Естественное убийство – 2. Подозреваемые
– Про смерть?! – чуть не присела на пол директриса.
– Не пугайтесь, Анжела Степановна, эти юные правдоискатели переполнены жизнью, что бабушкина крынка молоком. А со смерти что за навар – ни бабушки, ни молока. И похоже, что все эти сорвиголовы вполне отдают себе в этом отчёт, не правда ли, дамы и господа? Вопрос риторический. Я в этом уверен. А посему, позвольте мне не подписываться сегодня под дедушку вашего разношёрстного полка. Спасибо за внимание. Если у кого-нибудь, – он ещё раз внимательно оглядел подростков, – возникнут вопросы – я ещё некоторое время буду в комнате отдыха пить чай с Анжелой Степановной.
– Конечно-конечно! – вдруг неожиданно мило заворковала раскрашенная директриса.
– И Семёном Петровичем, – Северный махнул другу рукой.
– Ну да, и с ним, разумеется! – зарделась под тональным кремом директриса. – Идёмте!
Друзьям снова ничего не оставалось, как проследовать за её выдающейся, туго обтянутой чёрным трикотажем кормой. Северный и Соколов были из поколения хорошо воспитанных мужчин – они шли молча, не присвистывая, не хмыкая, а лишь стыдливо-целомудренно потупив очи долу.
Глава пятая
– Зачем вы оставили милого старичка-кристаллографа деткам на растерзание? – язвительно поинтересовался Всеволод Алексеевич у Анжелы Степановны.
– Ах, если бы вы знали, как он меня утомил! Пришёл слишком рано, я ещё не распрощалась с шеф-поваром. А этот Стейнбек, наглец, так возмущался, требовал извинений, как будто не сам виноват в том, что не нашёл к детям подход! Я тут рассыпаюсь, а на пороге уже это чудо стоит…
– Анжела Степановна, ни повар, ни старичок-профессор ни в чём не виноваты. Точнее – виноваты только в том, что согласились на эту авантюру: нести доброе и светлое порождениям мрака – вашим деткам.
– Это не мои детки! А вот их! – указующий перст впился в Семёна Петровича.
– Сев, может, уже поедем? – жалобно проблеял Соколов, глядя на Северного с выражением лица едва обретшего папку беспризорника.
– Скоро поедем, мой сладкий, скоро поедем, – нежным дядюшкой обратился к другу Всеволод Алексеевич.
Анжела Степановна подозрительно покосилась на старых товарищей.
– О, нет-нет! Не беспокойтесь, глубокоуважаемая директор! Это не то, что вы думаете. Мы не два старых гомосексуалиста, а Дарий – не продукт слияния моих или Сениных сперматозоидов с донорской яйцеклеткой, извергнутый из инкубаторского лона суррогатной матери. Мы парни вполне традиционных ориентаций – слава богу, не в содомском Сан-Франциско обитаем, чтоб ему со всей той клятой Калифорнией! А в суровом православном русском стольном граде нашей правильной Родины. Нежность же у нас ещё не отнесена к категории смертных грехов? Я просто нежен с моим другом. И скажите спасибо, что ему с детства вдолбили в голову, что мужчины не плачут. Не то бы он сейчас заплакал.
– Ничего бы я не заплакал! Что ты мелешь чушь, Северный?! – пробурчал Сеня. – Чего мне плакать?
– Да, действительно. Тебе плакать совершенно не из-за чего. А вот тут, в этом богоугодном заведении, скоро будут литься слёзы. И я – совершенно серьёзен.
– Что такое? – Анжела Степановна насторожилась.
– Скажите мне, дорогая, детки проходят медицинский осмотр перед тем, как получить право на счастливое лето в вашем учебно-воспитательном учреждении, или довольно квитанции об оплате?
– Разумеется, Всеволод Алексеевич, дети проходят медицинский осмотр! – Анжела Степановна встала с шумного дивана, где сидела, закинув ногу на ногу, давая возможность господину судмедэксперту оценить по достоинству своё нижнее бельё, и нервно прогарцевала к окну.
– Где? Как именно? – не отставал этот упрямец, не обративший должного внимания на педагогические кружева.
– Родители приносят справки о состоянии здоровья детей из поликлиник по месту жительства. Или из поликлиник, в которых они обслуживаются.
– И какие именно специалисты их осматривают? Что именно предполагает эта справка?
– Стандартная форма, – Анжела Степановна пожала плечами. – Терапевт, окулист, хирург, инфекционист, прививки…
– Понятно. – Северный отпил из чашки прохладный чай и поморщился.
Чай в пакетиках гораздо хуже резиновой женщины. К услугам последней, что правда, Всеволод Алексеевич ни разу не прибегал, так что аналогия так себе… Чай в пакетиках гораздо хуже чугунных рыл проводниц РЖД, с коими Северный дело неоднократно имел. Особенно раньше, когда частенько катался в командировки за казённый кошт. Эти проводницы-то и в СВ – сплошные держиморды. Что уж говорить о купе или плацкартных вагонах, в коих нередко приходилось трястись в не такие уж и незапамятные времена. Почему-то Анжела Степановна вызывала у эстета-сибарита-циника Всеволода Алексеевича Северного ассоциации именно с этими служительницами сферы обслуживания. Хотя, если её отмыть, нормально одеть и немного разморозить здоровым сексом – она могла бы походить на стюардессу. Не Люфтганзы, разумеется, но на Аэрофлот вполне бы потянула. А этот ужасный желтоватый чай с синтетическим душком, напоминающим скорее одеколон «Свежесть», чем запах лимона…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
В оригинале фраза звучит, разумеется, иначе: «Всё это выдумка, нет никакого Рио-де-Жанейро, и Америки нет, и Европы нет, ничего нет. И вообще последний город – это Шепетовка, о которую разбиваются волны Атлантического океана». Илья Ильф, Евгений Петров, «Золотой телёнок».
2
Реплика Остапа Бендера, завершающая роман «Золотой телёнок»:
– Не надо оваций! Графа Монте-Кристо из меня не вышло. Придётся переквалифицироваться в управдомы.
3
Гуру маркетинга.
4
Илья Ильф, Евгений Петров. «Золотой телёнок».
5
БДСМ – психосексуальная субкультура, основанная на обмене властью в сексуальных отношениях, предполагающая ролевые игры. В составной аббревиатуре-акрониме BDSM заключены названия основных составляющих этого явления: BD – Bondage&Discipline – неволя и дисциплина, воспитание; DS – Domination&Submission – доминирование и подчинение; SM – Sadism&Masochism – садомазохизм.
6
Шеф-повар цитирует первые предложения «Cannery Row», John Steinbeck. «Консервный Ряд в Монтерее, что в Калифорнии – поэма, скрежет и смрад, собственный цвет, лад и характер, ностальгическое видение, мечта».
7
Золотая лихорадка.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги