Подари мне волшебство

Глава 4

Если бы все так и закончилось и все участники этого инцидента вскоре забыли бы о случившемся, Ханна была бы только рада.

Но нет, то, что Сэм увидел ее в костюме эльфа, имело печальные последствия: она перестала быть для него невидимкой. Увидев ее в школе, Сэм улыбнулся своей сексуальной улыбкой и проговорил:

– Эй, эльфик, как дела?

– Не называй меня так, – хмуро ответила Ханна. Это были первые ее слова, сказанные объекту обожания.

Он только ухмыльнулся и, когда в следующий раз увидел ее, снова повторил те же самые слова.

Ханна считала, что он издевается над ней и над фермой ее родителей. К моменту наступления школьных рождественских каникул Ханна была на грани: она устала от костюма эльфа, от плетения венков, от продаж, которые оказались куда ниже, чем ожидал ее оптимистичный отец.

Ко всему прочему, Сэм продолжал ее дразнить. Подруги Ханны приходили в восторг от внимания, которое Сэм ей оказывал, а сама Ханна была в отчаянии. Она хотела, чтобы Сэм видел в ней не забавную девочку, а женщину. Она до сих пор помнила дрожь, пробегавшую по ее спине под взглядом Сэма.

Поэтому в момент полнейшего отчаяния она решила доказать ему, что уже не ребенок.

Он сидел верхом на своем мотоцикле позади школьного здания. В тот день уроки уже закончились, и Ханна выходила из школы в числе последних.

– Задержалась, мой маленький эльфик?

Как ни странно, он вовсе не выглядел веселым. Наоборот, его глаза были хищно прищурены, словно он был готов дать отпор каждому, кто посмеет над ней насмехаться.

Других учащихся вокруг не было, автостоянка была пуста, школьные автобусы разъехались.

– Я не твой маленький эльфик, – отрезала она, а потом добавила надменным и, как ей казалось, очень взрослым тоном: – Вообще-то я обсуждала ямб с мисс Джеймс.

Изумление мелькнуло в карих глазах Сэма. На мгновение Ханна подумала, что одержала над ним верх. Сэм был молчалив и задумчив, его лицо ровным счетом ничего не выражало. А потом он прикусил нижнюю губу, его плечи беззвучно сотрясались. Казалось, он больше был не в силах себя сдерживать: Сэм откинул голову назад и разразился хохотом. Его искренний смех оказался самым прекрасным звуком, который Ханна слышала.

Ханна отшвырнула в сторону свои учебники и подошла вплотную к Сэму. Она стояла так близко, что ощущала едва уловимый запах его кожаной куртки. Он перестал смеяться, но веселье все еще плескалось в глубине его глаз. Он ждал, что она будет делать дальше. Наверное, ударит.

Но Ханна этого не сделала. Стоя рядом с ним, она испытывала пьянящее чувство, которое сама была не в состоянии описать. Она хотела доказать, что теперь он не сможет над ней смеяться.

Видя изумление в его глазах, Ханна наклонилась к нему. А потом она схватила его за отвороты куртки и притянула к себе. Сэм попытался слабо сопротивляться, но она проигнорировала этот факт. И тогда она сделала то, что делала миллион раз в своих мечтах.

Она поцеловала Сэма Чисхолма.

Ханна, которая никогда прежде никого не целовала, легко накрыла его губы своими. На мгновение он был ошеломлен, но только на одно мгновение.

А потом он осторожно положил руку на ее затылок и притянул Ханну ближе к себе. Все ее иллюзии, что поцелуй будет целомудренным, мгновенно развеялись. Сэм с жадностью исследовал ее губы.

А потом он внезапно отшатнулся от нее, и морозный воздух пробрал ее до костей. В его прищуренных глазах плескалась с трудом скрываемая ярость.

– Послушай, девочка с омелой… Не играй с огнем, который не сможешь потушить.

Девочка с омелой? Еще один камень в огород их семейного бизнеса заставил Ханну почувствовать себя так, будто она снова стоит перед ним в костюме эльфа.

Сэм встал с мотоцикла, собрал учебники и протянул их Ханне, как будто между ними ровным счетом ничего не произошло.

– Да я бы никогда не связалась с таким типом, как ты, – отрезала она, выхватила книги из его рук и прижала их к груди. – Я знаю, где ты живешь, Сэм Чисхолм, и чем занимается твой отец.

Слова прозвучали так по-детски глупо, что ей до сих пор было стыдно за эту выходку. И сейчас, глядя на этого взрослого мужчину, Ханна все еще помнила выражение его лица. На какой-то миг он выглядел совершенно ошеломленным. А затем снова сел на мотоцикл, и его глаза сузились до опасных хищных щелочек. Отец Сэма Чисхолма был алкоголиком, который хватался за любую, даже самую грязную работу.

Самый привлекательный парень школы жил в обветшалом трейлере на окраине Смита, прямо между железнодорожными путями и заброшенной мельницей. Его лицо было холодным как лед. Сэм смотрел на нее достаточно долго и пристально, чтобы Ханна устыдилась своих слов, но не взяла их обратно.

А теперь они оба вернулись в Смит. Причем он явно собирался купить ферму ее родителей, и похоже, у него были на это средства.

– Зачем тебе понадобилась моя ферма? – спросила Ханна.

– Я владею Яблоневой Долиной. Возможно, ты слышала?

Этот момент явно доставил Сэму удовольствие, потому что на лице Ханны отразился благоговейный ужас. Яблоневая Долина была образцом успеха.

Компания Сэма, относительно новая, специализировалась на местных органических продуктах. Люди хотели делать покупки ближе к дому и знать, что они покупают качественную продукцию, и компания Сэма давала им такую возможность.

– Конечно, слышала, – не стала отрицать Ханна. Она заметила, что Сэм выглядел польщенным.

– Поэтому ты считаешь, что покупка Рождественской фермы – удачная идея?

– Мне нравится эта земля по двум причинам. Во-первых, у нее прекрасное расположение, прямо перед шоссе. А во-вторых, чтобы сертифицировать свою продукцию как органическую, мне нужна почва, которая не подвергалась воздействию химикатов в течение определенного количества лет.

– Значит, ты не станешь сохранять елочный базар?

– Ты разочарована?

Ханна хотела сказать «нет», но не смогла. Он читал ее эмоции с пугающей точностью.

– Продажа рождественских елок… – произнес он. – Лично я не фанат Рождества, но с точки зрения бизнеса это может иметь смысл.

– Что значит – не фанат Рождества?

Она вспомнила: он упомянул сегодня, что даже не покупает елку, да и какао перед камином не пьет.

Сэм колебался, но, когда он заговорил, его голос был лишен всяческих эмоций.

– Просто в это время, когда все веселятся и покупают подарки, я всегда чувствовал себя сторонним наблюдателем. У нас в доме никогда не было елки.

Ханна тоже пожалела, что он об этом рассказал, потому что ей и так было достаточно трудно держать оборону перед таким привлекательным и уверенным в себе мужчиной. Но когда Ханна представила себе маленького мальчика, у которого никогда не было настоящего Рождества, у нее сердце обливалось кровью от жалости.

– Ох, Сэм… У нас всегда оставались нераспроданные деревья, полностью украшенные. Мы каждый год проводили конкурсы. Вы могли бы взять одну из этих елок.

Сэм раздраженно посмотрел на нее. Ханне хотелось показать ему, что он не одинок в своих чувствах относительно Рождества.

– Не уверена, что находиться внутри рождественской суеты намного лучше. Я ни разу не покупала елку с тех пор, как уехала отсюда.

– Серьезно?

– В детстве я свято верила, что искусственные елки – это работа дьявола, а заплатить за живое дерево те сумасшедшие деньги, которые за него запрашивали в городе, у меня просто рука не поднималась. К тому же в моей крохотной квартирке живую елку все равно не получится поставить.

– Ну, я уверен, у тебя была самая роскошная елка, когда ты приезжала домой.

Ханна предпочла бы, чтобы Сэм продолжал считать, что они с родителями так и остались настоящей семьей, но слова против воли сорвались с ее губ.

– Отец умер через год после того, как я закончила школу. Мама вышла замуж и переехала, поэтому фермой управляли менеджеры и постепенно привели ее к полному упадку. Эта ферма давно перестала быть для меня домом…

– Мне очень жаль, – вздохнул он и внимательно посмотрел на Ханну.

– Не о чем тут сожалеть, – язвительно произнесла она.

– Значит, – быстро сменил тему Сэм, – хорошая елка в городе недешево стоит?

– Целое состояние, – кивнула Ханна. – А омела и того дороже.

Господи, ну почему она упомянула омелу именно в разговоре с ним? «Девушка с омелой» словно материализовалась из воздуха между ними.

– Да, я знаю, что омела очень дорогая, – сказал Сэм. – Я покупал ее однажды. – Он задумчиво посмотрел вдаль.

– Ты никогда не покупал елку, но купил омелу. – Любопытство буквально разрывало Ханну на части. – Но зачем?

– Наверное, у меня была эта дурацкая мысль, что если я принесу омелу в кармане, а в нужный момент достану ее и подниму над головой, то соберу немало рождественских поцелуев.

– Ну и как, сработало? – Ханна почувствовала, как дрожь прошла по ее спине при одной мысли о том, что она могла встретиться с Сэмом под венком из омелы.

– У меня не хватило наглости.

– Знаешь, омела была популярна в начале прошлого столетия потому, что прилюдно можно было поцеловаться только под ней. Мне кажется, сегодня это уже не будет работать.

– А здесь омела растет? – поинтересовался он. – Я помню, что ты ее продавала.

– Нет, мы ее покупали, – сухо ответила Ханна. – Она растет в Техасе.

– Хм… Омела. Елки.

– Венки, – услужливо подсказала Ханна, пытаясь сосредоточиться исключительно на бизнесе.

– У меня уже есть магазины, а продажа органических продуктов у самого шоссе в зимние месяцы может стать проблемой. Надо подумать над эффективностью продажи рождественской линейки продуктов. Думаю, это может неплохо отразиться на прибыли компании.

Ханна была застигнута врасплох теми чувствами, которые она испытала, пока говорил Сэм. Она знала, что именно он выяснит в скором времени: органические рождественские продукты не слишком хорошо продаются. По крайней мере, они плохо продавались на ферме ее родителей.

Сколько Ханна себя помнила, семья едва сводила концы с концами. Почему же тогда при мысли о том, что елочной фермы больше не будет, ее одолевает печаль?

Глава 5

– Это было бы забавно, – сказал Сэм. – Я ввязался в елочный бизнес.

– А я выхожу из него, – мягко добавила она.

Она выходит из бизнеса, который был последним напоминанием о ее семье. Ну, нет худа без добра. Правда, у Ханны было ужасное чувство, что она может вот-вот расплакаться.

– Ты приехал на день раньше, – нейтральным тоном произнесла Ханна. – Возвращайся завтра, я буду готова тебя принять.

Она пробыла в доме совсем недолго, успела только схватить ботинки и куртку, и мельком заглянула в сарай за веревкой. Но даже со стороны было заметно, что дом сильно обветшал. До завтрашнего полудня она бы успела хоть немного навести порядок, поговорить с мистером Дьюи, а потом уехать.

– Я должна поймать лошадь. – Ханна пошарила в кармане необъятной куртки в поисках пожухлой морковки, которую прихватила в сарае. – Ты не мог бы вернуться сюда завтра в районе полудня?

Ханна помнила, что каждый год на Рождество она получала именно то, что просила. Даже если продажи шли не так уж хорошо, под елкой ее все равно ждал желанный подарок: новые коньки, модный пуховик или новая блузка. И ее отец, так редко улыбавшийся, сиял от счастья и гордости.

«Ох, папа, папа… мне так жаль», – сокрушенно думала Ханна.

Любовь может ранить больнее всего, и Сэм снова напомнил ей об этом. Любовь и радужные надежды, разбившиеся на осколки, могут причинить ни с чем не сравнимую боль.

Ханне внезапно захотелось, чтобы Сэм поскорее ушел.

– Приходи завтра, – снова сказала она гораздо резче, чем ей хотелось бы, – если тебе удобно, конечно.

Ханна повернулась в сторону пони, приманивая его морковкой. Сэм сделал вид, что не понял намека, он подошел к ней и молча взял морковь из ее рук.

– Без тебя справлюсь, – раздраженно бросила она и шагнула к Молли, которая тут же фыркнула и отскочила в сторону.

– Может, мне лучше остаться, пока ты ее не поймаешь? Я не хочу, чтобы твоей руке стало еще хуже, чем сейчас.

И снова в ней всколыхнулось желание на кого-то опереться, с кем-то поделиться, посмеяться, кого-то любить… Но, вспомнив, какое фиаско потерпели ее отношения с Дарреном, она поняла, что эти желания сделали ее слабой и уязвимой.

– Я сама справлюсь.

– Давай, милая, сдавайся, – певуче произнес Сэм, и Ханна почувствовала волну раздражения.

Она выпрямила плечи и упрямо вздернула подбородок. Милая? Это еще хуже, чем эльфик! Она не собиралась начинать свои новые взаимоотношения с Сэмом Чисхолмом с той же точки, на которой они когда-то расстались. Нет, подождите! Взаимоотношения – это слишком громко сказано. И вообще, что он имел в виду? Что значит – сдавайся? Что она должна ослабить свой самоконтроль?

Ханна сделала глубокий вдох и повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Она собиралась сказать Сэму, чтобы он не называл ее милой, и сдаваться она тоже не собирается! Ханна судорожно обдумывала свои тревоги, когда поняла, что Сэм полностью ее игнорирует, повернувшись к Молли.

– Милая… – протянул он все с той же интонацией, и теперь Ханна поняла, что он обращался к пони, а вовсе не к ней. – Сдавайся.

Сэм затаил дыхание. Пони сделал осторожный шаг в его сторону, затем еще один.

– О да. – Он оглянулся через плечо на Ханну и лукаво улыбнулся. – Мое природное очарование все еще неотразимо.

Желание слегка подразнить Ханну внезапно вернулось, как будто и не было прошедших десяти лет. И ее реакция была примерно такой же, как и прежде: Ханна воинственно скрестила руки на груди, давая понять, что его очарование совершенно на нее не действует.

Сэму внезапно пришла в голову мысль: она могла подумать, что милой он называл именно ее, а не лошадку. Это понравилось бы ей не больше, чем эльфийское прозвище. Ее предсказуемая реакция вызывала в нем почти непреодолимое желание снова подразнить ее.

Здравый смысл взял верх. Он знал, что последнее, что ему сейчас нужно, – это дразнить такую женщину, как Ханна Меррифилд. Она относилась к тому типу женщин, которые за невинным поддразниванием видят нечто куда большее. А он прекрасно понимал, к чему это может привести.

Ханна из тех женщин, которые говорят, что им чужды традиции. Но тем не менее они им нужны. Ханне Меррифилд нужны старомодные ухаживания, а потом свадьба с проходом по церкви в белоснежном платье и фате. А затем детишки и двухэтажный домик с белым забором.

Ей будет нужен мужчина, который сможет дать ей эти вещи. Мужчина, который вырос в нормальной семье, с традиционным семейным укладом. Мужчина, которого выберет Ханна, будет стабильным, трудолюбивым и надежным человеком, который любит пить какао перед камином и наряжать елку на Рождество.

При одной только мысли о подобном человеке у Сэма неприятно засаднило горло – он ему заранее не нравился. На самом деле Сэм прекрасно понимал, что сам он меньше всего подходит на эту роль.

– Я разведен, – прямо сказал он Ханне.

Он не хотел, чтобы она думала, будто его легкое заигрывание или тот электрический разряд, который пронзил их при легком соприкосновении рук, хоть что-то значат. От его внимания не ускользнул тот факт, что Ханна слегка вздрогнула при слове «развод».

– Ты считаешь, что меня это должно заинтересовать? – холодно спросила она.

– Я понимаю, что мой природный шарм не достоин такой девушки, как ты. Не волнуйся, я не собираюсь применять его к тебе, но я не прочь попрактиковаться на пони.

– Что значит – «такая девушка, как я»? – жестко спросила она, как будто Сэм ее только что оскорбил.

– Тебе нужно то, что такой парень, как я, никогда не смог бы тебе дать, Ханна.

– Мне от тебя ничего не нужно! Ты не настолько хорошо меня знаешь, чтобы выдвигать предположения о том, чего я хочу! – обиженно выпалила Ханна. – Ты никогда меня не знал, не знаешь и сейчас.

– У таких девушек, как ты, все навсегда. – Сэм подошел ближе. – Выйдя замуж, ты никогда не разведешься, так ведь?

– Я не собираюсь выходить замуж, так что твой вопрос бессмыслен.

– Не собираешься? – Сэм с легкостью представил ее около рождественской елки в окружении мужа, парочки пухлых ребятишек и золотистого ретривера. – Это нелепо.

– Неправда. – Она грозно сверкнула глазами. – Тот факт, что я ни разу не была замужем, не означает, что ты единственный, у кого были неудачные отношения. Я два года была помолвлена.

– Вот сволочь, – прорычал Сэм.

– Что-о-о? – растерялась Ханна.

– Он тебя бросил.

– Откуда тебе знать? – воинственно спросила Ханна, справившись с собой.

– Потому что, если ты сказала «да» на его предложение, это значит, что ты дала слово, которое собиралась сдержать. И это слово держало тебя еще долго после того, как ты поняла, что это было ошибкой.

– Я никогда не считала это ошибкой. – Ее тон предостерегал от дальнейших комментариев.

– Сволочь, – снова повторил он.

– Нет, – твердо произнесла она. – Он сделал мне одолжение. Мне нравится одиночество. – Сэм ничего не ответил, и Ханна решила уточнить: – Я вовсе не приглашаю тебя оттачивать свое очарование на мне.

– Не буду, – кивнул он.

– Я полностью сосредоточена на карьере.

– Потрясающе, – пробормотал Сэм.

Он понимал, что должен оставить этот разговор, но не смог. Ханна Меррифилд без ума от своей работы бухгалтером? Это просто нелепо! Он должен дать ей понять, что знает о ней такие вещи, которые ей самой неплохо бы о себе узнать.

– Да, – упрямо повторила Ханна. – Потрясающе.

– Точно.

– Ты говоришь так, будто ты меня знаешь!

– Ты – очень постоянный человек. Ты – та девушка, которая пьет какао дома в снежную ночь, – тихо сказал он. – Ты принадлежишь тому образу жизни, который так долго отрицала.

Ханна смотрела на него с неприкрытым раздражением, которое могло бы послужить неплохим противоядием от их взаимного притяжения.

Между ними всегда что-то было. Всегда. Тогда она была слишком юной, но даже десять лет назад Сэм прекрасно осознавал, что он ей не пара. Его неудачный брак был достаточным доказательством его правоты.

Сэм не привык к поражению, и развод все еще довольно ощутимо задевал его. Хотя это послужит ему прекрасным напоминанием, что не стоит слишком сильно увлекаться Ханной Меррифилд.

Проблема в том, что он чувствовал себя обязанным помочь ей поймать пони. А что еще он должен был сделать? Оставить Ханну здесь одну, когда ее рука была травмирована?

Сэм отвел глаза от пронзительного взгляда Ханны и увидел, что пони смотрит на него. Кто бы мог подумать, что животное может смотреть с такой неприкрытой неприязнью? Прямо как ее хозяйка.

Молли с поразительной скоростью прыгнула вперед, вырвала морковь у Сэма, едва не откусив ему пальцы своими большими желтыми зубами, и снова отскочила назад. Она стояла вне пределов досягаемости, жевала морковь и искоса поглядывала на Сэма.

– Она меня перехитрила, – ошеломленно протянул Сэм и скользнул взглядом по лицу Ханны, услышав приглушенный смешок.

Она была прекрасна, как никогда. Снежинки покрывали ее волосы, щеки порозовели от морозного воздуха, легкая улыбка тронула ее полные губы. Казалось, она может с легкостью пробить защиту, которую он так долго выстраивал вокруг себя.

Сэм оглянулся на заснеженное поле, сарай и дом, который стоял на этом месте уже больше ста лет и в котором выросло не одно поколение Меррифилдов. Никто и никогда не увидит в этом умиротворяющем месте опасности. Кроме него.

Сэм знал, что попал в самое опасное для самого себя место. Боль спазмом сковала его горло. Он поможет Ханне поймать этого треклятого пони, потому что это было правильно. А правильные поступки были важны для него, это был его способ подняться над самим собой.

А потом он отсюда уедет. Не оглядываясь. У него есть люди, которые смогут купить ферму от его лица. Он даже может кого-то попросить завтра встретиться с Ханной, не обязательно это делать самому.

Так почему же он приехал в первую очередь именно сюда? Видимо, потому, что ему попалось на глаза объявление о продаже фермы, и сразу же в его памяти всплыл городок Смит, эта ферма и Ханна.

Он приехал с надеждой в сердце. И он понял то, что и так уже давно знал. Надежда – глупое и опасное чувство.

Но если бы он не приехал, он не увидел бы эту магию зимнего морозного вечера. Если бы он не вернулся, то не поддался бы природному очарованию этой девушки, которая интриговала его с тех самых пор, как он впервые увидел ее в костюме эльфа.

Почему он приехал? Он ведь не рассчитывал найти ее именно тут; менеджер сказал ему, что Ханна давно здесь не живет. Ответ прост: чтобы удовлетворить свое любопытство, узнать несколько фактов, дабы выяснить все, что случилось с Ханной Меррифилд.

Глава 6

Ханна была в отчаянии. Ей хотелось, чтобы Сэм увидел ее успешной, амбициозной и преуспевающей бизнес-леди, но он видел то, кем она на самом деле являлась, с пугающей ясностью.

Она бы действительно пошла до конца в отношениях с Дарреном. Она сказала «да», приняла кольцо. Приглашения были разосланы, церковь забронирована.

Ханна могла бы проигнорировать внутренний шепоток, который твердил ей «нет». Когда Даррен порвал с ней, ей было больно. И время он выбрал самое неподходящее: ее мать только что умерла. Ханне необходима была та стабильность, которую она спланировала для себя. Точнее, для них…

Но когда Даррен, смущаясь, сказал ей, что любит другую, что она почувствовала, помимо гнева и боли от предательства?

Облегчение. Огромное облегчение.

– Тебе повезло, что Молли тебя не укусила, – пробормотала Ханна, злясь на себя за то, что по ее лицу Сэм так легко читает ее чувства.

Он посмотрел на пучок морковной ботвы у себя в руках. Что-то неуловимо в нем изменилось, ослабла какая-то напряженность, как будто он принял непростое решение. Сэм улыбнулся.

Ханна не смогла удержаться от ответной улыбки. Однако лучше сосредоточиться на поимке пони, а не на любовании улыбкой Сэма и дьявольским блеском его карих глаз.

– Это самый отвратительный пони на свете, – сухо произнесла Ханна. – Взрослый мужчина только что уволился и запил именно из-за него. Кстати, он продается вместе с фермой. Полный комплект, так сказать.

– На это и нужны переговоры перед сделкой. Если я покупаю ферму, ты забираешь себе пони.