Дорога к вулканам
А, вот, с Клыком образовалась небольшая заминка. То есть, с его вызволением из ветеринарного изолятора аэропорта.
Как только пассажиры рейса «Москва – Петропавловск-Камчатский», получив багаж, отправились в сторону автостоянки и автобусной остановки, из неприметной боковой дверки здания аэропорта вышел плотный высокий мужчина в форменном таможенном кителе и, солидно откашлявшись, зычным голосом поинтересовался:
– Кто здесь будет – канадский подданный Тимофей Белофф? Понятно. Говорите по-русски? Просто замечательно. Прошу, мистер, пройдёмте в мой кабинет. И все документы на своего пса захватите… А это ещё кто такой? Здешний приятель? Хорошо, пусть тоже пройдёт – для полного комплекта и лучшего взаимопонимания…
Они, подхватив рюкзак и два баула, естественно, прошли.
Таможенник, оказавшийся местным ветеринарным инспектором, уселся за обшарпанный письменный стол, поюлил немного, слегка повешал на уши посетителям длинной лапши (то есть, вкратце рассказал о строгом и жёстком российском Законодательстве, регламентирующим ввоз в страну диких и домашних животных), после чего – беззастенчиво и буднично – начал вымогать крупную взятку в иностранной валюте.
– Я, если смотреть правде в глаза, буду даже покруче вашего знаменитого Верещагина. Ну, того, который так и не ушёл с баркаса, – плотоядно улыбаясь и демонстративно сжимая-разжимая пудовые кулаки, сообщил Тим. – Это в том глубинном смысле, что он мзду не брал, а я и не беру, и не даю. Зато морды и хари в полную труху разбиваю – на раз. А ещё и головы лихо вбиваю в плечи. Причём, по самые уши.
– Но-но, господин иностранный подданный, полегче, – на всякий случай отодвигаясь вместе со стулом, забеспокоился таможенник-ветеринар. – И не таких видали. Сейчас, вот, кликну полицейских…
– Кликни-кликни, служивый. Сделай такую милость. Будем разбираться по полной программе. Со всеми сразу…
– Перестаньте, балаболы хреновы, чушь пороть, – продемонстрировал великолепное знание русского языка Томас. – Обойдёмся, на этот раз, без мордобоя и полиции. Сейчас я позвоню здешнему вице-губернатору и всё улажу.
И он, достав из кармана джинсовой курточки тёмно-зелёный брусок мобильника, действительно, позвонил камчатскому вице-губернатору.
Вежливо поздоровался. Представился. Пожелал долгих лет жизни и хорошей погоды. Рассказал о высокой миссии ЮНЕСКО в Мире. Напомнил о Соглашении, заключённом между этой организацией и Россией, и подписанном, между прочим, с российской стороны Премьер-министром Дмитрием Медведевым, а также об интервью, недавно показанном по Первому телевизионному каналу, в котором вышеозначенный Премьер-министр пафосно обещал оказывать сотрудникам ЮНЕСКО, работающим на территории России, полномасштабную помощь. А после этого пошло нажаловался на работников таможни аэропорта Петропавловска-Камчатского, которые, судя по всему, совершенно разучились мышей ловить, так как, очевидно, телевизора совсем не смотрят…
Закончив кляузничать, он передал мобильный телефон откровенно-загрустившему таможеннику.
«Пошёл процесс», – мысленно ухмыльнулся Тим. – «Господин вице-губернатор орёт так, что даже мне слышны его отдельные фразы. Матерные, понятное дело. Несчастный «ветеринар» вытянулся в струнку, постоянно громко сглатывает слюну и, того гляди, описается от страха… Эх, Россия-матушка! Проходят годы, десятилетия и века, а ничего не меняется. Ну, совершенно ничего. Всем правит, как и прежде, Его Величество Начальственный Окрик. Мать его… А если Окрика не последовало? Ну, тогда, понятное дело, можно творить всё, что угодно. То бишь, беззастенчиво «доить» клиента по полной программе, призвав на помощь – в случае необходимости – и доблестную российскую полицию, которая, наверняка, находится в доле…».
Уже через десять минут они покинули аэропорт.
– Гав-в, – пожаловался Клык.
– За весь долгий полёт тебе даже воды ни разу не предложили? Вот же, гады дешёвые и жмоты копеечные, – искренне возмутился Тим. – Томас, надо пса срочно напоить.
– Напоим, – пообещал Грин. – Рядом с автостоянкой, где припаркована моя верная «железная лошадка», ручей протекает…
Автостоянка располагалась в двухстах пятидесяти метрах от корявого забора, ограждавшего территорию аэропорта.
– Какая же это автостоянка? – удивился Тим. – Сплошная красно-коричневая глина, усеянная крупными камнями, да обширные лужи того же паскудного цвета. И машин всего-то три. Зато злющих комаров – до беса… Слушай, а что это такое?
– Где?
– Ну, вон за этой – якобы – автостоянкой. Двухметровая тёмно-зелёная стена. На лес, вроде бы, не похоже… Что это такое?
– Местная трава, – ухмыльнулся Томас, довольный произведённым эффектом. – То бишь, обыкновенный камчатский травянистый луг. Причём, травка-то совсем и невысокая…
– Гав!
– Извини, старина. Заболтался я немного… Вот, к этой тёмно-зелёной стене и беги. Там, на границе автостоянки и луга искомый ручей и протекает. Водичка хорошая, чистая, луговая.
Клык, нетерпеливо помахивая пышным хвостом-кренделем, резво убежал в указанном направлении.
– Пошли, Брут, к моей самоходной карете, – предложил Томас. – То бишь, вон к той подержанной красной «Тойоте». Тем временем, продолжаю… Итак. Трава в этом месте относительно невысока. Во-первых, сейчас только середина июля. Во-вторых, город совсем рядом, что, естественно, тоже накладывает свой негативный отпечаток. А вот в конце августа – в южных районах полуострова – полевое разнотравье и до четырёх метров вымахивает. И названия у этих трав-цветочков весьма звучные и романтичные, – перешёл на русский язык: – Борщевик сладкий, лабазник камчатский, дудник медвежий, какалия камчатская, страусопер обыкновенный… Ещё здесь растёт папоротник орляк. По внешнему виду – самый обыкновенный папоротник, которого много и в наших канадских лесах. Только съедобный. Да-да, местные аборигены его с удовольствием кушают. И в солёном виде, и в маринованном, да и в различные салаты щедро добавляют. Более того, на Камчатке ни одно серьёзное застолье традиционно не обходится без блюд из папоротника… Черешок папоротника носит красивое название – «рахис», а сам лист называется – «вайя», что в переводе (извини, но не знаю с какого языка), означает – «пальмовая ветвь». В пищу употребляют только рахисы орляка, причем, в то время, когда листовая пластинка еще находится в зачаточном состоянии. На Камчатском полуострове верным ориентиром для сбора рахисов служит массовое цветение ландышей…
Только когда минут через семь-восемь вернулся Клык, Грин прервал своё развёрнутое ботаническое повествование.
– Гав-в-в, – объявил пёс-хаски, мол: – «Хороша водица, ничего не скажешь. Только оводов и слепней над ручьём вьётся, на мой собачий взгляд, многовато…».
– Вот же он, тот козёл, что нас утречком подрезал! – раздалось в отдалении. – Стоит рядом с красной «Тойотой».
– Точно, он! Гнида сутулая…, – и тут же последовала длинная и доходчивая матерная тирада.
Тим резко обернулся. К ним приближалась живописная и рассерженная троица: молодые широкоплечие люди, облачённые в кожаные жилетки, спортивные мешковатые штаны и разноцветные кроссовки. Один из молодчиков многозначительно сжимал в смуглых ладонях солидную бейсбольную биту.
– Ну, вот. И здесь то же самое, – подбирая с глинистой почвы увесистый булыжник, пробормотал Тим. – Клык, дружище, придётся поработать немного…
– Гав! – понятливо отозвался пёс и, угрожающе «вспучив» чёрно-белую холку, устремился вперёд.
– Рры-ыыы!
– Вован, волк! Обходит, обходит! Зубы, тварь, скалит…
– Рры-ыыы!
– Мать его, сволочь вёрткую! Ой…
– Осторожнее!
– Рры-ыыы!
Тим прицелился и сильно метнул булыжник в ярко-зелёный пластиковый бак для мусора, установленный метрах в пятнадцати.
– Бам-м-м! – разнеслось на всю округу.
– Дрын-дрын-дрын…, – это пластиковый бак весело закувыркался по камням, выступавшим из глины.
– Рры-ыыы!
– Сволочь!
– Рры-ыыы!
– Уходим…
«Тойота», тоненько взвизгнув покрышками, резко тронулась с места.
– И кого же это, братец, ты подрезал с утра?
– Гав? – сдублировал Клык.
– Ничего такого не было и в помине. Я, чтобы вы знали, самый дисциплинированный водитель на свете, – аккуратно вертя баранку, хмуро откликнулся Томас. – Обычные камчатские хулиганы. Не более того. Или, что вернее, мелкие уличные грабители.
– Ну-ну. Как же…
– Что ты имеешь в виду, Брут?
– То и имею. Этих субчиков кто-то подослал к тебе.
– Зачем?
– Наверное, чтобы покалечить, – лениво зевнул Тим. – Или даже чтобы убить. Этот «кто-то», по всей видимости, очень не хочет, чтобы ты вылетел в Париж и трепал там своим длинным языком.
– Гав! – поддержал с заднего сиденья Клык, мол: – «Так оно всё и есть. Мы с приятелем в этих делах разбираемся. Собаку, можно сказать, съели на таких мутных и скользких ситуациях…».
– Ерунду говорите… Вот же, чёрт!
– Что случилось?
– Белый «Жигуль», он и утром, когда я ехал в аэропорт, висел на хвосте. И сейчас вновь нарисовался.
– Вот, и я о том же толкую… Кому же, братец, ты со своим глобальным открытием оттоптал любимый мозоль, а? Может, всё-таки, поделишься секретной информацией?
– Гав?
– Не сейчас, – помолчав с минуту, принял решение Томас. – Вот, когда вернусь из Парижа – тогда.
– Ну, как знаешь. Хозяин – барин…
– Кстати, видишь, вдоль дороги симпатичные и приодетые девчонки неторопливо прогуливаются? Это – местные проститутки. Совсем даже и недорогие, если подходить к вопросу с европейскими мерками… Ты же, Брут, по-прежнему пользуешься услугами жриц любви?
– Нет, уже не пользуюсь, – брезгливо поморщился Тим. – Прошли те развратные времена. Навсегда. Точка.
Машина, преодолев порядка двадцати семи-восьми километров, въехала в город.
«Ага, проезжаем мимо торгового порта», – принялся мысленно комментировать Тим. – «Сплошные складские ангары и бараки, из-за которых торчат корабельные мачты. Через приоткрытое автомобильное окошко остро пахнуло морем. Вернее, йодом. То бишь, гниющими водорослями, выброшенными активным прибоем на низкий камчатский берег… Надсадно гудит старенький портовый кран, местами покрытый толстым слоем тёмно-коричневой ржавчины, солидно пыхтит невидимый трудяга-буксир… А белый «Жигуль», тем временем, всё так же надоедливо маячит сзади. Не к добру это, ей-ей… Так-с, порт остался позади. А сейчас мы въезжаем… Куда, интересно, въезжаем?».
– Капай, – объявил Томас. – Это такое неформальное название района частной застройки Петропавловска-Камчатского. Не самое лучшее место на нашей прекрасной планете, если по-честному. В-первую очередь, по криминогенной обстановке. Хотя, с точки зрения сегодняшних реалий российской глубинки, место самое обыденное, скучное и ничем непримечательное…
Кривобокие засыпные домишки ненавязчиво чередовались с серыми строениями барачного типа и с почерневшими бревенчатыми хижинами. Впрочем, встречались и огромные уродливые коттеджи, сложенные из красно-коричневого кирпича.
– Цыгане строятся, – не дожидаясь вопросов, пояснил Грин. – Торговля наркотиками, как всем известно, приносит неплохие деньги. Впрочем, вон та трёхэтажная кирпичная вилла принадлежит младшему сыну районного начальника полиции. Бывает. Наверное, обычное совпадение… А теперь мы въезжаем в центр города… Как оно тебе, Брут?
– Обыкновенный провинциальный городишко, – равнодушно пожал плечами Тим. – Причём, без какой либо конкретной архитектуры. Все дома мало-средне-этажные. Встречаются и откровенно-старинные – деревянные. И блочные пятиэтажки советской застройки. И разномастный новодел. Зима-лето-попугай, короче говоря… О, характерная табличка, мол: – «Ленинская улица». Примечательная такая деталь.
– Приехали, граждане…
«Тойота» уверенно припарковалась возле приземистого, явно-общественного здания, построенного, судя по всему, ещё до приснопамятной Перестройки незабвенного товарища Горбачёва. Белые «Жигули» неторопливо проехали мимо.
– Камчатский театр драмы и комедии, – покидая автомобиль, пояснил Грин. – Кстати, Брут, вполне приличное заведение, рекомендую. Здесь иногда очень даже неплохо ставят русскую театральную классику. Чехова там, Островского, Ампилова. Будет свободное время, посети обязательно. Не пожалеешь, обещаю… А нам – вон в тот переулок. Там расположена неплохая частная мини-гостиница. Будем, уважаемые сотрудники ЮНЕСКО, размещать вас на временный постой. Достаём из багажника носильные вещи и шагаем… Так, подождите. Только машину поставлю на сигнализацию.
– Пик-пик-пик, – доброжелательно пропела сигнализация.
– Двинули…
Они, подхватив рюкзак и два баула, двинулись в нужном направлении.
На Ленинской улице было достаточно людно, многочисленные прохожие, мешая друг другу, активно сновали по узким тротуарам в противоположные стороны. Поэтому и скорость передвижения была, отнюдь, невысокой.
Они прошли от силы метров сто двадцать-тридцать, когда со стороны Камчатского театра драмы и комедии тревожно завыло-запиликало:
– Иу-иу-иу!
– Стойте, – ставя кожаный баул на тротуар, скомандовал Томас. – Это моя автомобильная сигнализация сработала. Старенькая, постоянно капризничает. Надо отключить. Я быстро. Ждите…
Вежливо раскланиваясь со встречными прохожими, он двинулся назад.
А ещё через несколько минут визгливый женский голос отчаянно завопил:
– Мужчине плохо! Вызывайте «Скорую»!
– Здесь оставайся, – оперативно избавляясь от поклажи, велел Тим. – Вещи сторожи.
– Гав-в.
– Сторожи и никуда не отходи. Я сказал…
Он, умело продираясь сквозь толпу зевак, машинально отметил удалявшуюся тёмно-бежевую спину. Почему – отметил? Во-первых, спина была узкой, сильной и хищной. А, во-вторых, больно уж активно эта самая спина удалялась от места происшествия.
Грин безвольно лежал на тротуаре, крепко прижав ладони к животу, а из уголка его рта медленно вытекала-струилась тоненькая струйка ярко-алой крови.
«Не жилец», – всмотревшись в остекленевшие глаза приятеля, машинально отметил Тим.
Он осторожно подсунул ладонь правой руки под затылок Томаса, тихонечко приподнял его голову и спросил:
– Кто это был, дружище? Ты его узнал?
– Ш-ш-ш, – едва слышно прошипел Грин. – Ш-ш-ш…
– Кто? Ну, скажи, пожалуйста.
– Ша…, ша… Ш-ш-ш…
По телу Томаса пробежала болезненная судорога. Его глаза потухли и медленно закрылись.
– Умер, – невозмутимо известил кто-то из зевак. – Надо полицию вызвать…
Тим побежал прямо по проезжей части, ловко лавируя между встречными, отчаянно-сигналившими машинами. Естественно, в ту сторону, куда отправилась подозрительная хищная спина.
Вот, среди прохожих промелькнуло тёмно-бежевое пятно.
Неизвестный человек (злодей и убийца?), встревоженный частыми автомобильными гудками, обернулся.
«Пегая козлиная бородка? Это же бич из аэропорта!», – опознал человека Тим. – «Только избавился, гад, от лохмотьев и переоделся в неприметный спортивный костюм… Ну, гнида штопаная, сейчас я тебя достану! Достану, и пока не прибыла доблестная российская полиция, проведу допрос. По жёсткой схеме проведу, понятное дело. По очень и очень жёсткой…».
Бич заметил погоню и тоже, расталкивая прохожих, побежал. А потом свернул в одну из боковых улиц.
Началась классическая погоня «в городских условиях»: переулки, улочки, проходные дворы, «прятки» среди рядов натянутых верёвок с постельным бельём, вывешенным на просушку, улочки, проулки, проходные дворы…
В какой-то момент впереди раздался тоненький звон.
«Это он какое-то холодное оружие выбросил», – понял Тим. – «Например, заточку. Или же нож-выкидуху…».
Очередной проходной двор. Крутой поворот. До бежевой спины оставалось порядка пятнадцати-семнадцати метров, а за ней возвышалась тёмно-красная кирпичная стена, покрытая жёлто-фиолетовыми лишайниками и густой сетью глубоких трещин.
«Вот и всё. Отбегали. Тупик», – притормаживая, мысленно усмехнулся Тим. – «Высота стены находится на уровне шести с половиной метров… Ну, что, дружок бородатый? Сразу сдашься? Или же, сугубо для разнообразия, чуток подерёмся, изображая из себя героев бодрых американских блокбастеров?».
Он не угадал. Неизвестный убийца, не снижая скорости, приблизился к кирпичной преграде вплотную и…
Раз, раз, раз, помещая пальцы рук в трещины на кладке, ловко перебрался через стену.
– Ну, надо же! – остановившись, расстроенно выдохнул Тим. – Человек-паук какой-то, мать его… Да, необычная техника преодоления высотных препятствий. Ничего не скажешь. Откровенно-нездешняя…
Глава вторая
Ворох информации и вулканический пепел
Дальше началась рутина. Серая такая, как форма у российских полицейских. А ещё очень скучная и, априори, бесполезная. Дача показаний в дежурной части, короткий и формальный разговор с прокурорским следователем, долгая и пространная беседа с неприметным сотрудником ФСБ.
Тиму в какой-то момент даже показалось, что этим служивым людям (и поодиночке, и всем вместе), хотелось только одного, а именно, незамедлительно арестовать его, Тимофея Белофф. Арестовать, а потом, применив самые разнообразные и изощрённые способы-методы, добиться признательных показаний… Признательных показаний – в чём? Ну, как же. Конечно, в преднамеренном и тщательно-спланированном убийстве Томаса Грина, канадского подданного. И если бы не «корочка» старшего инспектора ЮНЕСКО… То что, собственно, было бы? Да всё, что угодно. Кроме хорошего, доброго и светлого, ясен пень. Мать его пеньковую…
Уже потом, почти через пять с половиной часов, и Чак Мунтяну – глава Представительства «Фонда охраны дикой природы» на Камчатке – полностью согласился с этой версией.
Так-таки сразу и согласился?
Конечно же, не сразу. Сперва он приехал в «копайское» районное УВД (выброшенная заточка была обнаружена именно на их территории), вытащил Тима и Клыка из тамошнего ИВС (изолятора временного содержания), любезно помог сложить в автомобильный багажник рюкзак и баулы, усадил в машину, внимательно выслушал и только после этого согласился:
– Обычная и насквозь знакомая история. Указания Высшего руководства страны в России привыкли воспринимать буквально. Традиции такие, овеянные седой древностью.
– Это в каком же смысле? – заинтересовался Тим.
– Конечно же, сугубо в философском, – покровительственно усмехнулся Мунтяну (пятидесятилетний седовласый и хитрый румын). – Мол, всегда прислушивайся к речам непогрешимых Руководителей, транслируемых по центральным телеканалам, и будет тебе счастье. В том плане, что безудержный и однозначный карьерный рост. Или же, наоборот, сладкая стабильность. Тут, уж, кому как… Понимаешь, старший инспектор, совсем недавно здешний Премьер-министр выступал по телевизору. То бишь, пафосно вещал о наиважнейших целях и задачах, стоящих перед российским МВД и Прокуратурой. Из его слов выходило, что главный приоритет в деятельности местных правоохранителей – это не поиск и изобличение закоренелых преступников, а, наоборот, целенаправленная и эффективная профилактика преступлений… А как можно установить – проводилась ли кропотливая профилактическая работа? Или же нет?
– Не знаю, – по-честному признался Тим.
– Разочаровываешь ты меня, Брут, своей несообразительностью. Не ожидал. Это же так элементарно… Допустим, на конкретной территории было, вопреки всему и вся, совершено серьёзное преступление. Но оперативникам и следователям удалось раскрыть его в рекордно-короткие сроки, то бишь, по горячим следам. Значит – что?
– Что?
– А то, что серьёзная профилактическая работа – однозначно и без всяких сомнений – проводилась. Мол, работники полиции и Прокуратуры так хорошо знают окружающую их криминогенную обстановку, что раскрыли совершённое преступление почти сразу. Молодцы. Знать, правильно понимают высокие начальственные указания… Вот и с убийством Томаса Грина та же история. Сегодня российские правоохранительные органы заинтересованы найти и арестовать преступника как можно быстрее. Ну, очень-очень заинтересованы. Копытами бьют и, буквально-таки, землю роют курносыми носами … Найти сразу не получилось? Жаль. Следовательно, и интерес начинает постепенно гаснуть-таять. А когда он полностью растает, то тогда на свет и родится очередной красавец «глухарь»…
– И зачем им это надо? Следователям и оперативникам? В плане, тупо исполнять начальственные указания и хотелки? Ради ускоренного роста по карьерной лестнице?
– Гав? – подключился с заднего сиденья Клык.
– Ну, вы, орлы островные, и даёте! – развеселился Мунтяну. – Какая – в одно всем нам известное место – карьера? Всё дело – сугубо в месте жительства. Петропавловск-Камчатский, если смотреть правде в глаза, является жуткой дырой – провинциальной, стабильно-сонной, законченной и полностью-бесперспективной. Полностью. И очень многие жители города мечтают – свинтить отсюда со страшной скоростью. В том числе, конечно, и работники правоохранительной системы… Но легко сказать – свинтить, а трудно это сделать. Практически невозможно… Кто этих потенциальных переселенцев ждёт там, на Большой Земле? Что с жильём? Что с работой? Да ничего хорошего, головняк сплошной и законченный… А если, допустим, выслужиться? То бишь, на деле доказать своё уменье понимать – с первого же намёка – вышестоящих персон? И не только понимать, но и послушно следовать в нужном направлении? Глядишь, и переведут в какое-нибудь более приличное и цивилизованное место. Например, в Хабаровск или Владивосток. И даже в Новосибирск или Иркутск… Санкт-Петербург и Москва? Ну, это уже на уровне отвязанной фантастики и пьяненьких галлюцинаций… Значит, Брут, ты не видел лица убийцы?
– Нет, к сожалению, только спину. Я её подробно обрисовал ментам. В том смысле, что камчатским полицейским, мечтающим, по вашим же словам, босс, свинтить отсюда – со скоростью звука.
– Всё понятно. Поехали, коллеги, заселяться в гостиницу. Покушаете, отдохнёте. А уже завтра с утра попрошу заскочить ко мне в Представительство. По делу поговорим. Объясню ближайшие цели и задачи. Проинструктирую – относительно местных нравов и реалий. Денежек подкину – в качестве полевых и командировочных…
Получается, что Тим ничего толком и не рассказал – ни полицейским и следователю, ни главе Представительства «Фонда охраны дикой природы»? Ни про некое загадочное глобальное открытие, сделанное покойным Томасом Грином? Ни про нападение неизвестной троицы на автомобильной стоянке аэропорта? Ни про приставучие белые «Жигули»? Ни про оборванного бородатого бича, оказавшегося подлым убийцей?
Нет, не рассказал. Ни словечка. Даже не намекнул.
Почему?
Трудно сказать. Наверное, чисто по наитию. Не более того. Мол: – «Мой же друг погиб, а не чей-то там. Поэтому я лично разберусь с этим мутным и запутанным делом. Наизнанку вывернусь, но разберусь. И Клык мне в этом обязательно поможет. Справимся и вдвоём. Точка…».
Мини-гостиница, рекомендованная Чаком, оказалась на удивление приличной: чистенько, тихо, вежливый персонал, и Клыка поселили без всяческих проблем, то есть, даже не взглянув на толстую кипу справок и разрешений, предоставленную Тимом. Да и их студия-апартаменты никаких нареканий не вызвала: душ, туалет, стол, стулья, парочка шкафов, тумба с телевизором, удобная кровать, толстый коврик для пса, уютная кухонька, оборудованная в дальнем торце помещения. А когда по первой же просьбе в номер (уже через пять-шесть минут), были доставлены и все запрошенные продукты, Тим искренне зауважал малый российский бизнес.
Какие продукты были запрошены и доставлены? Те же, что и всегда: чёрный хлеб, помидоры, огурцы, сметана, соль, пельмени, крепкое пиво (в данном случае – «Балтика-9»), пяток сырых куриных яиц и пару ломтей подкопчённого бекона (для утренней яичницы), а также говядина для верного хаски.
Пельмени были отварены, помещены в глубокую фаянсовую тарелку и облиты сметаной, банки с пивом вскрыты, говядина (аргентинская, как и на Шпицбергене), разморожена в микроволновке, порезана на порционные куски и выложена в широкую пластмассовую миску.
– Гав-в, – плотоядно облизываясь, предложил Клык, мол: – «А не пообедать ли нам? В том плане, что и поужинать заодно? А ещё было бы неплохо, братец, чтобы ты и информацией поделился, а то я, судя по всему, многое пропустил. Сперва в изоляторе парился. Потом бегал к луговому ручью на водопой. А после этого, и вовсе, сидя на тротуаре, вещи охранял. Так что, рассказывай. Только, если можно, поподробней, ничего не пропуская…».
И Тим – в перерывах между поглощением пельменей и пивным «бульканьем» – всё и рассказал. То бишь, то, что утаил от российских правоохранителей и Чака Мунтяну.
– Гав, гав, гав, – предварительно вылизав до блеска опустевшую пластмассовую миску, высказался пёс, мол: – «Печальная и запутанная история, спора нет. Неведомые глобальные открытия, способные перевернуть мировоззрение всего человечества, понимаешь. Слежка. Насквозь надуманное нападение на автостоянке. Бородатый оборванный бич, оказавшийся «человеком-пауком». Заточка, профессионально воткнутая в область солнечного сплетения. Хладный труп… Говоришь, что мобильный телефон Томаса бесследно исчез? Вместе с фотографиями, которыми он собирался хвастаться в Париже? Да, дела-делишки… Судя по всему, нам с тобой, братец, придётся знатно попотеть. Для того чтобы распутать это запутанное дело, я имею в виду. И попотеть, и головы на совесть поломать. Ничего, чай, не впервой. Справимся…