Чиновник категории «Ё». Рассказы

© Алексей В. Богомолов, 2021

ISBN 978-5-0053-8469-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

2-АЯ ВЛАДИМИРСКАЯ

Они поженились на втором курсе. Вот съездили в сентябре на картошку, а вернувшись, пошли в ЗАГС и подали заявку.

А раньше друг друга не знали. Учились на разных факультетах. Он жил в ближнем Подмосковье. Дом стоял прямо на станционной площади. Она – в Москве, на 2-ой Владимирской улице.

Он был рослый и крепкий. Мастерски играл на гитаре и пел. Кто может быть более заметным, чем тот, который каждый вечер по несколько часов подряд искусно извлекает звуковые гармонические колебания, услаждая слух почитателей и поклонниц?

Она была девушкой видной и гормоны у неё играли не уступая струнам на его гитаре. И, конечно же она хотела замуж и детей. Что, вскорости и получила.

И жили они в комнате на 2-ой Владимирской, деля двухкомнатную квартиру с ее мамой. В доме его отца, может, было бы и просторнее, но она никак не хотела уезжать из своих «центровых» Перово-Новогиреево в подмосковное захолустье.

С рождением ребенка она взяла академический отпуск. Его стипендии и тещиной пенсии, пусть и с надбавкой за бывшую работу на вредном производстве, было явно недостаточно. Поэтому он подрабатывал, как мог: играл в ансамбле на свадьбах и банкетах за «пожрать» и совсем маленькие деньги, а в основном, разгружал вагоны, таская тяжеленные мешки на Москве-товарной.

И так они жили полтора года.

А она была недовольна. И зачем эти репетиции, если музыка приносит так мало дохода? И лучше бы бросил эту учебу и пошел, к примеру, в официанты. Вон, Толик из соседнего подъезда, бывший ее ухажёр, за два года «Жигули» себе купил. Пусть не новые, но всё же.

Каждое утро она вручала ему список того, что нужно купить в продовольственном магазине. И он, отсидев занятия в ВУЗе, наскоро перекусывал в студенческой столовой и ехал на Товарную. Разгрузив вагон, мчался, чтобы успеть до закрытия гастронома. Вернувшись домой, не раздеваясь, оставив сетки-авоськи с продуктами у порога, уходил гулять с собакой.

Это были самые спокойные и любимые им минуты. Он садился на лавочку, закуривал и размышлял. А подумать было о чем. Скоро весенняя сессия, а у него «хвосты» и по сопромату, и по научному коммунизму. Надо как-то догонять, а времени нет. Плохо сдаст экзамены – стипендии не будет. Не в официанты же идти.

А куда идти? Домой. А там, что? Слушать пересказ очередной порции «Рабыни Изауры»? Теща с женой очень уж полюбили подобные сериалы. У них не было времени ни в магазин сходить, ни с собакой погулять. Да, ладно, понятно… ребенок, готовка, стирка, глажка…

На майские позвонил отец. Привезли машину навоза для огорода. Свалили прямо на площади, возле калитки. Надо бы до праздника внутрь занести, а то уже из поссовета приходили.

Торжественное мероприятие на площади возле монумента «По Ленинским местам» планируется, а тут, в нескольких метрах, понимаешь, куча говна. Непорядок получается.

Сказал жене, что хочет помочь отцу.

Она опять его корила: и как её «достали» его репетиции, лучше бы посвятил это время семье; жаловалась на нехватку денег, в очередной раз приводя в пример благополучного Толика; попрекала тем, что не такой семейной жизни она ожидала, не такого к себе отношения. И, вообще, если живёшь на чужой жилплощади, надо уважать тех, кто тебе её предоставляет. К тому же оказалось, что именно сейчас нужно пылесосить квартиру. Не будут же они с мамой выполнять эту чисто мужскую работу. И был поставлен ультиматум: если сейчас уедет, то пусть не возвращается.

Он взял гитару и уехал. До позднего вечера возил тележки с навозом с площади на участок.

На следующий день вся страна торжественно отмечала праздник. Возле монумента на привокзальной площади нарядные дети вручали ветеранам цветы.

А на 2-ю Владимирскую он так больше и не вернулся.

Август 2019, Бутово.

ПАРК СОБЯНИНСКОГО ПЕРИОДА

Даже не знаю, как начать. Слишком уж значимы впечатления.

Наверное – так.

Первая декада ноября 2017 года. Неожиданно теплая и солнечная погода. И что остается делать праздно проживающему на окраине Москвы среди порядком надоевших полуоблетевших кленов, берез, рябин и лип; рядом с измозолившими взгляд прудами; еще не до конца уничтоженными лесами и лугами?

Прочь! В Москву! Коренные бутовчане, уже лет тридцать как территориально присоединенные к столице, до сих пор заезд внутрь МКАД называют поездкой в Москву.

Цель поездки – посещение недавно обустроенного парка «Зарядье». Много, очень много про него говорили и писали; благодарили и восхищались; радовались и откровенно льстили властям; ругали посетителей, якобы разворовавших диковинные экземпляры заморской флоры. Неоднозначное место. Стоит посетить.

Ехать в город, не почистив ботинки, – неприлично. Это в лес, вернее в парковую зону, что рядом с домом можно пойти не особо заботясь о внешнем виде. Хотя, и там, порой, модные дамы выгуливают свои наряды и показаться небрежно одетым не очень правильно. Основной же контингент – мамочки с детскими колясками; «спортсмены», то есть граждане на велосипедах, или со скандинавскими палками, или просто пытаются бежать; собачники, чьи питомцы беззастенчиво удобряют обочины дорожек и «возрастные» – пенсионеры, которые просто ходят быстро или неспешно; в компании или без, наматывая по три – пять – десять километров за прогулку. Это мой вариант. Гуляю «от инфаркта», хотя наблюдения за сверстниками показывают, что все очень неоднозначно и от судьбы не убежишь и на велосипеде не уедешь. Но дома слишком статично. Маршруты давно известны: комната – туалет – ванная – кухня – комната. Бывает ещё другая комната. Иной раз и на перекур на улицу выйдешь, но вот так стоять возле подъезда, откровенно вредя собственному здоровью на глазах тех, кто в соседнем доме живёт и знает тебя столько, сколько на свете существует, как-то уже и неудобно. Поэтому всякий раз придумываешь причину – то мусор выбросить в контейнер, что в торце дома стоит, то в магазин за чем-нибудь срочно необходимым сходишь, а если вечером, когда стемнело, то можно и просто по дорожкам погулять.

Ближе к теме.

Надо добраться до станции «Китай-город». Прямая ветка. Можно ли было подумать ещё тридцать лет назад о том, что в ста метрах от отцовского гаража будет построена станция метро «Бульвар Дмитрия Донского»? Как раз возле того оврага, где мы в детстве играли? Сейчас, естественно, ни гаражей, ни оврагов. Зато удобно.

На «Китай-городе» строго следую указателям. Выход «14». Поднимаюсь по лестнице. Слева – свежий бетон, металлоконструкции. Местами накакано и немного пахнет.

Вышел и понимаю, что не ориентируюсь, заблудился. Куда идти? Не будешь же спрашивать. Стыдно. Но интернет в телефоне перестал работать. «Угу, Гугл» отзывается сообщением о том, что я потерялся. Третья спрошенная женщина, наконец, махнула рукой в нужную сторону.

Ого, красотища-то какая! Огромный стеклянный купол. Амфитеатр со скамейками и с видами на Кремль. Под куполом – грусть. Ботинки можно было и не чистить. Стекла крыши мутны от пыли и явно никто не думал о том, что их придётся иногда мыть. Но, даже если бы были и чисты, то вида все-равно нет. Металлоконструкции ограничивают обзор.

Людей много, несмотря на то, что день будний и с момента открытия прошло два месяца. Теперь, уткнувшись взором в задницы двух пожилых дам, что впереди, предстоит обойти внутреннюю поверхность по периметру. Под ногами гранитный гравий. Частично он утонул в грунте, частично высыпался за пределы дорожки. Видимо уже пытались ремонтировать и от рассыпания проложили метровые полоски из нержавейки, но и их частично засосало в породистый чернозем. Поднявшись на горку, в верхнюю точку, понимаешь, что ничего не изменилось – вида на город нет. Из растений почти ничего не осталось. Всё-таки осень. И становится как-то грустно от неухоженности. По углам устроены мраморные лесенки к внешним стёклам, чтобы можно было посмотреть окрест, но те также грязны, как и купол.

Ладно, надо идти на природу. Вон ещё один холм. Узко. Убогенько. Два человека едва расходятся. Тесно. На газонах повсюду большие камни. Наверное, – это красиво. Вдоль дорожек натянуты толстые веревки, продетые в некрашенные квадратные столбики-брусочки.

Взгляд притягивают огромные цилиндры, хаотично натыканные повсеместно. Сами они черные, а верх стеклянный. Быть может это пусковые шахты для ракет? Оказывается, что нет. Это верхнее естественное освещение помещений, что внизу, под нами. Украшают ли цилиндры парк? У каждого своё представление о прекрасном.

Худенькие, чахлые берёзки и рябинки. Видно, что им холодно. Но, ввиду их немногочисленности, наверное, следует обратить внимание на нечто более позитивное. А оно есть. Посадки ёлочек. Сколько их, десять, двадцать? Зелено, кустисто, густо. Но внимание вновь переключается на цилиндры, что меж елового лапника. Вон и следы глины на них, отпечатки ботинок. Видно кто-то позировал.

А кто это там, возле стеклянных парапетов? Ба! Да это актеры театра и кино. Они общаются с прохожими, фотографируются с ними. Интересно, они здесь по доброй воле или на «субботнике»? Не удивлюсь, если последнее. Уж раз чиновников насильно гоняли на концерт, посвященный невнятному празднику, в «Лужники», то почему этих нельзя? Для привлечения народа и создания благоприятного имиджа?

Но где же, где тот знаменитый висячий мост, что из стекла и бетона? Да вот он! Торчит этакой загогулиной. Один охранник на входе, другой – на выходе. Одностороннее движение. Не все понимают.

Нескончаемой вереницей течёт поток россиян и гостей столицы. Остановиться и задержаться сложно. Задние подпирают. Что-то видно сбоку, но только с одного. С другого кто-то идёт и заслоняет панораму. Похоже на то, что очередь от Мавзолея из советских времен переместилась сюда.

Впечатления переполняют. Посещение внутренних помещений стоит отложить. Да и надо дойти до Васильевского спуска, посмотреть на великолепные пруды. Кстати, а где они? Неужели те две лужицы, что возле совсем уж затрапезненькой детской площадки?

Нет, все. Я устал, я ухожу. Но, нет! А где те 14 миллиардов рублей, что потрачены на парк «Зарядье»? Скорее всего они где-то внутри, под землёй, в тех помещениях, где имеется естественное освещение через круглые окна в потолке. А, может быть, под теми комнатами и залами расположено ещё что-то, о чем простым людям и знать не надо, и чьи шахты смотрят стеклянными глазницами в небо?

Вот он – Храм Василия Блаженного! Играет оранжевым с салатовым!

Вперёд, мимо зелёных от времени и голубей господ Минина и Пожарского, мимо огороженной временным забором Красной площади. На ней возводится дежурный лубочный городок по продаже матрёшек и балалаек. Скоро Новый год. Каток тоже готовят к заливке.

Многие фрагменты крепостной стены укутаны защитной зеленой сеткой. Может реставрируют, а может маскируют. А вот и долгожданный туалет, что слева от Исторического музея. На входе милиционер, но документов не спрашивают. Внутри полупусто и довольно чисто. Даже запаха не больше, чем утром на выходе из метро.

Милиционер, как оказалось, ждал свою напарницу.

Но тут китайский экскурсовод прекратил своё вещание возле музея и группа туристов, кто-то соблюдая приличия, а другие откровенно бегом, устремилась в мою сторону, вернее к туалету.

А мне куда? Да в Александровский сад. Вот где пристойно и достойно. Присел на лавочку со спинкой. Такие в «Зарядье» отсутствуют. Одни лафеты струганые. Закурил тайком. Не знаю, можно ли? Ну, заберут в милицию. Штраф, кажется, рублей пятьсот. Не смертельно. А, может, и пронесёт.

А потом – в метро, в Бутово к своим соснам, липам, елям, клёнам! Да у нас белки десятками по парку бегают, на руки даются, сойки пузатые за семечки возле кормушек дерутся. Утки, опять же, пруды с черепахами…

Ну их на фиг с их «Зарядьем».

Ноябрь 2017г., Москва

Л И П О М А

Станция «Бульвар Дмитрия Донского» – конечная серой ветки. Центр Северного Бутово. Отсюда идет лёгкое метро в Южное Бутово. Всё это моя родина. Почему с маленькой буквы? Потому, что чувство патриотизма мне чуждо. Хотя, Бутово мне нравится.

Тут я родился, учился, женился. Здесь же рождались мои дети и даже мелкая внучка проживает возле железной дороги в дедовском доме.

Не люблю слова “ бутовский». Бутовской может быть дорога, площадь, платформа, пруд, а применительно к человеку – не очень. Отдаёт некой шпанистостью. Щербинские, цемянские, подольские…

Итак, восемь утра и я жду поезда. Как происходит посадка? Несколько отличается от того, что не на конечной. Пассажиры разделены на группы, кучки – как нравится. Подобные образования жестко привязаны именно к данному участку платформы, потому что именно в этом месте откроются двери подошедшего пустого состава и существует высокая вероятность того, что можно будет без особого труда разместить свою задницу на полумягком сиденье вагона. То есть ехать с относительным комфортом, не изнашивая коленные суставы и прочие голеностопы.

Я стою первым. В спину дышит высокий парень в синем костюме и галстуке. Тот непрерывно занимается тем, что облизывает стоящую рядом симпатичную подружку с землисто-серым лицом усталой перетраханной девахи. Соседство мне неприятно. Не люблю, когда все вот так, напоказ. Да и вообще мне не нравятся все эти излишне откровенные лизуны и сосуны. А девушку жалко.

Двери подошедшего вагона открылись и я понимаю, что сзади, словно стремительные потоки воды, огибая меня, как лежачий камень, несутся быстрые людишки за сидячими местами.

Передо мной – лавка из трех мест. В центре уже сидит слюнявый Лизун. Слева он поставил свой женский кожзаменителевый портфельчик, а правую сидушку прикрывает свободной рукой. Ждет свою принцессу, хочет предложить сиденье на выбор. Она села на место портфельчика. Свободную же нишу из под правой руки в мгновение ока заняла увесистая задница почитательницы подарочного издания Гарри Поттера. Не зря моя жена говорит о том, что если бы на платформе вообще не было людей, то сидячего места бы мне все равно не досталось. Похоже, что испытание на шиложопость я в очередной раз успешно провалил. Теперь висеть до Серпуховской на поручнях и наблюдать за тем, как Лизун обрабатывает шею своей дамы; следить, как его язык проникает в её ушную раковину. Н-е-е-т! Надо сместиться. Вот так. Теперь можно и успокоиться. Мне не стоит волноваться, потому мы с женой едем на операцию. Вернее резать будут меня, а она – для поддержки. Так посоветовал хирург-диагност. После новокаина может внезапно закружиться голова. То есть, условно, если я загрущу и пожелаю покувыркаться на эскалаторе метрополитена, некогда имени товарища Лазаря Моисеевича Кагановича, она должна будет попытаться удержать меня от излишних акробатических этюдов. Жена уже успела сесть на скамеечку и даже предложила мне уступить свое место, но куда там. Я же ковбой, жених, джигит. Стойко вишу на поручне и периодически с ненавистью кошусь на Лизуна, мысленно представляя, как сверну ему шею. Мстительные мысли немного успокаивают и плавно возвращают к цели поездки.

Наверняка, среди читающих эти строки, если кому-то все же придет в голову дурацкая мысль всю эту хрень читать, найдутся такие, которые спросят:” А, что ж ты, мил человек, такси не возьмешь по такому случаю, из больнички до дома доехать?»

Отвечу примерно так. Агрессивно-избыточное информационное воздействие, которому в детстве, отрочестве и юности подверглось наше поколение, до сих пор сказывается, проявляясь порой в не совсем адекватных принимаемых решениях. Примеры П. Корчагина, А. Маресьева, да и других комсомольцев-героев изрядно подпортили психику и сдвинули восприятие действительности в некую ирреальную плоскость, которая вряд ли может быть описана законами общечеловеческими и потому нуждается в отдельном психиатрическом исследовании.

Итак, вернемся к цели поездки.

Новообразование было замечено на прошлой неделе. Шишка появилась под правой лопаткой. Исследование темы в интернете указывало на то, что ничего серьезного не случилось, но в любом случае мне подобный подарок не очень нужен.

Меня давно интересует – кто составляет зрительскую аудиторию канала TLC? Для тех, кто не очень в курсе, поясню: именно на этих частотах транслируются передачи, вроде «Я стесняюсь своего тела». Если попробовать передать их содержание в двух словах, то сюжеты примерно таковы: пациент с патологическими отклонениями во внешности приходит к доктору и тот, путем несложных операций, возвращает или дарует обратившемуся достойную внешность. Очень часто представляют липосакцию. Жир срезают, откачивают… И до того все легко и просто, что проводимые манипуляции представляются абсолютно безобидными и милыми, а облагороженные клиенты источают исключительно ощущение счастья и благодарности.

Решение обратиться в платную клинику в центре Москвы возникло благодаря нескольким обстоятельствам. Идти в районную больничку не хотелось, ибо процесс представлялся следующим образом: сначала необходимо записаться к терапевту, а это неделя ожидания. Тот, даже если и не пошлет на сдачу крови, мочи и кала, то выпишет направление к хирургу, ожидать которого придется тоже не менее недели. В очереди на УЗИ можно простоять достаточно долго. Рентген, компьютерная томография… Все очень неторопливо и как будто рассчитано, что ты устанешь и забросишь мероприятие; ну, или помрешь – тут уж как получится.

Поэтому – платная. Цены умеренные и отзывы положительные. Да и когда еще тебя посмотрит кандидат медицинских наук? Диагноз однозначен – липома или жировик. Унизительное для мужчины заболевание. УЗИ, что этажом ниже, подтверждает мнение остепененного хирурга. Диаметр – пять сантиметров, высота – двенадцать миллиметров. А капсула? Да, и капсула… Удалять будете?…А стоит?…Если не будет расти, то не обязательно… А расти не будет?…Нет гарантий…

Записываюсь, как сказали, «на три времени», то есть на сорок пять минут. Стоить будет в районе пятнадцати тысяч рублей. Деньги для меня не маленькие, но не будешь же на здоровье экономить… Почитал в сети про режущего врача. Пишут, что в прошлом году произвел около четырехсот операций. Успокаивает ли это?

Лизун, изогнув тонкую шею, дремлет на плече изможденной подруги. Хорошо было бы, выходя из вагона, что есть силы наступить ему на ногу, а когда завопит от боли и неожиданности, искренне извиниться и по-доброму улыбнуться.

Как-то занесло меня по делам работы в один из областных центров. Радушный чиновник средней руки, принимавший нашу небольшую команду, устроил вечернее застолье. Чуть позже остальных к мероприятию присоединился его сын – хирург местной больницы. Был он хмур, угрюм и расстроен. На расспросы отца отвечал примерно так:” Троих сегодня завалил… Одну утром… вроде и операция несложная была… но началось (медицинский термин) …и женщина скончалась. После обеда ребята говорили… не берись… но взялся… и снова труп. Думаю, но должна же ситуация переломиться, нельзя. чтобы весь день и так – наперекосяк… К вечеру парня доставили после автомобильной аварии… он и так тяжелый был, ну и я ему помог…»

Вот такие мысли одолевают, когда едешь на пустяшную, казалось бы, операцию.

На Серпуховской Лизун выходит ранее меня и теряется в толпе. Наступить на ногу не удалось. Да я бы и не стал. Вдруг это мой хирург на работу едет? А я к нему окажусь столь непочтителен?

И вот, лежу на кушетке лицом вниз, местами обколотый новокаином. То, что происходит надо мной, неясно вижу в отражении стеклянного шкафа с медицинскими оборудованием. Время от времени доктор вежливо интересуется у ассистирующей сестрички: ««А есть ли у нас…?» Далее следует название нужного инструмента или материала. Девушка открывает дверцу шкафа и достает требуемое. Мне немного беспокойно. А что, если не найдет необходимого? Тогда в аптеку за углом побежит? То, что ситуация нештатная стало понятно сразу после того, как меня разрезали. О удалении жировика речь уже не шла. Сестра, по просьбе врача, пригласила онколога; затем зашёл заведующий отделением. Сказать, что положение меня не заинтриговало было нельзя. Лежу в полном сознании, наблюдаю за хлопотливыми медиками. И шел уже второй час операции. В приемной скопилась очередь – хоть гранату бросай, как выразилась сестричка. Доктора несколько раз просили меня покашлять; спрашивали, не было ли серьезных травм, таких, чтобы зажало между вагонами, придавило железобетонной плитой или переехало грузовиком… Мне казалось, что, если бы подобные происшествия случались, то я бы запомнил, но в памяти ничего не всплывало. Потом тело мое зашивали сначала одними нитками, затем другими..

В процессе операции по различным косвенным признакам, по обрывкам реплик я понимал, что врачи находятся в некотором недоумении и растерянности. Было очевидно, что с подобным они встретились впервые. А фраза: «Удивительный Вы человек», обращенная непосредственно ко мне, утвердила меня во мнении о том, что все пошло не так, как бы хотелось.

Уже зашитому и одетому мне пояснили, что случай, действительно, – из ряда вон и лучше уж мне обратиться к хирургу по месту жительства. Денег, однако взяли лишь в половину, объяснив, что это за биопсию. Остальное, мол, – бонус. Люди добрые оказались и с понятием.

А мне оставалось ждать, что покажут анализы.

Сидевшая в коридоре жена выглядела слегка встревоженно. Она тоже провела время интересно и не скучала, наблюдая за тем, как суетятся врачи и сестры, как озадаченные приглашенные специалисты, выйдя из кабинета, где меня немного резали, не поднимая глаз, задумчиво спешат по своим важным делам.

Своеобразное состояние. Тебе даётся неделя неопределенности. Добрая или злая у тебя опухоль? Онкология или нет? И размышляя об этом, начинаешь задумываться о тех вещах, которые ранее внимания не привлекали, казались преждевременными и не насущными. А что может быть более актуальным, чем вопрос жизни и смерти? И трава стала зеленее, и небо голубее. Банальненько звучит,, но именно так и начинаешь смотреть на окружающее, когда точно не знаешь, что ждёт, каков приговор, вердикт, результат. А не следует ли поспешить к нотариусу? Может, что-то завещать, распределить, пока не поздно? Так, чтобы впоследствии наследники благодарны остались? А надо ли? И будут ли? А, может, и обойдется, и ничего страшного не случится? Но в любом случае эту штуку вырезать надо. Так доктор сказал. Ещё он сказал про то, что новообразование очень похоже на часть плеврального мешка, каким-то образом вылезшего между ребрами. Он его надрезал и просил покашлять. Сначала шла прозрачная жидкость, потом появились пузырьки воздуха. Он быстро зашил. Нельзя, чтобы оставалось вскрытым – в их клинике отсутствует оборудование, которое смогло бы мне помочь в случае, если положение станет критическим.

Попытался разработать алгоритм поведения, предусматривающий разные результаты анализа биоматериала. В случае, если все нормально и новообразование доброкачественное, все равно придется идти к врачам и делать обследование. То, что сказал хирург – лишь гипотеза, ничем не подтвержденная. Идти, скорее всего, следует в районную поликлинику, а там уж – как получится.

Другое дело, если опухоль злокачественная. Тогда уж сначала надо будет решить все вопросы, связанные с небольшим банковским вкладом, картой. Получается, что копил на стоматолога, но тому не повезло. Деньги пойдут на ритуальные услуги. Интересно, а в случае кремации, гробы у них одноразовые? Вот уж вряд ли…

Что-то отвлекся. Затем – в ту же поликлинику, но действовать следует оперативно. Прошло чуть более двух лет с того времени, как моя матушка, обнаружив новообразование на теле, обратилась к медикам. И пустили они ее по всем кругам ада: и мочу сдавать, и результаты анализов ждать. И все, вроде, по плану, ни недели без посещения врачей. В результате померла она через два месяца, аккурат после компьютерной томографии. Окрашивание показало, что метастазы повсюду. Поэтому и следует поторапливаться.

Не оставляла боль под лопаткой. Ну, казалось, что там за ранка такая в пять сантиметров перпендикулярно позвоночнику? И не особо глубокая – всего до лёгкого. Но ведь болит, зараза, и кровоточит. А порой и стреляет так, что подпрыгиваешь. Во время сна с бока на бок не перевернешься. Приходилось всякий раз садиться на кровати, а потом уже и перекладываться. А как же в кино, когда подранят гражданина, а он слегка поморщится, рану по-скорому перевяжет и опять бегает, прыгает и отечество спасает?

А, может курить бросить, спиртное исключить, режим, опять же, утренняя гимнастика? А это тут при чем?

Рубашку надо новую купить, да и носки только непарные остались.