Костик разозлился. Он не терпел отказов. Он не привык к ним. Он, как помнила Оля Соколова, в прошлом году на глазах у всех высмеял и хлопнул по ушам её одноклассника Сашку Макушева – за то, что тот не стал выполнять какое-то мелкое поручение Костика из разряда «подай-принеси». Сашка до сих пор был не отомщён. Оля дружила с ним – и ужасно злилась на Комкова. Правда, тоже ничего с ним сделать не могла. Ни тогда, ни сейчас.
А Костик тем временем гневно покраснел.
– Я смотрю, ты не в меру деловая, – фыркнул он, презрительно оглядывая Гликерию с головы до ног. – В общем, трындеть ты можешь долго, мне просто слушать некогда. А покататься охота. Так что осади от аппарата. Накатаюсь – верну. Но за то, что ты была со мной дерзкой, верну нескоро.
Одобрительно захихикали приспешники. Новая волна уверенности хлынула к Костику. Он ухмыльнулся.
– Ты понимаешь, что покушаешься на личное имущество? – откатывая скутер назад, спросила Гликерия. – Понимаешь, что мне придётся его защищать? А это создаст тебе проблемы, я предупреждаю.
– Ой-ой! А тебя что, в детстве не учили делиться? – съехидничал Костик, вплотную подошёл к скутеру, схватился рукой за руль. Ещё одно движение – и он оттолкнёт мощным корпусом девчонку от её машины.
– Ох, зря ты так… – негромко проговорила Гликерия.
Это прозвучало весьма зловеще. Или так только показалось Оле, которая, как и остальные зрители, когда уже всё закончилось, не раз вспоминала случившееся.
В толпе с интересом переглянулись и снова захихикали.
– Ой, боюсь-боюсь, – улыбнулся Костик.
И тут произошло то, что впоследствии долго и подробно обсуждалось. Гликерия вдруг резко подняла левую руку с растопыренными пальцами, сделала несколько круговых движений, сжала кулак, как будто выхватила что-то из воздуха – и кинула это «что-то» в лицо Кости. Секунда – и тот взвыл, упав на асфальт и скорчившись под ногами Гликерии.
В толпе зрителей ахнули, взвизгнули. Несколько самых смелых и преданных девчонок бросились к Косте.
– Костя, Костя, как ты? – запричитали они, склонившись над ним.
– Как чувствуешь себя?
– Ты жив???
– Поднимайся, – сказала Гликерия, протягивая Костику ту же самую, сразившую его руку.
Но парень, снова вскрикнув и неистово отталкиваясь от асфальта пятками, отполз от неё подальше. Он лежал – такой несчастный, такой пострадавший. Глядя на него, Оля Соколова забыла про месть – и уже пробиралась к старшим девчонкам, чтобы спросить, чем помочь – не сбегать ли за медсестрой. Или, может, «Скорую помощь» вызвать…
– Да вставай, всё с тобой нормально, – Гликерия вместе с мотороллером приблизилась к поверженному герою. – Давай, не позорься. И тебя, наверно, в детстве не учили, что никогда не надо проявлять агрессию. На силу всегда есть сила сильнее.
Больше она ничего не сказала. Села на скутер. Затрещал его моторчик. Толпа стремительно расступилась.
Гликерия уехала.
Вот тут-то все разом и заговорили. Костю Комкова подняли с асфальта. Кто-то схватил его за запястье, проверяя пульс, кто-то положил ладонь на лоб, проверяя – не поднялась ли температура, кто-то отряхивал от уличной грязи, испортившей одежду красавца.
Сбросив оцепенение – и руки добрых помощников, Костик бодро оглянулся по сторонам и заявил:
– Я в порядке.
– А что с тобой было? – чуть ли не хором поинтересовались окружившие его ребята.
– Я не помню, – голосом человека, который перенёс амнезию, ответил Костик.
И на разные голоса ему принялись рассказывать, как монстр-новенькая поводила в воздухе рукой и как будто бы кинула в Костика невидимый шар. Который и поверг его наземь.
– А ты следил за её движениями, не отрываясь!
– Да, да, как загипнотизированный!
Оля не принимала участия в рассказе. Как будто спало с неё наваждение – Костю ей было уже не жалко. Потому что она… Потому что она ему не верила – вот что! Ей даже стало стыдно – человек только что упал, пострадал, да ещё на глазах у всех. А она… Странное с ней что-то происходило. Добрая Таня Огузова уже квохтала возле несчастного. А Оля так и осталась на месте.
– Ах, да! – Константин тем временем картинно вскинул голову. – Чё такое вообще произошло-то? Вообще бред. Я почувствовал, как будто меня током ударило, что ли… Бах – и всё. Как шок. Да. И темнота. Очухался уже на земле. Локтем вот ударился, больно…
– А сейчас-то как? – поинтересовались сочувствующие.
– Сейчас нормально, как ничего и не было… – пожал плечами Костик.
– А она ведь говорила, что лучше её не трогать, – подала голос одна из старших девчонок. На лице её был мистический ужас, да и голос дрожал, как у ведущей передачи о сверхъестественных силах.
– Да, говорила… – согласились с ней.
– Ой…
По толпе снова прошёл рокот. Теперь уже тревожный. Ведь речь зашла о мистике. Оля Соколова тоже поддалась общему настроению и зябко поёжилась.
– Я думал, она просто готичка… – протянул Димка Савиных. – А она вон что творит. Рукой поводила – и, считай, труп на земле. А ведь не скажешь, что ведьма…
– Почему – а может, и правда ведьма? – тут же возразили ему.
И собравшиеся шумно заговорили.
– Ведьм не бывает.
– Ну, тогда она экстрасенс.
– А экстрасенс – это и есть ведьма!
– Ведьма!
– Ведьма…
Порыв ветра смахнул с асфальта колючую снежную крупу, поднял её в воздух. Она неприятно ударила по лицам, как будто природа вредничала и глумилась, подыгрывая злой девчонке.
О которой продолжали говорить – и даже разыгравшаяся непогода не мешала этому и никого не прогнала с продуваемого ветром школьного двора.
– Да никакая она не ведьма!
– Ну как не ведьма? А что она с Костяном-то сделала?
– Конечно, ведьма, – вон, вся в чёрном…
– А точно – она всегда ходит в чёрном!
– Как в нашей школе появилась, так в другой одежде её никто и не видел!
– Да…
– Нет. Настоящие ведьмы так не одеваются, – безапелляционно заявила Лана, она же Светлана Бояршинова, девушка из десятого класса, которая сама позиционировала себя как ведунью и колдунью, всегда появлялась на публике в одеждах хоть и не чёрных, но зато весьма экстравагантных. И всегда такая таинственная. Она входила в состав руководства ученического комитета, считалась тонким психологом, любила влиять на умы и руководить потоком жизни. А ещё гадала по руке, на картах и продуктах. Ходил слух, что она умеет отлично привораживать, но делает это очень редко – и только для очень сильно страдающих от неразделённой любви людей.
Вот и сейчас этой фразой она тут же привлекла к себе внимание.
– Почему – так не одеваются?
Лана со знанием дела подняла брови, выждала паузу, измучив этим нетерпеливых, и произнесла:
– Настоящие ведьмы выглядят как обычные люди. А так – будто бы они все из себя мистические и загадочные, одеваются только те, кто косит под ведьм.
– А-а, вроде как имидж создаёт? – усмехнулся Костик. – А ведь реально в интернете куча таких. Типаж «молодая ведьмочка». Я такая опасная, такая привлекательная – бойся меня! Только успевай их лопатой отгребать, таких демонических. Достали.
Многие согласились с ним. И сразу стало как-то спокойнее и проще. Оцепенение спало. И последние страхи развеялись. Холодный ветер и колючий снег сразу стали ощутимыми и неприятными. Стоять на улице и обсуждать странное происшествие всем расхотелось.
– То есть она обычная девчонка? – как к знатоку, обратились к Лане Бояршиновой несколько человек. Тех, которые очень хотели вернуть свой привычный, без странных поступков и сверхъестественных событий уютный мир. Им нужно было подтверждение специалиста – что ничего подобного на самом деле не бывает. И сейчас не было.
– Ну да, – утвердительно кивнула Лана. – Косит, говорю же. Нагоняет загадочности. Внимание к своей персоне привлекает. Ну, это она зря. Нас этим не удивишь. Правильно?
«Правильно! Конечно!» – охотно согласились с ней.
А Оля Соколова подумала: «Надо же – ведь на самом-то деле Лана конкуренции боится!» – и улыбнулась. И ещё подумала о том, что Гликерия-то, наоборот, не внимание к себе привлекает, а делает всё, чтобы её оставили в покое.
Толпа редела. Оля тоже двинулась в сторону ворот. Её нагнала Таня Огузова.
– Ну почему не ведьма-то, ты мне скажи? – тут же затормошила она Олю. – Как она это сделала? Движение руки – и Комков валяется на земле! Ну разве возможно это без применения магических сил? Экстрасенс, экстрасенс она – сто процентов! Это я тебе говорю!
Как часто бывает, при малом росте и невыразительной внешности Таня отличалась большой активностью и повышенной болтливостью. Ей до всего было дело, сплетни со слухами первой доносила до ушей каждого одноклассника именно она. Она же и формировала общественное мнение – пока только тоже на уровне класса. Но в дальнейшем собиралась это делать профессионально, то есть идти учиться или на журналиста, или на политтехнолога. А пока же…
– Я у неё обязательно спрошу, – подпрыгивая возле Оли, которая шла слишком быстрыми и широкими для неё шагами, тарахтела Таня. – И мне новенькая обязательно расскажет, как она это сделала. А нет – я её припугну! Скажу, что её действия можно расценивать как преднамеренное покушение на жизнь и здоровье Комкова!
Оля до этого не сильно вслушивалась в Татьянину трескотню, но тут даже остановилась. И Огузова на бегу тюкнулась носом ей в плечо.
– Ты чего? – потирая нос и удивлённо глядя на Олю, протянула Таня.
– А ты чего? Ты чего факты-то искажаешь? Какое ещё преднамеренное покушение на жизнь? – воскликнула Оля. – Новенькая защищалась. Как умела.
– А если бы Костик умер? – всплеснула ручками Огузова. – Ну ладно – или покалечился?
– А если бы он новенькую покалечил?
– Как?
– А так – она ему свой скутер давать не собиралась. Комков бы начал отбирать. Она бы не давала. И чем бы всё кончилось?
– Да – чем? – с задором полемиста воскликнула Татьяна.
– Танька, Комков гораздо сильнее новенькой. – Оля тоже разошлась. Картина того, что могло бы произойти, в ярких красках предстала перед её глазами. Да ещё и на горизонте маячил образ обиженного Комковым друга Сашки. – Ну вот как навернул бы он ей в лоб…
– Ага – при всём честном народе! – саркастически усмехнулась Танька.
– А чего – думаешь, не смог бы?
– Нет – имидж бы не позволил!
Оля снова вспомнила своего Сашку.
– Ой – я тебя умоляю! – Она махнула рукой и снова зашагала по тротуару. – Если наш красавчик чего-нибудь захочет – его танком не остановишь.
– Это правда…
– Поэтому, Тань, ты уж, когда будешь нашим рассказывать, то придерживайся этой версии. – Оля специально говорила с Танькой, как официальное лицо – такими же официальными словами. На неё это обычно действовало.
И подействовало. Татьяне сразу стало неинтересно – интрига пропадала. Скоро показался её дом, и она, махнув Оле на прощанье, скрылась в подъезде.
Глава 4
Синие бахилы
Оля и Сашка встречались. И вообще, и сегодня вечером.
Здесь обычно встречались все – в торговом центре, главном развлекательном месте города. Тут было всё: магазины, кинотеатр с несколькими залами и четыре кафе. Разных: одно для очень быстрого питания, одно дорогое с парадно одетыми официантами, снующими вокруг столиков, и два демократичных и вполне приятных. На первом этаже и на самом верхнем.
Здесь, под стеклянным куполом, было устроено подобие сада. За столиком под раскидистым пластиковым деревом устроились и Оля с Сашкой. Считалось, что это романтично – употреблять здесь какой-нибудь продукт питания. Они так и делали – ели мороженое и, водя пальцами по ламинированным, собранным на крупные кольца листам меню, выбирали коктейли. Оля ждала, когда Сашка, минуя официантов, отправится к барной стойке – делать заказ. В такие моменты он был очень хорош – стопроцентно взрослый парень, уверенный в себе и деловой. Оля смотрела на него и гордилась, что этот парень именно её.
Вдали, за столиком под аналогичным деревом встречались девчонка из параллельного класса и парень из одиннадцатого. Перед парнем стояла солидная кружка пива, а девчонка была упакована, как на дискотеку. Их свидание было, видимо, более знаменательным. Да если внимательнее приглядеться, можно найти много знакомых лиц. Тут все встречались: до или после прогулки вдоль магазинных рядов, посещения кинотеатра или игрового зала. Это был лучший способ проведения времени. Ну где же ещё гулять в городе, в котором не было даже приморской набережной, а парк – это всего лишь несколько рядов старых раскоряченных деревьев и покосившихся скамеек, и улицы темны, узки и грязны?
Оля каждый раз ждала прогулку с Сашкой по торговому центру если не как Золушка бала, то с надеждой на истинную романтику. А сегодня она ещё планировала зайти в магазин парфюмерии, понюхать пробники духов и понять, что же за такой приятный парфюм был у новенькой. Поинтересоваться, сколько такое удовольствие стоит. И – начать думать о том, чтобы купить эти духи себе. А может, Сашка захочет ей их подарить?..
Оля улыбнулась в предвкушении. Вечер обещал быть романтическим.
Зазвонил Сашкин мобильный телефон. И поход за коктейлем пришлось отложить: Сашка вернулся к столику и с интересом принялся слушать то, что ему вещали. «Савиных звонит!» – зажав трубку, прошептал он Оле и сделал большие глаза.
Оля поняла – Димка пересказывал то, что произошло сегодня возле школы. Сашка ушёл с последнего урока, а потому всё пропустил. Оля почему-то не хотела рассказывать ему о мистической новенькой, хотя понимала, конечно, что информация неизбежно до него дойдёт. Костик Комков был посрамлён, практически повержен – и сделал это не Сашка, как часто виделось Оле. А вот если бы его поверг на землю Саша Макушев! Её Сашка… Нет, не хотела Оля это сегодня обсуждать – тратить на разговор о другой девчонке свой собственный выход в свет. Перед посещением магазина духов она собиралась уютно посидеть, глядя на пламя плавающей в плошке свечи, медленно отпивать коктейль из высокого стакана и неторопливо разговаривать, ощущая весь романтизм момента. А после этого снова пройти по блистающим хромом и никелем лестницам центра, мимо ярких реклам, мимо сверкающих стёклами и расцвеченных огоньками витрин, заглянуть в магазины, даже просто посмотреть на то, что там предлагают, без мечты о покупке. Почувствовать свою сопричастность с большим миром – с тем, который есть или в телевизоре, или где-то там, далеко-далеко от маленького неприметного приморского городка, с настоящей интересной жизнью, с красотой и прогрессом. И пусть дальнейший путь к дому по неприветливым тёмным улицам снова вернёт к реальности и скучной обыденности, этот короткий выход в красивую взрослую жизнь – он ВЫХОД и есть!
… – А новенькая-то наша крута! – закончив разговаривать по телефону, хмыкнул Сашка. – Слушай, а может, все готы такие?
– Какие? – вздохнула Оля. Ведь так и произошло – разговор съехал на историю с чёрным скутером.
– Ну, со способностями, – Сашка пошевелил в воздухе растопыренными пальцами.
– Не знаю… – ответила Оля.
– Эх, жалко, меня там не было, и я ничего не увидел… – вздохнул Сашка. – Слушай, надо сказать ей – пусть ещё раз свои способности покажет!
– Ну конечно – размечтался, – фыркнула Оля, представив, как и кто будет просить у новенькой показать свои колдовские способности.
– Да понятно, просто так она магию применять не будет, проси не проси… Тогда надо же за ней последить – вот что! – Сашка даже подскочил на стуле. – Может, она ещё и не то может! И вообще выяснить – чего её семейку сюда принесло! Давай последим! Просто будем наблюдать за ней – и все дела! Тут ничего такого нету.
А что – это была мысль! Это была интересная мысль – и интересное занятие. Оле снова стало весело.
– Начнём вести наблюдение прямо завтра же в школе, – размахивая в воздухе ложкой от мороженого, сообщил Сашка. – Ну, ты выбрала коктейль? Я определился. Иду заказывать?
Теперь Оле хотелось, чтобы это завтра поскорее наступило. А придумывать план операции, сидя в кафе и попивая коктейль, тоже было просто великолепно!
⁂Факт неуставных отношений в школе остался почему-то без внимания руководства. Да – казалось, учителя не узнали о том, как против ученика Комкова Константина были применены сверхъестественные силы. Наверное, победил здравый инстинкт самосохранения: все, кто наблюдал историю со скутером новенькой и бесславным падением Костика, делали вид, что вчера ничего не случилось. И что вообще они ничего не видели – хотя активно пересказали подробности своим приятелям. Лана дала правильную установку: то, чего нельзя объяснить, на самом деле и нет. А значит, и вчера ничего не было. Тем более что и Костику так было выгоднее: нарваться на кулак, пусть хоть и бесконтактный, – приятного мало. Плюсов к имиджу не добавляет. Поэтому забыли, всё забыли…
Те, кто обычно здоровались с Гликерией, и на следующее утро как ни в чём не бывало с ней поздоровались. Она ответила им так же дружелюбно и приветливо. Оля и Сашка, которые примчались к школе задолго до начала занятий, отметили, что она снова приехала в школу на мотороллере, поставила его к завхозу. И училась себе спокойненько, ничего особенного не вытворяла.
А Оля и Сашка наблюдали. Правда, только до того момента, пока она не умчалась на своём чёрном красавце.
– Чтобы за ней угнаться, нам нужен транспорт! – заявил Сашка. – И я его достану.
Оля представила себе погоню: она и Сашка на быстром мотоцикле. Здорово! Просто здорово – приключения! Малышовская игра в шпионов и сыщиков радовала её.
⁂Рано утром Сашка заехал за ней на скутере – бодрой красно-жёлтой тарахтелке. Ещё с вечера дул пронзительный ветер, разметал примороженный колючий снег по дорогам. Его было совсем мало, так, жалкие кучки. Но всё равно хватило на то, чтобы ощутить всю прелесть езды без шлема: снег нещадно бил в лицо, так что хоть Оля и пряталась за надёжную Сашкину спину, досталось ей немилосердно. Хорошо, что до школы они домчались быстро – скутер, который Сашка выпросил на несколько дней у приятеля, ездил бойко. Никогда ещё Оля Соколова не влетала в школьный вестибюль с таким нетерпением. Согреться! Скорее в тепло!
Оставив куртку в раздевалке, она подошла к центральным дверям и увидела, что возле объекта их наблюдений снова собралась толпа. Переглянувшись с Сашкой, который как раз закончил парковать свой транспорт и зашёл в вестибюль, Оля подобралась поближе и обнаружила, что это не толпа собралась вокруг Гликерии, а Гликерия пытается прорваться через многолюдный заслон. Да – несколько человек старшеклассников закрывали от неё дверь своими телами. А остальные просто стояли и смотрели на это.
– Повторяю: без сменной обуви мы тебя в школу не пустим, – сообщил полный десятиклассник – предводитель дежурных ученического «Комитета добра и порядка». Он стоял в самом центре живой цепи заграждения. Дежурные обычно рьяно выполняли свои обязанности – по утрам несли вахту в дверях, проверяли наличие сменной обуви, общего опрятного и невызывающего вида и записывали замечания опоздавшим в дневники. Опоздавшими считались все те, кто входил в двери и проходил сквозь их кордон после звонка на первый урок.
– Ну а что же мне делать – не учиться из-за этого? – со спокойным удивлением на лице поинтересовалась Гликерия.
– Иди домой за сменкой, – заявила Лана Бояршинова, охранявшая крайний правый подступ к двери. Мимо неё спокойно прошмыгнули трое малышей – детские тапочки, босоножки и кроссовочки, а также красно-синий позитив платьица и костюмчиков дали им полное право присутствовать сегодня на уроках.
– Но я не могу идти – мне далеко, – сказала Гликерия. – Мы утром торопились, и я забыла пакет со сменной обувью. Обнаружила это уже здесь. Возвращаться было поздно. Мне кажется, это нормальное объяснение. И если я один раз поучусь в ботинках, ничего страшного не случится. И никому это не повредит.
– Повредит! – сообщили с другого конца заслона.
– Как? – удивилась Гликерия.
– Ну давай все будут без сменной обуви ходить! – воскликнула Лана. – И что будет?
– Зачем – все, – усталым голосом проговорила новенькая. – Только я. И только сегодня.
– А ты что – особенная? – поинтересовалась Лана. И в толпе одобрительно загудели. Многие могли свободно пройти санитарно-гигиенический контроль ученического патруля и спокойненько отправляться на уроки. Но шоу обещало быть интересным…
– Нет. Я просто забыла сменную обувь, – отчеканила Гликерия. – Завтра я снова её принесу.
– Вот завтра мы тебя и пустим. А сегодня – нет.
– Не имеете права.
– Имеем, – усмехнулась Лана.
Новенькая из девятого «А» ничего на это отвечать не стала, только качнула головой и вздохнула.
– Мы не можем тебя пустить в школу без сменной обуви, понимаешь? Это нарушение санитарных норм, – принялся объяснять добрым голосом главный дежурный. – На своих ботинках ты принесёшь в школу грязь. И повсюду растащишь её. А мы будем вынуждены ею дышать.
– Дышать грязью?
Главный дежурный запнулся, но Лана подхватила его знамя.
– Не надо цепляться к словам, – сказала она. – Вместе с грязью на подошвах твоей уличной обуви могут оказаться болезнетворные бактерии, бациллы, микробы и разные вирусы. С пола они поднимутся в воздух. Кто-то вдохнёт их, заболеет, заразит других… Так что…
– Ой, погодите! – с этими словами Гликерия вдруг упала на колени.
Оля Соколова тут же подумала, что сейчас она, стоя на коленях, начнёт умолять строгих дежурных пустить её в школу, чтобы она могла получать знания. Решила даже, что это она так будет готично прикалываться, конечно же, не на самом же деле. Многие тоже, видимо, так подумали, потому что явно приготовились смеяться.
Однако новенькая лишь бросила на пол свой рюкзак и принялась там рыться. Наружу не выпадало ничего – всё, что Гликерия в рюкзаке перекапывала, там и оставалось, напрасно любопытные пытались подсмотреть, что такого интересного есть в имуществе чёрной-пречёрной девчонки. Оля Соколова тоже вытягивала шею, чтобы постараться хоть что-нибудь увидеть. Оля даже поймала себя на мысли: а ведь она ждёт, что таинственная новенькая достанет сейчас из рюкзака жуткую колдовскую книгу, сушёную летучую или живую домовую мышь, птичью лапу с острыми когтями…
Но новенькая вскоре вытащила два синих комка, расправила их и надела себе на ноги. Встала, отряхнула коленки и, с довольным видом разведя руками, обратилась к дежурным:
– Хорошо, что вспомнила… Ну, теперь я могу спокойно передвигаться по школе и никого не заразить своей грязью с микробами. Так что прошу меня пропустить.
Дежурные переглянулись. Толстенький главарь задержал взгляд на Лане Бояршиновой, которая в силу имиджа пользовалась авторитетом. Та отрицательно покачала головой.
– Нет. Не можем, – заявил главный.
– Почему?!
– Это не сменная обувь.
– Ну как не сменная? – на обычно невозмутимом лице новенькой Оля увидела ярость. – А что же это, по-вашему, такое?
Это были бахилы – полиэтиленовые пакетики на резинках, которые выдавали обычно в больницах и салонах красоты.
Дежурные ничего не ответили. И стояли насмерть. Мимо них прошёл уже целый поток народа, даже двое учителей. Семеро смелых расступались, обшаривая взглядами и пропуская людей, но перед Гликерией плотно смыкались. Да она и не делала попыток прорваться сквозь их строй. Но путём переговоров у неё ничего не получалось.
– Что вы молчите? – воскликнула она. – Это обычные бахилы. Новые. Я на днях была в больнице и купила их там. В больнице почему-то в них можно. Хотя там – ослабленные люди, открытые раны и всякое такое. А в школе…
– А в школе нельзя, – заявил старший дежурный.
– Почему? Только потому, что до меня в бахилах тут никто не ходил?
– Да.
– Понятно… – Гликерия с сожалением вздохнула. – Значит, не пустите и в них?
– Нет.
– Тогда позовите мою классную руководительницу.
Дежурные снова переглянулись. До звонка на урок оставалось меньше пяти минут. Никому не хотелось идти за учительницей. Ведь наступала долгожданная пора: отлов опоздавших и запись замечаний им в дневники. Это считалось самым приятным развлечением дежурных.
Гликерия не знала об этом, но поняла, что её просьбу выполнять не собираются. Она обернулась, обвела глазами толпу и, увидев знакомое лицо, обратилась к Сашке Макушеву:
– Привет! А сбегай, пожалуйста, за нашей учительницей.
И Сашка побежал. Оля проводила его взглядом и осталась ждать в толпе – обязательно надо было узнать, чем всё кончится. Первым уроком всё равно была физика, и если Марина Сергеевна придёт сюда, то через дежурных Оле удастся прорваться вместе с ней.
⁂Марина Сергеевна появилась одновременно со звонком. Она прогнала всех глазеющих, но Оля и Сашка остались возле неё – а мало ли что классной руководительнице понадобится: куда сбегать, кого позвать. Дежурные не решились их трогать, а учительнице стало не до них.