Книга Сестры - читать онлайн бесплатно, автор Георг Мориц Эберс. Cтраница 5
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Сестры
Сестры
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Сестры

Зоя и Таиса помогли царице подняться на носилки, и все соучастницы ее забав, прислужницы и другие прибежавшие из соседних шатров женщины стали шпалерами по обеим сторонам дороги и разливались в громких восклицаниях удивления и восторга, когда их повелительницу, восседавшую на носилках, проносили мимо них.

Ярко сверкали алмазы на ручке опахала из перьев, легким наклонением которого Клеопатра милостиво отвечала на приветствия и поклоны женщин. Этим небрежным жестом царица наглядно показывала всякому, какая пропасть лежит между нею, царицей, и остальными смертными. Каждое движение ее руки было рассчитано и царственно гордо, но в блеске ее глаз ярко сквозило удовольствие, испытываемое молодой, красивой женщиной, нарядно одетой и отправляющейся на веселый праздник.

Когда носилки скрылись на повороте широкой лестницы, спускавшейся с крыши, афинянка Таиса тихо вздохнула, подумав про себя: «Если бы я могла хоть один раз в жизни показаться в таких чудных, блестящих, как перламутровая раковина, носилках и, как богиня, шествовать в них, поддерживаемая красивыми юношами, всеми восхваляемая, торжествующая и радостная! Вот поднимается теперь Селена[25], величаво и безмолвно проходящая мимо мелких звезд. Подобно ей, прошла здесь Клеопатра мимо шатров и нас; здесь ее сопровождают одетые в пурпур слуги с факелами, а там ее ждет праздничный пир и избранные гости. Как все здесь превозносили ее! Мне показалось, что даже мраморная статуя сурового Зенона обратилась к ней с льстивыми словами, а между тем и Зоя, и белокурая Лисиппа, и чернокудрые дочери Димитрия, и даже я, бедное существо, красивее, гораздо красивее ее. Что же было бы, если бы нас одели в такие же ткани и украсили такими же драгоценностями, если бы и мы, подобно Афродите, восседали в раковине и нашим подножием служили дельфины, украшенные жемчугом и бирюзой, а над головами развевались бы страусовые перья! Я знаю, что мне очень пошла бы та прозрачная ткань, которую царица не решилась сегодня надеть. О, если бы действительно было так, как читала Зоя вчера, будто душам людей определено после смерти переходить в другие тела и опять странствовать по земле! Может быть, моя душа снова явилась бы на свет в теле царского ребенка. Сыном царя я бы не хотела быть, от него так много требуется, но я бы желала быть царской дочерью. Как бы это было хорошо!»

И об этом и многом подобном мечтала Таиса, пока Зоя перед шатром царских детей вела тихий, но жаркий разговор со своей родственницей, главной няней царевича Филопатра.

Кормилица царского ребенка, утирая катившиеся слезы, с плачем говорила:

– Я покинула собственного малютку, других детей, супруга и наш прекрасный дом в Александрии, чтобы выкормить и воспитать царевича. Счастьем, свободой, сном, всем я пожертвовала ради мальчика и царицы. И как меня за это вознаграждают! Точно я наемная служанка, а не дочь и жена благородного мужа. Она сама еще полудитя в свои девятнадцать лет, и каждые десять дней она капризно отказывает мне от места в твоем присутствии и всех ее сверстниц, и почему? Потому, что в жилах ее сына течет неукротимая кровь их рода, и потому, что он не бросается в одеяния матери, которая не видит его по целым дням и вспоминает о нем только тогда, когда все другие прихоти удовлетворены и она не знает, что делать. Правители только тогда и справедливы на гнев и милость, пока они дети. Мальчик очень хорошо понимает, что для него я и что – Клеопатра. Если бы я действительно дурно с ним обращалась, когда никто не видит, то давно исполнила бы желание его матери. Но мне так тяжело теперь расстаться с этим слабым ребенком, я чувствую, что я привязалась к нему, как к собственному сыну, нет, сильнее, еще сильнее, и я должна покинуть его из опасения навлечь на себя, на супруга и на всех нас горе и несчастье! Кто не знает, что Клеопатра погубила уже многих, кто осмелился идти ей наперекор?

Кормилица царевича громко заплакала, Зоя положила руку на плечо огорченной женщины и успокаивающим тоном сказала:

– Я знаю, что тебе приходится больше всех терпеть от капризов Клеопатры, но не спеши! Завтра, как всегда после вашей ссоры, она пришлет тебе хороший подарок, и если она по-прежнему будет стараться загладить обиду добром, то до конца ты еще потерпи как-нибудь, а там обязанность твоя кончится, и ты сможешь вернуться к своим. Нужда учит нас всех терпению, мы живем как люди, поселившиеся в ветхом доме: сегодня на голову упадет камень, завтра балка угрожает переломать нам ноги. Мы принимаем спокойно все, что падает на нас, стараясь молча вылечивать наши раны; если же мы вздумаем сопротивляться, тогда нам останется надежда только на богов. Клеопатра похожа на туго натянутый лук, который бросает стрелу, едва ребенок, мышь или сквозной ветер коснется тетивы. Ее можно также сравнить с переполненным сосудом, который потечет через край от одной только лишней капли или слезы. Мы все давно погибли бы, если бы вели такую жизнь, какую ведет она; но ей необходимы, как воздух, постоянная тревога, волнения и борьба. Поздно ночью возвращается она с пира, едва шесть часов проведет в неспокойном сне, и уж затем, пока мы снова не нарядим ее на пир, она не знает покоя: из совета переходит к ученым разговорам, от книг – в храм для жертвоприношений и молитв, из святилища – в мастерские художников, от картин и статуй – в приемный зал, от приема подданных и чужеземцев – в канцелярию, оттуда к торжественному шествию и опять к жертвоприношениям, потом в уборную и там, пока ее одевают, слушает мое чтение великих творений, и как слушает! Ни одно слово не ускользнет от нее, целые изречения запоминает она наизусть; от всей этой сутолоки душа ее болит, как от раны, лишь только к ней неосторожно прикоснешься. Мы для нее не более как жалкие комары, которых она прихлопнет без сожаления, если они ей надоедят. Только боги могут заступиться за того, на кого поднимется рука Клеопатры! Эвергет разрубает мечом все, что становится ему поперек дороги, а Клеопатра тихо умерщвляет маленьким кинжалом. Не забывай, что в своей руке она держит не только собственную власть, но и власть покладистого супруга. Не раздражай ее! Принимай то, от чего не можешь уклониться. Поступай как я. Я молчу, когда во время чтения она вырывает свиток у меня из рук или бросает его об пол; я боюсь за себя, а ты бойся за своего мужа и детей.

Праксиноя печально кивнула в знак согласия:

– Благодарю тебя за эти слова! Я всегда думаю сердцем, а ты головой. Ты права, мне тоже не остается ничего другого, как терпеть. Но когда я исполню то, что я взяла на себя здесь, и вернусь домой, то принесу великую жертву Асклепию и Гигиее[26], как то делают исцелившиеся от тяжкой болезни. Теперь я наверное знаю, что лучше простой служанкой стоять за ручной мельницей, чем занять место этой богатой боготворимой царицы, которая в погоне за наслаждениями, не останавливаясь, проходит мимо самого лучшего, что может дать жизнь смертному. Ужасной, отвратительной представляется мне эта жизнь без отдыха и покоя. Пусто, как в пустыне, должно быть в сердце матери, которая так занята посторонними вещами, что не может приобрести любовь собственного ребенка, что доступно каждой поденщице. Нет, лучше все терпеливо сносить, чем быть такой царицей!

VIII

– Отчего никто меня не встречает? – спросила царица, поднимаясь в носилках на последнюю порфировую ступень лестницы, ведшей в переднюю парадного зала. Она стояла, сжав маленькую ручку в кулак, и мрачно глядела на сопровождавших ее царедворцев.

– Я здесь – и никого нет!

Очевидно, слово «никто» нельзя было понимать буквально, потому что на мраморных плитах зала, окруженного рядами колонн и вместо кровли имевшего звездное небо, стояло более ста македонских телохранителей в богатейших доспехах и столько же знатных царедворцев, носивших титулы отцов, братьев, родственников, друзей и первых друзей царя.

Все они встречали свою повелительницу громкими возгласами: «Да здравствует царица!», но никто не удостоился внимания Клеопатры.

Эти люди значили для нее еще менее, чем воздух, который мы вынуждены вдыхать, чтобы жить. Как пыль, поднимающаяся на дороге путника, они были неизбежны и привычны.

Царица ожидала, что немногие гости, приглашенные на пир по ее и Эвергета выбору, будут приветствовать ее здесь, на лестнице, и увидят ее в ее раковине, как богиню, несущуюся по воздуху; она заранее наслаждалась немым удивлением римлянина и тонкой лестью коринфянина Лисия, и вот теперь пропал один из эффектных моментов в роли, которую она приготовила на сегодня. Ей даже пришла мысль велеть унести себя обратно и спуститься в зал только тогда, когда соберутся ее встретить все гости.

Но больше всего на свете Клеопатра боялась показаться смешной. Поэтому она приказала несшим ее воинам остановиться, и, когда старший из них пошел доложить царю, что приближается царица, она удостоила самых знатнейших из придворных несколькими холодно-милостивыми словами; но через несколько мгновений распахнулись двери из туевого дерева, отделявшие пиршественный зал, и царь со своими друзьями вышел навстречу царице.

– Мы никак не ожидали тебя так рано! – вскричал Филометр.

– Разве в самом деле так рано? – спросила Клеопатра. – Или, может быть, я тебе помешала и ты забыл меня ждать?

– Как ты несправедлива, – возразил царь. – Ты знаешь, что, как бы рано ты ни явилась, все-таки это будет поздно для моих желаний.

– И для наших, – воскликнул коринфянин Лисий. – Твой приход никогда не бывает ни рано, ни поздно, а всегда вовремя, как счастье, венок победы или выздоровление.

– Выздоровление? Значит, кто-нибудь был болен? – спросила Клеопатра, и глаза ее опять заискрились живым и насмешливым умом.

– Я вполне понимаю Лисия, – отвечал Публий вместо своего друга. – Однажды я упал вместе с лошадью на Марсовом поле и долго потом пролежал в постели. Тогда я понял, что нет блаженнее состояния, как ощущение снова возвращающейся жизни и силы. Лисий хочет сказать, что никогда так хорошо себя не чувствуешь, как в твоем присутствии.

– Да, – подхватил Лисий, – мне кажется, что царица принесла нам выздоровление, потому что в ее отсутствие мы чувствовали себя больными и страдали от страстного ожидания. Твое прибытие, Клеопатра, есть самое действенное лекарство и возвращает нам здоровье.

Клеопатра милостиво опустила опахало в знак благодарности, и от быстрого рассчитанного движения ярко сверкнули бриллианты, украшающие драгоценную ручку опахала. Потом она ласково обратилась к обоим друзьям:

– Ваши слова сказаны с добрым намерением и различаются между собою так, как два камня в одном драгоценном уборе: один из них блестит потому, что он искусно отшлифован и, следовательно, имеет много граней, другой же алмаз настоящий и потому горит только собственным огнем. Истина и правда одно и то же; египтяне для обоих этих выражений имеют только одно слово, и твоя дружеская речь, мой Сципион – ведь я могу называть тебя просто Публий? – твоя дружеская речь, Публий, кажется мне искренне рассчитанной на тщеславный слух речи твоего красноречивого друга. Прошу тебя, подай мне руку!

Раковина, в которой она сидела, опустилась на землю, и царица, поддерживаемая Публием и своим супругом, отправилась с гостями в зал.

Как скоро завеса за ним опустилась, Клеопатра тихо сказала несколько слов царю и опять обратилась к римлянину, к которому подошел теперь евнух:

– Ты прибыл к нам из Афин, Публий, но, кажется, ты не очень усердно изучал логику, иначе как же могло случиться, что ты, который считаешь здоровье за высшее благо и только что объявил, что нигде так хорошо себя не чувствуешь, как в моем присутствии, тем не менее так быстро покинул нас после процессии; можно узнать, какие занятия…

– Наш благородный друг, – отвечал евнух, низко кланяясь и не давая договорить царице, – находит особенное удовольствие в беседе с бородатым отшельником Сераписа и, по-видимому, там думает найти краеугольный камень своих занятий в Афинах.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Серапис – один из богов эллинистического мира. Культ Сераписа как бога столицы Египта Александрии введен Птолемеем I Сотером (правившим в 305–283 гг. до н. э.). В образе и имени Сераписа были объединены популярные египетские боги Осирис и Апис; он являлся богом плодородия, считался богом мертвых.

2

Асклепий – греческий бог врачевания, сын Аполлона и Корониды – изображался в виде бородатого, одетого в длинный плащ мужчины с посохом, вокруг которого обвивалась змея (отсюда изображение змеи в современной медицинской символике). Узнав, что Асклепий попытался оживлять умерших, Зевс умертвил его молнией.

3

Анубис (егип. Инупу) – в египетской мифологии бог, покровитель умерших. Почитался в образе летающего шакала черного цвета или дикой собаки (или в виде человека с головой шакала или собаки).

4

Астарта – в западносемитской мифологии олицетворение планеты Венера, богиня любви и плодородия, богиня-воительница.

5

Хитон (греч. chiton, от древнеевр. ketonet – длинная рубаха) – женская или мужская одежда из льняного полотна или шерстяной материи, доходящая до колен (короткий хитон) или до ступней (длинный хитон), с поясом вокруг бедер. Длинные хитоны носили обычно женщины.

6

Тога (лат. toga – покрывало) – мужская верхняя накидка из белой шерсти, предположительно этрусского происхождения.

7

Пта (Птах) – в египетской мифологии бог города Мемфиса; изображался в виде человека в одеянии, плотно облегающем и закрывающем его целиком, кроме кистей рук. Пта – демиург (творец), создавший мир и все в нем сущее «языком и сердцем», задумав творение в своем сердце и назвав задуманное языком. Священным животным бога Пта является Апис – бог плодородия в образе быка. Почитание Аписа возникло в глубокой древности, центром его культа был Мемфис. Апис считался ба (душой) Пта, а также бога солнца Ра.

8

Каноп – роскошный курорт в 20 километрах от Александрии. Славился своими увеселительными заведениями.

9

Сципионы – одна из ветвей рода Корнелиев, к которой принадлежали многие полководцы и крупнейшие государственные деятели.

10

Имеется в виду Александр III Македонский.

11

Диоген Синопский (ок. 412–323 до н. э.) – философ-киник, отличался презрительным отношением к культуре (Диоген в бочке).

12

Публий Корнелий Сципион Назика Серапион (?—132 до н. э.). В 138 г. – римский консул, возглавлял группу сенаторов, убивших в 133 г. Тиберия Гракха.

13

Имеется в виду Публий Корнелий Сципион Африканский (старший; 235–183 до н. э.).

14

Эрос (Эрот) – бог любви, изображался крылатым стрелком из лука.

15

Цербер (Кербер) – в греческой мифологии пес, страж аида (царства мертвых), чудовище с тремя (иногда с пятью и даже ста) головами, увитыми змеями.

16

Афродита – в греческой мифологии богиня красоты, рожденная из морской пены. Мать бога любви Эрота.

17

Эпистат – в птолемеевском Египте царский чиновник, осуществляющий контроль за имуществом храмов.

18

Зенон из Китиона (336/332—264/262 до н. э.) – древнегреческий философ, родился на острове Кипр. Около 300 г. до н. э. в Афинах основал школу стоиков. Стоицизм в этике близок к киникам, не разделяя их презрительного отношения к культуре; мудрец должен следовать беспристрастию природы (апатия) и любить свой «рок». Все люди – граждане космоса как мирового государства; стоический космополитизм в теории уравнивал перед лицом мирового закона всех людей – свободных и рабов, греков и варваров, мужчин и женщин.

19

Хрематисты – греческие царские судьи в Египте времен Птолемеев. Состоявшие из трех хрематистов судебные коллегии, направлявшиеся в III в. до н. э. из Александрии в провинциальные сельские местности, начиная со II в. до н. э. превратились в постоянные местные суды, разбиравшие гражданские дела.

20

Имеются в виду Клеопатра I и Птолемей V Эпифан.

21

Эвлеус (Эвлей) – лицо историческое. После смерти Клеопатры I он вместе с келесирийцем Лепеем стал фактически регентом при малолетнем Птолемее VI. Попытка Эвлеуса вернуть захваченные Сирией египетские территории оказалась неудачной и привела к вторжению в Верхний Египет Антиоха IV.

22

Гера – в греческой мифологии – жена Зевса, верховная олимпийская богиня.

23

Нефтида (егип. Небетхет – «владычица дома») – младшая из детей Геба и Нут. Считалась женой Сета, но, судя по текстам, мало с ним связана, ее сущность в египетской религиозной литературе почти не раскрыта. Нефтида выступает вместе со своей старшей сестрой Исидой в мистериях Осириса и во всех заупокойных мистических обрядах; вместе с Исидой она оплакивает Осириса, участвует в поисках его тела. Изображения Нефтиды (обязательно месте с Исидой) часто помещали на саркофагах.

24

Пелион (выс. 1978 м) и Осса (выс. 1630 м) – горные вершины в Фессалии, входящие вместе с Олимпом (выс. 2918 м) в одну горную цепь.

25

Селена – луна. В греческой мифологии богиня луны – Селена позже отождествлялась с Артемидой – богиней охоты, покровительницей рожениц.

26

Гигиея (греч. Hygieia, лат. Hygia – здоровье), дочь Асклепия, греческая богиня здоровья, основой которого считала чистоту (отсюда понятие «гигиена»).

Вы ознакомились с фрагментом книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста.

Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:

Полная версия книги