Русская рулетка
– Воровать будет, – убежденно сказал Панфилов своему главбуху, познакомившись с некоторыми данными в трудовой биографии Лени Мурашко.
– Будет, – признал Шевченко. – Но только в том случае, если ты разрешишь. Дай ему один процент, он сверх меры не возьмет. Зато будет накрепко к тебе привязан.
– А кто же, кроме него, будет знать, сколько это – один процент? – усмехнулся Панфилов. – Ладно, мои проблемы.
Как бы то ни было, учитывая сложившиеся обстоятельства, Леонид Мурашко был, выражаясь политическим языком, безальтернативной кандидатурой, а на поиски других времени не оставалось.
Леня оказался неплохим организатором. Практически вся подготовка церемонии открытия «Золотого дуката» легла на его плечи. Цыганский ансамбль он нашел в известном московском ресторане, полубезработных пиротехников – на «Мосфильме», оттуда же привез в закрытой фуре две брички, которые в свое время использовал Эльдар Рязанов на съемках фильма «Жестокий романс». Духовой оркестр Леня отыскал поближе, в соседнем, по меркам области, городе Фокино.
Пока у Панфилова не было оснований для недовольства работой администратора казино.
Едва Константин взял в руки ножницы, как гости шумно зааплодировали.
– Речь! – послышались возгласы. – Речь!..
Леня Мурашко подскочил к цыганам, продолжавшим изо всех сил горланить разудалую песню, и замахал руками. Песни и пляски тут же прекратились, звон гитар и бубнов затих.
Панфилов почувствовал на себе внимание десятков людей. Надо было что-то сказать, но, как на грех, слова вылетели из головы. Пауза затягивалась до неприличия долго.
Улыбаясь, Константин сделал радушный жест руками.
– Добро пожаловать в казино «Золотой дукат»! Надеюсь, вам здесь понравится! – сказал он и, обернувшись, разрезал ленточку ножницами.
– А как же речь? – удивленно протянула какая-то дамочка в платье кроваво-красного цвета с ослепительно глубоким вырезом на груди.
– Речей не будет, – обезоруживающе улыбнулся Панфилов. – Прошу к столу...
В большом, со вкусом отделанном зале под громадными хрустальными люстрами стояли покрытые зеленым и красным сукном столы для игры в карты, кости и рулетку. Рулетка, конечно, располагалась в центре.
За столами стояли нервничающие крупье. По двое у каждого стола: молодой человек и девушка, оба в красных форменных жилетах с вышивкой на груди «Казино „Золотой дукат“, белоснежных рубашках или блузках, черных галстуках-бабочках.
Правую сторону зала занимала барная стойка. За спиной двух барменов, которые деловито перетирали стаканы, и без того сверкающие чистотой, возвышались батареи разнокалиберных бутылок. Сегодня, по случаю открытия, у дальней стены зала был установлен шведский стол, ломившийся от закусок. Официанты разносили на подносах бокалы с шампанским, толстостенные стаканы с шотландским виски, маленькие пузатые рюмки с коньяком.
Не успела разрезанная пополам ленточка упасть на покрытый ковролином пол «Золотого дуката», как гости шумной гурьбой рванули к шведскому столу. Одновременно грянул духовой оркестр и заголосили цыгане. Поднялся невообразимый гам.
Панфилов остался стоять у входа, как одинокий островок посреди бурной реки.
Неподалеку суетился администратор. Словно пытаясь догнать убегающий поезд, он кричал сзади, через спины гостей:
– Угощайтесь, друзья, угощайтесь! Не надо торопиться, всем хватит!
Бутерброды с черной икрой были сметены в мгновение ока. Та же участь, но с некоторым опозданием, постигла бутерброды и с красной икрой. Поглядывая на некоторых оригиналов, умудрявшихся за один присест затолкнуть в рот по три бутерброда, Панфилов грешным делом подумал, что они специально не ели целый день, чтобы как следует подкормиться на дармовщинку.
И ведь не самые бедные граждане здесь собрались! Вон тот лысый толстяк, ниже пояса напоминающий колокол, – директор райпотребсоюза, по слухам вор первостатейный, разъезжает по городу на новеньком «СААБе». Вот этот маленький, коренастый – председатель одного очень хитрого кооператива. На вид – ничего особенного, а ворочает очень крупными деньгами. Или вот еще один... Директор местного отделения «Промстройбанка» Маркелов – солидный, представительный мужчина, одну рюмку коньяка за другой глотает. Впрочем, цену солидности Маркелова Константин знал хорошо – обычная кинелевская «шестерка», хоть и откормлен как боров.
Опять кто-то повис на руке у Жигана. Он уж было подумал, что горбоносая цыганка снова будет просить его о поцелуе.
Это была молодая особа, но вовсе не цыганка. Платиновая блондинка в черном брючном костюме с демонстративно преувеличенным вниманием заглядывала ему в глаза.
Константин поднял свободную руку вверх.
– Хорошо, сдаюсь.
Она шутливо погрозила ему пальцем.
– Вот так бы сразу.
– Просто у меня от этих оркестров, фейерверков и цыган уже мозги набекрень. Надо сделать передышку.
– Где мы можем поговорить?
– Кабинет администратора подойдет?
– А там можно поставить свет и камеру, чтобы объектив нормально брал?
– Можно без камеры, хотя бы для первого раза? Я вообще это слово не люблю.
– А почему? – Она широко раскрыла свои и без того громадные и – надо признать – очень красивые, глаза.
– Есть такой грузинский анекдот: «Гиви, ты помидоры любишь?» – «Кушать лублу, а так нет...»
– Я знаю этот анекдот, – криво улыбнулась блондинка. – Но вы мне не ответили. Хорошо, оставляю это на вашей совести. В первый раз мы действительно можем обойтись без видеокамеры. Пусть оператор пока поснимает общие планы.
Кабинет администратора располагался на втором этаже. Пройдя по устилавшей широкую лестницу ковровой дорожке, Панфилов и его спутница свернули в узкий проход в стороне от зрительного зала и оказались в небольшой комнате с окном, выходившим на городской парк.
Обстановка в кабинете была вполне представительной: дорогая офисная мебель, кожаный гарнитур, факс с автоответчиком, окно, закрытое жалюзи.
Сам хозяин кабинета еще на лестнице настиг Панфилова и его гостью. Узнав, что они намереваются некоторое время провести в его кабинете, Мурашко деликатно потупил бегающие глазки.
– Вам что-нибудь принести? – поинтересовался он.
– Две чашки крепкого кофе.
Пожелание было исполнено с завидной оперативностью и, не успел Панфилов занять место за столом, а телевизионная дама – на мягком кожаном диване – как в дверь постучали. Мурашко собственноручно принес на подносе две чашки кофе, две рюмки коньяка, две пачки «Мальборо», зажигалку «Зиппо» и пепельницу.
Увидев этот набор, Панфилов подумал: «Видна официантская выучка».
Вслух же спросил:
– Почему пепельница только одна?
– Вторая – у меня в столе, – льстиво улыбнулся Мурашко. – Откройте верхний ящик.
Хмыкнув, Константин открыл стол и достал пепельницу.
Администратор расставил напитки и удалился.
– Я буду неподалеку, – сказал он, закрывая дверь. – Если понадоблюсь – зовите.
Когда он ушел, Константин отпил из фарфоровой чашечки кофе, достал из кармана «Кэмел» и прикурил, щелкнув собственной зажигалкой.
– А почему вы?.. – поинтересовалась тележурналистка.
– Предпочитаю собственные, – не дожидаясь окончания вопроса, ответил Панфилов.
– А... – неопределенно протянула Филатова и, немного поколебавшись, опрокинула в рот рюмку коньяка.
– Надо согреться, – не глядя на Константина, сказала она. – Замерзла, пока на ступеньках стояла, на цыган ваших смотрела.
– Они не мои, – спокойно сказал Панфилов и демонстративно отодвинул от себя рюмку.
– А вы что же, не пьете? – поинтересовалась блондинка, прикуривая «Мальборо». – Я хотела сказать, совсем не пьете?
– Сейчас не хочу. Вы собирались меня о чем-то расспросить.
Блондинка глубоко затянулась и манерно откинула руку с зажатой между пальцами сигаретой.
– Мне показалось, мы можем сразу перейти на «ты»... – полуутвердительно-полувопросительно сказала она.
– Это что-то меняет?
– Мне кажется, вы как-то излишне напряжены. – Она смотрела на новоиспеченного владельца казино, не сводя с него глаз.
Панфилов промолчал.
– Откуда у вас шрам на лице?
– Это очень важно для телевизионного интервью?
– Да, – твердо сказала она.
– А который именно вас интересует? У меня не один...
– Вот как? Я не заметила.
– Плохо смотрели.
Филатова чуть прищурила глаза.
– Это враждебность или равнодушие?..
Константин и сам не понимал, в чем причина его внезапно переменившегося настроения. Может быть, в какой-то момент ему показалось, что эта столичная особа, несомненно хорошо знающая себе цену, пытается за профессиональным интересом скрыть нечно другое.
«Догадайся с трех раз», – подумал он, заполняя паузу глотком густого горячего напитка.
– Ну что ж, не хотите сообщить мне подробности вашей биографии, не буду настаивать.
Пожав плечами, она тоже взяла чашечку кофе.
– Я ведь все равно многое узнаю и без вашей помощи. Кое-что мне уже известно...
– Например?
– Вы баллотировались на пост главы городской администрации под лозунгом: «Сильным – работу, слабым – заботу».
– Ну и что?
– Это говорит о многом. Вы – человек, уверенный в своих силах, обладающий немалыми возможностями и не останавливающийся на достигнутом. На вашем месте многие были бы вполне довольны судьбой и не высовывались. Зачем вешать на себя груз ответственности за целый город? Если есть деньги, гораздо проще жить в свое удовольствие, тратиться на развлечения...
– А кто вам сказал, что у меня есть деньги?
– Ну как же?.. – опешила телевизионная дама. – А все это – цыгане, духовой оркестр, казино?..
– Это такое же дело, как хлебопекарня или магазин. Нужно вложить деньги и работать, работать, работать...
– Ловлю вас на слове, Константин Петрович. Так вот, насчет денег... Ведь вы много потратили, для того чтобы открыть это казино?
– Определенную сумму...
– Это ваши личные деньги или капиталы фирмы?
– Какая разница?
– Интересно...
– Пусть это вас не волнует, – отрезал Панфилов и тут же пожалел о своей резкости.
Журналистка часто-часто заморгала, словно пытаясь сдержать слезы, грозившие испортить ей макияж.
– Извините, – чуть нахмурившись, произнес Константин. – Я хотел сказать, что это... В общем, все это – скучно.
Филатова медленно допила кофе и отставила опустевшую чашечку на черную тумбу, стоявшую рядом с диваном.
– Фамилия у вас какая-то знакомая, – невпопад сказал Панфилов.
Ему показалось, что тележурналистка вздрогнула, но голос ее прозвучал безразлично:
– Конечно, я ведь на телевидении работаю.
– Только у нас в городе ваш канал не идет.
– В Москве могли видеть...
– Да, – запнулся он. – Может быть... Вам такая телекомпания – «ТВ-город» – незнакома?
– В Москве много телекомпаний... Нет, не слыхала... А что?
– Так, ничего... Беседа стала увядать сама собой. Константин внезапно понял, что его так раздражает: целый день он ждал звонка Татьяны, женщины, которая всегда приходила ему на помощь в трудную минуту, которую он до сих пор любил, возвращения которой так ждал и так на него надеялся. Он хотел, чтобы она приехала хотя бы на день. До самого последнего момента ждал. Ведь бывают в жизни сюрпризы?..
А вместо нее объявилась вот эта дамочка платинового окраса. Она, конечно, красивая, несомненно, красивая. Может быть, какой-нибудь фотограф из «Плейбоя» почел бы за честь запечатлеть ее на своих снимках. Но не было в ее глазах тепла и сочувствия, как у Татьяны. Такие, как Филатова, его не интересовали. Эта телевизионная фифа липла к нему, словно мокрая рубашка к телу.
Потом, если разобраться, не любил он легких побед. Было в этом что-то унизительное, как будто воруешь яблоки, выращенные чьей-то заботливой рукой в чужом саду.
Тягостное молчание нарушил торопливый топот за дверью. Спустя мгновение без предупредительного стука в кабинет влетел администратор «Золотого дуката».
Запыхавшийся Мурашко выкрикнул с порога:
– Константин Петрович, у нас драка!
Глава 7
– Что там у вас приключилось?
– Я же говорю, Константин Петрович, драка!
– Конкретно?
– Один из гостей перепил и начал буянить.
Панфилов решительно встал из-за стола и направился к двери. Тележурналистка мгновенно затушила недокуренную сигарету и вскочила с дивана.
– Я с вами.
«Репортеры – профессия специфическая, хлебом не корми, дай только поприсутствовать при каком-нибудь скандале, а если это еще сопровождается мордобитием, да рядом видеокамера... И откуда она только взялась, эта столичная дамочка? Кто ее приглашал? Надо будет выяснить это у Мурашко, но потом...» – подумал Константин.
– Надеюсь, ваш оператор ничего не успел снять, – бросил Константин, спускаясь по лестнице.
– Надеюсь, успел, – парировала Филатова.
Внизу, в игорном зале, никаких видимых глазу перемен не произошло. Гости, потягивая шампанское и коньяк, группами стояли у игральных столов, прогуливались в проходах, разговаривали, смеялись. За несколькими столами шла игра. Особенно много было желающих испытать свою удачу в рулетку.
Выделялась одна пара: дама в серебристом вечернем платье на тонких бретельках с гроздьями золотых цепочек на шее, ухоженная, красивая брюнетка лет тридцати, и ее спутник – полный, седоволосый, лет шестидесяти. Они азартно ставили на «двадцать одно» и раз за разом проигрывали.
Панфилов, остановившись на ступеньках, внимательно осмотрел зал и с недоумением обратился к сопровождавшему его администратору:
– Леня, где, какая драка?..
Тот непонимающе пожал плечами.
– Не знаю, только что была. Я сразу к вам кинулся, Константин Петрович. Вон там, возле стола с рулеткой. Там был один молодой человек, но сейчас... Но сейчас я его не вижу.
Панфилов заметил, как к нему, лавируя между гостями, направляется начальник службы охраны казино. Высокий, широкоплечий молодой человек в строгом черном костюме с темными коротко стриженными волосами. Игорь Надеждин – а именно так звали начальника службы безопасности казино «Золотой дукат» – пришел из охранного агентства «Витязь». Оттуда же, из «Витязя», вместе с Надеждиным пришли на работу в казино пятеро охранников: тренированных, хорошо подготовленных ребят, отслуживших срочную.
С Надеждиным Константин познакомился недавно, но руководитель охранного агентства «Витязь» дал Игорю отличную рекомендацию. С ребятами из этого охранного предприятия работал трагически погибший начальник службы безопасности фирмы «Лидер», близкий друг Панфилова Владимир Семенков. Именно с их профессиональной помощью удалось докопаться до причин происшествий, взбудораживших Запрудный несколько месяцев назад.
– Есть разговор, Константин Петрович, – сказал Надеждин, подходя к Панфилову. – У нас произошел неприятный случай.
– Теперь все в порядке?
– Да.
– Поднимемся наверх.
Уже шагая по лестнице, Панфилов обернулся к Филатовой:
– Надеюсь, телевидение не станет возражать, если мы с моим сотрудником поговорим без протокола?
– То есть без моего участия?
– Да.
– Разумеется. Что может сделать слабая женщина?
Тележурналистка разочарованно отвернулась.
– Мы потом еще поговорим с вами, – добавил Панфилов, словно извиняясь.
Но она уже не слышала его, спускаясь в игорный зал.
Панфилов и Надеждин вернулись в кабинет администратора, и здесь главный секьюрити рассказал Константину о случившемся.
* * *Вечер складывался для Виктора Романчука более чем неудачно.
Мало того, что сорвалась выгодная сделка с крупной партией медикаментов (чтобы успокоиться, принял сто грамм коньяку), так еще какой-то молодой гаишник тормознул его темно-синий «Вольво» за перекрестком неподалеку от здания горисполкома. Можно было, конечно, не останавливаться – в родном городе Виктор почти никого не боялся.
Но этот сопляк с сержантскими лычками на погонах так отчаянно замахал полосатым жезлом, кинувшись прямо под колеса, что волей-неволей Романчуку пришлось резко надавить на педаль тормоза. Двигатель шведской машины, не привыкший к такому резкому обращению, естественно, заглох. Это еще больше разозлило Романчука.
С разъяренным видом он выскочил из машины и, не дожидаясь, пока гаишник по всем правилам приложит руку к ушанке и представится, заорал на него:
– Ты чего, придурок?.. Ты куда лезешь?.. Жить, что ли, надоело?.. А если б у меня тормоза отказали?
Сержант, увидев перед собой откормленного молодого человека в зеленом пиджаке, с дорогими золотыми часами на запястье, опешил от такой наглости. Его раскрасневшееся от долгого дежурства на холодном ноябрьском ветру лицо вытянулось.
– Ну, чего стал как пень? – наседал на него Романчук. – Чего надо?
– Вы... Вы нарушили правила.
– Что? Какие правила?
– Вы проехали на красный свет, – неуверенно проговорил сержант, показывая жезлом в сторону светофора.
– Какой «красный свет»?.. – грубо расхохотался владелец «Вольво». – Ты чего, гаевый, дальтоник? Я никаких правил не нарушал.
– П... попрошу ваши документы, – заикаясь проговорил милиционер.
За свою недолгую службу он впервые сталкивался с таким откровенным хамством водителя, грубо нарушившего правила дорожного движения. Ведь этот темно-синий лимузин полминуты назад совершенно откровенно проехал на запрещающий знак светофора.
– Ах, тебе документы!.. – издевательски произнес Романчук. – На! Посмотри на мои документы!
Он расстегнул пиджак, продемонстрировав прикрытое белой рубашкой пивное брюшко, выдернул из внутреннего кармана водительское удостоверение и помахал им перед носом гаишника.
– Видел? Больше не увидишь. Вали в свой «жигуленок» и сиди там тихо, чтоб я твоего кашля больше не слыхал!
– Да вы... – задохнулся от возмущения сержант. – Да вы... Я вынужден вас задержать!
– Ты что, не знаешь, кто я такой? – Романчук схватил милиционера за отворот форменной куртки и притянул к себе. – Ты что, с луны свалился, мудак долбаный?
– Как вы смеете? Уберите... Убери руки! – затрепыхался милиционер.
– Я – Романчук. Понял? Видишь? – Он показал сержанту на поясной ремень, где висел футляр с торчавшей из него антенной мобильного телефона. – Я сейчас позвоню городскому прокурору Лукьянову, и ты, засранец сопливый, пулей вылетишь из своей ментовки за превышение служебных полномочий!.. Пойдешь со своим трехклассным образованием на дядю горбатиться. Понял?
Но тут сержант-гаишник напрягся, учуяв явственный запах спиртного.
– Да ты пьяный! – ошеломленно проговорил он.
– Не твое собачье дело! – рявкнул напоследок Романчук и, пока сержант ошеломленно хлопал глазами, отшвырнул его от себя словно куклу.
Усевшись за руль «Вольво», он запустил двигатель и помчался по улице. Только шипы отчаянно завизжали.
Изумленный и возмущенный до глубины души гаишник проводил темно-синий лимузин обалдевшим взглядом, а потом бросился к служебным «Жигулям», прыгнул на сиденье и схватил микрофон рации.
– Седьмой, Седьмой! Я – Пятый. Слышишь меня? Седьмой, Седьмой...
– Ну, слышу, Пятый... Чего орешь как оглашенный? – прохрипела в ответ рация.
– Это ты, Седьмой?
– Ну, я – Седьмой, я...
– Надо срочно задержать машину. Водитель злостно нарушил правила.
– Какая машина-то?
– «Вольво». То ли 940, то ли 960, темно-синяя. Госномер... Черт! Не успел запомнить... Стекла там еще тонированные...
Рация некоторое время молчала, потом Седьмой назвал номер и марку машины «Вольво-960».
– Точно-точно, – оживился молодой гаишник. – Она самая...
– Ты его останавливал? – озабоченно спросил Седьмой.
– Ну да, штрафануть хотел за проезд на красный свет. У него вообще права отобрать надо, он пьяный, руки распускал, угрожал.
– Документы проверил?
– Да как тут проверишь? Он корками какими-то помахал перед носом, и все.
– Здоровая такая будка, да?
– Ну, морда как у хряка. Сказал еще, что его фамилия – Романчук.
– А-а... – протянул Седьмой. – Не буду я его трогать и тебе не советую связываться.
– Как это?
– Ты еще новенький, не знаешь. Этот Романчук, бля, сильно деловой, а его папаша – лучший друг городского прокурора. Даже наш начальник перед ним на полусогнутых ходит. Так что давай, Пятый, паси лучше «жигулятников», а про этого козла забудь – он тебе не по зубам.
– Да, но он же... – чуть не захлебнулся от негодования сержант. – Он же пьяный был за рулем, он же ко мне драться лез, за форму меня хватал... Я же при исполнении!..
– Все, Пятый, кончай базарить в эфире! Конец связи...
* * *Подъезжая к площади перед кинотеатром «Мир», Виктор Романчук сбросил газ и притормозил.
Над площадью разносилась громкая музыка из выставленных на улицу динамиков. Несмотря на холод ноябрьского вечера, народу на площади собралось – не протолкнуться.
– Дискотека, что ли? – скривился Романчук, презрительно поглядывая на толпу.
Потом он разглядел над входом в кинотеатр сверкающую разноцветными неоновыми огнями надпись: «Казино „Золотой дукат“ и, что-то вспомнив, начал шарить по карманам. Наконец нашел конверт, достал из него прямоугольник вдвое сложенного картона, развернул и прочитал надпись, тисненную крупными золотыми буквами: „Приглашаем на открытие казино «Золотой дукат“. Конверт в офисе сунула Романчуку секретарша, сказав, что курьер принес с утра какое-то приглашение.
«Может, пойти оттянуться? – подумал Романчук. – А то настроение совсем паскудное. Еще этот мент ублюдочный... Может, какую клевую телку подцеплю?..»
Он уверенно припарковал машину под знаком «Остановка запрещена» на противоположной стороне площади, вышел из автомобиля и, как был в расстегнутом пиджаке, направился к кинотеатру. Отойдя на несколько метров, он поднял руку с зажатыми в ней ключами от машины и нажал на кнопку брелока сигнализации. «Вольво» ответил мелодичным звуковым сигналом и мигнул фарами.
За закрытой стеклянной дверью стояли двое крепких секьюрити в отлично сшитых пиджаках. Под одеждой угадывались такие формы, что могли бы позавидовать любые Сталлоне со Шварценеггерами.
Романчук продемонстрировал им через стекло пригласительный билет – охранники тут же открыли дверь и пропустили гостя внутрь.
Из-за спин секьюрити немедленно выплыли три симпатичные девочки с боевой раскраской на лицах, в одинаковых форменных красных костюмчиках. Одна из них держала в руках поднос с шампанским.
Другая с ослепительной улыбкой произнесла без запинки словно заученный текст:
– Здравствуйте, добро пожаловать на открытие нашего казино! Проходите, пожалуйста, мы очень рады вас видеть!
Не удостоив их даже взглядом, Романчук взял с подноса бокал шампанского, залпом выпил и поставил бокал на место. Обведя веселившихся гостей самодовольным, презрительным взглядом, он медленно направился через фойе к игорному залу.
Романчук на несколько минут опоздал к церемонии открытия и потому не видел, как хозяин казино Панфилов разрезал огромными ножницами красную ленточку.
Перед носом Романчука, чуть не сбив его с ног, промчался какой-то вертлявый тип с подносом, на котором стояли две чашки дымящегося кофе, лежали сигареты и еще какая-то ерунда.
– Извините, – на ходу буркнул тот.
– Глаза разуй, мудило, – ругнулся Романчук.
Рядом вырос официант с подносом, уставленным маленькими пузатыми рюмками.
– Коньяку не желаете?
Перед коньяком Виктор Романчук никогда не мог устоять. Он мгновенно опрокинул рюмку в рот, почувствовал, что коньяк хороший, и добавил еще одну.
Настроение стало улучшаться. Он направился к столу с рулеткой, вокруг которого собралась небольшая толпа. Крупье – подтянутый молодой человек в красной форменной жилетке – объяснял правила игры. До Романчука долетали обрывки фраз.
– Господа, ставка на «номер» составляет пять тысяч рублей, на «шанс» – сто тысяч рублей... Повышенные ставки, господа, на «номер» – пятьдесят тысяч рублей, на «шанс» – один миллион рублей... Все очень просто, господа. Я запускаю рулетку, бросаю шарик, но сегодня, в день открытия, честь бросить шарик предоставляется игрокам. Итак, первый розыгрыш, господа... Самый первый розыгрыш в нашем казино. Делайте ваши ставки, господа! Первому выигравшему на нашем столе, вне зависимости от ставки – приз в десять миллионов рублей.
Гости возбужденно загудели и засуетились.
– Господа, – провозглашал крупье. – Сегодня, в честь открытия, игра по упрощенным правилам. Никаких фишек... Наличные деньги – наличные выигрыши! Делайте ваши ставки, господа!
На стол полетели разноцветные купюры.
– Я ставлю на первый номер...
– А я на тринадцатый... – слышались голоса.
– А на «зеро», «зеро» можно?..
– Сегодня все можно, господа! Сегодня в нашем казино хозяева вы, господа!
– Тогда ставлю на «зеро»! – выкрикнула дамочка в серебристом вечернем платье.