Под каблуком у синего ботинка

– А что, фирма «Успех» телами торгует? – корректно спросила Клавдия.

– В каком смысле – телами? – выпучила глаза Елена Адамовна.

– Ну… Господи, что тут непонятного! Фирма – это что, сутенер ваш? Или вы только ночью подрабатываете?

– Что вы имеете в виду?

– Давайте играть в открытую, вы же проститутка?

– Я-а-а?! – задохнулась женщина от негодования. – Я прости… Да ка-а-ак вы смеете?!!

– Ой, ну не кричите так, я же не утверждаю, а только спрашиваю.

– Уходите немедленно!! Вон!!

– Подождите же! – поднялась во весь рост Клавдия Сидоровна. – Мы можем уйти, но Катерине это вряд ли пойдет на пользу. Я пришла с вами не ругаться, а выяснить некоторые детали…

– Например – насколько я падшая женщина?!

– Не только. Мне хотелось еще спросить, за что сидит ваш муж? Он что, банк ограбил, квартиру или какого-нибудь воротилу разбомбил? – торопливо спрашивала Клавдия.

– Да вы что-о-о? – зашипела Елена Адамовна. – Вы что, решили надо мной издеваться?!

И сервизная чашечка полетела Клавдии в голову. Прямо со свежим чаем.

– Тихо, – хлопнул по столу ладонью Жора, и обе женщины от неожиданности поперхнулись. Жора говорил негромко, но значительно. – Вы, Елена Адамовна, неправильно ставите вопросы. Я бы на вашем месте произнес: «С чего вы это взяли?», или что-то в этом роде. Мы не маленькие детки, чтобы тащиться к вам на другой конец города, чтобы вас дурочкой обозвать.

Женщины с уважением посмотрели на мужчину и уселись, как примерные гимназистки, потом Елена Адамовна послушно поинтересовалась:

– С чего вы это взяли?

– Так ты же не даешь рта…

– Тихо, Клавдия Сидоровна, – снова припечатал активистку Жора. – Вот теперь мы вам ответим, Елена Адамовна. А взяли мы это с того, что к нам поступила информация, якобы Белкина Екатерина воспитывалась в семье неблагополучной – отец у бедняжки вор и давненько мотает за это срок, а матушка зарабатывает на жизнь, чем может.

– Чем? – не поняла «матушка».

– Чем может. Вот и давайте разбираться, где тут правда.

Елена Адамовна переводила сумасшедший взгляд с одного гостя на другого. Потом до нее, видимо, дошло, что собеседники ее не разыгрывают. Она вся сразу как-то сникла и бесцветным голосом стала рассказывать.

В этот город приехала Елена молодой, но серьезной девушкой из далекого провинциального городка. Его и городком-то нельзя было назвать, так, полугород, полудеревня. А этот сибирский центр казался ей невероятно огромным, шумным и богатым. Сразу захотелось здесь остаться, и девчонка понимала, что ничего невозможного тут нет, просто надо работать, как лошадь. Вскоре эти трудолюбивые животные могли ей только позавидовать, потому что ни одна лошадь не смогла бы утром вертеться на работе, вечером просиживать в институте, а в оставшиеся часы умудряться листать учебники. А когда уже и институт был закончен, и на работе все сладилось – ей даже квартиру одной из первых дали.

Вот тогда-то она и решила заняться семьей. Да только поздно оказалось. Город хоть и большой, а встретиться со своим единственным было не так-то просто. Тот, кто ей нравился, был уже женат, кому нравилась она… Господи, да никому она не нравилась! Чему там нравиться-то? Серая мышь, да и только. Не знала, как мужику слова сказать, где улыбнуться, где подластиться… Только уж очень хотелось семьи, а еще больше просто ребенка. Девочку. Чтобы банты во всю голову, чтобы платьица абажурчиком, чтобы голосок, как колокольчик… Подруги советовали: «Да захомутай ты мужика на одну ночь, дело-то плевое! Зато потом ребеночек будет!» Но советовать-то всегда легко, а вот как честь свою порушить, будь она трижды неладна! Однажды соседка, тетя Зина, теперь уж ее нет на свете, потихоньку домой к Лене прибежала, прямо ночью.

– Ой, Ленка, чего скажу! К нам в больницу славную такую девчушку подбросили, уже второй месяц живет, никто не объявляется. И по телевизору спрашивали, и в газеты объявления давали, никто не приходит. Ты… это… забрала бы девчонку-то, а? Ну уж больно жалко сиротинку-то. Ей уже года три будет, никаких пеленок да сосок не нужно… А наш главврач с документами все устроит, переговорит с кем надо… Чего ж ее в детдом отдавать-то? Такая славная.

Вот так и появилась Катенька у Елены. Любила ее добрая женщина без памяти. На курорты – каждый год, в садик – самый лучший, в школу – самую престижную, а уж про игрушки, одежду и говорить не стоит. Елена сама о себе не помнила, только о доченьке пеклась. Когда Катюше было лет десять, нагрянула неожиданно на Елену любовь. Захлестнула, закружила… И мужчина попался серьезный, начальник цеха, вдовец, сыну двенадцать лет. Чем не семья? Елена в первый раз в жизни почувствовала, что значит быть по-настоящему счастливой. Хотя… даже и тогда не прочувствовала этого до конца. Вроде все здорово у них с Александром Матвеевичем складывалось, да только Катюша диким ревом взревела – не хочу никакого дядьки в доме! И хоть что ты с ней делай. Александр Матвеевич так решил: давай распишемся, а девчонка никуда не денется, стерпится – слюбится, а уж я ее никогда не обижу, настоящим отцом буду.

Да и не дело это, чтобы дети родителям жизнь диктовали. Елена сомневалась, но уж очень хотелось обычной семьи, чтобы у Катюши был отец, у нее – муж, да и ухажер славным человеком оказался. Расписались они потихоньку. А когда Катюша узнала, из дома сбежала. Елена всю милицию на ноги подняла, только на четвертый день беглянку отыскали. Больше Александра Матвеевича в доме не было. Вот так и закончилось Ленино замужество. Поэтому и вышло, что она Сватова, а Катя Белкина. Стали жить дальше. И уже забылось все, что произошло, только изредка мать потихоньку плакала в подушку, но потом быстро успокаивала себя. Может, так оно и лучше. Да только стало еще хуже. Когда Кате исполнилось шестнадцать, Елена рассказала девочке, что она не родная мать. И будто поломали девчонку. Дерзить стала, пропадать ночами. После школы ни учиться, ни работать не хотела. Так, где-то числилась, да и только. А потом вдруг за ум взялась. Пришла как-то домой и говорит:

– Мам, я в Москву хочу ехать, поступать.

– Да что ж, тебе здесь места мало? В Москву-то какие же деньги нужны! – всплеснула руками мать.

– О, господи! Да какая разница! Если на что порядочное учиться, так что там, что здесь денег прорва уйдет, так зато там и заработать можно. Или ты хочешь, чтобы твоя дочь гнила в этой дыре?

Елена, конечно же, не хотела. Катя уехала, и через два месяца пришло радостное письмо, что дочь поступила в московский экономический вуз. Елена от радости сама не своя носилась. Всем знакомым тыкала в глаза это письмо – а моя-то!… Правда, денег на учебу уходило много. И на содержание дочери тоже. Ну так ведь Елена неплохо получала. Много ли ей надо одной? А Катеньке и одеться, и покушать, и так, кое-какие безделушки… Елена только что получила письмо, где Катерина сообщала, что удачно закончила семестр. Елена Адамовна в этот день возвращалась с работы домой. Ее автобус не ходил в этот день, уж неизвестно, что там с ним произошло, пришлось ехать с пересадками, и вдруг мать в переполненном автобусе увидела свою Катюшу! Вот она была, совсем рядом, сидела в соседнем ряду! Елена подскочила и, не сдерживаясь, закричала на весь салон:

– Катенька! Доченька! А что ж ты домой не заехала?! Поехали вместе!! Вот радость-то!!

И услышала холодное:

– Женщина, вы меня с кем-то спутали.

– Катюша! Да ты что?! С кем же я тебя спутаю! Девочка моя, что с тобой?! – кинулась Елена с объятиями.

– Женщина, ведите себя прилично, – оттолкнула ее Катя и на следующей остановке вышла.

А потом… потом Елена ее больше никогда не видела. Это было год назад, и ошибиться она не могла. Елена даже отчетливо видела маленькие часики на руке Катерины, это были ее часики – маленькие, золотые, единственное, что осталось от покойной матери. Лена подарила их дочери на шестнадцатилетие.

– Вот и все, – устало проговорила Сватова. – Я ее даже не искала. Зачем? Деньги посылаю регулярно, а вот писем от Кати больше не приходило ни разу. Потом-то я сообразила, посмотрела на штампы старых конвертов – московской отметки не было ни на одном.

Клавдия утирала платком мокрое от слез лицо и смачно хлюпала багровым носом.

– Мы… мы поедем… – проговорила она. У нее больше не хватало наглости терзать эту бедную женщину.

Всю дорогу Жора ругал Катерину отдельно и всех баб оптом. Клавдия только еще пуще заливалась слезами, и к тому моменту, когда они подъехали к дому, лицо ее напоминало мясистый помидор. Клавдия решила прогуляться по улице, чтобы успокоились нервы. Если честно, то хотелось, чтобы Жора кинулся ее утешать и топтался бы рядом, это было бы так романтично, но парень, едва лишь пассажирка вылезла из салона, газанул изо всех сил, и машина в одно мгновение скрылась из виду. Клавдия прошлась мимо знакомых ларьков. Здесь ее все знали, она была постоянной покупательницей, и многие даже давали ей в долг, если не хватало мелочи. Вот и сейчас, увидев размоченную физиономию почтенной дамы, какая-то торговка газированными напитками подскочила к ней и сунула в руки бутылочку пепси.

– Женщина, выпейте, деньги потом принесете.

Клавдия уже хотела было пригубить, но не вовремя увидела свое отражение в зеркальном окне неизвестной машины. Отражение было каким-то уж чересчур безобразным, напоминало бесформенную тучу, и Клавдия пить не стала. Аккуратненько поставила бутылочку в урну, чтобы не увидела сердобольная торговка. Домой матрона не торопилась, чего она там не видела? Опять Кака будет страдать с перепоя, а ей придется таскать ему лекарства. Гораздо лучше было ходить вот так и думать о прекрасном. Например, о Жоре. Как же решительно он взял сегодня ситуацию под контроль! А как он говорит! Голос тихий, но настойчивый. Вон и Елена эта моментально прекратила чашками кидаться…

Ой, точно, она же попала ей прямо в щеку! Так вот почему у Клавдии перекосило правую сторону! Вот и помогай после этого людям. Ну ладно, хоть буянка потом рассказала, что такое из себя представляет эта Белкина. Да уж, пришли за ответом, а унесли еще целый куль вопросов. Почему Белкина уехала от приемной матери? Ясно, ей так было удобней – и денежки получала, и контроля никакого… Так, но ведь Елена говорила, что к учебе девчонку не тянуло, а они с Какой выяснили, что девчонка все же училась в институте. Правда, не в московском. А как эта пигалица выкачивала из матери деньги! Вопрос о морали отпадает. Сейчас не время заламывать руки и вопрошать, как же она могла! Могла. Интересно другое – зачем Белкина выставляла свою мать проституткой и еще приплела отца-вора? Можно было бы понять, если девочка напридумывала себе папу-губернатора и маму – народную артистку, но алкоголиков-то зачем? Неясно. И еще из головы не выходила убитая белокурая девчонка в парке, под кустом…

Клавдия Сидоровна увидела мужа еще на подходах к дому. Он торчал в форточке и, завидев ее, завопил срывающимся фальцетом:

– Клава-а-а!! Клав, срочно беги домой!!

Первое, что пришло на ум напуганной женщине, – разбился аквариум и несчастные, беззащитные рыбки валяются по всему ковру. Конечно, те, что не успели попасть в розовую пасть Тимки. Подобрав цветастую ситцевую юбку, Клавдия запрыгала через две ступеньки по лестнице.

– Скажи мне, несчастье мое, что у нас на этот раз?!

– Клава! Признавайся, куда ты дела печенье из моего кармана?!