Ненависть и месть
– Зырь, какая баруха, – с видом знатока сказал Толян, сплевывая через золотую фиксу.
– И со швайкой, – добавил Грузчик.
– Счас споем под гитару, – икнул Жиртрест.
– Это не гитара, лох ты неграмотный. Это – скрипка, – снова цвиркнул через зуб Толян.
– А какая разница? – искренне удивился Жиртрест. – Она сыграет, а мы споем «Таганку».
Развязной походкой они подошли к скамейке.
– Кого ждем? – ухмыльнулся Толян, смерив девчонку плотоядным взглядом.
– Не тебя, – с презрением сказала она.
– А че? Я че, горбатый или лысый? – распустив пальцы веером, спросил он. – Мы с пацанами гуляем сегодня. Может, попиликаешь нам на скрипочке?
– «Таганку» знаешь? – встрял в разговор Жиртрест.
– Ты, бля, не вякай, когда я со шмарой базары веду.
Жиртрест обиженно пожал плечами.
– А я че? Я ниче.
– Идите вы своей дорогой, ребята, – едва заметно поморщившись, сказала девушка.
На некоторое время разговор прервался из-за проехавшей по двору черной «Волги». Машина остановилась у дальнего подъезда, из нее вышли двое мужчин. Один постарше, лет тридцати трех, в дорогом зеленом пиджаке и черных брюках. Второй – на несколько лет моложе – в джинсовом костюме и кроссовках.
Запарковав машину, они вошли в подъезд.
Казалось, девушка не обратила на них никакого внимания, она чаще поглядывала на дверь первого подъезда.
Однако Толян не преминул заметить:
– Ты че, может, по этим жлобам сохнешь? Так они на тебя и смотреть не будут. Я их знаю. Два брата-акробата: один – хрен, другой – лопата. Крутые, бля…
– Все. Мне надоело.
Девушка резко поднялась со скамейки, взяла футляр за ручку и быстро юркнула между обступившими ее парнями.
– Эй-эй, баруха! Ты куда? – закричал Грузчик.
Она быстро шагала в сторону спортивной площадки.
– Ты че? Мы еще не договорили! Толян, че стоишь, она же сейчас слиняет!
– Давай за ней!
Толян, Грузчик и немного поотставший Жиртрест двинулись за девчонкой.
– Эй, шмара! Ты куда? Мы ж нормальные пацаны…
Девушка прибавила шагу.
– К скверу рвется, – сообразил Толян. – Грузчик, дуй наперерез.
Девушка едва успела дойти до сквера, как из-за деревьев навстречу ей выскочил Грузчик.
– Ну че, не ждали?.. – похабно засмеялся он. – От нас так быстро не уйдешь.
И тут же за ее спиной раздался голос Толяна:
– Погодь маленько, еще не вечер.
Окруженная с двух сторон, девушка прижала к груди футляр.
– Что вам надо?
– Во, путевый базар, – засмеялся Толян. – Давай-ка присядем на скамеечку, сбацаешь нам че-нибудь на скрипочке. А мы послушаем. Вон Жиртрест, – он показал на своего припозднившегося приятеля, – никогда живьем такого инструмента не слышал. Он вообще думал, что это гитара. Гы-гы-гы…
– Скрипка не настроена, – сквозь плотно сжатые губы произнесла девушка.
– А ты настрой, нам спешить некуда, подождем.
– Зато я спешу.
– До ночи сидела во дворе, не спешила. А как мы об одолжении попросили, так у тебя времени нет, сука?
Толян выставил вперед руку. Раздался легкий щелчок, и в тусклом свете далекого фонаря сверкнуло лезвие ножа.
– Давай в кусты! И по быструхе шмотки снимай, – угрожающе произнес он.
Дружки Толяна ухмылялись в предвкушении скорого наслаждения.
– «Я знаю, милая, больше не встретимся. Дороги разные нам суждены…» – пропел Жиртрест, к которому внезапно вернулась память.
– Ну, че стала? – прибавил Грузчик. – Или ни разу ног не раздвигала?..
Все произошло так неожиданно, что позднее никто из троих не мог вспомнить, как оказался на земле. Молниеносным ударом ноги девушка выбила нож и тут же узким концом футляра врезала по челюсти Грузчику, стоявшему справа.
Пока Толян провожал взглядом упавший в траву нож, девчонка наотмашь ударила его по лицу другой, широкой стороной футляра. Жиртрест, так и не понявший, что произошло, получил исключительно болезненный удар в пах и, схватившись руками за отбитые до состояния яичницы гениталии, рухнул на дорожку.
Добавив Толяну и Грузчику еще по одному удару ногой по почкам, юная поклонница музыки легко перепрыгнула через скрюченные тела и исчезла в глубине сквера…
Очнувшись от боли, вмиг протрезвевший Грузчик увидел Толяна, который ползал на коленях по дорожке, усыпанной песком, и шарил перед собой руками.
– У, бля… – застонал Грузчик. – Это что такое было?
– Сука, бля… Падла, бля… Зуб мне выбила, паскуда. Я бы ее, бля…
– Жиртрест, ты живой?
– Угу… – промычал тот, с трудом поднимаясь на колени. – Яйца мне отбила…
Сверкнули фары подъезжающей машины. Раздался скрип тормозов, открылись двери.
Ослепленные бьющими прямо в глаза яркими лучами, незадачливые насильники услышали голоса:
– Ну что, красавцы? Кто тут драку с поножовщиной устроил?
– Бля, менты… – еле выдавил из себя Грузчик.
– А, старый знакомый, – сказал один из патрульных милиционеров. – Зырянов, кто это тебе фингал под глазом поставил?
Грузчик прикрыл рукой горевшую щеку.
– Да мы ничего, начальник… – затянул он. – Мы так, с пацанами о музыке поспорили.
Ему, как и двум его подельникам, очень не хотелось признаваться в том, что они получили по сусалам от какой-то сопливой девчонки со скрипочкой.
Еще один милиционер прошелся с фонариком по траве вдоль дорожки.
– Во, глянь-ка, Баранов, – весело сказал он. – А это чего?
Милиционер поднял из травы, продемонстрировав своему напарнику, нож с раскрытым лезвием.
– Серьезные меломаны, – засмеялся второй патрульный. – Хорошо, случайный человек вас вовремя заметил, просигнализировал, а то из-за музыки порешили бы друг дружку.
– Тут, кроме Зырянова, еще одна знакомая личность. Толян, где ж твой золотой зуб?
– Сломался, – мрачно ответил тот.
– Чего это он у тебя сломался?
– Грецкий орех хотел раскусить.
– Как я помню, ты у нас под надзором состоишь? А дружок твой, Зырянов, – условно осужденный. Все, приплыли. Залезайте в «луноход».
– За что, начальник? – захныкал Жиртрест. – Мы ж ничего не делали… Так, поспорили чуток.
– Бегом в машину! – прикрикнул милиционер. – И не ждите, пока демократизатор по ребрам пройдется. Вам что, неясно сказано?
– Да че мы сделали-то?
– Посидите в обезьяннике, потом недельку-другую метлой помахаете – поймете. А с Зыряновым отдельно разбираться будем…
Константин был в ванной, когда раздался телефонный звонок.
– Игнат, подойди! – крикнул он, открыв дверь. – Я бреюсь.
Спустя несколько мгновений услышал голос младшего брата:
– Это тебя.
– Черт! – ругнулся Константин, полотенцем стирая пену с лица. – Кому я в одиннадцатом часу ночи понадобился?
Он вышел в коридор и снял трубку параллельного телефона.
– Я слушаю.
– Константин Петрович, это Володин, – услышал он сквозь треск и щелчки.
– Гришаня, мать твою!.. – не удержался Константин. – Тебя где черти носят?
– В Питере я, вопросы решаю.
– Как в Питере? Ты же вроде из Германии только что прибыл?..
– Сегодня прилетел, вопросы решаю.
– Какие, к черту, вопросы!.. Ты знаешь, что дома творится?
– Нет. А что?
– Автозаправку, которая за городом, рванули. Охранника убили, диспетчерша чудом спаслась.
– Кто же это сделал?
– Я у тебя хотел спросить.
– Я-то тут при чем? – жалобно спросил Володин.
– Что у тебя с Трошиным?
– Ничего. Я уж забыл, когда в последний раз его видел.
– Он не наезжал?
– Так вроде бы обо всем договорились полюбовно. Претензий пока не было.
– А с Копельманом?
– Изя – тишайший человек. Собственной жены как черт ладана боится. Я уж не говорю о серьезных делах.
– Уверен?
– На сто процентов.
– Ладно, проехали. Когда следующая поставка?
– Э… Костя, с этим проблемы.
– Какие проблемы?
– Полную предоплату требуют.
– У тебя же должны быть деньги.
– Понимаешь, я тут еще пару контрактов подписал.
– Каких контрактов?
– Спирт подвернулся очень дешевый, юговский. Партии небольшие, но можно будет процентов на триста подняться.
– Гришаня, ты что, не в своем уме?
– А что?
– Куда ты лезешь?
– Мы ж с тобой партнеры.
– Именно поэтому я в твои дела бензиновые и не суюсь.
– Как же, не суешься… А про поставки кто спрашивает?
– Твое дело технология, организация. А мое – контроль. И не забывай, чьи деньги. Я давал их тебе только под бензин.
– Понимаешь, там еще одна загвоздка вышла.
– Ну?
– Основную сумму я направил в банк на конвертацию.
– Так в чем проблема?
– Там сейчас проверка какая-то, комиссия из Минфина. Сам понимаешь, они нормально работать не могут.
– Погоди-погоди… Какая проверка? Какая комиссия? Ты о каком банке говоришь? Я что-то не пойму…
– Извини, больше не могу разговаривать. Вернусь через пару-тройку дней, все расскажу.
В трубке раздались короткие гудки.
Константин, задумчиво потирая подбородок, сел на тумбочку в прихожей.
Из комнаты выглянул Игнат.
– Кончил разговаривать? – спросил он.
– Да. А что?
– Трубку повесь.
Только сейчас Константин заметил, что так и сидит с телефонной трубкой в руке.
– А ты куда звонить собрался?
– Наташке. Может, тебе еще рассказать, о чем я с ней намерен разговаривать?
– Ладно.
Константин повесил трубку.
– Ерунда какая-то получается, – задумчиво подытожил он.
– Откуда звонил?
– Из Питера. Что он там делает, ума не приложу.
– А ты что, обо всех его делах знаешь?
– Вот то-то и оно, что не обо всех. Ох, чувствую, зря я связался с Гришаней. Подведет он меня под монастырь.
– Раньше надо было думать.
– Век живи – век учись. Погоди-ка, Игнат, потом позвонишь своей ненаглядной.
Константин снова снял трубку, набрал номер сотового телефона Семенкова.
– Владимир Иванович, не спишь еще? Вот и хорошо. У меня к тебе просьба. Завтра с утра подними все, что у нас есть, на володинский «Бриг». И вообще, мне нужна вся подноготная. Да, все, что сможешь нарыть: счета, связи, партнеры, банки. Может, он еще какие-то фирмы открыл… Я понимаю, задача тяжелая. Подними связи в Москве. Хорошо бы еще Питер просветить, он там что-то крутит. Ничего конкретного у меня, одни догадки и предположения. Но ты же знаешь, я не люблю бежать позади телеги. В расходах не ограничиваю, но разумные рамки соблюдай. Да, очень важно. Будь здоров.
Игнат, сидевший в своей комнате, едва успел перекинуться парой слов с подружкой, как был вынужден распрощаться, когда вошел Константин и жестом попросил положить трубку.
– Что?
– Машинка твоя фурычит?
Константин кивнул на компьютер на столе Игната.
– А что с ней сделается?
– Заводи, надо покопаться у нее в мозгах.
– Досье хочешь поднять?
– Догадливый.
– Володин?
– Нет. Трошин и Копельман.
Пока компьютер загружался, а Константин усаживался за стол рядом с братом, Игнат спросил:
– Думаешь, это их рук дело? Но ведь Семенков говорил…
– Мало ли что он говорил.
– Хозяин – барин. Между прочим, мне нужен новый факс-модем. Этот безнадежно устарел.
Константин удивленно поднял брови.
– Так ведь полгода назад купили.
– Эх, темнота, – засмеялся Игнат. – Ты знаешь, что такое полгода в компьютерном мире? Сейчас техника развивается бешеными темпами. «Ю Эс роботикс» каждый месяц новую модель на рынок выбрасывает.
– Что ж поделаешь, покупай. Чек в бухгалтерию принесешь, оплатим.
– Вот это деловой разговор, – обрадовался Игнат. – Ну так, с кого начнем?
– Давай Исаака Лазаревича пощупаем.
Расставив на столе напитки и закуски, два официанта вышли из кабинета. Из-за закрытой двери приглушенно звучала музыка, не мешая собеседникам разговаривать. За накрытым столом в отдельном кабинете ресторана «Маленький принц» сидели трое.
Одним из них был Саша Порожняк, двое других в оперативных сводках городского отделения внутренних дел проходили под кличками «Шустрик» и «Ермолай». Шустрик, прозванный так за небольшой рост и нервные жесты, которыми он постоянно сопровождал сказанное, в свое время отсидел по гоп-стопной сто сорок пятой статье. Ермолай чалился за примитивное хулиганство, то есть, по тюремным понятиям, был простым «бакланом».
Опрокинув по стопарику «Смирновки», друзья-подельники закусили толстыми ломтями ветчины и захрумкали свежими огурчиками.
– Ну че там этот жид? – с плотно набитым ртом произнес Ермолай.
Прежде чем ответить, Саша Порожняк сытно рыгнул.
– Кипишует, морда.
– Чего это?
– Перессал, как кот помойный.
– А чего ему ссать-то? Не его ж накрыли, а Жигана.
– Потому и бздит.
– Он бы лучше азеров трухал, – заметил Шустрик. – От этих черножопых чего угодно ждать можно. Подставят, суки, а чуть какой базар – рыло отвернут: с понтом, мы тут ни ухом, ни рылом.
– Ты бы, Порожняк, с Айвазом перетер, – посоветовал Ермолай.
– Не бзди, перетру, – отмахнулся Порожняк. – Если надо будет…
– Нашему марамою скоро дым переправлять придется, – заметил Шустрик. – Может, отбой дать?
– Щас, разогнался, – презрительно бросил Порожняк. – Ты еще скажи, чтоб я сразу ментам сдался: мол, вяжите меня, мусорки, грешен.
– Да я только так, кумекаю.
– Не надорвись.
– А че ты кипишуешь?
– Не бухти, Шустрый. Все будет путем. Дам этому Мойше быка на карету с дымом, и ладушки. Че нам понты колотить? Никто не наезжал, а мы уже верзать начнем?
– Кто верзает-то?
– Все, завязали. Давай-ка лучше водяры накатим, расслабимся.
Глава 5
Грузовик «МАЗ», кабина которого выкрашена в защитный цвет, с длинным полуприцепом-фурой свернул с асфальтированного шоссе на укатанную проселочную дорогу. До деревни Сморчково оставалось несколько километров.
В этот вечерний час, когда последние солнечные лучи золотили верхушки дальнего леса, ничто для водителя грузовика не предвещало неожиданностей.
К тому же рядом с ним сидел охранник – здоровенный детина с крепким лбом и бычьей шеей. За всю неблизкую поездку охранник не произнес ни единого слова. Водитель, скучавший в дороге, пытался развлечься, как мог: то напевал что-то, то насвистывал. Охранник лишь курил сигареты одну за другой да время от времени сплевывал в открытое окно.
Вечер был теплый. Нагретый за день воздух врывался в кабину, мягко лаская лица.
– Сейчас поворот будет, – сказал водитель, обращаясь то ли к самому себе, то ли к охраннику, – за ним еще один, и приехали.
Детина, на лице которого не было заметно следов какой-либо активной умственной деятельности, смачно харкнул в окно и почесал руку, на которой был вытатуирован оскалившийся черт с кривыми рогами, клыками и длинной бородой. Шофер покосился на охранника.
– Слышь, друг, а что это у тебя там нарисовано?
Детина не удостоил шофера даже взглядом.
– Да ладно, друг, уже почти приехали, скажи хоть пару слов. А то всю дорогу отмалчивался. Звать-то тебя как?
– Кеша, – хмыкнул громила.
– Ну вот, хоть что-то, – засмеялся водитель. – Понимаешь, я раньше, еще до того, как на грузовик выучился, на такси шоферил. Уже три года баранку «МАЗа» кручу, а все никак к долгим дорогам привыкнуть не могу. Тянет поговорить. Ты-то сам машину водишь?
– Менты!
– Что? – не понял водитель.
– На дорогу смотри! – неожиданно взорвался охранник.
У последнего поворота на Сморчково стояла, наполовину перегородив дорогу, милицейская желто-синяя «Волга» с включенным проблесковым «маячком». Двое высоких парней в камуфляжной милицейской униформе, вооруженные короткоствольными автоматами, прохаживались по обочине. В машине сидели еще двое.
Увидев приближающийся грузовик, один из милиционеров поднял полосатый черно-белый жезл.
– Вот херня, – пробормотал шофер «МАЗа». – Что это они тут в такое время делают?
– Сейчас узнаешь, – угрюмо пробасил охранник.
Повинуясь жесту милиционера, шофер остановил фуру и выглянул в открытое окно. Охранник неуютно заерзал в пассажирском кресле.
– В чем дело, начальник? – бодро спросил шофер.
– Проверка документов.
Шофер вытащил из-за солнцезащитного козырька права, путевой лист и протянул их милиционеру. Пока тот разбирался с документами, водитель успел заметить на рукаве камуфляжной униформы нашивку «ОМОН».
– Так вы не из ГАИ? То-то думаю, что в такой поздний час автоинспекции на проселочной дороге делать?
– Много болтаешь, – строго заметил милиционер.
– Так я ж бывший таксист. Все, молчу.
Внимательно изучив документы, омоновец спросил:
– Оружие есть?
– Нет, конечно. Откуда у нас оружие?
– А это кто с тобой?
– Так, друг один. Скучно, понимаешь, в дороге, вот он и решил мне компанию составить.
– Выходите из машины оба.
– Да в чем дело, начальник? Ты хоть объясни.
– Машину будем досматривать.
– А что, с документами что-нибудь не в порядке? – поинтересовался водитель, открывая дверь «МАЗа» и спрыгивая на пыльный проселок.
Милиционер проигнорировал вопрос.
– Обыщи пассажира, – сказал он, обращаясь к своему напарнику, – потом кабину.
Второй омоновец быстро подошел к детине с татуировкой на руке.
– Руки сюда.
Профессиональным движением он раздвинул ноги обыскиваемого, перекинув автомат через плечо, обшарил с ног до головы.
– Документы есть?
– Дома оставил.
– Чистый. Стой так и не дергайся.
Осмотрев кабину, второй омоновец вытащил из-под сиденья пассажира монтировку и показал ее старшему.
– Только это.
– Добро, – кивнул старший и обратился к водителю: – Что в фуре?
– Там же написано в путевом листе – бочки с химикатами.
– А на фуре у тебя написано: «Продторгсервис», – заметил омоновец. – С каких это пор химикаты стали продуктами?
– Это же фирма так называется, – пояснил водитель. – А возить можно все, что угодно: хоть коров, хоть железные опилки.
– Открывай фуру, посмотрим, что там за химикаты.
Один из омоновцев остался стеречь охранника, старший с документами в руках проследовал за водителем. Заскрипели дверцы полуприцепа, изнутри пахнуло запахом лежалой рыбы и еще чем-то, определенно знакомым. Милиционер потянул носом.
– Что за вонища?
– Обычное дело, – пожал плечами шофер. – То одно возишь, то другое, все перемешивается.
Полуприцеп был плотно забит уставленными друг на друга бочками синего цвета с надписями латинским шрифтом.
– Товар, похоже, импортный? – сказал омоновец.
– А нам, татарам, все равно, – засмеялся водитель. – Что загрузили, то и везем. Наше дело маленькое, как в школьной задаче: из пункта А в пункт Б надо доставить товар. Быстрее обернешься – больше денег заработаешь. Мы ж, шоферюги, с колес живем.
– Да не трынди ты, – оборвал его омоновец, – лезь давай.
Сам он забрался в полуприцеп следом за шофером.
– Открывай.
– Так ведь там зараза. Дыхнешь один раз – потом всю жизнь кровью харкать будешь, – кисло сказал водитель.
– Ничего, от одного раза не подохнешь, – уверенно сказал милиционер. – А вот если не откроешь, париться тебе в аквариуме.
– Да ладно… Я чего, я ничего.
Немного поколебавшись, водитель отвернул завинчивающуюся крышку емкости. Омоновец наклонился над бочкой, принюхался.
– Что-то от твоих химикатов спиртягой несет.
– Не может быть.
– А ты не бойся, пригнись.
Шофер тоже наклонился над бочкой, осторожно нюхнул раз, другой. На лице его появилась мина глубокого удивления.
– Это, наверное, аммиак, – неуверенно предположил он. – Я слышал, что аммиак чем-то похожим пахнет.
– Аммиак – это нашатырный спирт, – хмыкнул омоновец, – а мой нос чувствует запах этилового. И этот запах я никогда ни с чем не спутаю.
– Ну, не знаю… – Водитель почесал затылок. – Может, в одной бочке случайно оказался?
– Закрывай. Давай другую.
Вторая бочка издавала тот же самый аромат.
– Я сразу подумал – чем-то знакомым несет, – сказал милиционер. – Все ясно. Вылезай.
Один за другим они спрыгнули на землю, шофер закрыл дверь полуприцепа, замотал ее куском проволоки.
– Что ж теперь будет-то, а, начальник?
– Следствие будет.
– Так ведь я ж тут ни при чем. Мое дело маленькое.
– Я уже это слышал, шагай. Разберемся.
Подойдя к кабине, омоновец сказал своему напарнику:
– Дело ясное, товар контрабандный. В путевом листе в накладных записано – химикаты, а там – спирт.
– Кто грузоотправитель? – поинтересовался тот.
– Сейчас глянем. Какая-то фирма… что-то неразборчивое. И штамп смазанный. А предназначено это все какому-то заведению под названием «Контур». Эй, ты, как там тебя, – омоновец глянул в документы, – Петров, куда с грузом направлялся?
– В Сморчково.
– И что там?
– Не знаю. Мне сказали: спросишь там у кого-нибудь, где зерноток, все покажут, вот туда и вези.
– Проверим, – деловито сказал старший.
Он направился к желто-синей «Волге», подал документы сидевшему на заднем сиденье и перекинулся с ним несколькими фразами. Вернувшись к грузовику, милиционер сказал:
– Так, мы сейчас проверим, что у них там на зернотоку, а вы посидите там, на травке, под присмотром.
Второй омоновец ткнул стволом автомата в спину татуированному охраннику:
– Руки за голову. Вперед! Водила, руки на голову, за ним следом!
– Так мы что – арестованные? – повернув голову вполоборота, спросил водитель грузовика.
– Задержанный, не оборачиваться! – прикрикнул на него омоновец, шлепавший подошвами тяжелых ботинок по вытоптанной тропинке.
Перекинув автомат за спину, омоновец быстро вытащил из бокового набедренного кармана камуфляжного комбинезона пистолет с глушителем.
Едва задержанные прошли по тропинке за широкий раскидистый куст, омоновец вскинул руку с пистолетом и, практически не целясь, выстрелил в затылок водителю.
Пуля прошла под основание черепа и, пробив лицевую часть, вместе с кровью, осколками костей и серыми брызгами мозга вышла наружу.
Татуированный охранник, услышав позади себя странный звук, успел обернуться. Он увидел собственную смерть своими глазами.
Быстрым профессиональным движением омоновец направил ствол пистолета ему в лоб и тут же нажал на спусковой крючок.
Труп охранника, залитый кровью и ошметками мозгового вещества, тяжело рухнул на мягкую зеленую траву рядом с трупом водителя, который при жизни был очень разговорчивым. Убийца, убедившись в том, что дело сделано грамотно, спрятал пистолет и быстрым шагом вернулся на дорогу.
– Порядок, – сказал он старшему.
– Садись за руль грузовика. Да униформу не забудь снять. Мы поедем впереди, не отставай.
* * *Копельмана среди ночи разбудил телефонный звонок. Нащупав спросонья кнопку ночника, он включил свет.
– Ни днем, ни ночью покоя нет, – пробурчала супруга, отворачиваясь и накрывая голову подушкой.
– Спи, Миррочка, – успокоил ее Исаак Лазаревич.
Хотя он и ждал этого звонка, сердце его было неспокойно – как там все прошло?
– Слушаю.
– Исаак Лазаревич, – раздался взволнованный мужской голос, – это Дрейер звонит.
– Что у вас, Семен Семенович?
– Машина не пришла.
Не зря опасался Исаак Лазаревич. Шестое чувство его не обмануло.
– До ночи ждали. Решил вам позвонить, поставить в известность.
– Почему не пришла? Я же сам проследил за отправкой! Она должна была прийти не позже десяти часов вечера. Ничего не понимаю.
– Мы тоже, Исаак Лазаревич.
– Может, сломалась где-нибудь по дороге? Ладно, Семен Семенович, сколько у нас там еще сырья?
– На день работы.
– Вот и работайте, а я с утра разберусь.
Положив трубку на рычаг телефонного аппарата, стоявшего на столике рядом с кроватью, Исаак Лазаревич отбросил одеяло, сунул ноги в шлепанцы и поплелся на кухню.
– Куда ты, Изя? – прогундосила супруга.
– Мирра, я же тебе говорил – не морочь мне голову, и без тебя забот хватает.
– Завтра ты пожалеешь об этих словах, – угрожающе донеслось из-под подушки.
Копельман только раздраженно отмахнулся в ответ и вышел из спальни.
«Ай-яй-яй, как нехорошо, – подумал он. – Шестнадцать тонн сырья… По нашей технологии семьдесят тысяч бутылок минус накладные, туда-сюда… Ай-яй-яй, как нехорошо… тысячи долларов… Мне этот водитель сразу не понравился. Ой, как я промахнулся… А ведь к нему охрану посадили. Может, зря я так нервничаю?» Копельман сел на кухне у открытой форточки, закурил, тоскливо посмотрел на пупырчатое звездное небо.
«Я чувствовал, нет, я знал – что-то должно случиться. Это все Панфилов, все он. А как иначе? Ему с бензином кто-то дорогу перебежал, он, конечно, сразу на меня подумал. Ай-яй-яй, как нехорошо… Вместо того чтобы встретиться, поговорить, он устраивает мне такую пакость со спиртом. Нет, вы только подумайте, кому он это устраивает? Мне – Изе Копельману, который чист перед ним, как младенец. Если до полудня машина не найдется, я буду что-то предпринимать».