Последний десантник

– То есть они выполняли приказ?

– Конечно!

– Но ведь Александр Арзибекович мне ничего не говорил…

– Это был мой личный приказ. – Кунан окончательно залоснился с лица, и его золотые зубы заблестели торжествующе.

– Самодеятельность? – не понял Чингиз.

– Какая самодеятельность, уважаемый? Здоровая инициатива!

– Твоя?

– Инициатива, конечно же, моя. А исполнение – людей Абуталипа.

Упоминание об Абуталипе заставило Чингиза вздрогнуть. Даже он, весьма приближенный к бывшему президенту человек, знал о нем очень мало. Было известно лишь то, что еще в недавнем прошлом Абуталип возглавлял «эскадрон смерти», занимавшийся похищением, пытками и убийствами любых неугодных режиму людей, и что у него руки в крови даже не по локти, а по плечи. По слухам, Абуталип собственноручно зверски пытал людей, всякий раз придумывая все новые и новые способы издевательств. Теперь этот жутковатый тип со своими приспешниками скрывался в горах и, по слухам, полностью контролировал значительную территорию на севере страны.

Как бы то ни было, ситуация выходила из-под контроля. Здоровый и инициативный идиот, командующий кровавым садистом и его безжалостными головорезами, мог стать серьезным препятствием для задуманного. Теперь, когда Чингиз окончательно утвердился в мысли шантажировать свергнутого диктатора, подобная самодеятельность Кунана, проявись она и в будущем, могла бы дорого стоить.

Отойдя от машины так, чтобы не быть зафиксированным скрытой камерой в портфеле на водительском сиденье, Чингиз произнес бархатным голосом:

– Я просто уверен, что Александр Арзибекович по достоинству оценит твою инициативу. Но ведь ты остаешься тут, а я вылетаю к нему, правда? И за все, что в его отсутствие происходит в этой стране, отвечаю я, а не ты. Вот он меня и спросит: а как это так получилось, что ты, Чингиз, не проконтролировал действия полковника Латыпова? Или, может быть, он уже считает себя новым президентом страны… если позволяет себе подобные вещи?

И тут с Латыповым произошла странная вещь. Он начал потеть. Струйки пота потекли из-под черных волос по лбу, по вислому мясистому носу, по щекам. Они стекали на воротник его светлой куртки, пиджака, и ткань чернела и набухала от этой влаги так, будто его поливали из кувшина.

– Да нет, я ведь хотел как лучше… – невнятно проговорил Кунан.

– Я это понимаю. А главное, верю тебе. От моего слова зависит многое… Но далеко не все.

– То есть… Александр Арзибекович может мне не поверить? – с огромным трудом выдавил из себя Латыпов.

Чингиз понял, что взял слишком круто, и потому заулыбался с неожиданной для Латыпова доброжелательностью.

– Но чтобы тебе поверил и наш дорогой президент, пожалуйста, расскажи мне во всех подробностях о расстреле той свадьбы. Как, из какого оружия, при каких обстоятельствах, кто составлял оперативный план, каково было прикрытие… Ну, и все остальное. Да что я тебя буду учить – ты ведь профессионал! Я и передам твой рассказ руководителю нашей страны. А от себя добавлю: мол, грамотный и креативный специалист берет на себя не только инициативу, но и всю полноту ответственности…

Рассказ Латыпова был по-восточному обстоятелен. Он не утаил ничего: ни имен исполнителей этого злодеяния, ни их прежних должностей в бывшем Комитете государственной безопасности республики, ни даже маркировки оружия, из которого недавно было расстреляно и покалечено столько людей. Ни, естественно, роли в расстреле Абуталипа.

– …А чтобы у местных ментов не осталось никаких сомнений, чьих рук это дело, неподалеку от аила мы бросили машину, в которой как бы невзначай оказался паспорт на имя одного из беженцев с юга, – завершил Кунан.

– Паспорт, наверное, украли? – задумчиво предположил Чингиз.

– Э-э-э, зачем украли? – удивился Латыпов. – На Центральном рынке купили. Этим голодранцам-беженцам совсем жрать нечего, они уже своими документами торгуют. Там целую сотню при желании прикупить можно!

– Поня-ятно…

– Думаешь, паспорта мало? – Кунан подобострастно взглянул в глаза собеседника. – Следовало еще что-нибудь подбросить?

– Еще как! Кстати, а на чье там имя паспорт… не помнишь?

– Конечно, помню! – нервно заулыбался Латыпов и, словно предвидя этот вопрос, извлек из внутреннего кармана пиджака блокнот и старательно назвал все анкетные данные, включая номер и серию документа.

– Ладно, Кунан, – порученец свергнутого диктатора сделал приглашающий жест. – Мне кажется, Александр Арзибекович будет тобой доволен, перескажи я ему содержание нашей беседы.

– Такая операция дорогого стоит! – молвил Кунан, явно гордясь собой.

– Конечно, конечно… И что ты теперь собираешься делать?

– Хочу залечь на дно. И ждать, когда Александр Арзибекович выйдет на связь со мной. Тогда и решу, как поступать дальше.

– Все правильно, Кунан. А теперь у меня к тебе несколько вопросов. Давай пройдемся…

Латыпов послушно поднялся с водительского сиденья джипа и подошел к Чингизу. Он знал Кунана уже лет десять минимум: вместе ходили по столичным бардакам, вместе ездили на охоту, вместе пьянствовали в резиденции президента. Даже зарплату и ту несколько лет подряд получали в одном и том же месте. Бывший полковник бывшей госбезопасности не имел никаких оснований не доверять Чингизу.

Президентский порученец по-дружески приобнял Латыпова, как бы невзначай отводя его подальше от машины.

– Может быть, у тебя есть какие-нибудь личные просьбы к Александру Арзибековичу? – вкрадчиво начал он. – Мы ведь друзья, а для друзей я сделаю все…

В этот момент рука Чингиза соскользнула с плеча в карман Латыпова и выхватила пистолет. Не останавливая движения руки, Чингиз резким ударом локтя заехал Кунану в лицо. Тот беззвучно завалился за спину Чингиза, однако тот с неожиданной прытью саданул его ногой в живот. Кунан удивленно раскрыл рот и выпучил глаза. По лицу Латыпова текла кровь, он непонимающе смотрел на нападавшего. Следующий удар – рукоятью пистолета в ухо – окончательно обездвижил Кунана. Он дернул головой, захрипел и затих.

Чингиз настороженно осмотрелся. Сухо шелестели заросли чия, невидимые птицы выводили в них рулады. Дорога оставалась пустынной. Чингиз извлек из портфеля камеру, свернул шнур с микрофоном. На всякий случай связал руки Латыпова брючным ремнем, загрузил жертву в багажник джипа. Достал канистру, облил латыповский фургончик бензином, бросил спичку и тут же отскочил в сторону – машина вспыхнула мгновенно. За какую-то минуту фургон был полностью объят пламенем. Контуры машины таяли в огне, словно кусок рафинада в стакане.

Усевшись за руль, Чингиз неторопливо покатил по проселку. Еще по дороге сюда он заприметил заброшенный заводик стройматериалов с глубокими ямами для гашения извести. Любая органика растворяется в карбиде за считаные часы, и идентифицировать останки в подобных случаях не представляется возможным.

Солнце неумолимо лезло вверх. Салон машины раскалился – кондиционер не спасал. В духоте салона запах кожаной обивки дурманил. Водитель то и дело промокал лицо бумажной салфеткой. Белоснежная сорочка темнела под мышками и на груди. Неожиданно подал голос Латыпов. Сперва он невнятно хрипел, постанывал, и спустя несколько минут сквозь багажник послышалось:

– Это… Александр Арзибекович приказал меня убить?

– Ага, – ответил Чингиз, даже не обернувшись.

– Так ведь я… свой! Ведь я за него в огонь и в воду! Я самый ценный человек во всей государственной безопасности нашей страны!

– Судьба одного человека, пусть даже и ценного, – ничто по сравнению с исполнением или неисполнением приказа, – напомнил Чингиз очевидное.

Латыпов затих – видимо, все понял. А Чингиз, сосредоточенно глядя на дорогу, уже выстраивал безукоризненный, с его точки зрения, план шантажа свергнутого президента. За последние десять минут план этот окончательно выкристаллизовался в его мозгу.

Ему, Чингизу, не следовало никуда исчезать и тем более выдвигать какие-нибудь требования от своего имени. Роль шантажиста отводилась полковнику Латыпову – уже почти что покойному. Александру Арзибековичу следовало доложить следующее: мол, он, Чингиз, все сделал правильно. И с плавучими минами, и с видеообращением. Но вот непосредственный исполнитель Кунан Латыпов оказался редкостной сукой и предателем. Обладая конфиденциальной информацией и компрометирующей видеосъемкой, он решил шантажировать единственного легитимного президента, вымогая за видео огромные деньги, – а иначе, мол, все эти записи отправлю в Гаагу. Чингиз уже знал, как можно убедить в этом Александра Арзибековича: грамотным видеомонтажем недавних откровений Латыпова в салоне джипа. Фраз «такая операция дорогого стоит» и особенно «собираюсь залечь на дно и ждать, когда Александр Арзибекович выйдет на связь со мной», смонтированных в нужной последовательности, было более чем достаточно, чтобы убедить и без того подозрительного диктатора в отступничестве бывшего полковника спецслужб.

Что остается в таком случае бывшему президенту? Правильно: приказать Чингизу заняться поисками «залегшего на дно» Латыпова. Иными словами, Чингиз будет искать самого себя – под именем погибшего Кунана. Но кто сказал, что фальшивый Латыпов не сможет перехитрить и Чингиза, и Александра Арзибековича? Вот и придется последнему раскошелиться на весьма немалую сумму. Сам же Чингиз при этом не только получит причитающиеся покойнику деньги, но и сохранит лицо перед экс-руководителем республики… А дальше – хоть трава не расти.

Из-за поворота показалась невысокая труба покинутого завода. Черный джип въехал в заброшенный заводской двор, заваленный битыми бетонными блоками, ржавым металлическим ломом и кирпичным мусором. Ямы для гашения извести темнели в самом конце двора.

Чингиз выволок из багажника совершенно обезумевшего Кунана, поставил его на ноги, и, достав из кармана пистолет, легонько вдавил его между лопаток бывшего полковника бывшего КГБ, ориентируя его таким образом в сторону ямы.

– Значит, на дно решил залечь? – вполне доброжелательно уточнил Чингиз. – Сейчас ты мне это и продемонстрируешь…

Вот уже несколько минут Батяня не сводил взгляда с огромной кошки. Хищник, в свою очередь, изучающим взглядом смотрел на человека. Зеленые глаза убийцы блестели безжалостно. Зверь не торопился с прыжком – видимо, ожидал, когда человек допустит какую-нибудь оплошность. Сжимая стропорез, Лавров неотрывно следил за малейшими движениями животного…

И тут зверь прыгнул! Причем так стремительно, что Лаврову стоило немалого труда среагировать. Однако прекрасная реакция спасла его и на этот раз: в момент прыжка десантник бросился навстречу животному и в перевороте успел выставить над собой нож. Широкое блестящее лезвие вошло в грудину зверя.

Жуткий звериный рык гулким эхом прокатился по ущелью. Смертельно раненный хищник изловчился и успел-таки вцепиться клыками в руку десантника, однако мышцы не прокусил – пострадал лишь камуфлированный комбез. В спешке Лавров выронил стропорез, но тут же вспомнил о метательной финке в заплечных ножнах. Несколько точных ударов – и огромная кошка, конвульсивно дернувшись, затихла. На девственно-белый снег натекала густая бурая кровь. Лавров, осмотрев порванный локоть, склонился к убитому зверю…

А к Батяне уже бежали прапорщик Седых и старлей Комаровский. Видимо, они успели спуститься по альпинистским шнурам как раз в то время, когда Лавров следил за маневрами хищника.

– Кто это? – Алексей Комаровский взглянул на убитого зверя.

– Снежный барс, насколько я разбираюсь в зоологии. – Лавров тщательно вытер окровавленное лезвие финки.

– Ну, ты прямо как Мцыри! – не без восхищения оценил старлей действия майора.

– Если честно, то мне его даже жаль. – Лавров уже двинулся к лежащему на берегу Мубаракшину. – Редкое и очень красивое животное. В «Красную книгу» занесено.

– Он бы тебя точно не пожалел. – Прапорщик Седых, происходивший из семьи потомственных сибирских охотников-промысловиков, профессиональным взглядом оценил ситуацию. – Еще та зверюга… Молодой, кстати. Видишь, какие мощные клыки?

– На них тут раньше арабские шейхи охотились, специально охотничьи лицензии покупали и в горы из своих эмиратов приезжали, – бросил Лавров через плечо. – Читайте Айтматова…

– Может, шкуру с него снять? – поинтересовался Седых.

– И что мне с ней делать? – хмыкнул Лавров. – В нашем гарнизонном кафе «Звездочка» на стене повесить?

Подойдя к лежавшему Равилю, Батяня погасил все еще трепещущий купол его парашюта, отцепил карабин и свернул шелестящий шелк. Мубаракшин был бледным: видимо, уже потерял немало крови. Виновато глядя на Лаврова, он с трудом приподнялся на локте и прохрипел:

– Андрей, ты уж извини меня… Я когда прыгнул, сразу в зону турбулентности попал. Завертело, я сразу не сориентировался, а когда понял, что и к чему, уже было поздно. Понесло, о скалу затылком и спиной ударился, я сознание и потерял… Ну, и сам видишь.

Начало задания выглядело – хуже не придумаешь. Потеряно время, один травмированный, которого к тому же еще предстоит поднять из расщелины на плато. А ведь тот полковник из Генштаба проинструктировал: сразу же после приземления немедленно связаться с Центром.

– Так, Леша, доставай свои приборы и по-быстрому настраивайся, – в голосе Батяни прорезались командные нотки. – А я сейчас попытаюсь разобраться, что у нас с Равилем…

К счастью, все оказалось не столь серьезным, как могло показаться с самого начала. У Мубаракшина был сильный вывих ступни, перелом трех ребер, несколько серьезных ушибов головой о скалу и, судя по всему, сотрясение мозга. Однако вряд ли его можно было считать полноценным бойцом: Равилю следовало приходить в себя как минимум несколько недель, и желательно под хорошим врачебным надзором.

– Ты же у нас сам доктор, – напомнил Батяня задумчиво. – Что посоветуешь?

– Надо бы заняться самолечением, – спокойно ответил Мубаракшин. – Клиники тут, в радиусе километров ста, явно не предусмотрено.

– Как же ты самолечением собираешься заняться? – удивился командир. – У тебя ведь тут ни гипса, ни спецсредств.

– Пару уколов обезболивающего – и до ближайшего населенного пункта доковыляю, – криво улыбнулся Равиль.

– Давай-ка я тебе раны перевяжу да посмотрю, что там с твоими ребрами, – предложил Лавров.

Тем временем Комаровский уже извлек и настроил АСС, то есть аппарат специальной связи, состоящий на вооружении элитных диверсионных групп. Этот прибор, напоминающий небольшой нетбук, сочетал в себе свойства спутникового телефона, мощнейшего компьютера с выходом в Интернет, пункта слежения за камерой БЛА и, естественно, спутникового навигатора. Титановый корпус позволял выдержать наезд большегрузного грузовика, а водонепроницаемый корпус делал его пригодным для использования даже в снегу и под дождем. Старлей мгновенно вышел на связь и деликатно протянул командиру наушники с микрофоном.

– Докладывает командир спецгруппы, позывной Батяня, – произнес майор Лавров. – Десантировались в заданном квадрате. Во время приземления один человек получил травмы средней степени тяжести. Пострадавшему оказывается помощь. Мною принято оперативное решение – продолжать выполнение задания. Какие будут указания?

Центр помедлил с ответом, и это не удивляло: никто не мог дать гарантии, что группа Батяни, имея при себе раненого, сумеет быстро и грамотно выполнить приказ. Указания последовали лишь спустя минут десять.

Во-первых, следовало безотлагательно распаковать грузовой контейнер, сброшенный вместе с группой. Среди многих полезных вещей там были полноприводной квадроцикл и беспилотный летательный аппарат. БЛА следовало немедленно запустить в северо-восточном направлении – снабженный онлайн видеокамерой, летательный аппарат вполне мог зафиксировать одну из баз боевиков свергнутого президента. После обнаружения такой базы майор Лавров должен был немедленно связаться с Центром и доложить о ее координатах, чтобы получить дальнейшие инструкции.

Во-вторых, Равиля Мубаракшина следовало погрузить на квадроцикл и транспортировать до ближайшего населенного пункта, где ему могли оказать квалифицированную помощь. Конечно, для московского руководства этот форс-мажор выглядел неприятным, однако легендирование группы Лаврова в качестве «российских геологов, работающих в пограничном районе соседнего Казахстана», давало некоторые шансы не попасть впросак.

– Так, мужики, ставлю задачу, – Батяня снял наушники с микрофоном, поднялся. – Сейчас мы на специальном подъемнике «лепесток» транспортируем Равиля наверх. Затем разбираемся с грузовым контейнером. Запускаем БЛА, проводим аэрофотосъемку. За это время отдыхаем, обедаем и приводим себя в порядок. Вопросы есть?..

…Уже наверху, перетаскивая Мубаракшина по обледеневшему плато, Лавров вспомнил, что оставил свой стропорез внизу, рядом с убитым барсом. Спускаться, чтобы отыскать его среди снега и камней, не было времени. К тому же у командира было слишком много других безотлагательных дел, и спустя какой-то час он уже позабыл и о потерянном десантном ноже, и даже о недавнем поединке со страшным хищником…

А зря.