Операция «Карибская рыбалка»
Агент ЦРУ ослабил узел на своем галстуке и с облегчением повертел массивной головой, разминая затекшую шею.
– И при чем здесь террористы? Я с вами полностью согласен: Кастро – последняя сволочь. Но я не слышал, чтобы он что-то взрывал.
В глазах технического гения АНБ мелькнули демонические огоньки.
– Исламисты… – многозначительно произнес он и сделал паузу.
В глазах Родригеса появилось неподдельное удивление.
– А исламисты-то тут при чем? Кубинцы – хотя и коммунисты, но при этом все равно остаются католиками, по крайней мере – большинство из них. Ну, в крайнем случае, «Регла де Оча», «Ла Сосьедад Секрета Абакуа» или другие верования африканского происхождения. Тем более что Фидель Кастро никогда не запрещал ходить в церковь даже членам компартии. А исламисты ненавидят всех христиан. Вы считаете, кто-то поверит?..
– «Враги моего врага – мои друзья», – нетерпеливо перебил его Ларнер. – Исламисты не любят Америку. Фидель тоже не любит Америку. Почему бы им не объединить усилия… хотя бы временно?
– Гуантанамо? Пленные террористы? Предлагаете их объединить? – догадался латиноамериканец.
– И предъявить это стратегическое объединение цивилизованному миру, – Ларнер, довольный произведенным эффектом, откинулся на спинку кресла.
– Разменной монетой станет российская СЭС?
– Вот именно.
Технологический гений щелкнул тумблером и развернулся в своем кресле назад. Стена за его спиной, подсвеченная включившимися лампами, оказалась гигантским аквариумом. На его дне угадывались очертания сильно уменьшенной копии затонувшего средневекового фрегата. Реагируя на потревоживший их свет, за стеклом заметались хищные силуэты крупных рыбин. С нескрываемой гордостью и обожанием хозяин кабинета представил гостю своих любимцев:
– Океанские щуки – барракуды. Одни из опаснейших морских хищников.
Довольный возможностью похвастать своей любимой игрушкой, он назидательно продолжил:
– Когда им недостает корма, они начинают пожирать друг друга. Когда у них слишком много корма – они тоже жрут друг друга. А кормом станет российский сухогруз с СЭС и системой ПВО, – он нажал еще одну кнопку, и в аквариум из специального люка выбросило кусок рыбы. Корм только начал оседать на дно, а к нему уже неслись гибкие удлиненные тела хищников. Самая проворная из барракуд с ходу сомкнула на куске тунца свою длинную пасть с выступающей вперед нижней челюстью и потащила добычу за собой. Оставшиеся ни с чем сородичи мгновенно кинулись в атаку, небезуспешно пытаясь вырвать острыми крупными зубами свою долю.
Полюбовавшись на своих любимцев, Ларнер обернулся к Родригесу:
– Стало быть, оперативное руководство возложено на вас?
– А на вас, как я понял, – технологическое?
– Вот именно.
Шеф кубинского отдела хитро прищурился.
– Скажите откровенно, вас не смущает наше объединение? Как показывает жизнь, дружба между нашими конторами – такая же утопия, как и мир во всем мире.
– А кто говорит о дружбе? Мы всего лишь партнеры, и общая у нас только цель. Надеюсь, вы не станете отрицать, что будете пытаться использовать успех операции для увеличения финансирования своей конторы?
– Так же, как и вы.
– А кормушка у нас одна, – светлые глаза сотрудника национальной безопасности холодно смотрели на своего партнера-конкурента, – я имею в виду статью расходов национального бюджета.
Латиноамериканец легко поднялся из кресла, поправил галстук и многозначительно улыбнулся Ларнеру:
– Детали операции, я думаю, мы утрясем на месте. Было очень приятно увидеться. Я поболтал бы еще, но мне пора готовить основу предстоящего спектакля. Так сказать, раздавать роли главным его героям – моей агентуре на Кубе.
– Моя техника всегда готова к действию, – в тон ему ответил Ларнер. – Только одна просьба: мои возможности не безграничны, поэтому прошу останавливать своих суперагентов до того, как они окончательно загубят дело… Чтобы я успел за ними все исправить.
Родригес театрально рассмеялся.
– Что вы, не стоит беспокоиться! Мы справимся, – закончил он, но было ясно, что под этим подразумевалось – «обойдемся без вас». – Всего доброго, до встречи.
Когда за гостем плавно затворилась автоматическая дверь, Ларнер раздраженно оскалился и выругался:
– Скажите пожалуйста, какие мы самоуверенные! Сволочь цэрэушная, театрал – тоже мне… – и вполголоса добавил: – Еще увидим, кто из нас справится.
Его указательный палец до хруста вдавил кнопку громкой связи с личным секретарем.
– Мадлен, соедините меня с доктором Бэнксом из океанариума во Флориде. Срочно.
Глава 4
Россия, Москва, Шереметьево-2
Летать на самолетах, особенно гражданских, Сергею приходилось нечасто. Как истинный моряк, он, конечно, не признавал никакого другого вида транспорта, кроме морского. Но к авиации почему-то испытывал уважение. Нет, высота его не пугала. Просто, когда глядел в иллюминатор воздушного судна, на ум приходили странные, нехарактерные для обычной жизни мысли. Всегда думалось о вечности, о ничтожности человека по сравнению с природой. Почти такие же ощущения он испытывал в начале своего общения с морем и, может быть, потому никогда не спал во время полета, пытаясь снова и снова оживить в душе притупившиеся переживания юности.
Билет из мелованной бумаги уже лежал во внутреннем кармане его куртки, вложенный в паспорт, а в потертом кожаном кошельке хранился небольшой капитал в виде тоненькой пачки американских долларов. Не шиканешь особенно. Скромных по туристическим меркам денег должно было хватить на недельное пребывание за границей. Именно на пребывание. Но Сергея это не огорчало – понимал, что не на курорт едет. Больше его заботил вопрос о длительности этой поездки, ведь не дали и дома-то побыть толком.
Стоя в зале ожидания, немного в стороне от основной массы пассажиров, уже выстраивающихся в длинные очереди к терминалам, Павлов терпеливо выслушивал речи находившегося здесь же адмирала, на удивление неплохо смотревшегося в штатском.
– Эх, сейчас бы тоже махнуть на юг! – Сорокин мечтательно зажмурился, вынул руки из карманов своего серого плаща и заложил их за спину. – Завидую я тебе, Сергей! Солнце, море, белоснежные яхты… эх!
Павлов вяло улыбнулся шутке и переложил из руки в руку черную спортивную сумку. Темно-синие джинсы с эффектом потертости, клетчатая рубашка, коричневая кожаная куртка – в таком виде он нисколько не походил на офицера спецназа ВМФ, да и не должен был походить. Для окружающих он – обычный турист, вырвавшийся из заевшей до чертиков повседневщины, жаждущий хоть ненадолго сменить дождливую московскую осень на вечное кубинское лето. На Острове свободы начинался самый разгар туристического сезона, поэтому легенду решили не усложнять. Хотя могли бы и дипломатические документы справить, чтобы досмотров разных избежать. Но тот, с кем согласовывалась оперативная часть этого мероприятия, видимо, посчитал, что так будет надежнее. Что ж, ему виднее. Честно говоря, Сергей очень не любил подобные превращения. Ну не представлял он себя Джеймсом Бондом, и все тут. Не его это амплуа. Однако никуда не денешься, приказ есть приказ.
– Значит, никак клинок мой с собой взять нельзя? – уже потеряв надежду, в очередной раз спросил он.
– Ну что ты как ребенок, в самом деле? – адмирал укоризненно глянул ему в глаза. – Думаешь, я не понимаю, что для тебя этот нож значит? Но, во-первых, внимание к себе привлечешь, а оно тебе ни к чему. А во-вторых, ну договорюсь я со здешней таможней, а за океаном его у тебя конфискуют – и дело с концом. Сам же не рад будешь. Поэтому послушай старика и не забивай себе голову.
Полундра сокрушенно вздохнул:
– Жене моей его передайте тогда… Если что… Для сына…
Сорокин вскинул на него суровый взгляд и железным голосом скомандовал:
– Отставить глупости, старший лейтенант! – и, уже смягчившись, добавил: – Сам придешь и заберешь.
«Так я и думал», – констатировал про себя Сергей. А вслух спросил:
– Надеюсь, со снаряжением там проблем не будет? Не хотелось бы с булыжником против танков переть.
Сорокин понял его метафору и усмехнулся:
– Эка вы, молодежь, избаловались! С булыжником, говоришь… Хороший ты парень, потому открою тебе один секрет. Будут там аппараты подходящие. От техников гражданских остались, когда они кое-какую работенку для кубинцев выполняли. За деньги, разумеется, потому и снаряжение там не абы какое. Для тебя должно подойти, знающие люди сказали. Всю эту кухню я нашему диппредставительству поручил, пусть еще немного попотеют на благо родины.
Приятный женский голос откуда-то из-под высоких потолков здания перебил их беседу, объявив начало посадки на рейс до Гаваны. Шумная очередь из разномастных отдыхающих, бизнесменов и студентов двинулась к посадочным терминалам. Контр-адмирал придвинулся ближе к Сергею. Монотонный гул аэровокзала лишал возможности подслушать их разговор, если, конечно, не пользоваться специальной аппаратурой или нагло не влезать между говорящими.
– Итак, твоя задача – проконтролировать выход нашего сухогруза из территориальных вод Кубы в воды нейтральные.
На лице Сорокина появилась грустная улыбка, выражающая целую гамму чувств человека, провожающего родственника в неблизкое путешествие. Со стороны так это и выглядело, и Сергею было крайне интересно наблюдать, как не вязалось выражение лица адмирала с тем, что было слышно из его уст.
– …Не забудь – блокада Кубы, объявленная США в 1961 году, до сих пор имеет юридическую силу, – хорошо поставленным голосом Сорокин проводил последний инструктаж перед отъездом.
– Но ведь по Морскому праву за все, происходящее в территориальных водах Кубы, отвечают кубинцы, – Павлов еще раз попытался понять логику начальства. – Да и лоцмана они наверняка дадут!
– Рядом – США, – контр-адмирал был невозмутим. – А что касается кубинцев – тут всякое возможно… как говорится, дружба дружбой, а табачок врозь. Тем более в последние годы и дружбы-то никакой не осталось. А тамошние ребята – народ ушлый, сами же их учили. Обуют при первой же возможности так, что мало не покажется. И потом, кубинцы в случае чего смогут валить все на янки, а те – на кубинцев. И концов не доищешься. Так что гляди в оба. Специалист ты грамотный, на провокации, надеюсь, не поддашься.
Увидев, что очередь подходит к концу, как и время, отведенное на посадку, моряки в штатском направились к девушке, проводившей паспортный контроль.
– А там – действуй по обстановке, – продолжал контр-адмирал. – В Гаване тебя встретит Виталий Иванович, наш атташе. Он будет руководить всем этим предприятием. Можешь всецело рассчитывать на него.
Сергей на ходу кивал, доставая из внутреннего кармана куртки загранпаспорт, полученный два часа назад из рук своего провожатого. В очередной раз мысленно ухмыльнувшись шпионским тонкостям – по виду паспорт был в постоянном пользовании как минимум год, что вполне соответствовало дате его выдачи, – он передал для контроля свои документы и обернулся к Сорокину.
– Удачи тебе, – контр-адмирал крепко пожал ему руку. – Мы на тебя надеемся.
Миловидная девушка в форме лейтенанта с серьезным видом разглядывала правильность оформления бумаг. Павлов мысленно улыбнулся, он и сам толком не знал, каким образом появились на свет его документы, только был уверен на двести процентов, что они были даже более настоящими, чем у всех остальных пассажиров. Контора, вместе с которой контр-адмирал проворачивал это дело, в таких вещах промашек не давала. Разглядывая фото, девушка несколько раз бросила взгляд на его физиономию.
– Похож? – улыбнулся Сергей, стараясь держаться непринужденно.
– Все в порядке, – ответила с дежурной улыбкой красавица в погонах. – Проходите, пожалуйста.
Молча кивнув, Сергей легко подхватил сумку и направился вслед за остальными пассажирами. Пристроившись в конце нестройной шеренги, он бросил на транспортер свою сумку, которая скрылась в недрах рентгеновского аппарата. А вот перед рамкой с металлоискателем вышла заминка. Стоявший за пару человек до Павлова грузный мужчина в сером костюме классического покроя никак не мог пройти. Чуткий прибор постоянно отзывался на его попытки противным звоном. Красный, как вареный рак, он уже вывернул все карманы, снял ремень с массивной железной пряжкой, но все тщетно. Таможенники с бесстрастными лицами наблюдали за его действиями. Наконец, хлопнув себя по лбу, толстяк радостно подскочил к одному из них.
– Гвоздь, вспомнил, гвоздь! У меня ведь железяка в ноге после операции осталась! – завопил он, облегченно вытирая носовым платком пот, градом катившийся по лицу. Естественно, после этого признания у него оставалось два пути: или предъявить заверенную справку, или пройти через рентгеновскую установку. Были и менее приятные варианты, вроде личного досмотра либо отказа от посадки на борт авиалайнера. Поскольку справки не оказалось, незадачливый пассажир предпочел решить эту проблему наименее болезненным способом. Доза, получаемая при этой процедуре, десятикратно меньше, чем облучение, которому подвергаются пассажиры авиалайнера за несколько часов полета. Очередь снова двинулась, а вместе с ней и Павлов. Успешно миновав все положенные препятствия, он вышел к посадочному коридору.
На пути к самолету он поначалу думал о Сорокине, который, проводив его, отправился на Хорошевское шоссе в штаб ГРУ. Затем мысли его метнулись домой – к любимой жене и сынишке. Но, занимая свое место в салоне аэробуса, он уже ни о чем не думал. Стараясь прислушаться к собственным ощущениям, он не обращал внимания на происходящее вокруг: ни на недовольно ворчащего толстяка – соседа по креслам, ни на переговаривающихся между собой и бросающих на него оценивающие взгляды туристок, разместившихся напротив. Симпатичные стюардессы плавно порхали между рядами пассажиров, помогая им располагаться, прятать вещи в антресоли над головами, предлагая заранее снять верхнюю одежду. Поблагодарив милых девушек за участие, Сергей самостоятельно справился со всем этим и плюхнулся в кресло.
– Пожалуйста, переведите спинки ваших кресел в вертикальное положение и пристегните ремни, – певучий приятный голос стюардессы на миг вывел Сергея из задумчивости. Нащупав защелки ремня, он ловко соединил их между собой и еле слышно прошептал знаменитое гагаринское: «Поехали!»
Глава 5
Куба, Гавана, штаб управления военной разведки
Генерал Дивьез прикрыл глаза и прислушался к приятным ощущениям, исходившим от наполненного желудка. Великолепный завтрак удовлетворил его на все сто: маисовая каша, дополненная яичницей с беконом и парой внушительных гамбургеров, особенно удавшийся сегодня фруктовый пудинг и два куска отменного бисквита. И к черту всех докторов с их вечным нытьем об избыточном весе и гипертонии. Дивьез давно перестал обращать внимание на подобные рекомендации. Живет-то он один раз, больше ему такой возможности не представится. Поэтому со скрытым злорадством он старался получить максимальное удовлетворение от столь милого его сердцу, а точнее желудку, занятия. Немного смущали лишь собственные габариты, которые неумолимо росли, заставляя все чаще менять размер одежды. Да и привлекательности для противоположного пола от жировых отложений на теле не прибавлялось. Но генерал находился уже в том возрасте, когда огорчение от этого факта было куда меньше удовольствия, получаемого в процессе еды. Жаль только, что эта нега продлится недолго. Как он неоднократно убеждался, сытость покидала его тело с невероятной быстротой. И лучше закончить важные дела до того момента, как предстоящий обед займет все мыслительные процессы.
– Рамиро, что там творится у янки в Гуантанамо? – сосискообразные пальцы генерала кубинской военной разведки лениво щелкнули выключателем, и к мерному гудению кондиционера добавился шепелявый клекот настольного вентилятора. Невысокого роста, с абсолютно лысой головой, поблескивающей, словно черный лакированный шар для кегельбана, он сильно смахивал на бульдога. Сходство с последним усиливали мясистые губы, выступающая вперед нижняя челюсть и могучая когда-то шея, имеющая теперь многочисленные складки. Он сидел, вернее, полулежал в кресле за своим рабочим столом, зажав в углу рта черную, цвета своей кожи, сигару.
Услышав вопрос начальника, сидящий за более скромным столом у боковой стены оператор выпрямился и зашуршал бумагами. Его моложавое горделивое лицо с бегающими глазами цвета коньяка выражало почтение, а тонкие латиноамериканские усики вкупе с идеально подогнанной формой придавали ему франтоватый вид.
– В последнее время в Гуантанамо наблюдается нездоровое оживление. По оперативным данным, вчера на американскую базу прибыли дополнительные силы морских пехотинцев, – Рамиро едва заметно поморщился от дыма, сдуваемого вентилятором в его направлении с генеральской сигары. – Усилено патрулирование катерами береговой охраны США, в заливе натянута сетка от проникновения боевых пловцов и мини-субмарин.
– Гринго опасаются боевых пловцов? – удивленно воскликнул генерал. Он на минуту перестал с задумчивым видом пускать к потолку кольца густого табачного дыма и поглядел на своего разработчика оперативных планов. – С какой стати?
– Скорее всего, проводятся очередные учения. Но вполне вероятно, что это может быть связано и с новой партией пленных террористов, захваченных в районе Басры, которых привезли сюда на этой неделе, – Рамиро пожал неожиданно крепкими для штабиста плечами. – Появилась информация, что бойцы группировки «Хамаз» поклялись освободить их во что бы то ни стало.
– Надо быть полными идиотами, чтобы попытаться освободить пленных с так тщательно охраняемой базы, – Дивьез раздраженно смахнул пепел, упавший с его сигары на отутюженные шорты. – И еще большими тупицами, чтобы этого бояться!
– Совсем не обязательно открыто нападать на базу, есть много других способов, – Суарес поправил тонкие щегольские усики. – К тому же, если вспомнить 11 сентября, террористам удалось пробить все хваленые заслоны на пути к Нью-Йорку. А ведь там – лучшие силы береговой охраны, ПВО…
– Ну ладно. Тебе виднее, – добродушно ухмыльнулся генерал. – Ты же у нас специалист по такого рода делам. Не зря тебя русские учили.
Оператор натянуто улыбнулся генералу. Он не очень любил вспоминать свое прошлое, а особенно учебу в ВИЗРУ в Минске. Он тогда был слишком молод и неопытен, и жизнь в лице ревнивых курсантов неоднократно и жестоко била его за ошибки, преимущественно за общение с белорусскими девушками. Высокий симпатичный парень с бронзовым оттенком кожи и живыми страстными глазами, он пользовался успехом у прекрасной половины человечества. И, в общем-то, отвечал им взаимностью, несмотря на регулярные потасовки, обычно заканчивающиеся не в его пользу. Может быть, именно этот факт и заставил его заняться тренировкой тела и духа, в чем он достиг значительных успехов. Помогло это и впоследствии, во время его пребывания в спецшколе, но это совсем другая история… «Хотя девчонки стоили того!» – усмехнулся он нахлынувшим воспоминаниям. Он ни о чем не жалел. Учеба в Советском Союзе имела и свои плюсы: безупречное знание русского языка, отличное военное образование, возможность карьерного роста по возвращении на Кубу.
– Кстати, о ПВО, – прервал его размышления генерал. – Русские уже погрузили свои побрякушки?
– Если вы имеете в виду зенитно-ракетный комплекс, прикрывавший их станцию слежения, то – да. Они будут готовы к отплытию через день, максимум – два.
– За двадцать пять лет более тридцати тысяч наших ребят погибли в джунглях Анголы и Мозамбика, устраивая в Африке социализм по русскому образцу, – лицо генерала недовольно скривилось. – И все во исполнение союзнических обязательств… А теперь русские нас кидают. Где справедливость, я спрашиваю?
– Суки! – Рамиро ругался исключительно по-русски, еще один плюс обучения в Минске. – И зачем им эта СЭС? Все равно на металлолом спишут. Или генералы разворуют. Ведь всем ясно, что дешевле оставить ее нам, чем везти за тридевять земель!
– Штатам продались, – резюмировал генерал. Он загасил сигару и бросил окурок в пепельницу. – Я вот все думаю, а если их сухогруз будет выводить в территориальные воды наш лоцман? Коралловые рифы, отмели, изменчивое течение…
– У вас созрел какой-то план? – оживился Суарес, и глаза его забегали быстрее, чем обычно. – Еще продолжается процесс согласования этого вопроса, и, если нужно, мы можем настоять на том, чтобы русское судно выводил в нейтральные воды наш человек. После всех бюрократических проволочек, которые по нашей просьбе учиняет им МИД, русские должны согласиться на это.
– Если бы сухогруз напоролся на коралловый риф или сел на мель, да даже затонул на небольшой глубине… – Дивьез помедлил немного и задумчиво потер рукой подбородок. – По Морскому кодексу русские не имеют права вести подъемно-спасательные работы в наших территориальных водах. Повыступают и махнут рукой. А мы, когда все уляжется… Как ты считаешь, морская вода сильно повредит станцию и ракеты?
– Насколько мне известно, русские упаковали аппаратуру станции слежения в герметичные контейнеры. Поэтому все зависит от глубины и времени нахождения под водой. Коррозии могут подвергнуться только крупные металлические части, – задумавшись, оператор смотрел куда-то в угол комнаты, словно читая с невидимого экрана. – Восстановить их, по-моему, будет несложно. Надо поговорить с инженерами. Хуже с ракетными установками…
– Они не взорвутся?
– Дело в том, что сами ракеты будут перевозиться, скорее всего, в пеналах. Возможно, им ничего и не будет, но гарантировать это сложно, – Рамиро встал из-за стола и прошелся по кабинету, скрестив руки на груди. – Транспортная упаковка не рассчитана на подобные условия.
– Наплевать! – резко перебил его генерал и схватился обеими руками за край стола. Его голос налился громовыми раскатами. Такое с ним случалось редко и говорило о крайней степени недовольства и гнева. – Даже если мы не сумеем заполучить ни ракеты, ни станцию – русские тоже ничего не получат! Они в любом случае должны оказаться в дураках! Это будет справедливое наказание за их предательство и жадность!
Оператор привычно вытянулся в струнку, уловив грозные интонации начальника. В таком состоянии генерал был способен, как говорили его сокурсники по училищу, рубануть саблей. И попадать под горячую руку совсем не стоило. Дождавшись, пока иссякнет поток ругательств в адрес коварных русских, он ловко ввернул:
– К тому же, кроме станции, на сухогрузе будет много чего другого – они ведь вывозят остатки своей базы. И если наш лоцман будет предан делу революции и Фиделю, им будет очень досадно все это терять.
Выпустив пар, Дивьез откинулся на спинку кресла. Его голос зазвучал устало:
– Вот-вот.
– А свалить все можно на гринго. Мол, враги разрядки, коварные империалисты, морская блокада Острова свободы, – Рамиро Суарес умело воспользовался возникшей паузой. – Еще и дипломатическую ноту предъявим!
– Сухогруз у них старый… Может затонуть где угодно. Хоть в Гаванском заливе, – генерал, все еще хмуро поводя бровями, тяжело поднялся с места. – Но надо подобрать более удобное место и обстоятельства. Организуй это.
Грузно ступая, он дошел до стоявшего рядом со столом сейфа и загремел ключами. Со стороны каждая попытка генерала воспользоваться своим сейфом казалась подвигом, но он никому не доверял этого занятия. Повозившись с замком, Дивьез извлек папку и вернулся в свое любимое кресло. На его стол веером легли несколько фотографий. Уже знакомые лица смотрели на подошедшего к столу Суареса со снимков: морской пехотинец капитан-лейтенант Сазапов, капитан российского сухогруза Мишин и военно-морской атташе Збруйков.
– Надо заняться этими… – генерал ткнул толстым пальцем в фото и жестом показал оператору, что он может идти и заниматься решением поставленных задач. – Но – аккуратно!
Суарес задержался, рассматривая фото. Прикинув что-то в уме, обратился к своему начальнику:
– Если позволите, заправляет всеми делами русских по этому вопросу вот этот, – его палец уперся в изображение атташе. – Основное внимание уделим ему. Остальные почти все время крутятся возле своего сухогруза, их трудно достать. Да они ничего и не решают.
– Не приставай ко мне с такими пустяками, Рамиро! Ты и сам прекрасно знаешь, что и как нужно делать.
– Они ждут какого-то специалиста из России, – оператор был настойчив. В его работе не было мелочей, и недопонимания он тоже старался не допускать. – Пока тот не появится – не отплывут.
Дивьез кивнул. На секунду задумался. Тон последовавшего затем распоряжения был предельно жестким:
– Сделай так, чтобы даже батальон их спецназовцев не смог помешать нашим планам. Русские не получат ничего!
Глава 6
Куба, военная база США «Гуантанамо»
Километры раскисших и непроходимых после сезона дождей болот, мангровые заросли по берегу, кайманы в мелких речушках с грязно-бурой водой – это лишь естественные препятствия на пути в военно-морскую базу «Гуантанамо». Ближайший населенный пункт – городок с одноименным названием – в десяти милях. Но добраться оттуда на базу практически невозможно, есть лишь пара грунтовых дорог, настолько разбитых, что проехать по ним можно только на вездеходах. А маленькие тропки, известные узкому кругу местных проводников, настолько опасны и непредсказуемы, что вряд ли здравомыслящий человек попробует ими воспользоваться. А ближе к самой базе начинается самое интересное. Несколько рядов колючей проволоки, заборы из металлической сетки с пропускаемым по ней электрическим током, простреливаемые коридоры, вышки с пулеметами – вот далеко не все из того, что ждет человека, пытающегося пробраться на базу «Гуантанамо», считающуюся территорией Соединенных Штатов Америки. Впрочем, все эти предосторожности одинаково направлены как против проникновения, так и против попыток выбраться оттуда. Такого рода мероприятия постоянно усиливаются и совершенствуются со времен операции «Буря в пустыне», когда часть базы стала использоваться для содержания пленных, захваченных во время боевых действий.