Мир вздрогнет от нашего гнева
– Мать его так! – покрутив головой, выдохнул он. – Гляди-ка, и меня прихватило. Да что ж за напасть такая?
– Георгий Павлович, а ты, часом, ничего «такого» не употреблял? – не на шутку встревожился Валентин. – Точно не пил технического спирта? А то в комнате у Андрея сразу две початые бутылки видел…
– Да что ж я, совсем, что ли, идиот? – отмахнулся Вольцев. – Вот, только то, что ели и пили в кафе и здесь в столовой и что лежит в холодильнике.
– Ну, давай не будем тогда рисковать. Сейчас скажу водиле, чтобы отвез тебя в госпиталь, – решительно заключил Подгорин.
Объяснив водителю-индонезийцу, что от него требуется, вслед за бригадой авиатехников Валентин направился к ангару, а автобус, хлопнув дверями, тут же умчался к выходу с авиабазы.
Авиатехники и уже дожидавшиеся их местные сотрудники продолжили работу, начатую на прошлой неделе. Появившийся в ангаре заместитель начальника авиабазы по руководству персоналом поинтересовался у Подгорина, почему сегодня работа началась с опозданием. Тот ответил, что у них произошло непонятное ЧП, которое нуждается в самом тщательном расследовании. Узнав о смерти одного из авиатехников, индонезиец некоторое время озадаченно молчал, после чего куда-то быстро исчез.
А через час стало известно, что умер и Дмитрий Линев, еще по пути в госпиталь. Эта новость, по сути, всех без исключения выбила из колеи. Оставив работу, авиатехники заговорили о том, что случившееся запросто может быть чьей-то хитро организованной диверсией. Кое-кто даже высказался за то, чтобы «послать к черту гребаную Индонезию и, пока всех тут как клопов не переморили, поскорее сваливать домой».
– Мужики, мне так думается, нас к этому и подвигают… – выслушав мнения членов бригады, сдержанно заключил Подгорин. – Конечно, каждый за себя решает сам, но я считаю, что мы должны остаться. Ребята, вы же прекрасно понимаете, что фактически война продолжается. Думаете, если америкосы начали нам в друзья набиваться, так сразу все и кончилось? Не-е-е-т! Все осталось, как и было, только делается похитрее да поподлее. В общем, как знаете, а я пошел к самолету…
Еще немного помитинговав, авиатехники вновь приступили к сборке. Вскоре в воротах ангара показался Вольцев. Его появление всех очень удивило.
– Палыч, тебя что, эти лекари хреновы принять не захотели? – выглянув из-за хвоста самолета, спросил Валентин.
– Проверили, сказали, что ничего серьезного, – пожимая плечами, сообщил тот. – И, что интересно, все пытались убедить меня в том, что я пил технический спирт. Мол, знаем мы вас, русских… Так и не смог доказать, что этой хрени и в глаза не видел. Ладно, пока поработаем, а там видно будет…
Но поработать он смог всего лишь полчаса. Внезапно у него начались рези в животе, усилилась и без того не стихавшая головная боль, появилась тошнота. Сев на пустой упаковочный ящик, Вольцев, сжавшись в комок, зажмурился и замотал головой. Заметив это, к нему быстро подошел Подгорин.
– Слушай, Палыч, я сейчас вызову «Скорую» и накажу этим засранцам, чтобы лечили как следует, а не отпихивались от больных. Кстати, ребята, у всех все нормально? А то нам, блин, и этих двоих, что уже преставились, более чем достаточно!
Тут же с жалобами на головную боль откликнулись еще двое – Сорокин и Лиховец. Вскоре на территорию авиабазы вновь примчалась машина «Скорой». Подойдя к старшему медику, Валентин что-то внушительно объяснил ему, кивая куда-то на северо-запад, в сторону Джакарты, скорее всего, грозя тем, что обратится лично к президенту Юдхойно. В российское посольство о случившемся Подгорин сообщил еще раньше, когда только нашел умершего Дальнова.
Остаток дня прошел в напряженном ожидании. Все очень надеялись, что смертей больше не будет. Однако эти надежды не оправдались. Ближе к полуночи скончался Вольцев. Как рассказали позже Сорокин и Лиховец, мучился он страшно, но местные медики так и не смогли понять, что же с ним происходит. У тех на все была универсальная отговорка: это следствие употребления метилового спирта. Впрочем, заболевших, как смог понять бывший армейский санинструктор Лиховец, лечили вовсе не от метила конкретно, а проводили общие антидотные процедуры, нацеленные на вывод из организма токсинов любого свойства, и вводили препараты, поддерживающие дыхание и сердцебиение…
Глава 1
Майор спецназа Андрей Лавров, известный в рядах ВДВ как Батяня, вместо привычных занятий со своими подопечными в классах и на полигонах дико сачковал. Именно так, с точки зрения завзятого трудоголика, можно было бы оценить его пребывание в одном из черноморских санаториев. Он воспринимал как непростительное ничегонеделанье поздний подъем, оздоровительные процедуры, экскурсии по всяким живописным местам, купание в море, участие в каких-то аттракционах и викторинах… Привыкший постоянно чем-то заниматься, первые пару дней Лавров вообще пребывал в каком-то перманентном шоке: как можно столь беспечно транжирить драгоценное время своей жизни?!
Чаще всего он принимал участие в каких-нибудь конкурсах эрудитов, шахматных турнирах и аттракционах, требующих силы и ловкости, избегая классического бега в мешках, переноса куриных яиц в ложке, зажатой зубами, и тому подобных «шедевров» санаторной развлекухи. Но прежде всего его к себе манило море. Он мог часами не вылезать из воды, все еще по-летнему теплой, несмотря на сентябрь. Аномально жаркое лето заметно сдвинуло границы «бархатного сезона», поэтому санаторий был полон отдыхающих.
Андрей никак не предполагал, что в этом году ему наконец-то удастся отдохнуть, как и всем обычным людям, кто хоть иногда имеет возможность съездить «на юга». Вообще-то был вариант с санаторием у Волги, где он уже раза два отдыхал. Но август ушел на учения в рамках ОДКБ, потом нужно было заняться подготовкой материальной части батальона к осени и зиме, потом…
Потом, в первых числах сентября, к ним на базу приехал генерал Федин и без каких-либо предисловий объявил:
– Едешь на Черное море. Вот санаторная путевка на две недели. Заметь – «горящая»! Отбыть должен прямо сегодня.
Никаких возражений Андрея он и слышать не пожелал. И этим же вечером Лавров на «Як-42» улетел курсом «зюйд», глядя в окно на проплывающие внизу синие жилки рек, зелень лугов и лесов, желтовато-сероватые квадратики уже скошенных полей. Потом на такси за полчаса добрался до высящегося среди зелени красивого белого здания, окруженного изгородью из фигурного литья, скорее всего, еще довоенной работы.
Войдя в вестибюль и разыскав администратора – средних лет даму с типично «администраторским» лицом, он в течение считаных минут был оформлен и отправился на второй этаж в двухместную палату номер тринадцать. Именно там Андрей столкнулся с тем, что позже вспоминал со смешанным чувством приятности и неловкости…
Постучав в дверь, – ему уже сказали, что его сосед по палате заселился еще вчера, – он услышал громкое:
– Секундочку!
Щелкнул врезной замок, и Лавров увидел перед собой нехилого мужчину в пижаме, где-то под сорок. Тот выглядел таким взмыленным, словно на нем только что возили дрова.
– Вы – мой сосед? – чуть конфузливо улыбнулся мужчина. – Прошу извинить, но не могли бы вы подождать вон там пару минут? – И он указал на окно в конце коридора.
– Да не вопрос… – уже догадываясь, что там за заморочки, пожал плечами Андрей.
Стоя у окна, он увидел в его отражении, как сзади открылась дверь с номером тринадцать, и из палаты вышла молодая симпатичная женщина в легком цветастом халатике. Она окинула его любопытным взглядом и зашагала по коридору. Тут же в дверях показался тот же мужчина и заговорщицки позвал:
– Заходите!
Сосед по палате, назвавшийся Николаем Глебовым, оказался геологом, который в этом санатории отдыхал уже не раз. Почти сразу же перейдя на «ты», новые знакомые вкратце обменялись биографическими данными, включая род занятий и семейное положение. Как и Лавров, Николай оказался хроническим холостяком. И если Андрей, несмотря ни на что, мечтал однажды найти свою единственную и неповторимую, то Глебов уже давно и думать забыл о таком явлении, как семья.
– …А какая у меня может быть семья? – заложив руки за голову, размышлял он вслух. – Я же полевик, все время в разъездах, в командировках… Месяцами иногда в таких местах бываю, что там человека на сотню верст не найти. Ну, а уж как отпуск – сразу еду сюда, за весь год «оттягиваюсь». А что? Море, фрукты, красивые женщины… Ты, кстати, к дамам как относишься?
– Обыкновенно… – глядя в потолок, пожал плечами Лавров.
– Вообще-то, надо тебе сказать, – приподнявшись на кровати и, подперев голову рукой, заговорил с хитрой улыбочкой змия-искусителя Николай, – из всех тутошних лечебных процедур наиболее полезной считаю «кустотерапию». Слыхал о такой? Так вот, знаешь, почему здесь столько молодых дамочек в самом соку? Думаешь, они сюда едут здоровье поправлять? Фигушки! Мужиков снимать едут.
– Ну, это я уже понял… – усмехнувшись, посмотрел в его сторону Андрей.
– Это ты про Ниночку, которая здесь только что была? Ну, да… А что? Она замужем, муж – бизнесмен, который из-за своей погони за капиталами совершенно не имеет времени на то, чтобы оказывать ей достойное внимание. Их тут шестеро или даже семеро таких. Это только те, о ком я уже знаю. А сколько их, «пылящихся» в безвестности? Все они – завзятые «секс-туристки». Но если некоторые гонят в Турцию, Египет, на Бали, то эти предпочитают брать свое здесь.
– Хм… Ну и дай им Бог здоровья в этом нелегком деле, – с некоторой долей иронии откликнулся Лавров.
– А ты что, решил на эти две недели записаться в монахи? – недоуменно хмыкнул Глебов.
– Да знаешь… – Андрей замолчал, подбирая слова. – Ну, я же не колхозный бык-производитель, должно быть что-то и в душе, если с кем-то складывается. Если просто, скажем так, «с бодуна», ложиться в постель, это уже какая-то примитивная случка получается. Нет, Коль… Наверное, это не для меня.
– Когда-то я думал так же, пока не провел первое лето на югах. И – все… Это затя-а-а-гивает. Как в зыбуне – провалился, и назад дороги уже нет. Потом я и задумываться перестал – нравственно, безнравственно… Приезжал сюда и честно отрабатывал месяц на постельном поприще, потому что знал: уеду в тайгу – там такого раздолья уже не будет…
…Весь следующий день Андрей постигал тонкости и детали санаторного быта. С утра пришлось пройти полный медосмотр, а затем он побывал в массажном кабинете, где мощная дама, одобрительно приговаривая: «Какая мускулатура! Какой рельеф!» – своими сильными ручищами выполнила какой-то активизирующий массаж, после чего Лавров и в самом деле почувствовал, что позвоночник стал гораздо более гибким и пружинистым.
Сыграв «блиц» в шахматы и разделав в пух и прах прежнего чемпиона – дядю лет пятидесяти, приехавшего на отдых откуда-то из Заполярья, он успел сыграть и несколько партий в волейбол. При этом так лихо «глушил» мячи, что даже сорвал аплодисменты зрителей, собравшихся поглазеть на поединок сборных первого и второго корпусов.
Уже вечером, после купания в море и заключительного пресного душа, он вошел к себе в палату, где почему-то был выключен свет. При этом в свете фонаря, падающего из окна, было видно, что Николая в палате нет – его постель аккуратно заправлена. Андрей потянулся к выключателю и тут с удивлением услышал молодой женский голос:
– Не надо, не включай.
Он ошеломленно оглянулся, присмотрелся и увидел, что на его кровати кто-то лежит, укрывшись простыней до подбородка.
– А… Вы кто, и что здесь делаете? – подойдя поближе, поинтересовался он, хотя можно было и не спрашивать – и так все яснее ясного.
– Тебя жду… Уже заждалась! – с лукавством в голосе откликнулась гостья. – Я – Яна. А ты, я знаю, Андрей. Ты сегодня так здорово играл в волейбол! Это было что-то!..
Лавров увидел приятной наружности особу лет тридцати, которую сегодня краем глаза заметил у волейбольной площадки. Ее роскошные волосы были разбросаны по подушке, а она, не отрываясь, смотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Яна… Наверное, вы напрасно это все затеяли… Гм! Значит, так. Я сейчас включу свет и выйду, чтобы вы оделись. Ну, вы меня поняли…
– Я тебе совсем не нравлюсь? – В голосе Яны прозвучала растерянность, смешанная с обидой и уязвленным женским самолюбием.
– Нет, нравитесь, но… Я так не могу.
Он подошел к двери и потянулся к выключателю. И тут… Хитрой лисой в голове мелькнула вкрадчивая мысль: «А может, рискнуть? Что я теряю? Закрыть дверь и…» Что-то томительно сжалось внутри, и его рука замерла на полпути к выключателю. Он чувствовал, как в душе словно борются два человека. Один лихорадочно нашептывает: «Давай! Решайся! Давай!..» А другой возмущенно протестует: «Не смей ронять себя! Не смей!..» Несколько мгновений помедлив, он повернул защелку замка и, сбрасывая с себя одежду, решительно направился к Яне…
Вернувшийся под утро Николай, хитро ухмыльнувшись, многозначительно подмигнул.
– Ну, как тебе здешние красавицы? Кстати, судя по тому, как Яна сейчас шушукалась со своими подружками, она от тебя в полнейшем восторге. Думаю, теперь тебе до конца срока передышки не дадут.
– Коль, не надо об этом! – отмахнулся Андрей. – И так чувствую себя полным идиотом. Тупым быком, которого сводили на случку. Все! Довольно! Скажи этим красоткам, чтобы больше сюда не приходили. Договорились? – решительно заявил он и пошел умываться.
Глядя ему вслед, Николай лишь как-то неопределенно пожал плечами. А когда вечером Лавров вернулся в номер, то обнаружил в комнате стройную, изящную брюнетку, назвавшуюся Женей. Потом были Ия, Нина…
…Возвращаясь с пляжа, Андрей размышлял о том, что и в самом деле санаторный отдых для него обратился сплошной чередой хмельных, бредовых ночей, затягивающих, как в топкое болото.
Неожиданно он заметил на лавочке в тени большого дерева какую-то девушку, листавшую книгу. Он сам не понял, чем она вдруг привлекла его внимание, но невольно остановился. Одного взгляда на незнакомку было достаточно, чтобы все, накопившееся за эти дни в душе, разом куда-то унеслось, подхваченное порывом свежего ветерка.
Оторвавшись от книги, девушка строгим тоном сразу объявила:
– Я не знакомлюсь!
– Ну, хотя бы можете сказать, что читаете? – не в силах двинуться с места, полюбопытствовал Андрей.
– Омар Хайям…
– Не бойся, друг, сегодняшних невзгод, не сомневайся – время их сотрет! Минута есть – отдай ее веселью, а что потом придет – пускай придет… – понимающе кивнув, задумчиво продекламировал Лавров.
– Ого! – Девушка явно этого не ожидала. – Вы знаете Хайяма? А мне почему-то думалось, что здесь встречаются одни лишь озабоченные качки, предел которых – «Колобок» или «Репка».
– Да нет, я не качок… Я служу в армии, майор спецназа ВДВ, а сюда попал, можно сказать, случайно, по так называемой «горящей путевке». Кстати, меня зовут Андрей.
– А меня – Галя… Я из Нижнего, работаю в детском саду и заочно учусь на факультете дошкольного воспитания. Вот, впервые приехала на море…
– Ого! Значит, почти земляки… – присаживаясь рядом с ней, констатировал Лавров. – Наша часть на Волге, только ближе к Волгограду.
Они сами не заметили, как разговор ушел куда-то очень далеко от Хайяма, санаторного отдыха, здешней погоды… Общаясь с Галей, Лавров вдруг почувствовал, что это именно та, которую он мечтал встретить. Они понимали друг друга с полуслова, вместе им было легко и просто. А самое главное – безумно интересно. Он даже не мог сказать, сколько они сидели на этой скамейке – минуту, час или три…
Неожиданно где-то совсем близко прозвучал мурлыкающий, женский голос:
– Андрюша, привет! Ты не забыл? Сегодня моя очередь. Жди, вечером приду…
Лавров повернул голову и увидел улыбающуюся Яну. Это было самое скверное из всего того, что в этот момент могло произойти… Боковым зрением он заметил, как сразу же ставшая отчужденной Галя отодвинулась на дальний конец скамейки, и ему стало трудно дышать. Он провел по лицу руками и, поднявшись, жестко отчеканил продолжающей улыбаться Яне:
– Ко мне больше никто не придет! Ясно?! Ни-ког-да!
Язвительная усмехнувшись и обронив пренебрежительное: «Хм!», Яна неспешно зашагала прочь.
– Простите, Галя, – боясь встретиться взглядом с девушкой, глухо произнес Андрей. – Кажется… я свалял большого дурака. Думаю, объясняться и оправдываться бесполезно. Всего доброго!
На следующий день Лавров проснулся очень рано. Сделав разминку и позанимавшись на спортплощадке, отправился к морю. Купание в морской воде ощутимо прибавило жизненных сил. После завтрака и процедур он снова пошел в спортивный городок и, сидя за шахматной доской, пасуя мяч на волейбольной площадке, постоянно озирался в надежде увидеть Галю. Но той нигде не было.
Неожиданно зазвонил его телефон. Сделав очередной пас, он достал сотовый и под протестующие возгласы болельщиков и своей команды взглянул на дисплей. Звонил генерал Федин. Интуиция подсказала: это неспроста!
– Здорово, Андрей! Как отдыхается у моря? – безмятежным тоном поинтересовался тот.
– Отлично! Что, есть какие-то дела?
– Да, и очень серьезные. Извини, но придется сорваться… В общем, предстоит поездка, и очень далеко, туда, где еще жарче, чем в Сочи. Как относишься к Индийскому океану?
– Нормально отношусь. Надо – значит, поеду. Когда прибыть в штаб?
– Чем быстрее, тем лучше… – Федин неожиданно встревожился. – Слушай, а что это ты так легко согласился? Не случилось ли чего?
– Нет, у меня все в порядке, товарищ генерал. До встречи! – Андрей нажал кнопку отбоя и, уведомив свою команду о том, что вынужден ее покинуть, отправился укладывать вещи.
Узнав, что его сосед покидает санаторий, Николай очень огорчился.
– Андрей, ты чего это надумал отсюда сваливать? Это из-за нее, что ли? – растерянно разводя руками, допытывался он. – Е-мое! Да, может, день-два, и все наладится…
– Нет, Коль, девушка тут ни при чем. – Лавров вскинул сумку на плечо. – Просто меня посылают на другой, более далекий «курорт».
– Постой! – спохватился Глебов. – Телефон свой оставь – вдруг на будущий год сюда приедешь? Созвонимся, встретимся…
Написав на бумажке свой номер и обменявшись с Николаем рукопожатием, Андрей вышел из корпуса и зашагал по центральной аллее в сторону ворот, за которыми виднелась стоянка такси. Неожиданно внутри у него что-то дрогнуло – он увидел Галю, идущую ему навстречу. Девушка тоже заметила Лаврова и удивленно замедлила шаг, выжидающе глядя в его сторону. Он понял, что этой встречи она не ожидала и не очень ей рада.
– Галя, еще раз извините за вчерашнее и не думайте обо мне хуже, чем я есть на самом деле, – приостановившись, чуть заметно улыбнулся Андрей. – Счастливо отдохнуть!
Сопровождаемый ее недоуменным взглядом, он сел в такси, и машина тут же помчалась в сторону аэропорта.
В кабинете генерала Федина Лавров увидел строгого вида высокого мужчину в штатском, лет пятидесяти или даже старше. Войдя и доложившись о прибытии, он интуитивно почувствовал, что гость Федина, скорее всего, из неких чрезвычайно «компетентных» структур.
– Проходи, присаживайся, – пригласил генерал, указав на кресло. – Позволь представить – член совета директоров Рособоронэкспорта Томилин Александр Григорьевич. Ты эти дни в санатории хоть краем глаза в телевизор заглядывал?
– Было дело… – улыбнувшись, кивнул Андрей. – Я так понял, вас интересует, слышал ли я о происшествии в Индонезии с нашими авиатехниками? Ну, об этом в курсе дела. Судя по всему, предполагается командировка именно в эти знойные края?
– Да, придется еще раз побывать в тропиках… – подтвердил Федин. – Тебе сейчас Александр Григорьевич все объяснит.
– Скажите, майор Лавров, – у Томилина был глуховатый, но вполне внятный голос, – сами вы как считаете, наши авиатехники действительно додумались употребить технический спирт с метилом, или это, скажем так, версия, которая устроила всех?
– Думаю, наиболее вероятен второй вариант, – уверенно ответил Андрей, усаживаясь поудобнее, так как уже понял, что разговор едва ли закончится через пять минут. – Я это заподозрил, когда только появилось первое сообщение, от всей этой истории за километр несло заурядной заказухой. Ведь нам что сначала объявили? У всех троих – сердечные приступы. Чушь и бред!
– Да, как сказала героиня одного детского мультика, вместе только гриппом болеют, – сдержанно рассмеялся Федин.
– Вот именно! Потом заговорили об удушье. Ну… Это еще более-менее правдоподобно. А когда начали утверждать, что авиатехники якобы украли у местных спирт и выпили его… тут уже явно торчат чьи-то уши. Хотя нетрудно догадаться, чьи именно.
– Мы тоже предполагаем что-то подобное… – задумчиво произнес Томилин. – Людей туда посылали не абы каких, все – специалисты, знающие, что такое технические жидкости. Да что говорить! Ведь даже не всякий алкоголик кинется пить первое попавшееся, что пахнет спиртом. Тут наверняка подсуетились наши «заклятые друзья». И подсуетились весьма жестко. Сразу три смерти – это, согласитесь, перебор. Как ни верти, а случившееся – чистейшей воды акция устрашения. Вполне возможно, заказчики этой акции надеялись, что все остальные, испугавшись, запросятся домой, контракт будет сорван, и Россия вынужденно уйдет с индонезийского рынка.
– Кстати, мне думается, что дело Бута – того же поля ягода… – прищурился Лавров. – Не буду утверждать, что Бут свят и безгрешен, но уж и американцы играют очень грязно. Никогда бы не подумал, что их спецслужбы работают на уровне детской игры в «войнушку».
– Да, вы правы, особенно если учесть, что месяц назад при загадочных обстоятельствах в Москве скоропостижно скончался адвокат Бута. – Томилин достал носовой платок и протер им очки. – Кстати, высококлассный специалист по таиландскому законодательству. Он имел все шансы добиться его полного оправдания и освобождения. И тут же последовала оголтелая атака американцев, которые, к счастью, перехитрили самих себя. Они выдвинули столько претензий, что таиландцы были вынуждены начать новое судебное разбирательство. Но, думаю, эти вашингтонские бульдоги в любом случае от своего не отступятся…
– Вон и в Сирии не так давно якобы утонул какой-то крупный сотрудник наших разведслужб, кстати, тоже имел отношение к оборонке… – заметил Федин. – Что-то уж слишком много стало «случайностей».
– Да, сейчас много чего происходит, откровенно говоря, грязного и гнусного, – сокрушенно вздохнул Томилин. – Поэтому и было решено, якобы согласившись с версией коллективного отравления некачественным алкоголем, принять серьезные меры для негласного расследования этого происшествия, чтобы подстраховаться от подобных случаев в дальнейшем. А то ведь завтра там среди наших авиатехников может вспыхнуть какой-нибудь крокодилий грипп, или еще какая-нибудь замысловато названная чушь. Потом попробуй, докажи, что это не случайность, а хитро организованное убийство. Так что, майор Лавров, дело вот какое…
Как далее рассказал Томилин, вместе с людьми, отправляющимися на замену умершим авиатехникам, в Индонезию наши спецслужбы посылают опытного разведчика, хорошо знающего Юго-Восточную Азию. Его псевдоним – Василий Костин. Костин уже работал в Индонезии, правда, на «столичном» острове Ява, под прикрытием представителя торгово-посреднической фирмы. Василий владеет как официальным индонезийским языком Бахаса, так и несколькими островными наречиями. Теперь он едет туда как представитель Рособоронэкспорта, чтобы координировать работы по сборке поставленных самолетов, а также отслеживать потребности индонезийской стороны в тех или иных комплектующих для уже поставленной военной техники.
По словам Томилина, в третьей декаде сентября была запланирована поставка в Индонезию трех вертолетов Ми-35. А еще, кроме всего прочего, намечена работа по созданию и производству беспилотных летательных аппаратов.
– …Как видите, кое у кого есть причины сильно занервничать, – резюмировал Александр Григорьевич. – А тут, к сожалению, Костин перенес серьезную болезнь, и ему требуется помощник – смекалистый, умный, отважный, решительный, способный найти выход из любого, даже безвыходного положения. В общем, нужен человек, – тоже своего рода уникум, – на высочайшем уровне подготовленный физически, и при всем при том интеллектуал, артистичный, с развитой интуицией. Мы изучили ваш послужной список и пришли к выводу, что операция, совсем недавно проведенная вами в Сомали, свидетельствует об одном: вы именно тот, от которого будет зависеть половина успеха операции в Индонезии. Поэтому спрашиваю уже конкретно и однозначно: вы согласны?
– Согласен, – невозмутимо улыбнувшись, ответил Лавров.
– В таком случае будем говорить более предметно. – И Томилин достал из дорогого, обтянутого натуральной кожей кейса пластиковый файл с какими-то бумагами.
Это были материалы обзорного характера по ситуации с поставками наших вооружений в Индонезию, по взаимоотношениям с конкурентами, «поминальник» вероятных агентов иностранных спецслужб, которые могли быть задействованы для провокаций в отношении россиян, и в целом история военно-технического сотрудничества России с Индонезией.