Клондайк для одиноких девиц

Сонечка замотала головой.

– Ага… стало быть… стало быть, ты все понимаешь… – удивилась Лиза. – Интересно, а с какого времени дети нормально мыслить начинают? Сонечка, давай кашку ням-ням! Ну-ка, открывай ротик!

– Я и буду касу… и фочу, – вдруг отчетливо проговорила девочка.

– Не хочешь? – удивилась Лиза. – А чего это ты так? Между прочим, очень даже… качественная, на молоке.

– И фочу на маике! – снова закапризничала девочка и уткнулась головенкой в диван. – Де папа-а-а? Сима де-е-е?

– Папа? – вздохнула Лиза. – Я бы тоже хотела знать, где его черти носят… А Сима… Сима – это кто?

– Де-е-е папу чейти нося-а-ат? – хныкала девочка.

– Сонечка! А давай пойдем гулять! – вдруг решила Лиза. – На улице вон как хорошо! Тепло! Солнышко! И папа придет.

Девочка не слишком обрадовалась прогулке, однако ручки протянула.

– Сонечка, но только надо сначала покушать. Кашку, а? А ну-ка пойдем, съедим ее быстренько.

Лиза ухватила девочку на руки и хотела было на этой веселой ноте протолкнуть в ребенка еду, ан не тут-то было. Девочка лихо отмахнулась от навязчивой тетки, и каша немедленно угодила на шею и воротник Лизаветы.

– Ты гьязная какая! – снова захныкала девочка. – Я к тибе и фочу.

– Не хочешь… – насупилась Лиза. – А кто меня грязной сделал? Кто кашей швырялся? Я сама, что ли?

Лиза просто не знала что делать – оставлять Соню одну она боялась, а ходить с кашей на шее было более чем неприятно.

– Соня, ты посидишь немножко одна, а? Мале-е-енько? Тетя пойдет уберет кашу…

– Неть! – снова захныкала девочка. – И фочу онна… Гуять нада.

– Но как же я с кашей-то? Я ж быстренько!

Девочка еще больше захныкала, а потом и вовсе заревела в голос.

– Соня, детка! Да черт с ней с кашей, пусть там болтается!

– Это что это за рев? Там не стадо ли коров? – раздался вдруг в прихожей знакомый голос.

Лиза с облегчением выдохнула.

– Ну наконец-то папаша надумал заявиться, – буркнула она, взяла Соню на руки и побежала встречать хозяина.

– Ну и как вы тут? Держитесь? Софья! Держишься? – в благостном расположении духа шутил Серафимов. – Не уморила мне тетка ребенков?

– Уморила… – виновато кивнула Лиза. – Я ночью окно распахнула, а там дождь… ну и… весь дождь на Сонечку вылился. Поэтому… она уже не держится, у нее температура тридцать девять.

Серафимов переменился в лице, но недовольство постарался сдержать и обошелся без крика:

– Ну что ж вы так, женщина? Я понимаю, обозлились, что я вас от любимого мужа упер, но не на ребенке же зло срывать!

– Да ты что, Серафимов?! – испугалась вдруг Лиза. – Ты с ума сошел, что ли? Ты в самом деле думаешь, что я специально эту кроху под дождь выставила?! Да ты… ты сам кровать детскую под окно сунул, ума хватило, а я… я и не знала, что дождик этот растреклятый будет! А в комнате духота была невыносимая! Девочка так вспотела… так вспотела, что даже одеяло потом покрылось! И хватает наглости…

Соня, которая только что успокоилась, не могла терпеть, чтобы на родного папашу так возмущались, поэтому разразилась низким, протяжным ревом.

– Сонечка! А чего мы плачем? – засуетилась Лиза и стала подпрыгивать вместе с девочкой. – Ля-ля-ля! Ля-ля-ля! А мы уже и не плачем, правда же, Сонечка?

– Пва-а-ачем… – басила девочка.

– Дай сюда ребенка, ты ей все головенку на фиг стрясешь, – забрал к себе дочку Серафимов. – Ну ничего доверить нельзя. Я ей, как человеку, а она… Вечером Симка с Соней посидит, а я тебя домой отвезу, все равно с тебя толку…

Лиза снова тяжко вздохнула:

– Игорь Павлович… тут такое дело… Короче, Сима… его тоже нет. Сбежал.

– Кто бы сомневался, – кивнул Серафимов. – А с чего это он?

– Ума не приложу, – виновато моргала Лиза. – Я ему ничего не говорила, и с окном был полный порядок – оно у него уже было раскрыто, но… утром он сказал, что Соня заболела и… убежал. Я думала, может, он за врачом, а… потом ни его, ни врача.

Серафимов отчего-то расстроился не слишком. Он вместе с дочерью отправился на кухню и принялся греметь кастрюлями. Лизавета посеменила следом.

– Я думаю, может быть, он подумал, что ты в дом новую жену привел? – предположила она.

– Тебе нельзя думать, Кареева, из этого ничего хорошего не получается. – Одной рукой доставал хлеб Игорь. – Симка работает у нас. В деревню он на велике махнул, там он в клубе игры компьютерные ведет. К делу относится серьезно, поэтому не пропускает рабочих дней. К вечеру вернется, тогда я тебя отвезу…

Лизавета смотрела, как ему тяжело управляться с девочкой и что-то выискивать себе в холодильнике, и потянулась за ребенком.

– Давай Соню, я рядом постою, поешь, – она забрала девочку и добавила: – А домой я не уеду… пока Соня не выздоровеет. Сама ее простудила, сама и ухаживать буду.

– Ты уходишь! Ты кого хочешь уходишь! Ухаживать она будет! Мне теперь тебя с детьми и оставлять-то страшно! Черт знает, что у тебя там на уме.

– Ничего у меня там нет! – возмутилась Лизавета. – А я сказала – не уеду и все! Только свой телефон мне дай, я домой позвоню, а то… представляю, что там делается!

Серафимов поднялся и через минуту принес ее же собственный телефончик.

– Бери! Я за ним специально на работу заезжал… И ничего у тебя там не происходит! Ни одного звонка не поступало. «Представляя-а-аю, что де-е-елается!»

Лиза взяла телефон.

– А сумочку? Сумочку вы не захватили? – переходя на вежливое вы, спросила она. – У меня там деньги.

– Это чтобы меня под белы рученьки в ментовку? – качнул головой Серафимов. – Это хорошо, что телефон на столе лежал! А то бы и его не привез. Но… надо же тебе объяснить, где ты была, волнуются же, наверное… Хотя как-то слабо волнуются, я бы сказал – ни одного звонка.

Лиза презрительно поджала губы – много он понимает, «слабо волнуются»!

Однако и в самом деле никто не звонил. Да и кому звонить? Владик ждал ее только утром с ночной смены, а потом убежал на работу – даже и не понял, что жену стащили, а свекровь… та только рада – вечером же наплетет сыночку, что его жена где-то мотается, пока он горбатится…

– Ну все равно… – объяснила она то ли Серафимову, то ли себе. – Зато на работе волнуются.

– И на работе не волнуются, – махнул рукой Игорь, пододвигая к себе кастрюльку с Сонечкиной манной кашей. – Я им сказал, что ты животом маешься, и тебя муж забрал. И что еще долго с тобой нелады будут… может быть, ты даже в декрет пойдешь. Так что… Гренадеров не слишком печалится.

– Да Гренадеров и не будет печалиться! Он мне мигом замену найдет, – фыркнула Лиза и вдруг вспомнила: – Точно! Найдет! Он мне сам говорил, что у него родня прямо целой стаей нагрянула, и всех пристроить нужно… Блин… теперь я и вовсе без работы осталась.

– Ничего-о-о, – усмехнулся Серафимов. – Вы, блатные, всегда договоритесь.

– Да какая я блатная-то?! Я ему что, мама родная?! Так только… нашему забору двоюродный плетень… Эх… Да, может быть, оно и к лучшему, в ветеринарку пойду… И значит тем более! Я с чистой совестью могу лечить Софью до полного выздоровления!

– Да ты мне ребенка загубишь!

– Сам дурак, – огрызнулась Лиза и понесла девочку в комнату.

И в эту минуту в двери кто-то настойчиво постучал.

Серафимов и Лиза переглянулись.

– Симка, да? – не поняла Лиза.

– Я ж говорю, Симка вечером придет… Давай Соню, иди открой.

Лиза открыла двери – на пороге стояли совсем незнакомые женщины пожилого возраста с горящими глазами.

– Мы друзья! Ничего не бойтесь, – сразу же заявили они. – Мы все знаем! Собирайтесь! Мы вас спасем!

– Вы что… С интерната? – откровенно не поняла Лиза. – Для детей с заторможенным развитием? Чего это вы ко мне… дружить прибежали?

– Почему это для детей?! – возмутилась высокая тощая дама и от негодования даже раздула ноздри. – Мы – спасатели! Сыщицы, так сказать! Мы ж сразу сказали – спасем вас! Что там у вас произошло?

Другая женщина – маленькая, хлипенькая, с острым носом, подругу одернула и постаралась объяснить спокойнее:

– Девушка, мы… понимаете, мы слышали, как вы ночью плакали, обижались, что вас кто-то не туда привез. Вот мы и… собирайтесь, мы вам поможем сбежать. Вас же похитили!

– Меня? Похитили? – туго соображала Лиза, – Ну да… что-то вроде того… Но… Я по собственному желанию, понятно вам! Я сама! И все! И больше не ходите!

И она захлопнула двери перед самым носом незваных гостей.

И уже через двери женщины услышали, как она кому-то раздраженно говорила:

– Теперь уже от меня так просто не отделаешься! Я же предупреждала!

Люся и Василиса некоторое время смотрели на обивку чужой двери, а потом огорченно направились восвояси. Они были настроены несколько на другой прием.

И в самом деле – они с таким трудом отыскали эту дачу! Ночью-то им казалось, что в двух домах дачного поселка заблудиться может только муравей. Но когда утром они вышли на дорожку, все оказалось не таким радужным – поселок разбегался несколькими улицами, и все домишки были тщательно упрятаны в зеленых зарослях. Осталось только одно направление, но и оно мало помогло.

– Вася… я совсем не помню, куда бежала. Я ж по сторонам не смотрела, я Малыша звала, – огорченно моргала Люся.

На Василису и вовсе никакой надежды не было – она страдала отчаянной близорукостью, но не носила очков, считая их исключительно старческим аксессуаром. То есть видела немногим лучше крота.

Однако именно Василиса нашла выход.

– Люся, уйми свои расшатанные нервы, с тобой рядом всегда кладезь ума. Чего ты на Малыша пялишься? Я про себя говорю!

Люся только безнадежно хмыкнула – этот кладезь работает только в собственных корыстных целях, например, когда надо свистнуть двести рублей из общего бюджета на колготки в сеточку.

Но подруга продолжала: