Бешеные горы

Он поднял руку и, решительно жестикулируя, громко заговорил:

– Арзу! Солнце уходит за гору. У нас мало времени. Мы пойдем. – Он обернулся к Резвану: – Веди нас на кладбище!

Резван странно глянул на него, но все-таки двинулся по узкой улочке, между каменными стенами.

– Вперед, – скомандовал Бурый.

Арзу, выкатив глаза, смотрел на уходящих спецназовцев. Казалось, сейчас он лопнет от возмущения.

Но уверенность командира произвела на него должное впечатление, и он, ничего не сказав, подхватил свою мортиру и зашагал следом за ними.

И дальше, стоило гостям миновать очередную калитку, из нее выходил либо очень старый, либо очень юный житель мужского пола и, держа кто двустволку, а кто и «АК-47», шагал следом за ними. Таким образом, вскоре за спецназовцами брела плотная группа человек в десять, вооруженная до зубов и отнюдь не мирно настроенная.

– Может, спеть им? – предложил, оглянувшись, Борман. – Чтоб добрее стали.

– Они добрые, – сказал Резван. – Просто вас не знают.

– Логично, – согласился Борман. – Как бы это исправить?

– Твой способ здесь все равно не пройдет, – заметила Алиса.

Калмык засмеялся – и напомнил о себе Бурому.

«Лучше его на кладбище не брать, – подумал он. – Еще сморозит чего, тогда точно стрельбы не избежать».

– Ты останься на выходе из аула, – приказал Глеб старшему лейтенанту. – Будешь страховать нас с тыла.

– Есть, – ответил, пряча глаза, Калмык.

Догадывался, что не просто так его оставляют в арьергарде. Но чувств своих не выказал – и тем самым сильно поднял себя в глазах командира.

«Может, зря я на него бочки качу? – подумал Глеб, догоняя своих. – Ладно, время покажет…»

Он покосился назад. Калмык уже пропал с глаз – точно растворился в тающем желтом мареве. Что-что, а времени даром он не терял.

Вот наконец деревня кончилась. Они пришли на небольшой пригорок, сразу за которым начинались крутые уступы гор. По пригорку были разбросаны скромные белые камни с высеченными на них узорами – надгробия на могилах усопших.

– Где наш клиент? – спросил Бурый, утирая пот.

Майор Хасанов спросил о чем-то Арзу, шагавшего по пятам спецназовцев. Тот, презрительно выпятив нижнюю губу, небрежно показал влево, где тянулась мелкая узкая ложбинка, выходившая за пределы кладбища.

– Там, – перевел Резван, повторив жест старика.

– Со своими побрезговали положить, – заметил Борман.

– Он же не мусульманин, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал Резван.

– Ну коне-ечно, – протянул Борман.

Они потопали к ложбинке. Местные жители, присев на корточки, остались сидеть на границе кладбища. Они о чем-то тихо переговаривались и держали оружие наготове.

– Как шарахнут сейчас в спину, – сказал Борман. – Место самое подходящее.

– Здесь стрелять не станут, – успокоил его Резван. – Это священная земля, на ней нельзя убивать.

– А что, потом все-таки станут? – поддел его Борман.

– Это как ты себя поведешь, – сердито отшутился майор.

Было видно, что он тоже немного нервничает. Потому как хоть и земляки – а здесь он был тоже чужой. Тут свой только тот, кто родом из этой деревни. А дальше все враги, никому веры нет. Так тут было испокон веков, и так будет и впредь, пока стоят эти молчаливые горы и лучше любой границы охраняют раз и навсегда установленные правила поведения.

– Я-то всегда веду себя хорошо, – вздохнул Борман. – Жаль, другие это не всегда понимают.

Они подошли к ложбине – каменистой канавке в полметра глубиной. Чуть дальше в ней виднелся едва заметный холмик – все, что осталось от покойника.

– Там, судя по всему, – сказал Хасанов.

Арзу остался со своими, издалека наблюдая за гостями. Спросить было не у кого. Спецназовцы остались одни на голом каменистом пятачке, окруженном со всех сторон равнодушными ко всему вершинами.

Борман спустился в ложбинку, остальные пошли по ее краю: Бурый с Резваном по правой стороне, Алиса по левой. Подойдя к могиле, остановились, не зная, что делать дальше.

– У тебя вообще какой был план? – поинтересовался Борман, разглядывая пересыпанную камнями кучку уже ссохшейся земли.

Бурый в который раз вытер со лба пот, тупо посмотрел на кучку.

– Будем копать? – теребил его Борман. – Или как? Солнышко-то все ниже.

– Ты и в самом деле собрался выкапывать труп? – спросила Алиса у Глеба. – Так мы и лопат не взяли.

– Ничего, будешь рыть руками, – успокоил ее Борман.

– Ты, может, и будешь, – отрезала Алиса. – А меня уволь.

Борман перевел взгляд на Бурого:

– В самом деле, командир! Что будем делать?

Бурый покосился назад. Жители деревни смотрели на них, как будто чего-то ждали. Арзу, заметив взгляд Теплова, показал на солнце: время, мол.

Бурый отвернулся, снова уставился на могилу.

Если бы его спросили, чего он ждет, он и сам точно не ответил бы, чего именно. Просто чувствовал, что должен находиться здесь, и все. А почему, он вряд ли толком сумел бы объяснить.

Но время шло, и ничего не происходило. Это начинало его беспокоить, поскольку весь его план был рассчитан именно на то, что здесь что-то произойдет. Пока же, не считая мелкого инцидента с Арзу, все шло гладко. И это было хуже всего.

Он спрыгнул в ложбинку, ковырнул ногой землю.

– А зачем вам вообще этот труп? – вдруг задал Резван самый неприятный для Глеба вопрос.

– Во-во! – подхватил Борман. – Мы же не эксперты, командир. Чего мы там увидим? Типа, насколько он противный, да?

– Как будто не все трупы противные, – фыркнула Алиса.

– Ну, не скажи! – возразил Борман. – Иной покойник ничего себе, чистенький, симпатичный. Хоть водку с ним пей.

– Кому что, – пробормотала Алиса.

– А другой, – не слушая ее, продолжал Борман, – такой урод – с души своротит. Но это после бомбежки, когда в куски… Или если долго в мокрой земле полежал. А тут сухо, как в крематории. Так что наш клиент должен быть красавчиком.

– Забыл, от чего он умер? – спросила Алиса.

– А что? – не понял Борман.

– Его какой-то гадостью отравили, от которой вся рыба в реке сдохла. Так что он уже далеко не красавчик.

– Ах да, – спохватился Борман, потянувшись рукой к затылку. – Точно. Поди, с него уже вся кожа слезла. Слышь, командир? Может, не трогать его? Лежит себе и лежит. И местные спокойней будут.

Бурый, рассеянно слушавший разговор подчиненных, присел на корточки, отгреб ладонью пыльную горсть земли со скудного холмика.

– Будем копать, – сказал он непреклонно.

– Ладно, – кротко отозвался Борман. – А чем?

– Зубами, – разозлился Бурый. – Давай, доставай нож. Резван, сходи попроси у деревенских лопату. Тут же кладбище, должна где-то быть лопата!

– Хорошо, – согласился Резван. – Попрошу. Но за результат не ручаюсь.

– А ты отдай Арзу свой «ТТ», – посоветовал Борман, доставая нож. – Он и на пару лопат расщедрится.

Резван не ответил, лишь одарил веселого капитана тяжелым взглядом.

– Не понравилось, – пробормотал Борман ему в спину. – Нежный какой майор…

Он сел на корточки напротив Бурого, примерился, воткнул нож в холм и вывернул пригоршню земли.

И в тот же миг в воздухе свистнуло, и в камни за ложбинкой смачно цокнула пуля.

Еще только доносился звук выстрела, а Бурый и Борман уже вытянулись на дне ложбинки и уткнули носы в землю. Алиса по-кошачьи метнулась за ближайшее надгробие. То же самое сделал и Резван, успевший отойти шагов на десять.

В надгробие, за которым пряталась Алиса, запоздало щелкнула вторая пуля, высекла белое облачко.

– Алиса, – отдувая от лица пыль, спросил Бурый. – Ты как?

– В порядке, – отозвалась сердитым голосом Иванова.

– Резван?

– Нормально, – послышался твердый голос майора.

Бурый чуть приподнял голову, чтобы посмотреть в глаза Борману, который был отделен от него могильным холмиком. И тут третья пуля вжикнула над его головой, срикошетила от камня, с гудением ушла вдаль. Бурый прижался к земле, ругнулся в адрес дотошного стрелка.

– «Эсвэдэшка» лупит, – сказал Борман уважительно.

– Ага, – согласился Бурый. – Она, родимая.

– Вроде одна, – сделал предварительный вывод Борман.

– Хорошо бы, – отозвался Бурый. – А то мы тут до ночи пролежим.

– С той красной горы стреляет, – сказал Борман. – Над которой солнце висит. Она мне сразу не понравилась. Идеальная позиция для стрелка.

– Сходи похвали его, – подала голос Алиса.

– Много в тебе яду, Елена, – добродушно отозвался Борман. – Может, это ты в той реке искупалась?

– Скорее, это ты в ней отмокал, – не осталась в долгу Алиса.

– Резван! – обратился к майору Бурый, не рискуя поднять голову. – Что там местные?

– Попрятались кто куда, – ответил майор.

– Они-то хоть по нам стрелять не собираются?

– Вроде нет.

– Вроде или точно?

Резван какое-то время молчал, изучая обстановку.

– Ну? – поторопил его Глеб.

– Нет, они сами бояться под пулю попасть, – наконец сообщил майор.

– И то ладно, – констатировал Теплов.

– Что делать будем, командир? – спросил Борман. – Прижал он нас крепко, никому не высунуться.

– А Калмык для чего? – возразил Бурый. – Пусть покажет, на что он способен.

– И верно, – спохватился Борман. – А мы пока тут полежим, позагораем.

– Боюсь, долго загорать придется, – тут же вставила реплику невидимая Алиса.

Борман только покачал головой, но ничего не сказал в ответ. Все равно последнее слово каким-то непонятным образом оставалось за ней.

Бурый тем временем осторожно подтянул руку к груди, активировал рацию, крохотный наушник от которой сидел у него в ухе – как и у всех членов группы.

– Калмык? – проговорил он. – Как меня слышишь?

– Отлично слышу, командир, – послышался голос старшего лейтенанта Халаева.

Голос был ровный, разве чуточку возбужденный, привычно отметил Бурый. Ну это ничего, в охоте без легкого возбуждения не обойтись. Главное, чтобы охотник свое дело знал.

– Стрелка видишь?

– Не вижу пока, – отозвался Калмык. – Но локализовал место, где он сидит.

– Далеко от нас?

– Метров четыреста. На два часа.

– Ясно. Достать сможешь?

Калмык помолчал, прикидывая силы. Бурый его не торопил, понимая, какая работа идет сейчас у него в голове. Все тоже помалкивали. Теперь вся надежда была только на Калмыка.

– Смогу, – ответил наконец тот.

– Хорошо, – сказал Бурый, стирая кончиком мизинца пот с верхних век. – Сейчас мы устроим для нашего приятеля маленькую пантомиму, смотри в оба.

– Понял, – отозвался Калмык.

– Алиса, – сказал Бурый. – По команде начинай.

– Поняла, – откликнулась Иванова.

Теперь они слышали друг друга не только напрямую, но и по рации, что позволяло Калмыку полноценно участвовать в общих действиях.

– А мне что делать? – напомнил о себе майор Хасанов.

Он понимал, что спецназовцы что-то затеяли, и хотел им помочь. Или помешать – кто его знает? На его счет Бурый пока не составил себе ясного представления.

– Сиди пока смирно, – приказал он. – Этот стрелок хоть и никакой снайпер, но может и попасть.

– Ясно, – недовольно отозвался Резван.

– Борман, – чуть-чуть приподняв голову, Глеб все-таки увидел глаза капитана Лещенко. – Ты чего затих?

– А команды жду, – беспечно отозвался Борман.

– Ясно, – опустил Бурый голову. – Алиса, готова?

– Да.

– Начинай.

Алиса рывком поднялась и, помедлив долю секунды, метнулась за соседнее надгробие. Пуля ударила в него, когда она уже надежно сидела за камнем.

– Готово! – крикнула она.

Сейчас же Бурый вскочил, сделал прыжок через могильный холм и рыбкой бросился на дно ложбинки, приземлившись аккурат за ботинками Бормана.

На этот раз снайпер расщедрился сразу на две пули, одна из которых едва не угодила прыгуну в плечо. Ну и то, Бурый двигался как при замедленной съемке. Рисковал, конечно, но надо было выявить место засидки стрелка наверняка.

Для верности не хватало еще одного штриха. И его великолепно дополнил капитан Лещенко. Убедившись, что Бурый в безопасности, он выждал несколько секунд, поднялся на колени и дал длинную очередь в скалу перед собой. После чего повалился на землю и с удовлетворением услышал, как цокают пули снайпера в камни над его головой.

– Вот же идиот, – констатировал он. – Куда пуляет?

– В идиота же, – выговорил ему Бурый. – Ты хоть иногда думай, что делаешь.

– Ну вот, старайся для вас… – обиженно заворчал Борман.

– Калмык, – перебил его Глеб, – засек стрелка?

– Так точно, – весело отозвался Халаев.

– Скоро к нему подберешься?

– Минут через десять.

– Действуй. Будешь на месте – дай знать. Мы его отвлечем.

– Понял.

Некоторое время все лежали тихо, вслушиваясь в звуки, доносившиеся то с той, то с другой стороны.

Вот потихоньку начали переговариваться местные жители, обсуждая, видимо, действия стрелка. Застрекотали как ни в чем не бывало кузнечики. Проблеяла в отдалении овца, вслед ей заголосил петух.

Стрелок молчал, как будто его не было в этом жарком, будничном мире. Но ствол его винтовки был направлен в сторону затаившихся в камнях людей, и глаза неутомимо отслеживали каждое их движение. И где-то в камнях стремительно и бесшумно крался Калмык, подбираясь к нему все ближе и ближе.

– Это и был твой план? – спросил Борман, упираясь подошвами в подошвы Бурого.

– Ага, – отозвался Глеб, разглядывая пеструю, черную с желтым, букашку, занятую своими букашечьими делами прямо у него под носом.

– А если бы он не начал стрелять? – не отставал Борман.

Бурый мог бы и не отвечать. Есть у командира такая привилегия. Но его сейчас слушала вся группа, а группа – это такая сила, с которой приходится считаться. Да и поговорить хотелось, не лежать же молчком десять отмерянных Калмыком минут.

– Начал бы, – уверенно сказал Глеб, осторожно сдвигая букашку сухой травинкой с известного только ей маршрута.

– Хм, – усомнился Борман. – Он что, звонил тебе?

– Эсэмэску прислал.

Глеб усмехнулся, видя, что букашка упрямо возвращается на прежний путь, и снова осторожно столкнул ее в сторону.

– Интуиция, слыхал такое слово?

– Слыхал, – отозвался Борман. – Только почему-то, когда я его упоминаю, я чаще всего получаю выговор.

– Лишь бы не пулю в голову, – вмешалась Алиса.

Послышался легкий фыркающий звук – это Калмык обозначал свое участие в разговоре.

– А некоторым лучше не отвлекаться, – назидательно молвил Борман. – А то кое у кого скоро мозг расплавится.

– А он у него есть? – поинтересовалась Алиса.

Борман крякнул, не сочтя нужным отвечать обидчице, покосился вверх. Солнце, хоть и лезло за вершину, жарило в ложбину со страшной силой, в упор поливая распластанных на земле спецназовцев. И не было никакой возможности от него укрыться.

– Алиса, – оставив букашку в покое, заговорил Бурый, – как только Калмык будет на месте, начинаем по очереди вести огонь по скале. Только осторожно, чтобы не задеть его.

– Поняла, – откликнулась Алиса.

– Калмык? – запросил Бурый.

– Я, – тихонько, утробным голосом, ответил Калмык.

Это значило – он уже близко к снайперу.

– Как высоко сидит стрелок?

– Метров тридцать над нижней границей скалы.

– Ясно. Всем говорю! Берем выше стрелка метров на десять. И делаем короткие перебежки. Только не дурить.

– Ясно, – ответила Алиса.

– Ясно, – пробасил Борман.

– Хорошо. Калмык, ждем твоего сигнала.

– Понял, – выдохнул Калмык.

– И вот что, – добавил Бурый. – Стрелок нам нужен живым. Ты меня понял?

– Понял, – сделав крошечную паузу, ответил Калмык.

Ему сейчас несладко приходилось, там, среди голых раскаленных камней. Жара, смертельная опасность и огромная ответственность – все это было немало для одного человека. И от того, как он со всем этим справится, в равной степени зависело и выполнение полученного задания, и его собственная карьера.

«Надо полагать, он это все понимает, – думал Глеб, – и все сделает правильно. Иначе…»

Он не стал додумывать, что значит «иначе». Калмык был отличным бойцом, в этом ему не откажешь. Но есть моменты, когда просто отличный боец – мало. В группе нужны люди совершенно особого склада, и пока Калмык, несмотря на все свои предыдущие заслуги, не доказал, что он именно такой человек.

«Вот и посмотрим, – заключил Глеб, вспомнив свой спор с генералом Артемовым, – кто был прав».

Какое-то время спецназовцы лежали молча, экономя силы и готовясь к предстоящему рывку. Зато местные, попрятавшись кто куда, обсуждали на своем звучном наречии что-то чрезвычайно для них интересное. Порой раздавались взрывы хохота, как в кинотеатре, на показе комедии.

Первым не выдержал Борман.

– Резван, о чем они кричат? – спросил он.

– Да вас ругают, – с улыбкой отвечал Резван.

– За что? – удивился Борман.

– За то, что воевать не умеете. Говорят, испугались одного стрелка, залегли, как бабы.

Чувствовалось, что того же мнения придерживается и сам Резван – уж больно радостно сообщил он причину веселья своих земляков.

– Сами небось тоже под камни залезли, – запальчиво возразил Борман.

– Оставь, – приказал вполголоса Бурый. – Есть заботы поважнее.

– А чего они ржут? – не мог успокоиться Борман.

– И ты поржи, – посоветовала издалека Алиса. – Легче станет.

– Слушай, иди ты… – вспылил Борман.

– Я на месте, – доложил Калмык.

Даже по этой короткой фразе слышно было, как тяжело он дышит. Все споры моментально утихли, и Бурый ощутил общее внимание, прикованное к нему.

– Я начинаю, – сказал он, подтягивая автомат. – Потом одновременно выступают Алиса и Борман. Всем понятно?

– Понятно, – в один голос доложили Алиса и Борман.

– Калмык, слышал?

– Слышал.

– Тогда поехали.

Бурый вскочил, повернулся к скале, на которой сидел снайпер, и дал длинную очередь, целясь гораздо выше точки, указанной Калмыком. Вслед за тем он выскочил из ложбинки и, делая рывки вправо-влево, метнулся за одно из надгробий. Пуля с большим опозданием ударила рядом с его ногой, зло провизжала в воздухе и шмякнулась в камни.

– Пошли! – скомандовал Бурый.

Алиса и Борман одновременно вскочили на ноги и, поливая огнем скалу, побежали каждый в свое укрытие, имитируя приближение к скале.

Наверное, пули легли совсем рядом со снайпером, потому что на этот раз он помедлил с ответной стрельбой. Но как только выстрелил, Бурый тотчас высунулся из-за камня и дал в его сторону длинную очередь, начисто опустошая магазин.

Пару секунд спустя его поддержала Алиса, затем к ней присоединился автомат Бормана.

А потом послышался голос Калмыка:

– Готов.

По тому, как он это сказал, Бурый понял: дело дрянь. И устало поднялся из-за камня.