Аравийский рейд
Ухмыляюсь своим опасениям: значит, под пулями и осколками бегать не страшно, а утопнуть боязно?
Вхожу в машинное отделение и лицом к лицу сталкиваюсь с высоким парнем в замасленной тельняшке.
– О! Вы наш новый стармех? – расплывается он в широченной улыбке и стаскивает с головы заглушки, спасающие уши от здешнего грохота.
– Верно. А ты моторист?
– Точно.
– Тогда давай знакомиться, – протягиваю руку, – Глеб Аркадьевич Говорков.
– Ряба, – подставляет он для рукопожатия относительно чистое запястье. – То есть Юрий. Юрий Афанасьевич.
Кисть его правой руки не только перепачкана маслом, но и основательно обезображена шрамами от ожога.
– А почему Ряба?
– Фамилия моя Рябов, вот и приклеилось среди матросов.
– Показывай хозяйство…
Спускаемся по гулкой короткой лесенке и лавируем меж исполинских механизмов к закутку со столиком и высоким металлическим шкафом, что стоит по соседству с электрическим пультом управления силовой установкой. В шкафу висит новенькая роба, на верхней полке лежат такие же, как у Рябова заглушки, на нижней – рабочая обувь. Над столом приспособлена пластиковая полочка с рядком фолиантов. Недолго думая начинаю проверку комплектности судовой отчетной и нормативной документации.
– Руководство по технической эксплуатации, журнал распоряжений, журнал приема и сдачи вахт, – со знанием дела тычет пальцем в корешки Ряба.
Дело пошло…
* * *Сидим, перекуриваем в закутке у столика. До отхода «Тристана» остается час. Киваю на обожженную ладонь:
– Где это тебя так?
– Подстанцию в порту ремонтировал. Током шибануло.
– О как! И сколько же пропустил?
– Грамм или вольт?
Смеюсь:
– И того, и другого.
– Выпил полбутылки. Я вообще много не пью. А шарахнуло вольт триста восемьдесят, не меньше. Кстати, бесплатный совет: протрезвел мгновенно.
– Благодарю.
– На здоровье. А электричество, между прочим, я с тех пор уважаю…
Кажется, в машинном отделении полный порядок. Или почти полный – при моем-то «сумасшедшем» опыте стармеха рановато решать глобальные задачи вроде оценки и приема всех систем и механизмов внушительного по размерам танкера.
Однако деваться некуда. Мне еще предстоит выслушать доклады о техническом состоянии вверенной матчасти от лиц командного состава. Не знаю, что представляют собой эти лица, но пока из всего повстречавшегося на «Тристане» народа самыми обычными и свойскими людьми показались капитан и моторист Рябов. Юра – незлобивый, простецкий, улыбчивый парень лет двадцати шести. Грамотный и, похоже, не ленивый. А легкое пристрастие к алкоголю – не проблема. Куда большие проблемы зачастую рождают трезвенники и прочие фанаты здорового образа жизни.
– Добро, Юрий Афанасьевич, – тушу окурок, подписываю акт приемки и топаю к лесенке, ведущей наверх.
– Пусть вахтенного моториста поскорее присылают! – кричит он вслед.
– Само собой. Как только поменяют стояночную вахту на ходовую…
Ползу наверх по крутым трапам. На уровне основной палубы решаю сделать остановку – глотнуть свежего воздуха. Толкаю тяжелую дверцу, выхожу и… какая встреча! Согнувшись пополам и усердно работая локотками, драит палубу мой дружок Величко. Да-да, ошибка исключена – наш драгоценный Стасик, ставший на неопределенное время матросом второго класса и заполучив в обязанности самые непрезентабельные во флоте обязанности: швартовку, покраску и уборку судна.
Мне жутко хочется его окликнуть, хлопнуть по плечу и перекинуться парочкой фраз. Но это невозможно: по легенде, мы друг друга не знаем. Он вместе с еще одним новичком данного экипажа – матросом первого класса Валерием Торбиным – прибыл на «Тристан» на сутки раньше меня.
Собственно, наличие на судне двух моих товарищей и было тем единственным условием, которое мне пришлось выдвинуть всемогущей организации в лице Иноземцева. Именно пришлось, ибо другого способа помочь Стасику остаться при деле не видел. Когда чины из ФСБ согласились – моя душенька успокоилась. Остановить запущенный процесс увольнения из армии капитана Величко для всесильной «конторы» ничего не стоило. И за Торбина я больше не переживал: если фээсбэшники возьмут под контроль процесс его излечения – он скоро позабудет о ранении.
Все так и произошло. Мой отпуск закончился гораздо раньше, чем значилось в отпускном билете, – ровно через неделю после знаменательной и обильной до алкоголя встречи с однокашником. Серега привел меня в свое управление, на базе которого производилась подготовка к операции, и представил суровому мужику с кустистыми бровями. Тот вызвал парочку таких же неулыбчивых типов, и мы с часок болтали о всякой всячине. В основном, конечно, приходилось отвечать на заковыристые вопросы. Но иногда и слушал, когда дядьки залечивали умные фразы типа: «К сожалению, в мировых центрах власти хватает образованных идиотов и просто дураков, способных привести цивилизацию к гибели…»
Короче, все у нас срослось – фээсбэшников я устроил, и отпуск мой очень скоро приказал долго жить. Баню с отцом отремонтировать не успели; благо, собрали разбросанный до винтика движок «шестерки». Юльку сводил в парк на аттракционы, скоренько собрал вещички, попрощался с родителями и будто бы отбыл по срочному вызову в часть. На деле явился в управление и приступил к теоретической подготовке. Через трое суток ко мне присоединился Величко. Исхудавший от скудного пайка гауптвахты и обалдевший от нелепых вывихов судьбы.
Торбина пришлось ждать дольше. Мы со Стасом перелопатили кучу материала, выслушали множество умных специалистов и вовсю практиковали, путешествуя от Казани до Самары на танкере, схожем по классу с «Тристаном». И только во время стоянки в Ульяновске на борт поднялся наш Валерка. Бледный, пропахший лекарствами, такой же тощий, как Стасик, и растерянный от внезапных перемен. И все же довольный и полный желания отправиться с нашей дружной компанией хоть к черту на рога.
Кстати, первым делом он передал мне привет от одной миловидной особы по имени Ирина. «Ого! – призадумался я. – Значит, она меня запомнила?..»
Глава вторая
Российская Федерация
Волга – Волго-Донской канал – Азов
Судно отшвартовывается от причала завода «Красное Сормово» ровно в назначенный час. Взбеленив носовым подруливающим устройством воду, энергично отваливает от «стенки», оглашает округу протяжным гудком и с неторопливой уверенностью идет вниз по течению…
В соответствии с нормативом минимального состава экипажей самоходных судов смешанного («река—море») плавания на борту «Тристана» присутствуют ровно четырнадцать человек. Капитан и три его помощника; я в новой для себя должности старшего механика; замещающий третьего механика моторист Рябов; электромеханик; пять человек рядового состава, включая боцмана; радист и судовой повар, в просторечье именуемый коком.
Экипаж выглядит сплоченным и дружным. Еще бы! По рассказам сотрудников службы безопасности, под руководством которых нашу троицу готовили к «турне», около года назад команда в полном составе угодила в плен к сомалийским пиратам. В начале прошлого лета парням выпал тяжелый рейс на сухогрузе в южноафриканский Дурбан. Плавание проходило в штатном режиме, покуда на горизонте не появились быстроходные катера с вооруженной темнокожей братвой. Случилось это аккурат на выходе из Аденского залива – у самого острия так называемого Африканского Рога. После часовой гонки и плотного обстрела из автоматического оружия нашим морякам пришлось застопорить ход и сдаться. Ну а дальше стартовал всем известный и хорошо обкатанный сценарий: сухогруз бросает якорь в спокойной бухте; плененный экипаж остается под замком и охраной, а за освобождение выдвигается требование выплатить немалую сумму в долларах или евро. После чего следуют долгие и нервные потуги дипломатов в непростом переговорном процессе.
В конце лета стороны договорились, и судно с командой и грузом было освобождено. Казалось бы, фартовый конец остросюжетной истории налицо, за исключением одной трагичной детали: при невыясненных обстоятельствах погиб радист. Остальные моряки и их родственники счастливы, судовладелец с грузополучателем тоже не в обиде, ведь финал мог бы оказаться куда печальней.
Однако аналитикам из ФСБ кое-что в продолжительной эпопее с захватом и выкупом показалось подозрительным.
Во-первых, всего за час до нападения на сухогруз из Аравийского моря в Аденский залив проследовал караван судов под прикрытием фрегата ВМС Франции. А ровно через полтора часа после захвата в обратном направлении вышел военный корабль Королевских ВМС Дании. Как пираты умудрились вычислить выгодный момент для нападения в крохотном по морским меркам промежутке времени – загадка.
Во-вторых, сигнал о нападении пиратов был послан в эфир лишь спустя тридцать минут от начала погони. Благодаря этой задержке загорелые сомалийские разбойники успели осуществить захват и благополучно увести сухогруз из-под носа датских военных моряков. А ведь те, получив сигнал, без промедления сменили курс и устремились на помощь.
И последнее. Люди из освобожденного российского экипажа вроде бы выглядели соответствующе: уставшие, оборванные, с трясущимися руками и расшатанными нервами. Однако при этом большинство сотрудников ФСБ сходилось во мнении, что назвать их похудевшими или изможденными не поворачивается язык. В этом тоже была определенная неувязка. И действительно, с какой стати рядовые исполнители, являясь самым низшим и бедным звеном в организованной цепочке пиратского беспредела, будут щедро кормить пленников? Ради исполнения буквы Женевской конвенции? Они и не слыхивали о такой. Из боязни международного правосудия? Да плевать они на него хотели!..
Вот и появились у офицеров из «конторы» нехорошие мыслишки о причастности команды к происшествию близ берегов Сомали. Возможно, не всей команды, а нескольких ее членов, способных осуществлять связь с пиратами и управлять судном.
Не имея фактов и прямых улик, обвинять моряков в преступном сговоре с пиратами никто не собирался. Тем более что капитан Кравец слыл любимчиком портового начальства, по праву пользовался громадным авторитетом, да и просто производил впечатление приятного, образованного и обаятельного человека. И все же сотрудники службы безопасности решили проверить команду «на вшивость» – чем черт не шутит? По возвращении в Россию дали возможность подлечиться и основательно отдохнуть; вновь закрепили приказом в едином экипаже; назначили на готовящийся сойти со стапелей танкер и провели стандартную подготовку к предстоящему дальнему плаванию. Ну а для внедрения своих людей за пару дней до отхода элегантно устранили старика стармеха и двух молодых матросов. Тут же обозначили одесский шум, похожий на работу в поисках экстренной замены.
И вот мы со Стасиком и Валеркой на «Тристане». Выполняем прямые обязанности согласно штатному расписанию, а заодно ломаем голову над главной задачей: пытаемся выявить незримую связь между командой и корсарами Аденского залива.
* * *Жизнь на танкере идет своим чередом. Машины исправно пыхтят и выдают требуемую мощность, вахты сменяются в назначенный час, «Тристан» резво рассекает форштевнем волжскую волну…
В первый же день путешествия любуемся на утопающие в зелени Чебоксары, а ночью – на залитый золотистым светом Казанский кремль. Повторяя изгибы русла, подворачиваем на юг, подходим к Ульяновску. Следующей ночью кружим по Самарской излучине, а к полудню оставляем справа по борту многоярусную набережную Саратова. И ровно через двадцать часов подходим к растянувшемуся на полсотни километров вдоль правого берега Волгограду. В южной оконечности города-героя аккуратно вписываемся в Волго-Донской канал – непривычно узкий после необъятных волжских просторов. Я торчу на палубе – фиксирую в памяти знаменательный момент. Вдруг моя мечта устроиться на круизный лайнер никогда не воплотится в жизнь?..
Все эти дни мы с Торбиным и Величко втихаря присматриваемся к морякам, а те, в свою очередь, осторожно наблюдают за нами. Стараемся не допускать ошибок, не выделяться из общей массы и избегаем открытого общения друг с другом, свято следуя легенде и заученным инструкциям. Вызывать подозрения у кого-либо из команды мы не должны, ибо у капитана имеется право «в случае необходимости отстранять от исполнения служебных обязанностей любого члена экипажа, списывать его с судна и отправлять в порт приписки при первой возможности». Без меня ему не обойтись: плавать без стармеха на борту запрещено, искать же замену – канительно и долго. А с матросами разговор короткий. Вот и приходится уподобляться шпионам: встречаться в «курилке» (на юте) или в лабиринтах надстройки и быстрым шепотом обмениваться добытой информацией.
Информации катастрофически мало. Можно сказать, ее нет совсем.
Велик занят под заглушку: драит палубу, чистит шпигаты, ремонтирует штормовые портики, занимается покраской и прочей «интеллектуальной» деятельностью. Общается в основном с рядовым составом, в лучшем случае – со старшим помощником капитана, контролирующим качество приборки. Иногда он слышит от матросни обрывки рассказов о прошлогоднем приключении, но все разговоры из этой серии сводятся к воспоминаниям остреньких моментов вроде попытки танкера уйти от пиратской погони или словесной перепалки с каким-нибудь чернокожим флибустьером из-за кружки пресной воды.
Должность Торбина на полплинтуса выше – он матрос первого класса и тоже загружен по обе ноздри. Обязанности имеет схожие с Стасом, за исключением одной приятной мелочи: вместо грязных танцев со шваброй ему вменяется нести вахту на руле. Подобная привилегия дозволяет периодически подниматься в ходовую рубку и любоваться VIP-персонами «Тристана»: капитаном или его помощниками. Однако и это пользы не приносит – начальство о сомалийской эпопее не произносит ни звука, словно дало зарок или подписку о неразглашении.
«Ничего, – подбадривает меня внутренний голос, – просто в узкости фарватера и в речной тесноте отвлекаться на посторонние разговоры им некогда. В море трассы пошире, вахты поспокойнее – может, там и прорвет…»
И мы терпеливо ждем случая, ибо ничего другого не остается.
* * *При подходе к порту Азова, где «Тристан» должен сделать остановку для приема топлива и пресной воды перед выходом в открытое море, мы уже частично освоились и в состоянии дать общие характеристики всем членам экипажа. Благо, их не так много.
В принципе заочно и по бумажным анкетам мы знакомы со всеми. Но, как говорится, буквы – одно, а общение с живым образом – совсем другое.
Итак, начнем с одной из самых уважаемых на флоте персон – с кока. Нашего повара величают Марк Наумович Литвак. Воистину нет такого предмета, который не стал бы для еврея фамилией, а для китайца едой. Тучный, проворный мужичок сорока пяти лет с гладкой наружностью, виноватым взглядом и отличными способностями разнообразно и вкусно готовить из стандартного запаса продуктов. Элементарно организует мелкую кражу тушенки или недовес свежих фруктов, но на такие подвиги, как «участие в вооруженном захвате судна», не способен.
Кандидатуры двух матросов нами сразу отбрасываются: ленивы, соображают через раз и отчаянно любят посидеть в обнимку с зеленым змием под слащавое безголосье «Блестящих». Либо не при делах, либо состояли в доле, но использовались на подхвате.
Радист Анатолий Антипов. Об этом человеке известно немного, ибо он замкнут, неразговорчив, нелюдим. Впрочем, эти качества скорее связаны с хобби – в радиорубке замечены два работающих ноутбука. Антипову около тридцати лет; высок, слегка худощав. Влился в экипаж около двух месяцев назад. До «Тристана» успел поработать на судах, приписанных к портам Самары и Астрахани. К происшествию годичной давности он точно не причастен, ибо в тот момент находился под Ярославлем.
Электромеханик Сергей Сульдин вызывает определенный интерес. Хороший специалист, не пьет, неплохо развит физически, с начальством накоротке. Сразу видно, что хитер и непрост, в разговорах с нами всегда предельно осторожен. За этим типом стоит понаблюдать.
Впрочем, как и за товарищем боцманом. Анатолий Шмаль перемещается по судну сообразно призраку и вырастает из-под земли в самых неожиданных местах. Пару раз я сталкивался с ним в машинном отделении, где он якобы проверял вахтенного матроса, хотя в его обязанностях проверки не значатся. Анатолий Васильевич крайне подозрителен, а с низшими чинами команды груб до безобразия. Поговаривают, будто иногда он пускает в ход свои здоровенные кулаки. Никогда не улыбается и не смеется.
– Уж кто-кто, а Шмаль, определенно, должен быть в курсе всего происходящего на судне, – единогласно постановляем мы.
Моторист Юрий Рябов постоянно у меня на виду, и за те пятеро суток, что мы колупались от Нижнего до Азова, я изучил его достаточно для исключения из списка подозреваемых. Что делать – война и долгие годы в армии научили меня живо разбираться в людях. Однако с выводами я не тороплюсь – решаю испытать подчиненного в экстремальных условиях, когда из человеческого нутра норовит вылезти все: и глянец, и дерьмо.
Третий помощник капитана Владимир Липинский работает на судах третий год. Штурман. Белая кость. Тихий и незаметный интеллигент. Кроме ходовой рубки и кают-компании, мы его нигде и никогда не встречаем.
– Вряд ли. Молод, дисциплинирован. И слишком избалован, – усомнился я, переговаривая с Торбиным в тихом коридорном закутке.
– Знаешь, сколько таких послушных и молодых сейчас «отдыхает» по тюрьмам? – не соглашается он. – Лучше присмотреть…
Второй помощник капитана Равиль Ишкильдин – мой ровесник. Низкорослый, смуглый брюнет, любящий пошутить или отпустить остроту. Большая часть его обязанностей касается груза, коего в трюмах и танках «Тристана» нет. Поэтому Ишкильдин частенько торчит на вахтах в ходовой рубке или подменяет старшего помощника в руководстве палубной командой. Вряд ли кто-то сумеет организовать в небольшом коллективе преступный заговор, способный остаться вне поля зрения второго помощника. Да и сам он вполне способен стать организатором сдачи судна пиратам. Сохраняем эту темную личность в списках неблагонадежных.
Старший помощник капитана Борис Скобцев – справно исполняющий свои обязанности простоватый дядька пятидесяти лет. Когда-то он был грамотным, энергичным специалистом, что позволило быстро дорасти до старшего помощника. Однако вместо капитанских нашивок Скобцев выбрал пьянство с почти запойным образом жизни, в результате чего лишился семьи и едва удержался в плавсоставе. Но опомнился. Переболел. Остепенился. Да вот беда – природу не обманешь: алкоголь быстренько превратил симпатичного и удачливого моряка в вялого, медленно соображающего, уставшего от жизни субъекта.
Единогласно постановляем:
– Этот ведущим звеном в сговоре с пиратами быть не может. Максимум – исполнитель второстепенных ролей.
И наконец, капитан «Тристана» – Александр Александрович Кравец. Вежливый, интеллигентный, ладно скроенный мужчина сорока восьми лет. Одевается опрятно и даже с некоторыми элементами морского шика, предпочитая в форме исключительно белые цвета. Прошел все ступени командного состава, начиная от третьего помощника капитана; окончил Волжскую академию водного транспорта. Знаний и опыта хоть отбавляй. В общении с экипажем даст фору любому дипломату: умеет вовремя пошутить или настроить на авральную работу, а при необходимости легко добавит в голос железных ноток. Авторитетен и пользуется в экипаже огромной популярностью. Если бы не уверенность сотрудников ФСБ в невозможности утаить заговор в команде от профессионала такого высочайшего класса, как Кравец, то мы ни секунды не сомневались бы в его честности.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги