Катю, мимо которой они в этот момент проходили, но девушка уставилась в окно и сделала вид, что ее занимают совсем другие мысли.
– Ты мне не поверишь, но вчера ко мне приходила тень отца Гамлета или что-то в этом роде! – сказал музыкант.
– Полный атас! – расхохотался художник. – Вот это клево! Почему не поверю – поверю!
Кисточчи остановился на площадке у окна и стал рыться по карманам в поисках ключей. Это дало возможность Кате дослушать их разговор.
– Клянусь, я не вру! – горячо воскликнул трубач, обиженный равнодушием приятеля. – Я расскажу тебе, как все было. Я репетировал на трубе сигнал «к бою!». Ты не мог его не слышать. Раньше его играли в кавалерии. Вот такой: «Ру-ту-ру-ту-ту!»
– Да знаю я его, знаю. Ври дальше! – поощрил его художник.
– Я сыграл раза два и вдруг слышу запах, вроде кто-то трубку закурил, а потом прямо из стены – клянусь, из стены! – выходит человек. Высокий такой, плечистый, останавливается и смотрит. У меня, естественно, мундштук сразу изо рта вывалился. Он видит, что я не играю, и рукой мне нетерпеливо машет: мол, чего ты остановился? Играй!
«Аттила! Значит, он теперь всем показывается!» – подумала Катя, затаив дыхание слушавшая разговор, но то, что она услышала дальше, заставило ее сильно усомниться в первоначальном предположении.
– И как выглядела эта твоя тень отца Гамлета? В древнем королевском одеянии и в плаще? – заинтересованно спросил Кисточчи, невольно заражаясь увлеченностью приятеля.
– Нет, мой призрак был широкоплечий, в красном гусарском ментике и вот с такими усами, закрученными в колечки, а на боку в ножнах у него висела сабля. Я набрался смелости, схватил фотоаппарат и щелкнул, а сегодня утром проявил и вижу, что на фото, кроме стены, ничего нет.
– Понятное дело. А что дальше было с твоим призраком?
– Ничего. Он постоял еще немного и все показывал на трубу, но мне, сам понимаешь, было не до этого, и тогда он исчез, недовольный.
– Напрасно ты ему не поиграл. Единственный, можно сказать, желающий захотел тебя послушать, и тот – призрак, – смеясь, сказал художник. – В следующий раз, будь другом, позови меня. Я сделаю с твоего привидения карандашный набросок и назову его «Портрет единственного преданного слушателя трубача Поддувайлова»… Вот куда я сунул эти дурацкие ключи! Пойдем, я покажу тебе мою новую картину. Называется «Вид лысого человека из космоса в полдень, днем и на закате».
Приятели ушли, а Катя осталась размышлять о том, что услышала. Описание внешности Аттилы и того призрака, что навещал вчера трубача, разительно не совпадали. Чем это можно объяснить? Окончательно запутавшись в предположениях, девушка отправилась в школу.
Вечером, часов в семь, когда родители братьев Лопатиных, надев спортивные костюмы и кроссовки, умчались на пробежку в парк – они считали, что это помогает расслабиться после рабочего дня, – в квартире у них собралась «великолепная пятерка».
Гений решительно смахнул все со стола и выставил большой фонарь, к которому сбоку были припаяны какие-то катушки и схемы.
– А это что за лампочка? – насмешливо поинтересовался Дон-Жуан.
– Это не лампочка! – с обидой сказал Гений. – Это экспериментальный обнаружитель привидений. Но прежде чем объяснять, как он работает, я вам прочту лекцию о призраках вообще.
– Лекторий, значит, открываешь! Ну давай! – фыркнул его брат-близнец и встал на голову, упершись ногами в стену.
– А это еще зачем? – спросил Паша.
– Информация лучше усваивается, когда кровь приливает к голове, – пояснил Федор.
– Вы что-нибудь слышали о психической энергии? – продолжал Егор, не обращая внимания на выходки брата. – Ее вырабатывает каждое живое существо. Психоэнергию можно уловить специальными приборами, а некоторые экстрасенсы видят ее свечение вокруг головы в форме разноцветных нимбов. К старости психоэнергия постепенно растрачивается, и, когда человек умирает, она обычно уже на нуле. Разумеется, никаких призраков в этом случае не возникает. А теперь представим, что существует сильная личность, обладающая огромным запасом психоэнергии, и смерть настигает такую личность внезапно, в самом расцвете сил, причем смерть не естественная, а насильственная – от убийцы, на войне или в катастрофе.
– И тогда возникает привидение! Я поняла! – нетерпеливо воскликнула Катя.
– Не перебивай! Ничего ты не поняла! – рассердился Гений. – Привидение действительно появляется, но далеко не всегда, а, скажем, в одном случае из миллиона или из десяти миллионов. Что-то, сам не знаю что, мешает психоэнергии рассеяться, и возникают призраки. Они по привычке сохраняют прежние очертания тел, хотя тела их нематериальны и легко могут проходить сквозь твердые предметы. Некоторые привидения существуют считаные часы, другие три, девять или сорок дней, но бывают и такие, которые сохраняют ядро своей прежней личности многие сотни лет. Но это, конечно, исключительные случаи. Чтобы существовать так долго, привидению нужно очень сильное чувство, которое не дает ему расстаться с этим миром и поддерживает в нем психоэнергию.
– А что это за чувства? – спросил Паша.
– Самые разные. Например, ненависть, любовь или жажда мщения, – пояснил Гений.
– А психоэнергия у привидений не расходуется? – спросил Федор, продолжавший стоять вниз головой, но при этом внимательно слушавший.
– Расходуется, но постепенно. Я бы на твоем месте на это не надеялся. Если Аттила сумел сохранить свою энергию в течение двух тысяч лет, значит, запас энергии у него огромный. Хватит еще на несколько сотен, а то и на несколько тысяч лет, – сказал Егор.
– Расскажи про свой обнаружитель привидений! – попросил Дон-Жуан.
Егор давно уже ждал, когда его об этом попросят, и с гордостью взял со стола свой фонарь.
– Вы что-нибудь слышали про инфракрасное излучение? При нем, например, не засвечивается фотопленка, но есть у него и еще одно свойство. Инфракрасное излучение позволяет сделать видимым то, что нельзя увидеть при обычном освещении. Мой прибор является мощным источником инфракрасных лучей. Он способен обнаружить привидение, то есть сгусток невидимой психоэнергии. Где бы оно ни пряталось, в луче моего прибора оно появится.
– Вот и хорошо! – сказал Дон-Жуан. – Тогда почему бы нам не найти Аттилу прямо сейчас?
– Ну найдем мы его, а потом? – спросил Паша.
– А потом суп с котом и компот с потрохами, – ответил Федор и, убедившись, что лекция закончена, соизволил наконец встать на ноги.
Глава III
О ТОМ, КАК МОЖНО ИСКАТЬ ОДНО, А НАЙТИ СОВСЕМ ДРУГОЕ
Егор щелкнул выключателем, но инфракрасный фонарь не загорелся. Он щелкнул еще раз – результат был тот же.
– И чего твоя штуковина? Не работает? – разочарованно спросил Дон-Жуан.
– Кажется, я контакт на источнике питания не замкнул, – неохотно сказал Гений, который терпеть не мог признавать свои ошибки. – Нужна отвертка, а она на кухне.
– Давайте я сбегаю! –вызвался Паша и выскочил из комнаты.
– Чего он такой услужливый? Его обычно домкратом с места не сдвинешь! – удивилась Катя.
– Кажется, я догадался. Сейчас дверцей холодильника хлопнет! – прошептал Дон-Жуан.
В тот же миг из кухни послышался звук открываемой дверцы.
– Откуда ты знал? – поразился Федор.
– Психология! – самодовольно произнес Дон-Жуан, поднимая вверх палец.
Вскоре из кухни показался Паша. В одной руке он держал отвертку, а в другой тщетно пытался спрятать большой кусок колбасы, который не смог сразу затолкать в набитый рот.
– Чего это у тебя в руке? – строго, как следователь, спросил Федор.
– Отвертка! – стоически давясь, сказал Паша.
– А в другой?
– Ничего.
– А ну покажи! – потребовал Федор.
Паша торопливо сунул колбасу в карман и показал уже пустую ладонь.
– Его нельзя винить. Он человек несчастный. У него и фамилия колбасная, – заметил Дон-Жуан.
– Да ладно вам, отстаньте от него! – сердито сказал Егор.
Гений взял у Паши отвертку, закрутил контакт и нажал на кнопку.
– Сработало! – сказал он удовлетворенно. – Теперь если на пути луча попадется призрак, то луч обтечет его со всех сторон, и призрак проявится.
– А, понятно! Помните фильм? Человек-невидимка становился видимым в дождь, потому что его обтекала вода! – сказал Паша.
Егор выключил обнаружитель и осторожно поставил его на стол.
– Боюсь, что батарейки сядут, – пояснил он.
– Разве мы не сейчас идем? – удивился Дон-Жуан.
– Сейчас еще рано, в подъезде слишком людно. Встретимся в час ночи. В это время никого не будет, а уровень психоэнергии привидений ночью повышается.
Ровно в час ночи «великолепная пятерка» встретилась на лестнице. Кое-кто из ребят незаметно тер глаза – в конце концов время было далеко не детское.
– Ладно, за дело! – отогнав зевоту, произнес Гений. – Спускаемся на первый этаж и начинаем прочесывание оттуда. Катя идет первой, а сразу за ней я с обнаружителем.
– Почему я первая? – жалобно спросила Катя.
– Ты будешь приманкой. Это самое ответственное дело! – успокоил ее Егор.
– Какой еще приманкой? – подозрительно спросила Катя.
Ее вопрос поверг Егора в смущение. Похоже, он уже жалел, что употребил именно это слово.
– Ну как тебе сказать… видишь ли… э-э… я неудачно выразился, – забормотал он.
– Кажется, я понял. Наш вундеркинд-переросток отвел тебе роль червяка на рыбалке. Ты будешь приманивать Аттилу на себя, потому что именно тебе он показывался чаще, чем остальным, – объяснил Дон-Жуан.
– Эх вы, рыцари! – фыркнула Катя. – Скормят бедную девушку привидению, а потом скажут, что так и было.
– Если хочешь, я буду приманкой вместо тебя! – вызвался Дон-Жуан.
– Ну уж нет! – подумав, отказалась Катя. – На тебя Аттила не клюнет. Ты не аппетитный и даже не хорошенький.
«Великолепная пятерка» спустилась на первый этаж. Егор включил обнаружитель, и инфракрасный луч заскользил по недавно окрашенной стене подъезда. Сам луч был невидимым, но в тех местах, куда он попадал, краска начинала едва заметно светиться. Осторожно, держась друг друга, ребята двинулись вперед. Рукой, в которой был зажат обнаружитель, Егор делал быстрые движения, шаря лучом по потолку, стенам, ступенькам и оконным проемам. Не знающее материальных преград привидение могло появиться отовсюду.
Прислушиваясь к ударам своего сердца, Катя шаг за шагом поднималась по лестнице. Она даже вошла в своеобразный ритм: один удар сердца – одна ступенька. Если действовать в ритме, то не так страшно, тем более что совсем близко, всего на расстоянии шага, за ее спиной следовал Дон-Жуан, готовый устремиться к ней на помощь.
Внезапно инфракрасный луч отметил перепады потусторонней активности. На дисплее обнаружителя, который Гений переделал из игрушки тамагочи, появились какие-то цифры, и по изменившемуся лицу Егора Катя поняла, что происходит что-то важное.
– Оно где-то рядом! – одними губами прошептал Гений.
– Где? – так же шепотом спросила Катя.
– В трех-четырех метрах от нас… Скорее всего на этой площадке! Или, может, за одной из стен.
Они поднялись еще на несколько ступенек и стояли теперь перед изгибом лестницы. Обнаружитель потрескивал теперь, как счетчик Гейгера, а расстояние на дисплее все уменьшалось.
3 метра… 2,7… 2,2… 1,9… 1,5 метра…
– Осторожно! Биоэнергетическая активность у него просто сумасшедшая! – предупредил Егор. Он повернулся к Дон-Жуану, и тот увидел, что волосы на голове у Гения наэлектризовались и поднялись вверх. «Наверное, у меня то же самое», – подумал Дон-Жуан и, одним шагом преодолев несколько ступенек, оказался рядом с Катей.
Девушка благодарно сжала ему руку. Хорошо, когда рядом с тобой есть человек, на которого можно положиться.
– Считаю до трех и освещаю площадку… – шепнул Гений. – Приготовились… Один… Два…
Внезапно за их спинами послышалось странное клокотание. Ребята резко обернулись и завопили. За их спинами, подняв над головой руки, стояло долговязое существо в спортивных трусах и в тапках. Лицо у него было уродливое, ужасного желтого цвета и вдобавок все покрытое шрамами. Изо рта монстра торчало два желтых клыка. У ребят перехватило дыхание. Они не могли даже бежать: ведь впереди было привидение, а сзади этот монстр.
Неожиданно монстр протянул длинную худую руку и щелкнул Катю по носу. Катя завизжала, едва не потеряв сознания, а Дон-Жуан, собрав все мужество, заслонил собой девушку.
Дон-Жуану монстр тоже дал щелбана и сказал гнусаво:
– Сайка за испуг!
И тут ребята все поняли. Этот гнусавый, насморочный голос мог принадлежать лишь одному человеку в мире – остряку-самоучке Кузьме Хихикину, имевшему поразительную способность появляться именно там, где не нужно, и тогда, когда не нужно. Хихикин снял с лица резиновую маску и продемонстрировал свое собственное, смахивающее на большую редиску лицо.
– Что вы тут делаете? Колитесь! – потребовал он. Гений взглянул на дисплей и с разочарованием убедился, что призрак удалился.
– Что хотим, то и делаем! Нельзя, что ли? – вызывающе ответил Федор, пряча пульт в карман.
– Не груби старшим! А то уши надеру! – рассердился Хихикин.
– Попробуй! – предложил Федор.
– Хватит, ребята! Перестаньте! – Дон-Жуан миролюбиво протиснулся между ними. – Хихикин, сколько тебе лет, что ты в маске бегаешь? Лет двадцать пять?
– А тебе какое дело? Двадцать шесть! – ворчливо ответил Хихикин.
– Подумать только, двадцать шесть лет! Какая глубокая древность! – театрально всплеснул руками Дон-Жуан. – Значит, когда тебе будет девяносто три года, нам всем стукнет всего-навсего восемьдесят один!
– Ладно, салаги, можете продолжать маяться дурью дальше! А я пойду еще кого-нибудь попугаю! – отмахнулся от него Хихикин.
Он снова надел маску, расправил ее на лице и стал подниматься по лестнице. Он шел и поглядывал на двери квартир, очевидно, прикидывая, в какую квартиру позвонить в первую очередь. То, что все уже спали, видимо, не смущало великовозрастного шутника. «Спросонья они еще больше испугаются», – бубнил себе под нос Хихикин.
– Терпеть не могу эту здоровенную дубину! – сказал Федор, когда хохмач-самоучка скрылся. – Спугнул нам привидение! И где мы теперь будем его искать?
В этот момент сверху, примерно на этаж выше той площадки, на которой они стояли, донесся истошный вопль. Вопль был хриплым, душераздирающим, от него дрожали стекла и кровь стыла в жилах.
– Интересно, кого это Хихикин напугал? Головастова или старика из тринадцатой? – спросил Паша.
– Сейчас узнаем, – сказал Дон-Жуан, прислушиваясь к топоту на лестнице.
Через мгновение мимо них с безумными глазами пронесся Хихикин. На бегу он неловко, как богомол лапками, размахивал руками, в одной из которых была зажата маска. Проскочив мимо ребят, шутник промчался вниз, и вскоре они услышали, как захлопнулась дверь его квартиры. Охотники за привидениями переглянулись.
– Похоже, Хихикина самого основательно напугали, – сказала Катя.
– Аттила? – понимающе кивнул Дон-Жуан. Через плечо Егора он взглянул на датчик и увидел, что расстояние все сокращается.
10 метров, 7… 5… 3 метра…
Привидение приближалось. «Великолепной пятерке» стало не по себе.
– Оно идет сюда! Приготовьтесь, сейчас мы его увидим, – облизывая сухие от волнения губы, сказал Егор и резко направил луч обнаружителя на лестницу.
Но обнаружитель был не нужен. Привидение и не думало скрываться. На ступеньках появились очертания просвечиваемой насквозь высокой широкоплечей фигуры.
Паша заорал было, но вдруг смолк. Федор плотно запечатал ему рот ладонью. Призрак сделал еще шаг, и тут завизжала уже Катя. Призрак поморщился: видно, визг был ему неприятен. Чем ближе он подходил к ребятам, тем материальнее становился. Наконец наступил момент, когда стену за его спиной не стало видно, и мужчина выглядел теперь совершенно живым. Казалось, если протянуть руку, легко можно до него дотронуться. Ребята попятились, но уткнулись спинами в противоположную стену.
Призрак остановился в полуметре от них и, миролюбиво протянув вперед ладони, попросил визжащую Катю:
– Сударыня, не могли бы вы сделать небольшую паузу в ваших воплях? Признаться, я не большой любитель женского визга.
Глава IV
ВЛЮБЛЕННОЕ СЕРДЦЕ
Услышав обращенный к ней мягкий баритон, Катя от удивления перестала визжать и уставилась на призрака. Внешне он абсолютно не был похож на Аттилу. Новый призрак был высоким, плечистым, с уверенным и открытым лицом. Над верхней губой у него красовались роскошные пшеничные усы, концы которых завивались щегольскими колечками. Да и одет призрак был не как предводитель гуннов, а скорее как военный начала XIX столетия – в облегающие белые штаны, сапоги со шпорами и красный распахнутый гусарский ментик, из-под которого выглядывала белая шелковая рубашка.
Приветствуя их, гусар щелкнул каблуками. Звякнули шпоры.
– Майор лейб-гвардии Петровского гусарского полка князь Багрятинский! – представился он. – С кем имею честь?
«Великолепная пятерка» нерешительно назвала свои имена. Не представился лишь Гений, который пораженно смотрел то на гусара, то на инфракрасный фонарь у себя в руках. «Невероятно, – бормотал он. – Просто невероятно».
– Приятно, что вы держите себя в руках. Тот чудак в маске, навстречу которому я шагнул из стены, повел себя иначе, – сказал гусар.
– Мы знаем… слышали, как он вопил… – сказала Катя и смутилась, вспомнив, что и она сама тоже вопила.
– Вас зовут Екатерина? Позвольте поцеловать вашу ручку. Целовать прекрасные руки – моя слабость.
Гусар шагнул вперед, галантно наклонился и поцеловал девушке руку. Катя не ощутила поцелуя, лишь едва заметное электрическое покалывание в том месте, которого призрак коснулся губами. Сама не зная отчего, девушка покраснела и опустила глаза. Стоявший рядом Дон-Жуан что-то пробурчал и неуклюже, как медведь, стал переминаться с ноги на ногу. Бедного влюбленного грызли муки ревности.
– Премного благодарен, сударыня. Вы меня душевно утешили. Признаюсь, в моем положении каждое новое знакомство – огромная удача, – поблагодарил князь Багрятинский.
– Нет никаких сомнений, это действительно привидение, – вполголоса, словно доказывая что-то самому себе, произнес Егор.
Услышав его слова, гусар пожал плечами.
– Совершенно верно, черт меня возьми! Говоря по сути, я призрак, хотя, признаться, и избегаю думать и говорить о себе подобным образом. Прежде всего я дворянин и гусар, – сказал он.
– Простите, а вы не Аттила? – набрался смелости Паша.
Гусар расхохотался. Хохот у него был басистым и заразительным. Слыша его, сложно было самому не засмеяться.
– Аттила? Неужели я так похож на этого исторического гунна?
– Мы разбили кувшин из могильника и случайно выпустили его призрак, – хмуро объяснил Егор.
Князь Багрятинский перестал смеяться:
– Похоже, дело серьезное. И долго этот бедолага провел в кувшине?
– Почти тысячу семьсот лет… Со дня своей гибели, – сказала Катя.
– Тогда могу себе представить, в какой он теперь ярости, – покачал головой князь. – За две тысячи лет, сидя в кувшине, можно возненавидеть весь мир, тем более что Аттила и при жизни был далеко не ангелом.
Гусар повернулся к окну и посмотрел на темный двор. Глядя на его спину, Катя подумала, что, если бы не свечение, исходившее от его рук и плеч, его ни за что нельзя было бы отличить от живого человека. Словно прочитав мысли девушки, призрак повернулся к ней.
– Ты думала о том, что я похож на живого? – пытливо спросил он.
– Я? Нет… Хотя да, думала… – призналась Катя. Князь Багрятинский улыбнулся.
– Знаешь, что отличает меня от живого? Лишь то, что мое тело давно стало прахом, однако моя бессмертная душа, мои мысли и моя любовь по-прежнему со мной. Каждую ночь я снова и снова брожу по этим улицам и переулкам. Ведь здесь стоял когда-то ее дом.
– Ее дом? – переспросила Катя. Князь Багрятинский кивнул:
– Это часть моей истории. Ее завершающая, самая грустная часть. Именно по этой причине, полагаю, я и стал призраком, и это же мешает моей душе оставить землю и полететь на встречу с ее душой. Если хотите, я расскажу вам, как я жил и как умер.
– А вам не будет тяжело это вспоминать? Гусар печально покачал головой:
– Какая разница? Разве такое можно забыть? Куда бы я ни шел, что бы ни делал, образ ее неотрывно стоит передо мной. Зачем судьбе было угодно так жестоко разлучить нас?
Внизу хлопнула дверь. Кто-то поднимался по лестнице. Судя по сочным выражениям, которыми сопровождалась каждая новая ступенька, это был жилец квартиры номер одиннадцать Григорий Головастов. Только он мог, ни разу не повторившись, проругаться все восемьдесят четыре ступеньки, ведущие от первого этажа до четвертого.
Князь Багрятинский негромко присвистнул:
– Хорошо набрался! Помнится, был у меня в полку ездовой из ярославских мужиков. Знаменитый был ругатель. Бывало, как начнет кого-нибудь костерить, так все дела бросают и вокруг него собираются. До самых костей пробирал, так пробирал, что даже старые служаки краснели.
Дон-Жуан достал из кармана ключ:
– Давайте пойдем ко мне, а то Головастов сейчас поднимется. Правда, дед дома, но он ночью всегда спит как убитый.
Через несколько минут ребята расположились в комнате Дон-Жуана. Катя присела на диван, Дон-Жуан рядом с ней, Паша лег на кровать, а оба близнеца уселись прямо на ковре, прислонившись спинами к стене.