Замуж за аллигаторшу

– Говори! Только быстро! – не то попросил, не то приказал он.

– Меняться должностями надо! – свистящим шёпотом прокричал Юрик.

– Зачем?

– Какой из тебя телохранитель?! – поразился вопросу Пети Юрик.

– У тебя же получается лампочки менять, – сказал Петя. – А я не смогу Артёма от хулиганов, киллеров и похитителей защитить?

– Думаешь, опять похитят?

– Кто знает.

– Всё равно меняемся!

– Нет! – почти выкрикнул Петя.

– А оружие? Надо разбираться в оружии!

– Изучаю по интернету.

– Но я жениться хочу! – возопил Юрик. – На Полине или на Юлии! Телохранитель – это всё же…

– Ты и на немолодой был согласен, – перебил его Петя.

– Ты только на молодой?..

– К несчастью, влюбился в Полину.

– Сюда за любовью явился? – начал злиться Юрик.

– Но я не достоин. Буду повышать профессиональное мастерство, – торопливо заговорил Петя, стремясь поскорее закончить разговор. – Повысится мастерство – повысится и зарплата. Хочу помогать детям стать сильными. Как Джеки Чан. Всё, я пошёл.

– Стой! – крикнул Юрик.

– Я при исполнении.

Юрик в отчаянии.

– Я же спас тебя!

– Ты пришёл поздно – забрали у детей деньги! – отрезал Петя. И добавил с болью в голосе: – А я, слабак, сдался! Недопустимо!

Петя начал удаляться от беседки, а Юрик, крайне раздосадованный, вцепился пальцами в перила её и даже хотел пнуть ногой в одну из балясин.

– Да чтобы ещё хоть когда-нибудь!.. – вскричал он, удержав ногу на замахе. – Вот и делай добро людям!

Петя, неплохо расслышавший слова друга, на секунду замер, приостановившись, ибо сердце его дрогнуло. Выходит, в том, что Юрик никогда больше, во всей своей дальнейшей жизни, не совершит ни одного доброго дела, виноват будет он, Петя, который всегда и во всём за всё хорошее?

Однако… нет. Нет и нет! Известная ловушка. Если со мной так, то, мол, и я, значит… А вот не надо!

Петя возвратился на прежнее место и утвердился в позе телохранителя, охранника, цербера. От его внимания ничто не ускользнёт. А над недостатками своими он поработает.

Уже спустя два дня такая возможность представилась. Артёмка, просидевший всю ночь за компьютером, завалился спать, а Петя отправился в спортивно-развлекательный комплекс. Комплекс – в шаговой доступности, на территории расположенного за прудом коттеджного посёлка.

И вот уже Петя разгоняется и прыгает через гимнастического коня – имеется в зале и это старорежимное чудо. Перепрыгнуть, впрочем, не получается, и Петя, больно ударившись, сваливается с коня на пол.

Но можно, надев боксёрские перчатки, избивать грушу, сначала руками, а затем ещё и ногами. Получается, правда, не очень пока. И приходится, скривившись от боли, прихрамывая, отходить на время в сторонку и присаживаться на скамейку, чтобы проанализировать свои действия и набраться решимости.

А потом, нечеловечески напрягая все мышцы тела, взбираться по канату, срываясь порою вниз, прыгать через скакалку или выполнять упражнения на пресс на шведской стенке и турнике.

***

Сначала у Пети очень неплохо получалось и за охраняемым лицом наблюдать, и делать вид, что он тоже танцует. Потом Артёмка, продолжая прыгать, дёргаться и кривляться, принялся активно перемещаться по залу, забитому беснующейся под гром музыки молодёжью. А тут, как назло, одна из танцующих девушек буквально приклеилась к Пете.

– Потанцуем? – прокричала она ему в ухо.

– Не танцую, – не прекращая танцевальных движений, ответил Петя.

– Разрабатываешь члены после инсульта? То-то я вижу: танцуешь как ушибленный!

– Я хотел сказать… – начал Петя, однако обнаружил, что заговорившая с ним девушка пропала. Рядом, по крайней мере, её нет. Где же она? Впрочем, не важно.

А Артёмка? Петя ищет глазами Артёма, но не находит. И принимается метаться по залу, по инерции совершая танцевальные движения. За руки его хватает хмурая брюнетка, одетая во всё чёрное. Петя пытается вырваться, однако девушка оказывается очень сильной.

– Извините, я после… То есть, хотел сказать, не танцую.

– Образ Божий в людях замутился, – низким голосом произнесла сильная девушка в чёрном.

– Отпустите, пожалуйста! – взмолился Петя.

– Замутился! – прогудела чёрная девушка. – Мужики женщин не признают, звери – людей.

– Я товарища потерял! – крикнул Петя.

– Твой инфант взял дозу и нырнул в туалет.

– Дозу?! Он наркоман?!

– Нюхает кокс и лижет марки. Не знал?

Девушка, приоткрыв рот и высунув жало – ну, кончик язычка, точнее, – подалась всем телом к Пете и произвела язычком-жалом несколько быстрых и опасных движений.

Петя рванулся и высвободился из сильных рук представительницы слабого пола. И бросился к туалету. Вбежав, дёрнул дверь первой кабинки. Заперта. Забежал во вторую, оказавшуюся свободной, и взгромоздился на унитаз, собираясь заглянуть в первую кабинку, в ту, что изнутри заперта. Однако в эту минуту в туалет вошли несколько шумных девушек. Туалет – женский! – сообразил Петя и нырнул вниз. И поспешно заблокировал дверь. Пересидеть!

Спустя несколько минут представилась, кажется, возможность покинуть женский туалет незамеченным, и Петя предпринял торопливую попытку открыть дверцу кабинки. Однако это у него не получилось. Ни с первой попытки, ни со второй и третьей. Замок сломался!

Петя взобрался наверх, но тут вошли девушки, две или три. Увидев Петю, с визгом выбежали наружу. Петя же, на которого визг девичий подействовал не лучшим образом, сорвался вниз. Поднявшись, он принялся рвать и бросать на пол туалетную бумагу, а потом опустился на четвереньки и выбрался из кабинки через просвет между дверцей и полом.

Однако ворвавшиеся в туалет девушки, численностью до пяти – семи голов, с воинственными воплями напали на не успевшего подняться на ноги Петю и сопроводили его, четвероногого, тумаками до самого выхода из туалета.

Артёмку Петя отыскал не сразу. Но нашёл-таки. И потащил его, чуть не волоком, на выход, а затем на стоянку. Артёмка пытался сопротивляться, однако Петя справился, запихнул-таки парня в салон автомобиля. Взялись откуда-то силы.

– Не допущу! – повторял он, будучи в состоянии крайнего волнения. – Я не допущу! Нет, не допущу!

– Пластинку заело? – пробурчал Артёмка, мрачно поглядывая на Петю. – Всё, короче, не работаешь ты у меня больше.

– Не у тебя, а у Полины!

– Ещё скажи, что женишься на ней!

– Да, женюсь на Полине и помогу ей воспитать тебя достойным человеком!

Препирательства продолжились, однако градус их, кажется, начал уже снижаться, когда автомобиль съехал на обочину и остановился напротив допотопного вида промышленных построек. Петя вышел из машины и стащил с себя брючный ремень. Затем он приблизился к правой передней двери автомобиля, распахнул её, силой вытащил Артёмку наружу и принялся бить паренька ремнём, приговаривая при этом, что подобными методами воспитания и сам Макаренко не брезговал.

Убежать Артёмке удалось не сразу. И то не далеко, потому как у въезда на территорию изрядно тронутого запустением промышленного предприятия сидела и методично лаяла хриплоголосая собака.

– Ладно, на сегодня хватит! – крикнул Петя.

– А вот теперь ты уже точно уволен! Ещё и привлеку тебя! – пообещал Артёмка, потирая ушибленные места.

Он направился к машине, но вдруг остановился и, обернувшись, внимательно посмотрел на лающую собаку.

Для Юрика этот день также получился знаковым. Кто в том виноват? А нет виноватых. Юрик усаживался в предоставленный ему на новом месте работы во временное пользование «Ларгус» скучного серого цвета, когда то ли из калитки, то ли просто из вечернего тумана вынырнула Катерина.

– Юрик, не подбросишь до станции? – произнесла она чудным голосом ночной феи, хотя ночь была ещё далеко и под вопросом.

А потом они целовались. Вполне обыкновенно, однако со страстью двух разнополых субъектов, оседлавших волну единения сердец и мысленных устремлений.

То есть всё шло хорошо, но зазвонил телефон Катерины.

– Нет, Юлия, не могу, – услышал Юрик. – Завтра сделаю. Передайте Полине, что меня Юрик обещал до дома… Мы едем. То есть стоим, но сейчас поедем. Я завтра пораньше… Если не проспим.

Юрик был разочарован болтливостью Катерины и думал о том, как с наименьшими потерями выйти из ситуации, когда Катерина спросила:

– Ты, конечно, кофе хочешь?

И Юрик обнаружил, что они уже у дома Катерины, у самого её подъезда.

– Кажется, нет, – проговорил он.

– Хорошо, определимся на месте, – улыбнулась Катерина.

В общем, кофе необходимо запретить.

***

Юлия и её мать, Татьяна Васильевна, обе не то в задумчивости, не то в расстроенных чувствах играли в бильярд, тяжело перемещаясь вокруг десятифутового стола с киями наперевес. Точнее, наперевес – только Татьяна Васильевна, Юлия же – чаще просто волоча кий за собою по полу. А потому что разное отношение к жизни. Татьяна Васильевна – типичная бизнесвумен-самоучка (не тратить же время на освоение бесполезных наук, когда уже полтинник за плечами), а Юлия – вечный подросток с запросами зрелой женщины. Но обе не бесталанные: одна умела легко менять суровое выражение лица на доброжелательно-радостное, вторая – выглядеть красивой и утончённой, когда в руках был бокал с вином, а не стакан с водкой.

– Только чудо может спасти, – проговорила Татьяна Васильевна, двигаясь вокруг стола и высматривая прицельный шар.

– Только чудо, – вздохнула Юлия. Она только что ткнула кием в один из шаров, не целясь практически, и теперь стояла у зеркала и придирчиво себя осматривала.

– Ослепли все, – зло подтвердила Татьяна Васильевна.

– Кое-кто уж точно.

– Позиция-то хорошая. – Татьяна Васильевна сделала, наконец, выбор.

– Контингент-с, – безрадостно улыбнулась Юлия.

– Какой-никакой. – Татьяна Васильевна производит удар, однако неудачно.

– Нормальный. Конечно, не подиумы и концертные зал… – Юлия, пятясь, отходит от зеркала. – Оценить и стиль, и красоту тоже талант нужен. – Юлия отрывает взгляд от зеркала, разворачивается и наносит удар по первому подвернувшемуся шару.

– Залы? А может, действительно… – Татьяна Васильевна включает внутренний, снаружи не видимый калькулятор. – А? Давай тебя, мою красавицу, на Тверскую командируем.

– И что?

– Продажи возрастут.

– Мне – продаваться? В каком смысле? – Юлия с недоумением наблюдает за расхаживающей вокруг стола матерью.

– А лишь бы зашёл и хороший заказ сделал. – Татьяна Васильевна производит удар и кладёт шар в лузу.

– Он привык на Кутузовском ужинать.

– Можно на Кутузовском с любовницей, а на Тверскую – с женой.

– Он же не женат! – воскликнула Юлия.

– Кто? – повернула голову в сторону дочери Татьяна Васильевна, не отрывая, впрочем, взгляда от бильярдного стола.

– Ты же не слушаешь меня! – обиделась Юлия.

– Ты не слушаешь! – выкрикнула Татьяна Васильевна. – Тебе наплевать на мои проблемы!

Юлия бросила кий на стол.

– Тебе на мои наплевать!

– Тебе наплевать!

– Нет, тебе!

– А я говорю, тебе! – Татьяна Васильевна подбежала к Юлии и остановилась, явно не понимая, как ей следует поступить с провинившейся великовозрастной дочерью. – Хотя бы хоть как-то этой бильярдной иногда занималась! Полтора игрока в неделю, причём один из них – я! И это в бильярдной при ресторане! Вот продам этот и переберусь окончательно в тот, на Тверской, будешь знать! Жалко только – продам, а его и загубят, как ты – эту бильярдную!

Татьяна Васильевна, разгневанная, запихнула кий в настенную подставку для киёв и быстрым шагом покинула бильярдную. Проходя через примыкающий к бильярдной не особенно многолюдный зал ресторана к кабинету директора, едва не столкнулась с вошедшим в заведение Петей.

– Петя? Ты как здесь? – спросила, слегка притормозив.

– Артёмка поиграть в пул захотел, а сам в машине уснул! – прокричал ей вслед Петя. Затем, войдя в бильярдную и, осмотревшись, проговорил: – Никого? Впрочем, только что Татьяну Васильевну видел. В расстроенных чувствах.