Триптих в чёрно-белых тонах
– Я раньше заехать не мог, а твоя матушка сказала, что ты уже уехала, вот я и гнал прямо с дачи.
Подошла электричка – люди ринулись на посадку. Возле каждой двери образовалась куча-мала.
– Я не сяду, – раздосадованно сказала Антонина, не зная, радоваться или огорчаться.
– Не волнуйся. Сейчас устроим, – пообещал Илья, крепко обхватил её и, врезавшись в толпу, стал протискиваться к входу в вагон.
Антонина чувствовала его руки, сильные руки мужчины, который ведёт тебя и решает твои проблемы. Когда Илья посадил её в поезд и, оттеснённый толпой, отошёл в сторону, она ощутила лёгкое разочарование, что их встреча была такой мимолётной.
Электричка тронулась.
– В субботу приезжай, – крикнул он на прощание.
Ноги у Антонины ослабли и сделались ватными. Чтобы не упасть, она прислонилась к стенке. Она стояла в прокуренном тамбуре и прижимала к груди банку парного молока.
Я засыпаю и вижу чудо.Ты стоишь рядом и держишь меня за руку;В твоих глазах весна.Я просыпаюсь и вижу чудо.Ты стоишь рядом.А может, мне снится пробуждение?* * *Антонина всегда выглядела моложе своих лет и, когда подружки начали встречаться с мальчиками, была ещё не сформировавшимся, угловатым подростком. Всё её время занимала учёба. Она была лучшей ученицей, лучшей студенткой и аспиранткой, откладывая личную жизнь на потом, когда получит образование и у неё появится больше свободного времени. А после она осознала, что время безвозвратно упущено. Пока она защищала кандидатскую, подруги вышли замуж и обзавелись детьми. Теперь у них были другие заботы и интересы. Они всё реже виделись, ограничиваясь телефонными звонками.
Романтическая любовь, которую девушки переживают в юности, шквалом обрушилась на Антонину с опозданием на десять лет.
Встреча с Ильёй казалась невероятной, как всегда кажется невероятной первая любовь.
Горячка встреч сменялась агонией расставаний. Безумие прикосновений, объятий, поцелуев чередовалось с пыткой ожидания мгновений счастья. Здравый смысл и трезвый расчёт были скомканы и отброшены прочь, как ненужная ветошь.
… Жаркий шёпот в полутёмном коридоре:
– Подожди, не здесь. А вдруг нас услышат?
– Ну и пусть. Кому какое дело?
– А если кто-нибудь выйдет? Ты с ума сошёл.
– А кто меня свёл с ума?..
… Солнце просеивается сквозь листву берёз. Кроны мерно покачиваются, и кажется, что деревья движутся в медлительном хороводе.
Губы пахнут малиной. С жалобным треском ломаются ветки.
– Сумасшедший. Тут же крапива.
– Плевать. Ты мне нужна прямо сейчас…
… Терпко пахнет свежее сено. От него идёт тепло, и оно колется сквозь тонкий ситец сарафана.
– Ой, вон корова идёт.
– Чего ты испугалась, дурёха? Она сюда не залезет.
– Я боюсь коров.
– Со мной ничего не бойся.
Его рука скользит под сарафаном по её бедру. Сено мягко пружинит и шуршит.
* * *– Знаешь, Тонечка, дело твоё, но мне кажется, что Илья тебе не пара, – осторожно начала разговор Евдокия Степановна.
Антонина напряглась, как натянутая струна, вот-вот готовая лопнуть. Она ожидала этого разговора. По подчёркнуто холодной вежливости, с которой Евдокия Степановна обращалась к Илье, Антонина поняла, что мать не одобряет их отношений.
– Конечно, он простой тракторист и не имеет университетского диплома, – с сарказмом сказала Антонина.
– Диплом тут ни при чём, – поджав губы, возразила Евдокия Степановна.
– Именно поэтому ты при нём сервируешь стол, как в учебнике по этикету, с тремя вилками. Думаешь, я не понимаю, что ты хочешь унизить его, показать, что он лезет не в свой круг? В этом, по-твоему, интеллигентность? – разозлилась Антонина.
– Девочка, неужели ты не видишь, что он просто красивый самец? Вам с ним даже говорить не о чем. Его интересует только плотское.
Антонина взорвалась. Сколько ещё она могла быть послушной девочкой? И к чему эти фальшивые разговоры про устройство личной жизни? Стоило ей полюбить, как тут же нашлась тысяча причин, почему её избранник пришёлся не ко двору. Она зло сощурилась и, чеканя каждое слово, произнесла:
– Я горжусь тем, что нашёлся мужчина, которого я интересую, как женщина.
Хлопнув дверью, она выбежала во двор.
* * *– Что это ты, Илька, задумал? Тебе что, наших девок мало? Кажен день к дачникам шлындаешь! Чем уж она тебя приворожила? – ворчала мать Ильи, шинкуя капусту.
– Она, мать, кандидат наук. Это звучит гордо. Ты по своей деревенской серости хоть слова такие знаешь? – улыбнулся Илья.
Он любил раззадорить мать, нарочно подшучивая над ней.
– Да хоть раскандидат. На кой тут в деревне её книжки? Коровам нотации читать? Тебе уж давно пора жениться и остепениться, а не шашни заводить.
– Так вот я и женюсь. Нарожаем тебе академиков, – Илья озорно подмигнул.
– Я те женюсь! Всё у тебя хиханьки да хаханьки. Жену надо с умом выбирать, чтоб хозяйка была и по дому, и в огороде. Мы и без учёности прожили.
– Сердцу не прикажешь. Может, у меня любовь? – Илья продолжал подначивать мать.
– Я те покажу любовь, паршивец! У тебя кажный месяц новая любовь, а корову матери доить. Уж когда только мне покой будет?! Мне б помощницу на старости лет. Я те дам любовь! – мать стала гонять Илью по кухне, охаживая его полотенцем. Он, по-мальчишески хохоча, увёртывался, пока наконец ему не удалось вынырнуть во двор.
– Да ладно, ма, не серчай. Что ты меня всё ожениваешь? Должен же человек перед женитьбой нагуляться, а то потом и вспомнить будет нечего, – крикнул он из-за двери, смахивая выступившие от смеха слёзы.
Леса одевались в пёстрый осенний наряд. Антонина с ужасом ждала наступления холодов. Илья не заговаривал о зиме, как будто не задумывался о том, что их частым встречам придёт конец.
– Скоро надо будет забивать дом на зиму, – исподволь начала Антонина.
– Я помогу, – пообещал Илья. – Двум бабам без мужика в семье трудно.
Она ожидала, что он скажет что-то ещё, но он промолчал, и Антонина постеснялась продолжать разговор. Чем больше она думала, тем больше приходила к выводу, что причиной всему её мать. Евдокия Степановна не скрывала своего неодобрения, не удивительно, что Илья не осмеливался сделать предложение.
И вдруг всё решилось само собой. Когда Антонина узнала, что у неё будет ребёнок, она поняла: теперь никто не встанет у них на пути. Они поженятся, и Илья будет принадлежать только ей. Она не могла дождаться, когда он придёт. Стоило Илье переступить порог, как она, не в силах больше носить эту радость в себе, ошеломила его новостью.
Илья молчал. Антонина подумала, что он ничего не понял из её восторженных восклицаний.
– У нас будет ребёнок, – улыбаясь, повторила она.
Илья понял всё, но ему нужно было прийти в себя. Он не любил бурных сцен расставаний, слёз, упрёков и радовался, что с Антониной всё будет иначе. Дачный сезон окончится, и под летним романом будет подведена черта. Кто же думал, что эта баба подложит ему такую свинью?
– Ядрёнать! – в сердцах бросил он.
Антонина ощутила привкус беды.
– Ну и что будешь делать? – как-то отстранённо спросил Илья.
От вопроса пахнуло холодом.
– Что я буду делать? – переспросила она. – А ты не хочешь спросить, что мы будем делать?
– А при чём тут я?
Антонине казалось, что это кошмарный сон. Этот человек не мог быть её Ильёй, честным, открытым, улыбчивым и понимающим.
– То есть как это при чём? Это ведь твой ребёнок, – тихо проговорила Антонина.
– А почём я знаю, что мой? Может, ты за моей спиной его нагуляла, а я теперь крайний.
– Ты думаешь, о чём говоришь? Ты ведь знаешь, что был у меня первым, – её губы задрожали от обиды.
Он не мог поступить с ней так жестоко. Пусть бы он просто отказался жениться, но зачем выливать ушат грязи?
Илья понят, что зашёл слишком далеко, но он не позволит себя захомутать.
– Ну ты не больно сопротивлялась, – ухмыльнулся он. – К тому же я тебе ничего не обещал. Как говорится: встретились и разбежались. Ты – не школьница. Должна была понимать, отчего дети родятся.
Слова любви – сосуд,в котором бурлит пьянящее вино страсти.Припади к живительному источнику.Пусть его безумие и сила вольются тебе в кровь.Как скоро вино испито.Сосуд опустел.Неужели бесполезные черепки, устилающие землю, —это слова любви?Антонина испытала облегчение, когда у неё родилась девочка. Ей казалось, что, если бы у неё родился мальчик, она не сумела бы его полюбить, потому что вся горечь и ненависть к мужчинам перешли бы и на него. Нерастраченную любовь Антонина вложила в крошечное существо, просиживая над кроваткой бессонными ночами и поставив под угрозу блестящую карьеру.
Клюшка подрастала. От отца ей достались густые платиновые волосы с лёгким золотистым отливом и выразительные серые глаза, обрамлённые пушистыми ресницами. Антонина не хотела этого сходства. Когда белокурая Клюшка стала привлекать внимание, в матери поселился страх. Красивой девочке ничего не стоило попасть в грязные лапы охотников позабавиться. Антонина Павловна была уверена, что все мужчины сволочи и развратники. Она молча терзалась беспокойством, а по ночам просыпалась в холодном поту. Её долг был оградить Клавдию от нечистоплотных мыслей и похотливых рук.
Сама не осознавая, что делает, она с раннего возраста внушала дочери, что та страшненькая и старалась сделать её неприметной. Волосы прятались в туго заплетённую косу и зализывались так, чтобы нельзя было заподозрить, как они великолепны. Ещё до школы выяснилось, что у Клавдии небольшое отклонение в зрении, и Антонина надела на дочь очки.
Все в один голос говорили, что в этом нет необходимости, к тому же очки безобразили девочку, но Антонина настояла на своём. «Здоровье – прежде красоты», – безапелляционно заявила она. Она даже себе не признавалась, что лукавит. Её мучили красивые, серые глаза, которые она когда-то видела на другом лице.
«Придёт время, и девочка сама во всём разберётся. Главное – чтобы какой-нибудь подонок не испортил ей жизнь», – говорила себе Антонина Павловна. Она не подозревала, до какой степени исковеркала психику дочери своими стараниями.
К тому времени, как Клавдия выросла, она знала, что должна держаться от мальчишек подальше, потому что любовь – не для таких страшилищ, как она. Над ней парни могут только насмехаться. В девятнадцать лет девушка смирилась с мыслью, что её ждёт участь старой девы.
Глава 3
За ужином Клавдия невольно сравнивала себя с мамой. «Почему я не пошла в неё?» – с горечью думала она и вдруг спросила:
– Мам, а почему ты не вышла замуж? Ты такая красивая.
Антонина подняла на дочь удивлённый взгляд.
– Ты ведь знаешь, я не хотела, чтобы в доме был чужой человек.
– Но если любишь, значит, он не чужой.
– Я никого не люблю, кроме тебя, – улыбнулась Антонина Павловна. – И вообще, зачем мне муж? У нас с тобой всё есть. Я зарабатываю больше многих мужчин.
– Но ведь люди женятся не ради денег, – настаивала Клавдия.
– По большей части именно из-за них.
– Ты до сих пор любишь отца?
Антонина Павловна чуть не поперхнулась. Это была запретная тема. По негласному соглашению, они никогда не говорили об Илье. Антонина Павловна полагала, что интеллигентная женщина не должна настраивать дочь против отца, а тёплых слов по отношению к нему у неё не было.
– Давай не будем об этом, – уклончиво сказала она.
– Почему? Почему ты никогда о нём не рассказываешь? И вы ни разу не встретились.
– Он живёт не в нашем городе. Ешь, а то остынет.
Последнюю фразу она произнесла нарочито твёрдо, чтобы Клавдия поняла, что лучше оставить эту неприятную тему.
Клавдия привыкла к тому, что мать подобным образом ставила её на место, но сегодня нежелание Антонины Павловны поговорить по душам обидело девушку. Разве могли быть у близких людей секреты, тем более о том, что касается их обеих?
– По-твоему, я недостаточно взрослая, чтобы это обсуждать? Некоторые в моём возрасте уже выходят замуж и заводят детей. До каких пор ты будешь считать меня ребёнком? – с вызовом спросила она.
Почувствовав настроение дочери, Антонина Павловна решила не накалять атмосферу и примирительно произнесла:
– Тут не о чем говорить. Обычная история. Мы разошлись, потому что не подходили друг другу. Мы совсем разные люди.
– Так же, как мы с тобой? – вдруг спросила Клавдия.
Антонина вздрогнула.
– Девочка моя, неужели ты в самом деле считаешь, что между нами нет ничего общего? Я ведь люблю тебя. Ради тебя я готова пожертвовать всем.
– Я не о том. Просто ты такая уверенная, красивая, стильная, а я уродина.
– Не говори так. Никакая ты не уродина. Просто ты ещё не раскрылась, – возразила Антонина Павловна.
– Мам, я уже вышла из переходного возраста. Лучше, чем есть, я не стану. Не нужно врать и меня успокаивать. Я же не дура и всё понимаю. Меня никто никогда не полюбит, – Клавдия, не сдержавшись, заплакала.
Антонина Павловна привлекла её к себе и обняла за плечи:
– Глупышка. Думаешь, когда парни бегают за смазливыми мордашками – это любовь? У них одни глупости на уме. Ты обязательно встретишь того, кто полюбит тебя такой, какая ты есть.
– Ага. За сердце чистое и душу беззлобную, как красавица чудовище, – шмыгая носом, горько усмехнулась Клавдия.
– Ну мой зайчонок совсем раскис. Тебя кто-то обидел?
Клавдия молча помотала головой.
Она вспомнила свою недостижимую мечту – парня из автобуса. Мама могла сколько угодно утешать её тем, что ей встретится сказочный принц, но она-то знала, что всё это – ложь. Может быть, кто-то и выбивается из Золушки в принцессу, но только не она.
Антонину Павловну обеспокоило настроение дочери. Судя по всему, девочка влюбилась. Конечно, когда-то это должно было случиться. Клавдии уже почти двадцать. Антонина Павловна постаралась взять себя в руки, чтобы не выказать волнения. Практичный ум услужливо подсказывал, что безответная любовь – это не смертельно. В молодости она довольно быстро проходит. Гораздо хуже, если девочку окрутит какой-нибудь сердцеед.
– Тебе кто-то нравится? – спросила Антонина Павловна.
– Нет, – помотала головой Клавдия.
– А если честно?
Клавдия вспомнила сегодняшнюю случайную встречу и вдруг призналась:
– Сегодня в автобусе один парень купил мне билет.
У Антонины упало сердце. Произошло то, чего она больше всего опасалась.
– Зачем? У тебя ведь проездной, – сухо поинтересовалась она.
– Я думала, что его потеряла.
– И чего он хотел?
– Ничего.
– Так не бывает. Он к тебе приставал?
– Ты что! Знаешь, какой он красавец! – вырвалось у Клавдии. «Вот красавцев больше всего и надо опасаться», – вздохнула Антонина Павловна, а вслух спросила:
– Вы договорились встретиться?
Клавдия помотала головой.
– Он вышел на своей остановке, а я поехала дальше, – сказала она, а про себя подумала: «Если бы он только намекнул, я бы пошла за ним хоть на край света».
Глава 4
У Наташи Полонской не было недостатка в поклонниках. Высокая, длинноногая красавица, она одевалась броско и стильно и чуть ли не каждый день меняла наряды. Многие девчонки неосознанно подражали ей, но подруг у неё не было, кроме Клавы Стасовой. Подтверждая закон притяжения противоположностей, самая красивая и самая невзрачная девчонки дружили между собой.
Наташа предпочитала общество парней. Объекты её интереса менялись чуть реже, чем наряды, но в последнее время она с удивительным постоянством встречалась с Виктором Остроумовым, признанным сердцеедом из параллельной группы. Виктор, безусловно, был самым достойным среди поклонников Наташи: симпатичный, спортивный и хорошо играет на гитаре. Их роман начался ещё в середине прошлого учебного года, пережил лето и плавно перетёк на сентябрь.
Как водится, жизнь знаменитостей всегда на виду, а в масштабах курса Наташа и Виктор были выдающимися личностями. Об их отношениях судачили, делались прогнозы и заключались пари. Мнения однокурсников резко разделились. Одни считали, что Наташа бросит Виктора, другие, что Виктор – Наташу, и только самые романтичные души отстаивали, что любовь будет длиться вечно.
Клавдия не принимала участия во всенародном обсуждении. Поскольку шансов завести поклонника у неё было не больше, чем у её бабушки завоевать звание «Мисс Москва», она с искренностью, присущей щедрым натурам, переживала за Наташу. С молчаливой преданностью собаки Клавдия обожала подругу, а та в свою очередь благосклонно позволяла себя боготворить.
Прозвенел звонок, и аудитория мгновенно пришла в движение, будто джинн, вынужденный целый день сидеть в четырёх стенах, вдруг вырвался наружу. Клавдия наспех сунула тетрадь в рюкзак.
– Клюшка, заскочишь на кафедру? Мне надо у Самсонова забрать список вопросов, – попросила Наташа.
– А сама чего не возьмёшь? Ты же у него в любимчиках, – удивилась Клавдия.
– Зато лаборантка, стерва, меня ненавидит. А он будет после трёх. В общем, нужно немного подождать.
«Немного» означало час. Это в лучшем случае. К тому же после трёх – понятие растяжимое. Сегодня Клавдия не планировала задерживаться после занятий. Мама записала её к стоматологу.
– Не могу. Мне к зубному надо, – извиняясь, сказала она.
Наташа обняла подругу за плечи и ласково проворковала:
– Да ладно тебе. Это ж ненадолго. Поедешь чуть позже.
– Но я пропущу свою очередь.
– Какая проблема? Если записана, тебя всё равно примут. Не будь занудой. А то у меня срочное дело.
Наташа упрашивала подругу просто для видимости. Обе понимали, что Клавдия уступит. В это время в дверях появилось Наташино «срочное дело».
– Ну ты идёшь? – спросил Виктор.
– Сейчас, – откликнулась Наташа.
Глядя на Клавдию преданным взором, она включила всё своё обаяние и умоляюще произнесла:
– Ну что тебе стоит? Один разочек.
Клавдия мысленно посчитала «разочки», когда подруга обращалась с просьбами. Из них можно было с лёгкостью составить календарный год. Тем не менее противиться Наташе было невозможно.
Говорят, женская дружба отличается от мужской и понятие «лучшая подруга» способно вмещать в себя целый спектр отношений. У Клавдии с Наташей она напоминала неравный брак. Клавдии льстило, что Наташа выбрала её в подруги. Но за оказанную честь нужно платить. Разве трудно лишний раз сбегать по поручению, взять в библиотеке для Наташи книгу или даже написать реферат. Клавдия готова была согласиться и на этот раз, но кто знает, сколько придётся прождать преподавателя. Видя, что подруга колеблется, Наташа пустила в ход последний довод:
– Хочешь, завтра вместе пойдём на День города? С ребятами из параллельной группы. В Лужниках клёвая тусовка намечается.
Против такого предложения устоять было невозможно.
– Хорошо, я схожу на кафедру, – согласилась Клавдия.
– Ты – душка! – Наташа чмокнула подругу в щёку и скрылась за дверью.
Клавдия вышла из аудитории и направилась на кафедру, и тут спохватилась, что не спросила ни про время, ни про место встречи. Она бросилась за подругой и успела перехватить её с Виктором уже у самого выхода.
Услышав оклик, Наташа оглянулась.
– Когда завтра собираемся? – запыхавшись, выдохнула Клавдия.
– Куда?
– На День города. И где? – нисколько не обижаясь на забывчивость подруги, переспросила Клавдия.
– A-а это… – замялась Наташа и, бросив быстрый взгляд на Виктора, нехотя добавила: – В одиннадцать на «Спортивной». Выход к стадиону. Только не опаздывай.
Реклама предстоящего Дня города шла и по радио и по телевизору. Вся Москва была украшена призывными плакатами. Сама Клавдия ни за что не пошла бы на гуляние. Да и что там делать одной? Совсем другое дело идти группой. Прежде Наташа не приглашала подружку в свою компанию, поэтому предстоящий поход представлялся Клавдии чудесным приключением.
Накануне вечером она перебрала свой незамысловатый гардероб, который в основном состоял из футболок, джинсов и свитеров. Видя необычный интерес дочери к нарядам, Антонина Павловна поинтересовалась:
– Куда-нибудь собираешься?
– Да, на День города. С Наташей.
Внутренний голос подсказывал Клавдии, что ребят из параллельной группы лучше не упоминать. Мама не одобрила бы такого культпохода. Ей почему-то казалось, что любое мероприятие с парнями непременно должно окончиться пьянкой и приставаниями.
– Я бы тебе не советовала. Не нравятся мне эти пивные фестивали. Там будет полно пьяных, – заметила Антонина Павловна.
– Мам, при чём тут пивной фестиваль? Это же День города.
– А спонсоры кто? И вообще… эти толпы народа.
– Вот именно. Что со мной может случиться в толпе? Туда целыми семьями приходят.
Антонина Павловна с грустью подумала, что Клюшка стала взрослой. Теперь её уже не поводишь за ручку. Воспитывать дочь без мужа и при этом делать карьеру было тяжело. Антонина Павловна надеялась, что, когда девочка вырастет, будет легче. Но недаром говорят, маленькие дети – малые заботы, большие дети – большие заботы. Раньше все проблемы сводились к тому, чтобы вовремя накормить, постирать, уложить спать, помочь решить задачку. А теперь каждый день для Антонины Павловны превратился в кошмар.
Она боялась, что её девочку обидят, обманут. Ей самой пришлось пройти через унижение и предательство, и она не хотела такой участи для дочери. Проще всего было запретить ей идти. Клюшка, послушная девочка и останется дома. Но как долго её продержишь взаперти? Рано или поздно всё равно придётся смириться с тем, что девочка захочет личной жизни и выйдет из-под контроля.
– Ну ладно. Только осторожно, – нехотя согласилась Антонина Павловна и, посмотрев на скудный гардероб дочери, заметила: – Тебе надо бы купить что-нибудь новенькое.
Клавдия долго не могла заснуть. Она прикидывала, кто из ребят пойдёт завтра на гуляние. Надеяться на то, что в окружении Виктора найдётся чудак, который захотел бы за ней поухаживать, не приходилось. Но даже просто пойти с ними вместе было целым событием. Их компания считалась сливками курса, элитой. Многие девчонки мечтали бы удостоиться такой чести.
Нарядившись в новые джинсы и мамин пушистый свитер жемчужно-серого цвета, Клавдия загодя явилась на место встречи. Двери метро без устали изрыгали на улицу разношёрстную толпу. Площадь пестрела палаткам и лотками, торгующими свистульками, флажками, колпаками, накладными ушами, воздушными шарами и прочей мишурой.
Клавдия обошла площадь, остановилась возле газетного киоска и стала ждать. Первым пришёл друг Виктора Найк, а сразу же за ним Влад. Клавдия знала ребят по именам, хотя сама была для них безымянной девчонкой. Постеснявшись подойти к парням, она решила дождаться Наташи. Но, с другой стороны, торчать тут и делать вид, что они незнакомы, было нелепо. Поразмыслив, Клавдия спряталась за газетной стойкой. Отсюда она хорошо видела университетскую компанию, оставаясь незаметной.
Следом за парнями появилась девушка Влада Тася. Сокурсники направились в сторону Клавдии. Она в смятении зашла за киоск. Ребята стояли так близко, что она слышала каждое слово.
– О! «Космополитен»! «Всё о сексе и немного о любви». Не хотите почитать? – спросила Тася.
– Чё ваш «Космополитен» может знать о любви? Вот «Хулиган» – это журнал. Скажи, Влад? – Найк хлопнул друга по плечу.
– Да ну. Меня не втыкает, – откликнулся немногословный Влад.
– Слушайте, а где Витёк с Наташкой? Сколько можно тут торчать? – возмутилась Тася.
– Вечно они опаздывают. Надо бы их разок проучить, – поддержал её Найк.
Клавдия с сожалением отметила, что о ней не было сказано ни слова, видимо, её не ждали. Но, с другой стороны, они ведь практически незнакомы. Для элиты курса Клавдия была безликим пятном в толчее перемены. Она утешала себя тем, что с приходом Наташи всё изменится, и всё же чувствовала себя неловко, как будто сама напросилась в компанию, где была чужой.
Наконец из метро появились Наташа с Виктором. Увидев университетских друзей, они направились к киоску. Теперь уже Клавдия не могла выйти из укрытия. Все подумали бы, что она нарочно подслушивала. Клавдия лихорадочно соображала, как выбраться из нелепого положения.
– Наконец-то. Нельзя было вовремя прийти – с укором произнесла Тася.
– Да ладно тебе. Можно подумать мы на полчаса опоздали, – отмахнулся Виктор.
– Кончай базарить. Пошли, там народ уже гудит, – прервал их Найк.
– Ещё Наташкина подружка должна прийти, – напомнил Виктор.
Сердце Клавдии радостно подпрыгнуло: вместе с ней получалось три девчонки и трое парней. Значит, о ней подумали.
– Хорошенькая? – заинтересовался Найк.
Клавдия замерла в ожидании ответа, и тут бедному сердцу пришлось со всего размаха удариться о жестокую реальность.