Песчаная буря
Майор строго глянул на подчиненного и спросил:
– Зачем человека избил? Для чего надо было ломать ему руки и ноги? Что он тебе такого сделал?
Спецназовец мгновенно возмутился:
– Как это что, сэр?! Он сказал, что я дерьмо!
– Из-за этого стоило вышибать ему мозги и ломать конечности?
Гордон удивился и спросил:
– А что, надо было сказать, что он тоже дерьмо?
Майор не сдержался и топнул ногой.
– Да хотя бы и так, черт возьми!
– Вы же знаете, сэр, это не в моих правилах.
– Но он вдвое больше тебя и вчетверо сильнее!
Спецназовец напыжился, казалось, даже засветился от гордости.
– Ну и кто кому вышиб мозги?
Майор не удержался от улыбки и похвалил бойца:
– Молодец.
Восьмым стоял Мак, он же просто Химик. Товарищи никогда не звали его по имени. В ходу была только кличка, но всех это устраивало. Тем более что такое прозвище просто так не дают. Мак действительно являлся химиком от бога. По этой части он знал абсолютно все, в особенности – боевые отравляющие вещества, самые разные лекарства и, к сожалению, наркотические соединения.
Из-за них Химик постоянно попадал в неприятные ситуации. Чего уж скрывать, порой он только чудом избегал обвинения в производстве и распространении наркотиков. Если бы не служба в армии, то сидеть бы ему лет четыреста или даже отправляться на электрический стул. Это смотря в каком штате…
В предстоящей операции Химик являлся просто незаменимым человеком. Ведь спецназовцам придется уже совсем скоро столкнуться с изобретениями русских умников, а те ничего, кроме химического оружия, вроде бы и не выдумывали. Зато его они производили в гигантском количестве, с этим не поспоришь.
Майор строго глянул на спецназовца и предупредил:
– Ронсону ничего не давай. Ни спирта, ни наркоты, ни даже простейших таблеток. Ну его, придурка! Он должен быть трезвым и вменяемым. Понял меня?
– Так точно, сэр. Я понял, сэр.
– Три шкуры сдеру, Химик, если Ронсон опять чудить начнет. Пулемет становится очень даже опасной штукой, если на гашетку давит обдолбанный Ронсон. В прошлый раз он чуть половину группы на небеса не отправил.
Спецназовец сразу же возмутился:
– Это несправедливо, сэр! Он может и в другом месте поискать! Вы же прекрасно знаете, что этот гад мгновенно находит спиртное и наркоту, даже если торчит посреди безлюдной пустыни.
Майор погрозил кулаком.
– Вещи я его проверю, с собой он ничего не провезет. Но и ты, Мак, помни о моем предупреждении. Если увижу Ронсона пьяным или же конкретно одурманенным, спрошу с тебя. Понял?
Химик погрустнел, плечи его обвисли.
– Понял, сэр.
Майор шагнул к девятому бойцу.
Черный Джимми. Единственный афроамериканец в группе. Свое настоящее имя он никому так и не сказал, мол, оно сложное и труднопроизносимое, и все довольствовались только кличкой. Этот спецназовец, как и предыдущий, по поводу прозвища тоже не возражал. Он был просто Черным Джимми, зато каким! Гора мышц, громадные кулаки, высоченный, абсолютно спокойный в мирных условиях. В боевых же…
Его потому и прозвали Черным, что он превращался в натурального маньяка и противнику вообще не давал никакого спуска. Ходили слухи, что во время операции в Анголе Джимми настолько озверел, что собственноручно отправил на небеса около сотни человек. Он прокрался в стан врага и, как сказали бы поэты, начал сеять смерть направо и налево. Что за дела?
– Что за дела, Джимми? – майор указал пальцем на небольшой топорик, торчащий на поясе бойца среди гранат, ножей и прочего. – Опять зверствовать собрался?
– Обычай, сэр.
– Джимми, ты же не у себя в джунглях. Ты в Америке живешь, понимаешь? В Америке! Тут не отрубают головы противнику, не сдирают с него скальп, не съедают печенку и не пьют свежую кровь. На дворе третье тысячелетие, у нас имеется первоклассное стрелковое оружие, а ты с топором!..
Спецназовец уперся, невозмутимо поглядел на майора и пробубнил:
– Обычай, сэр.
– Джимми, ну разве можно рубить головы поверженным врагам? Для этого тюрьмы есть, военный трибунал и прочие характерные ведомства. Времена дикарей давно прошли, Джимми, наступила светлая эра человеколюбия и снисхождения. А ты вооружился топором. Разве это дело?
– Обычай, сэр.
– Тьфу!
Майор махнул рукой. Этого негра ни в какую не переубедить, хоть неделю ему доказывай. Уперся рогом, вооружился топором, и плевать ему на то, что живет в самой богатой и культурной стране на свете. В тупой голове грохочут большие барабаны, видятся непристойные танцы у костра, поедаются еще живые враги. Руки того и гляди выхватят гребаный топор, и начнется мясорубка. Ему ведь не докажешь ни хрена! Будет стоять и твердить про кровавый обычай, некий ритуал, исполняемый еще далекими предками и мало чем отличающийся от действий горилл или тигров с пантерами. Те тоже живьем хавают всех, кого поймают. Да, дела…
Десятым был Харви. Он появился на свет где-то во Флориде, и вот уже тридцать лет ничего хорошего от этого никто не видал. Драки, дебоши, самовольные отлучки с территории базы, многочисленные интрижки с бабами всех возрастов, прочий беспредел.
Однако Харви знал великое множество языков и наречий, и в предстоящей операции без этого разгильдяя вообще нельзя было обойтись. Если бы спецназовцы отправлялись куда-нибудь в нормальную страну, то еще можно было бы посадить Харви под арест за вчерашний самоход. Но судьба гонит их в Сомали – название-то какое! В тех краях без переводчика никак не обойтись. Поди разбери этих сомалийцев с их загадочным языком.
– Харви, ты в Сомали бывал?
– Да, сэр.
– Тоже жениться хотел?
– Нет, сэр. Мне это без надобности, сэр.
– В смысле?
– Они и без свадьбы дают, сэр. Не вижу причин обременять себя узами брака.
– Хамло. У человека должна быть жена, дети и прочая живность. А ты до самой старости по юбкам пробегаешь и кому потом будешь нужен?
Сзади донеслось:
– У него детей в каждом городе с десяток, сэр. Что примечательно, все до единого имеют такой же нос.
Майор повернулся. Джонни Весельчак сразу же вытянулся, словно и не говорил ничего.
– Пятьдесят отжиманий!
– Есть, сэр.
Майор проследил, как нашкодивший спецназовец начал выполнять приказ, и опять глянул на невозмутимого Харви. У того действительно был выдающийся нос, здоровенный, чуть с горбинкой, весь переломанный в многочисленных драках.
Однако же это украшение не отпугивало дамочек от спецназовца. Наоборот, они как мухи на мед слетались. Или пчелы? Хм… Итог один – из увольнительных Харви всегда возвращался изрядно истощенным. Из его карманов вызывающе торчали трофеи – разноцветные женские трусики. Если группа вылетала на задание, то провожать этого спецназовца сбегалась чуть ли не сотня дамочек. Они махали платочками, посылали воздушные поцелуи и не догадывались, что Харви по прибытии в другое место сразу же заведет себе еще сотню любовниц. С этим делом у него не было никаких проблем. Он найдет общий язык даже с японкой или жительницей еще каких-нибудь островов в Тихом океане. Наверное, все-таки хорошо знать много языков.
– Харви, когда прибудем в Сомали, я тебя на поводок посажу. Понял?
– За что, сэр?
– За вероятные самовольные отлучки на случку.
Харви скис.
Майор понаблюдал за Весельчаком Джонни, все еще отжимавшимся, дождался, когда тот завершит этот увлекательный процесс, и подошел к одиннадцатому бойцу.
Джексон. Добрый вояка, старой закалки. Из Хьюстона, кстати. Полностью соответствует всем служебным требованиям, но когда выходит за ворота части, то все остальные, вместе взятые, меркнут по сравнению с ним. Настоящий демон. Нет такого греха, который он еще не совершил. Джексон наверняка уже объехал всю планету. Везде, где побывал, он отметился в полицейских участках как злостный нарушитель общественного порядка.
Ну и пусть. В конце концов, каждый живет так, как хочет. Лишь бы на службе прилично себя вел, а в быту пусть творит все, что ему вздумается. Тем более что стреляет отлично. Вынослив как робот. Исполнителен. Всегда гладко выбрит. Без перегара. Нет такого парня, который бросит гранату дальше него. В общем, таких людей уже почти не осталось, вымирают полегоньку.
– Как настроение, Джексон?
– Хреново, сэр.
Майор удивился. Сколько он себя помнил, этот спецназовец всегда отвечал, что все отлично. У него и в самом деле все и всегда было хорошо. О том, чтобы употребить такое словечко в присутствии командира, и речи не шло. А сейчас…
– С чего это?
– Не нравится мне эта лаборатория в Сомали. Русские никогда не делают только половину дела. Если там что-то спрятано, значит, так и должно быть. Сунемся мы туда, они мигом свой отмороженный спецназ пришлют.
– Брось, Джексон. Что нам их спецназ? – попробовал майор приободрить бойца. – У них ни оружия толкового, ни спецсредств нормальных, да и воевать они толком не умеют. Разве что выносливые и упертые, но больше ничего.
Джексон явно не разделял такого настроя.
– Ну да, не умеют воевать, как же! Татарам задницу надрали, немцев нагнули с десяток раз, полякам рожу чистили, французов до сих пор трясет от страха, финнов вообще чуть не вырезали, да и всю Чечню как танком проутюжили. Больше скажу, сэр. Турция практически четыре последних века страдает. От былой Османской империи остались только несколько дешевых курортов да плантации по выращиванию помидор. Японцы тоже по харе получали, кстати, не единожды, и без всяких там атомных бомб.
– Все будет нормально, Джексон, не переживай. Русские подвиги остались в далеком прошлом. Их руководство развалило страну, спились все, с голоду мрут постоянно. Мы легко справимся с их спецназом. Брось эти пораженческие настроения. Все будет хорошо.
– Время покажет, сэр.
Майор хотел было шагнуть дальше, но потом кое-что припомнил и спросил:
– Джексон, а кто такие эти татары? Где они вообще находятся? В Африке?
– Нет, сэр. Рядом с русскими. Вернее, раньше находились, во время своего могущества, когда всю Европу трясли. Но потом русским надоели их набеги. Они взяли в руки дубины и вдребезги расколотили татар. От некогда могучего государства не осталось ровным счетом ничего.
Майор озадачился и спросил:
– Откуда ты все это знаешь, Джексон? Ты что, в России бывал?
– Я там учился, сэр.
– А Москва – большой город?
– Очень.
– Больше Нью-Йорка?
– Больше, сэр.
– Быть такого не может.
– Может, сэр.
Майор пожал плечами, но спорить не стал. В случае чего и в Интернете посмотреть можно. Ему совсем не хотелось выглядеть дураком после таких вот дискуссий.
Он шагнул дальше. К двенадцатому.
Элмер. Везунчик. Или, как его еще называют, кореш самого бога войны. Он из Сан-Франциско. Папаша владеет большущими деньгами, чуть ли не полгорода скупил, а отпрыск от всего отказался. Дескать, не хочу в роскоши прозябать и от скуки чахнуть, желаю сам всего достичь. Он ушел в армию. Начинал простым рядовым, никаких поблажек не принимал, дослужился до капрала своими силами. Упорный, как грузовик.
Но главное в нем совсем не это. Куда бы ни забросила судьба этого спецназовца, он везде выходил целым даже из самых крутых перестрелок. Всю группу раздолбают в прах и пух, подстерегут и ударят из засады, а Элмеру хоть бы хны! Отходит, маневрирует, прячется, путает следы и через некоторое время выбирается к своим. Соберет жетоны павших и уносит ноги.
Один раз, правда, его подстрелили в Мозамбике, но ту рану Элмер старался не афишировать. Ведь пуля-дура угодила ему в филейную, заднюю часть. Больше он, кажется, не имел никаких ранений.
Вот и выходит, что Элмер является редким везунчиком. Он побывал в огромном количестве переделок, от пьяной перестрелки в баре до массированной атаки силами чуть ли не целого полка, и до сих пор жив. Так-то вот!
– Элмер, ты в Сомали бывал?
Спецназовец кивнул и ответил:
– Да, сэр.
– Опять, наверное, весь отряд положили, а ты один уцелел?
– Нет, сэр. Я был в Сомали с культурными целями. Отдыхал.
Майор удивился.
– Там что, курорты есть?
– Не знаю, сэр. Я охотился на львов.
– И как, подстрелил?
– Трех.
– Молодец. – Майор оглядел экипировку этого спецназовца, заметил сверх всего, что положено по штату, гранатомет револьверного типа и, естественно, поинтересовался:
– Для чего тебе эта базука, Элмер?
Тот пожал плечами.
– Привычка, сэр. Гранатомет очень удобен при подавлении превосходящих сил противника.
– Смотри, своих не зацепи, когда стрелять начнешь.
– Хорошо, сэр. Я буду очень внимателен.
Майор улыбнулся. Вот еще один примерный солдат. Не пьет, не колется, не курит. Замечаний вообще никаких не имеет. И чего, спрашивается, уехал из родимого дома? Жил бы сейчас в крутом особняке, жену бы заимел, детишек, в высшем обществе каждый вечер появлялся бы. Нет же, он ушел служить в армию.
А может, оно и к лучшему? С таким фартом и здесь прожить можно неплохо. Такого парня все равно никто и никогда не подстрелит. Пройдет лет этак десять-двадцать, и Элмер наверняка дослужится до генерала. Что ему отцовы богатства? Он и сам заработает. Голова вроде на плечах правильно прикручена. Элмер имеет множество талантов, выгодно отличается от всяких алкашей и наркоманов. Молодец.
Тринадцатым стоял тоже неплохой солдат. Кристофер, просто Крис до службы в армии пас коров где-то в глуши Невады, работал на ферме, по воскресеньям в церковь ходил, по будням в салуне выпивал, дрался с задирами, стрелял из револьверов в обидчиков на главной улице своего маленького городка.
Никто не видел в этом деревенском здоровяке настоящего солдата. Так он и жил бы, но одним весенним утром Кристоферу все надоело. Он вышел на порог, сплюнул и махнул рукой. Мол, поеду я к людям. Мир хочу посмотреть. Себя показать. Попытаюсь подбить клинья к губастой красотке Анжелине Джоли. А как еще выбраться из этой провинциальной серости и скуки? Естественно, у парня имелась единственная возможность это сделать – пойти на призывной пункт.
Короче говоря, Кристофера призвали. Он немного послужил, и выяснилось, что в этом здоровенном деревенском увальне сидит волевой и целеустремленный человек. Командиры заинтересовались, провели тестирование, малость подучили парня. Через некоторое время Кристофер уже вовсю громил террористов по всей Африке и Южной Америке. Что примечательно, он не успокаивался, пока задание не будет выполнено. Пусть хоть насквозь десять раз его прострелят, но боец все равно доползет и перегрызет глотку самому главному подонку. Так случалось всегда.
Майор пробежался взглядом по безмятежной веснушчатой физиономии, оценил размах плеч, оглядел бойца с ног до головы и только потом задал привычный уже вопрос:
– В Сомали бывал?
– Да, сэр. Два раза.
– Отдыхал?
– Нет, сэр. Воевал.
– Молодец.
Сзади опять донеслось:
– Он без войны жить не может, сэр. Боится, что снова придется возвращаться к своим коровам, вот и ищет возможность оттянуть этот неприятный момент.
Майор мгновенно развернулся.
– Весельчак, мать твою, ты уже всех достал! Сто отжиманий!
– Есть, сэр.
Кристофер спокойно отреагировал на такую реплику Джонни. Ну, еще бы! Пусть хоть каждый день шуточки будут сыпаться. Плевать на них. Но вот если командование прикажет набить Весельчаку рожу, то этого балагура спасет только экстренный отлет на Луну. Целеустремленный и исполнительный Кристофер костьми ляжет, но рожу все-таки набьет. А так пусть себе зубоскалят. На свете полно всяческих придурков. Неужели каждого избивать? Если так, то на террористов совсем времени не останется. Уж лучше гвоздить их.
Весельчак закончил отжимания и поднялся на ноги. Он пыхтел и утирал пот, выступивший на лысине. Майор сверлил его взглядом, ждал малейшего повода для назначения уже двухсот отжиманий, но не обнаружил такового. Он перешел к четырнадцатому бойцу, сделав зарубку в памяти дожать все-таки балагура до стонов о пощаде. Пусть Весельчак и тягает в спортзале железо, но тысячу отжиманий при полной выкладке даже робот не выдержит. Факт.
Четырнадцатым в строю стоял Бруно. Этот здоровенный волосатый итальянец несколько лет назад получил американское гражданство, но так и не избавился от своего кошмарного акцента. Он полностью соответствовал представлению майора о вспыльчивости обитателей полуострова, похожего на сапог. Чуть что, лучше сразу втыкать в уши ватные тампоны. Если Бруно задели и разозлили, то сокрушаться и очень громко орать матом он будет до самого отбоя. Вдобавок этот горячий парень еще и попытается зарезать обидчика. Дескать, кровная вражда, в натуре, сейчас кишки выпущу!..
Такого горлопана давненько уже выгнали бы из спецназа, но ему нет равных во владении холодным оружием. Своими кинжалами и метательными ножами итальянец запросто может вырезать взвод противника. Последнего он возьмет живым, привяжет к дереву и снимет с него кожу, распевая при этом кровавом действе веселую песенку на родном языке. Настоящий зверюга как по повадкам, так и по обилию шерсти. На утреннюю зарядку он выходит одетым, хотя все спецназовцы обязаны снимать футболки по утрам. Да, Бруно настолько зарос, что и кожи вовсе не видать. Разве что на ладонях рук да на щеках, когда он побреет свою наглую вспыльчивую харю.
Майор указал на щетину спецназовца и полюбопытствовал:
– Депиляцию сделать не пробовал, Бруно?
– Ой, командир, все пробовал, ничего не помогает. Растет с каждой минутой.
– В зоопарк тебе надо, Бруно. Рядом с гориллами сидеть будешь, и хрен кто тебя от них отличит.
Спецназовец заворочался, мгновенно надулся.
– Командир, за что обижаешь?! Что я тебе сделал? Почему ты меня гориллой обозвал, а?!
Майор поморщился и попробовал пресечь зарождающиеся крики и причитания:
– Спокойнее, Бруно. Я нечаянно.
Вроде удалось. Темпераментный спецназовец примолк, лишь сердито смотрел. Но и то хорошо.
Майор указал на здоровенный нож-мачете, который очень уж выделялся среди вооружения итальянца. Натуральный двуручный меч.
– Бруно, тебя разве не предупреждали, что холодное оружие достается из сумки непосредственно после десантирования на вражеской территории?
Спецназовец переступил с ноги на ногу, почесал подбородок, заросший щетиной, и хмуро проговорил:
– Эти консультанты и военные советники самые умные, да? Зачем мне таскать кинжал в сумке? Он должен висеть на поясе. Из ножен выхватил и – вжик-вжик! Зачем его в сумке искать, когда из ветролета выскочу? Там времени на это нет.
Майор поправил солдата:
– Не ветролет, Бруно, а вертолет.
Но итальянец стоял на своем:
– Ой, командир, какая разница, а? Он же по ветру летает, значит, ветролет.
– Тьфу!
Майор собрался было шагнуть к последнему, пятнадцатому бойцу, но итальянец начал возмущаться, видимо, приняв плевок на свой счет:
– Командир, зачем плюешься?! Что я тебе сделал, командир? Почему ты меня за человека не считаешь!? Я же тебе не враг, а спецназовец!
Майор смерил итальянца суровым взглядом и решил немного приструнить его, раз слов не понимает:
– Отставить разговоры!
– Ой, командир, я же говорить хотел…
– Пятьдесят отжиманий!
– Ой, командир…
Майор перешел на крик:
– Сто отжиманий!
– Ой…
Бруно наконец-то заткнулся, понял, что так скоро и до тысячи дело дойдет. Он сгрузил все свое оружие на асфальт и принялся отжиматься, что-то неразборчиво ворча под нос.
Майор облегченно вздохнул и заявил:
– Вслух считай, Бруно.
Было крайне забавно наблюдать за темпераментным заросшим итальянцем, отжимающимся и считающим со все тем же жутким акцентом. Ну да ничего, впредь спокойнее будет, а то, понимаешь, с начальством пререкаться вздумал.
У русских с этим делом попроще. Как командир сказал, так оно и должно быть. Круглое таскать. Квадратное катать. И никаких вопросов. А здесь!.. Один шуточки отпускает, другой про свои дикарские обычаи талдычит, вооружившись топором, третий даже сейчас под градусом, пятый и вовсе пререкаться вздумал. Бардак. Куда мир катится? В какую такую бездну?
Майор хмыкнул и подошел к пятнадцатому бойцу, последнему в строю. Вернее, последней. Единственной женщине в группе.
Виктория. Светловолосая девушка. Этого «солдата Джейн» командование навязало майору три месяца назад. Родилась она в штате Мэн двадцать пять лет назад. Больше майор ничего о ней не знал, но догадывался, что в младые годы девчонка явно смотрела знаменитый фильм с участием Деми Мур. Иначе с какого перепуга эта особа вознамерилась попасть именно в спецназ?
Чертова эмансипация! Бабы уже в спецназе! Только тут их еще не было! Докатились!..
Майор посмотрел этот самый фильм для прояснения ситуации и поначалу хотел было из нее дух вышибить. В итоге девка выдержала все придирки и нагрузки, а коллеги майора начали хихикать по этому поводу. Вот, мол, в Голливуде знали, что надо снимать. За основу фильма взят реальный случай из будущего. Бравый майор спецназа явно неровно дышит к Виктории, даже изнасиловать ее намеревался по пьяному делу.
Майор встряхнулся и прогнал из памяти тот неудачный день. Дама оказалась с характером, чуть кастратом его не сделала. У нее в трусах был спрятан нож.
С тех пор майор охладел к этой девушке и даже не особо придирался к ней. Он прекрасно знал, что из этого ничего хорошего не выйдет. Да, баба, и что теперь? От безвыходности напиться и застрелиться в своем кабинете? Пусть служит, хрен с ней. Главное, чтобы коллеги шептаться и хихикать перестали, уроды.
Было, кстати, еще несколько попыток соблазнить ее. Бравые спецназовцы пытались это сделать, но Виктория оказалась из стали. Никому не уступила. Харви, помнится, подкатил с развязной ухмылочкой. Насчет соблазнения противоположного пола он был общепризнанным мастером, но так с той же ухмылкой и очнулся в госпитале. Весельчак Джонни пробовал, потом две недели хромал и выл по вечерам, получив ощутимый удар по самому ценному органу. Черный Джимми предлагал Виктории уехать в сельву и жить там, хавать бананы и плясать у костра под барабаны. После ее ответа он впал в шок и целую неделю ходил молча.
В общем, амазонка та еще, никому ничего не позволила, и совершенно непонятно, по какой причине. Либо фригидная, как снеговик, либо очень четко разделяет службу и удовольствия. В увольнительных она, может, и дает волю чувствам, но вот на службе – ни-ни. Да и пьяной, хочется подметить, Виктория ни разу замечена не была.
Майор не зачислил бы ее в группу, вылетающую в Сомали, но тут в дело влезло начальство. Не ущемляй, дескать, майор, права женщин в американских вооруженных силах. Вот и пришлось зачислить.
– Ты в Сомали была?
– Нет, сэр.
– Может, откажешься? Что тебе там делать? Кругом крокодилы всякие, похотливые исламисты, арабы. Попадешь в чей-нибудь гарем и будешь страдать. Нельзя женщинам бывать в тех краях, особенно таким красивым. Ты все тамошнее население взбаламутишь своим присутствием. Откажись, пока еще есть время.
– Нет, сэр. – Виктория отрицательно покачала светловолосой головой и твердо заявила: – Не откажусь, сэр.
– Смотри, дело твое. Уговаривать больше не буду.
Майор вышел на середину, встал перед строем, хмуро оглядел пятнадцать человек, дождался, пока Бруно закончит отжимания, потом начал ободряющую речь:
– Короче, так, засранцы! Наша великая страна поставила перед нами задачу – вылететь в Сомали, захватить там бывшую советскую лабораторию по производству химического оружия, обыскать ее и удерживать до прибытия ученых, если там что-то интересное имеется. Вполне вероятно, что мы встретим вооруженное сопротивление, но не мне вам объяснять, что надо делать с грязными аборигенами, которые вздумали препятствовать американскому морскому спецназу. Порвать их к чертям, и все дела. – Майор малость помолчал, наблюдая за подчиненными, и продолжил, демонстративно глядя на Джексона: – Возможно и такое, что русские вышлют свой спецназ. Но я вам так скажу – мы круче всех, и нам не страшен даже сам дьявол. Порвем и русских. Им нечего даже пытаться перехватить у нас лабораторию. Я все сказал.
Спецназовцы дружно повернулись налево и молча двинулись к транспортному самолету, ожидавшему их. Майор поднял с асфальта свою экипировку и зашагал следом, даже не подозревая о грядущих трудностях.
Высадка прошла как по маслу. Вся группа приземлилась кучно, недалеко от двух бронетранспортеров, сброшенных вместе с ними. Даже дополнительное снаряжение никуда ветром не унесло. Хотя какой тут ветер? Пекло, пыль, раскаленное тоскливое солнце, след самолета в голубом небе. Повсюду сухая трава, ни единого деревца, лишь местами чахлые кустарники. После цивилизации и всех благ прогресса прокаленная солнцем, пустынная и засушливая местность казалась бойцам фантастической. Они словно попали на другую планету.
Спецназовцы дружненько подготовились к бою, собрали парашюты, залезли на машины, связались со спутником, определились с направлением движения. Уже через несколько минут они были готовы отразить атаку целой толпы врагов. Взревели мощные двигатели, и бронетранспортеры дружно рванули к цели, которая находилась в десяти милях к северо-востоку от места высадки. Теперь этих бойцов не мог остановить ни один гад. Спецназовцы стремились к цели и готовы были сделать абсолютно все, чтобы выполнить поставленную задачу.